АNNАЛИЗ
ТЕКСТА
|
|
АNNАЛИЗ ТЕКСТА |
|
| К Lehrer'у | КОНЦЕПЦИИ ЭПИТЕТА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОЛОГИИ Термин "эпитет" принадлежит к числу наиболее древних филологических терминов, предназначенных для описания выразительных средств, которые используются авторами литературных текстов. Тем удивительнее единство значения, которым этот термин обладает: со времен античных риторик под эпитетом подразумевается выразительное определение, характеризующее предмет или явление. При этом в филологической традиции, восходящей к античности, было принято различать "эпитеты необходимые", epitheton necessarium, которые сообщали о предмете информацию, никак иначе в тексте не представленную, и "эпитеты украшающие", epitheton ornans, не несущие новой предметно-логической информации, однако воздействующие на чувства читателей. Отечественная филологическая и лингвистическая традиция складывалась во многом как результат усвоения европейской филологической традиции, ее терминологии и проблематики. Поэтому неудивительно, что история термина "эпитет" в отечественной филологии оказывается тесно связана с классическим разграничением "необходимых" и "украшающих" определений, получавшим в различных работах то или иное истолкование. Прежде всего следует упомянуть труды А.А. Потебни и его последователей - Д.Н. Овсянико-Куликовского, А. А. Зеленецкого, исходивших из противопоставления "поэтической" и "прозаической" речи соответственно как речи образной и необразной : "Символизм языка, по-видимому, может быть назван его поэтичностью; наоборот, забвение внутренней формы кажется нам прозаичностью слова" (Потебня 1976, 174). Поэтому различаются слова "прозаические", "звуковая форма которых служит только знаком, символом известного понятия или представления и не вызывает в нас никакого образа" (Зеленецкий 1913, V), и "поэтические", "произношение которых вызывает в нас образ, конкретное представление, отличное от того, которое составляет лексическое значение слова" (Зеленецкий 1913, V). По мнению А.А. Зеленецкого, эпитеты принадлежат именно к этой второй группе слов, поскольку, "не внося, по большей части, ничего нового в наше сознание, они только выдвигают одно из качеств, присущих предмету, и этим сразу дают определенное направление работе нашего сознания при воспроизведении представлений, значительно облегчая тем понимание чужой речи" (Зеленецкий 1913, V). Таким образом, под эпитетами здесь подразумеваются прежде всего "украшающие эпитеты", определения, избыточные с точки зрения сообщения новой информации, однако помогающие восприятию уже сообщенного. С другой стороны, для школы Потебни характерна уверенность в том, что именно поэтическая, образная речь является первичной, " … названия предметов имели прежде характер эпитетов. Но эти эпитеты не просто только выдвигали в сознании наших предков какой-нибудь один, отдельный признак, без всякого отношения его к какому-нибудь определенному предмету, как эпитеты современной речи, а, наоборот, ассоциируясь с целым рядом других признаков того или другого предмета, вызывали в сознании общее и полное его представление" (Зеленецкий 1913, VII). Противопоставление "современной речи" и "речи предков" объясняет, по мнению А.А. Зеленецкого, разницу в употреблении эпитетов: если в образной, "поэтической" речи древних эпох называние признака позволяло слушающему воспроизвести в сознании образ предмета в целом, то "прозаическая" современная речь, в которой исходный образ предмета позабыт, требует возрождения этого образа - и такое " … возвращение внутренней формы и придание образности словам постоянно совершается в современной речи посредством эпитетов. Эпитеты эти сейчас уже не имеют самостоятельного значения - они обозначают только признаки и не вызывают сами по себе никакого представления о предмете" (Зеленецкий 1913, VIII). Это изменение функции объясняется тем, что функция называния перешла к другим словам, а назначение эпитетов теперь - "…вносить в эти слова определенное содержание, уяснять и оживлять их" (Зеленецкий 1913, VIII). Эта концепция в большей степени служила подтверждением и развитием основного тезиса А.А. Потебни о первичности образного "поэтического" языка, разложением и снижением которого стала позднейшая история человеческой речи. Однако благодаря этим работам, как и работам А.Н. Веселовского, проблема эпитета была осмыслена как проблема историческая, требующая анализа не только с точки зрения абстрактной выразительности того или иного текста, но и с точки зрения того, как данное выразительное средство использовалось в различные эпохи и в различных культурах, какое место оно занимало в системе выразительных средств. А.Н. Веселовский даже считал возможным рассматривать всю историю эпитета как историю поэтического стиля "в сокращенном издании" (Веселовский 1940, 73). "За иным эпитетом, к которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далекая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного" (Веселовский 1940, 73). В своей работе "Из истории эпитета" А.Н. Веселовский, однако, не столько выстраивает какую-либо конкретно-историческую последовательность развития эпитета как литературного явления, сколько дает широкое сопоставление эпитетов из произведений, относящихся к разным эпохам и странам. Такое сопоставление невозможно без использования той или иной классификации эпитетов, содержащей характеристики основных разновидностей этого явления; в основе своей классификация Веселовского - все то же классическое различение эпитетов "необходимых" и "украшающих": "Эпитет - одностороннее определение слова, либо подновляющее его нарицательное значение, либо усиливающее, подчеркивающее какое-нибудь характерное, выдающееся качество предмета. Первый род эпитетов можно бы назвать тавтологическими… Второй отдел составляют эпитеты пояснительные: в основе какой-нибудь один признак, либо 1) считающийся существенным в предмете, либо 2) характеризующий его по отношению к практической цели и идеальному совершенству" (Веселовский 1940, 73-74). Далее А.Н. Веселовский кратко характеризует некоторые разновидности пояснительных эпитетов - "эпитеты-метафоры" и "синкретические эпитеты", однако в дальнейшем разборе эти разновидности не противопоставлены. Данная классификация, фактически воспроизводящая классическое различение эпитетов украшающих и необходимых, и становится в дальнейшем основой для характеристики эпитетов в текстах различных стран и эпох. При этом А.Н. Веселовский исходит из того, что сходные явления в разных культурах (например, постоянные эпитеты) могут объясняться аналогичными процессами в психологии творчества (и восприятия), а различия - постепенным прогрессом в той же самой психологии: "Когда в былое время создавались эпитеты: ясен сокол и ясен месяц, их тождество исходило не из сознательного поэтического искания соответствия между чувственными впечатлениями, между человеком и природой, а из физиологической неразборчивости нашей, тем более первобытной психики. С тех пор мы научились наслаждаться раздельно и раздельно понимать окружающие нас явления, не смешиваем, так нам кажется, явлений звука и света, но идея целого, цепь таинственных соответствий, окружающих и определяющих наше "я", полонит и запутывает нас более прежнего…" (Веселовский 1940, 88-89). Таким образом, история эпитета у Веселовского - это история развития определенного литературного явления, отражающего развитие (очевидно, аналогичное для разных культур) факта психики, факта сознания (в данном случае - способности различать предмет и его свойства). В этой истории ученый выделяет три основных момента: - возникновение эпитетов в "пору древнейшего песенного развития, которую мы отличаем названием синкретического или лироэпического…" (Веселовский 1940, 80), причем это были эпитеты, сначала "подновляющие нарицательное значение существительного", а несколько позднее - указывающие типический, существенный признак; - выделение из накопленного в начальную синкретическую эпоху множества эпитетов ограниченного числа постоянных эпитетов, ставших "…признаком того типически-условного - и сословного миросозерцания и стиля…, который мы считаем, несколько односторонне, характерным для эпоса и народной поэзии" (Веселовский 1940, 80); - "…разложение этой типичности индивидуализмом" (Веселовский 1940, 80), проходящее через "забвение реального смысла эпитета с его следствиями", обобщение определения, позволяющее применять его к целому ряду предметов, а также накопление эпитетов "однозначущих или близких по значению", переходящее затем в создание сложных эпитетов и описательных определений. В основном Веселовский иллюстрирует свою концепцию примерами из произведений народного эпоса, тем самым фактически отказываясь от того, чтобы придавать ей универсальный характер; однако в последних разделах своей работы он прибегает к примерам из современной ему французской, немецкой и русской поэзии, и таким образом вновь возвращается к вопросу о постоянстве психических процессов, отражающихся в литературном творчестве. На наличие такого постоянства, затемненного историческим процессом, но позволяющего преодолевать разницу во вкусах и привычках создателя древнего текста и его нынешнего читателя, указывают такие слова А.Н. Веселовского: "…все отвечает какой-нибудь потребности жизни, какому-нибудь переходному оттенку мысли, ничто не живет насильно… Мы твердим о банальности, о формализме средневековой поэзии любви, но это наша оценка: что до нас дошло формулой, ничего не говорящей воображению, было когда-то светло и вызывало ряды страстных ассоциаций" (Веселовский 1940, 90-91). Для литературоведов следующего поколения, таких как Б.В. Томашевский и В.М. Жирмунский, характерно стремление разграничить эпитет и определение, осознать специфичность эпитета как художественного приема, противопоставленного употребляющимся в текстах нехудожественных определениям. Так, Б.В. Томашевский различает логическое и поэтическое определение, и называет эпитетом лишь второе. С его точки зрения, логическое определение используется для того, чтобы "выделить обозначаемое явление из группы ему подобных, чтобы указать на признаки, которыми оно отличается" (Томашевский 1927, 34). Поэтическое же определение, или эпитет, лишь повторяет "признак, заключающемся в самом определяемом слове, и имеет целью обращение внимания на данный признак или выражает эмоциональное отношение говорящего к предмету" (Томашевский 1927, 34). Тем самым определение не противопоставляет факт, обозначенный определяемым словом, множеству иных фактов, не обладающих соответствующим признаком, а лишь выделяет этот признак в виду их важности для данного словосочетания. При этом "…когда мы говорим об индивидуальных явлениях - определения даются не в логическом, а в поэтическом порядке" (Томашевский 1927, 35). Последнее замечание довольно интересно тем, что предполагает существование "логического" и "поэтического порядка" речи фактически вне зависимости от конкретного текста, его жанра и стиля: это как бы универсальные полюса, между которыми располагаются все конкретные тексты и даже их фрагменты, тяготея к тому или другому полюсу. При этом использование логической, а не психологической терминологии не должно вводить в заблуждение: фактически это то же самое различение "обыденной" и "поэтической" речи, которое мы встречаем у Потебни и его последователей, то есть различение речи информирующей и эмоционально воздействующей. Особенность концепции Томашевского лишь в том, что он, интерпретировав психологическую терминологию предшественников при помощи логических терминов, обозначил как эпитет только "украшающие определения", а "необходимые" ("логические") определения вывел за рамки стилистики. "Логизация" стилистики вызвала справедливые замечания В.М. Жирмунского, отмечавшего, что в контексте художественного произведения "логические определения" (в терминологии Томашевского) часто "… служат не логической классификации и номинации, а включаются в систему… описательных приемов в соответствии с принципом подбора поэтических определений, обусловленных общим художественным стилем…" (Жирмунский 1931, 357). Тем не менее В.М. Жирмунский согласен с необходимостью сузить объем понятия "эпитет", применяя его только для "поэтического определения, не вносящего нового признака в определяемое понятие" (Жирмунский 1931, 358). В этом ограничении ученый видит возрождение "старого и более точного" употребления термина "эпитет", понимаемого как "эпитет украшающий". Однако "украшающий эпитет", т.е. эпитет как таковой, противопоставляется при этом не столько логическим определениям, сколько особому роду поэтических определений: авторскому, индивидуальному поэтическому определению. Если эпитет обозначает "типический, идеальный признак определяемого понятия" (Жирмунский 1931, 358), то авторские определение - "признак окказиональный, улавливающий один из частных аспектов явления" (Жирмунский 1931, 357). В этом противопоставлении более значимым оказывается уже не принадлежность текста "обыденной" или поэтической речи и даже не установка на информирование или эмоциональное воздействие, а прежде всего соотношение традиционного и новаторского в конкретном словоупотреблении, отношение текста к предыдущей литературной традиции. Эпитет, с точки зрения Жирмунского, это определение традиционное, и как таковое типично для эпох, ориентированных на канон, типическое, идеальное; ученый упоминает в этой связи литературу французского классицизма XVII - XVIII веков, английскую и русскую поэзию XVIII века. В эпоху романтизма "эпитет в традиционном узком значении поэтического тропа … заменяется индивидуальным, характеризующим поэтическим определением" (Жирмунский 1931, 359). Романтизм впервые оправдывает индивидуальную точку зрения и индивидуальное словоупотребление, общую идею предмета вытесняет индивидуальный аспект явления, обусловленный определенным местом и временем, и в то же время на смену объективного и идеального художественного стиля выступает индивидуальная манера, обусловленная точкой зрения или темпераментом поэта. При этом в теории литературы возникает "новое расширенное употребление термина "эпитет" в значении поэтического определения" (Жирмунский 1931, 360), что соответствует художественной манере, установившейся в XIX веке, однако вносит определенную путаницу, поскольку соседствует со старым пониманием эпитета как эпитета украшающего. В.М. Жирмунский предлагал преодолеть это несовершенство терминологии, сохранив термин "эпитет" для обозначения эпитетов украшающих и используя в остальных случаях слова "поэтическое определение". Таким образом, оставался "…только один вопрос, для которого мы приберегаем термин "эпитет": пользуется ли данный поэт украшающими эпитетами, т.е. традиционными поэтическими определениями, употребляемыми в особом переносном значении типического, идеального признака определяемого понятия, или он допускает только индивидуальные, характеризующие определения в соответствии с обычным прозаическим словоупотреблением" (Жирмунский 1931, 361). Однако это предложение В.М. Жирмунского не было поддержано другими учеными, не желающими отказываться от удобного и краткого обозначения поэтических определений в отличие от определений необходимых, логических, информативных. Понимание эпитета как любого художественного определения характерно для Л.И. Тимофеева ("Эпитет есть слово или предложение, примененное к существительному или его эквиваленту для того, чтобы подчеркнуть в изображаемом явлении какое-либо его отличительное свойство, индивидуальное или родовое" (Тимофеев 1976, с. ); впрочем, определить, в чем состоит специфичность эпитета по сравнению любым другим определением Л.И. Тимофеев, отвергавший существование особого "поэтического, образного языка", в конечном счете так и не смог: его утверждение о том, что "во всяком эпитете мы имеем дело с перенесением значения слова другого и вытекающем из этого сочетания новым смысловым значением, то есть с признаком тропа" (Тимофеев 1976, ), равно применимо и к поэтическому, и к научному, и к бытовому тексту. Но и в тех случаях, когда язык художественной литературы все же рассматривается как особая стилистическая подсистема, исследователи склонны применять термин "эпитет" для обозначения всех разновидностей поэтических определений: ср. трактовку эпитета как образного определения предмета в "Краткой литературной энциклопедии" (КЛЭ 1975, т.8, с), и широкое понимание эпитетов как "характеризующих определений" в "Словаре эпитетов" К.С. Горбачевича. При этом как отличительные свойства эпитета, противопоставляющие его определениям, отмечают то, что эпитет "выделяет, усиливает типичный признак характеризуемого" (КЛЭ 1975, т.8, с), и то, что он "осуществляет ценностную квалификацию, всегда в той или иной мере неповторимо личную" (КЛЭ 1975, т.8, с). При таком широком понимании эпитета особенно значимыми становятся те классификации и типологии, которые предлагаются учеными для описания разновидностей эпитетов. Одним из путей, намеченных еще А.Н. Веселовским и В.М. Жирмунским, пошла А.П. Евгеньева, предложившая разграничивать эпитеты в соответствии с тем, какую функцию они выполнятли в литературных текстах конкретных эпох. С ее точки зрения, поэтические средства представляют собой нарочитое, отлившееся в систему использование той или иной языковой особенности или закономерности. Эти особенности могут относится к различным сторонам языковой структуры (например, употребление уменьшительно-ласкательных суффиксов в качестве особого поэтического приема в причитаниях, лирических песнях; синтаксический параллелизм, инверсии, тавтология, синонимия и т.п.). "Использование отдельных явлений языка в качестве поэтических средств, акцентирование тех или иных из них с целью поэтической, художественной выразительности различны в разные исторические эпохи. Грамматическое определение, выражающееся главным образом прилагательным, - одно из важнейших средств языка, при помощи которого характеризуется богатство и многообразие предметов внешнего мира и их признаков: средство, при помощи которого, с одной стороны, можно типизировать, обобщать, указывать идеальные общие признаки, а с другой - индивидуализировать, выделять тончайшие отличия, фиксировать временные признаки. И грамматическое определение с древнейшей поры было использовано как поэтическое средство, но поэтические функции определения изменялись в различные исторические эпохи, - не только потому, что они тесно связаны с поэтической системой той или иной эпохи, а также в результате исторического движения и развития грамматической категории в структуре языка" (Евгеньева 1963, с.300-301). При этом исследователь полагает, что роль определения как художественного средства различна в разные эпохи развития литературы. Задача заключается в том, чтобы проследить специфические особенности использования определения и выяснить стилистические функции его в разных жанрах в различные исторические эпохи. Литература XIX в., используя прилагательное-определение как художественное средство, подходит к нему иначе, чем в предыдущие эпохи, выдвигает на первый план новую стилистическую функцию, которая хотя и находится в тесной связи с развитием категории прилагательного, но определяется прежде всего отношением к окружающему миру. Рост прилагательных в литературном языке обусловлен стремлением выразить окружающий мир в его разнообразных связях и отношениях, в движении, в его изменениях. Важным и существенным представляются не только типические, общие признаки, но и изменчивые, частные, определяемые временем, движением, точкой зрения. И то, что в поэтической системе средневековья и классицизма XVIII в. рассматривалось как "прозаизм", "epitheton necessarium", логическое определение, в реалистической литературе XIX в. приобретает исключительную силу как художественное средство. Художественная литература показывает, как исторически изменчива стилистическая функция определения. Следовательно не только расширение, обогащение категории определений, развитие вариаций, но прежде всего изменение стилистической функции представляет собой историю эпитета. Таким образом, А.П. Евгеньева фактически различает "классицистские", "романтические", "реалистические" и проч. эпитеты, не оформляя эту типологию при помощи специальных терминов, но лишь описывая различия в использовании поэтических определений. Сходный принцип типологии, с указанием различия между эпитетами, свойственными литературе классицизма, романтизма, реализма, принят авторами "Краткой литературной энциклопедии" (следует отметить отсутствие в статье характеристики эпитетов, свойственных литературе модернизма). Иной способ характеристики эпитетов принят в "Словаре эпитетов" К.С. Горбачевича. Его автор обращает внимание прежде всего на частотность употребления, степень узуальности эпитета. По этому признаку он выделяет три типа эпитетов: общеязыковые, народно-поэтические и редкие (индивидуально-авторские). Общеязыковые - это наиболее многочисленная группа слов. У некоторых существительных(например, "лицо", "взгляд", "глаза", "улыбка", "жизнь") зафиксированы сотни харакреризующих определений. Среди них прилагательные и со свободным, и со связанным значением. Ср. с одной стороны: багровый закат, проницательный взгляд, ироническая улыбка, высокий лоб, и с другой - понурый взгляд, бисерный почерк трескучий мороз, сардоническая улыбка. В числе общеязыковых эпитетов есть слова, употребленные в прямом и в переносном значении, стилистически нейтральные и с яркой стилистической окрашенностью. Ср. полная тишина и (перен.) могильная тишина; быстрый взгляд и (перен.) молниеносный взгляд; темный дуб и (перен.) черноголовый дуб. Характерными признаками общеязыковых эпитетов служат относительная устойчивость связи между определяющими и определяемым, воспроизводимость подобных словосочетаний, неоднократность употребления их в литературном языке. Народно-поэтические эпитеты пришли в литературный язык из устного народного творчества. Их основная черта - постоянство и ограниченность сочетаний определяющего с определяемым. типичными примерами служат: чистое поле , синее небо, горькое горе, буйный ветер красное солнце, серый волк и т.п. Многим народно-поэтическим эпитетам свойственно: а) употребление прилагательгного в усеченной форме (сыра земля, чисто поле); б) перенос ударения (зелено вино, шелковые луга); инверсия определяющего и определяемого (ветры буйные, ноги резвые, горе горькое). Третий тип - индивидуально-авторские эпитеты. В их основе лежат неожиданные, часто неповторримые смысловые ассоциации, поэтому они обычно невоспроизводимы, их употребление носит окказиональный характер. Однако при определенных условиях (авторитет писателя, яркость, свежесть образа и т.д.) эти эпитеты могут перейти в разряд общеязыковых. Таким образом, гарница между общеязыковыми и индивидуально-авторскими эпитетами условна и подвижна. Вот несколько примеров индивидуально-авторских эпитетов: голубое настроение (Куприн), цветастая радость (Шукшин), дряблый смех (Мамин-Сибиряк), мокрогубый ветер (Шолохов), конфетная боль (Вс. Иванов). Следует отметить, что в данном случае вообще снимается различие между качественным определением и эпитетом: любое качественное (и не только) прилагательное оказывается эпитетом. Тем не менее противопставление узуальных (языковых) и индивидуально-авторских эпитетов активно используется в стилистике, и потому может считаться принятым в современной филологии. Существует значительное количество формальных классификаций эпитетов, затрагивающих языковую сторону эпитета. Прежде всего это частеречная классификация, в которой различаются эпитеты-прилагательные, эпитеты-наречия, эпитеты-существительные и проч. Она выполняет преимущественно техническую функцию, так как до сих пор не определены серьезные смысловые отличия между эпитетами, выраженными, например, прилагательным и существительным. Впрочем, этот вопрос еще требует дополнительного изучения: можно вспомнить замечание Л.Н. Андреева, который видел свою особую заслугу в том, что заменил первоанчальное название своего рассказа "Жизнь человеческая" на "Жизнь человека", придав тем самым названию особую смысловую насыщенность. Сохраняет свою значимость и разграничение простых, сложных и составных эпитетов, берущее свое начало еще в античной филологии и затрагивающее преимущественно морфемный состав определения: если простые эпитеты состоят из одного простого прилагательного (серый волк), а сложные - из прилагательного сложного (розоперстая Эос, тяжелозвонкое скаканье), то составные выражаются целым словосочетанием (Владимир Красно солнышко). Кроме того, возможна и синтаксическая квалификация эпитетов: эпитеты-члены предложения (обычно определения или обстоятельства, но возможны и подлежащие или дополнения - "Уж готова бедняжка в обморок упасть", Пушкин) и эпитеты - придаточные предложения. Наконец, с точки зрения семантики различают эпитеты нетропеические, реализующие только одно лексическое значение, и тропеические, реализующие сразу два и более лексических значений. Последние, в свою очередь, разделяют на метонимические, основанные на принципе смежности (зеленый шум у Некрасова), метафорические, основанные на принципе сходства (двухэтажный подбородок), и иронические, внутренне контрастные ("Откуда, умная, бредешь ты, голова" об осле у И. А. Крылова). Подводя итог рассмотрению истории термина "эпитет" и соответствующего круга явлений в отечественной филологической науке, можно сказать, что понимание эпитета постоянно оказывается напрямую связано с тем взглядом на художественный текст вообще, который был принят в культуре соответствующей эпохи. В этом смысле "история эпитета" действительно может рассматриваться как "сокращенная история" если не самой литературы, то ее научного описания. Наиболее продуктивным, как показывает опыт отечественной науки, является все же подход, признающий специфичность литературного текста, рассматривающий язык художественной литературы как особую стилистическую подсистему, противопоставленную другим функциональным стилям; растворение художественной речи в речи вообще, как и эпитета во множестве прочих определений, мало что дает для понимания художественного текста. Литературный текст, направленный прежде всего на эмоциональное воздействие, затрагивающий ценностную сторону жизни, должен рассматриваться как специфичное явление, отличающееся от других видов текста. Осознание этой специфичности как раз и дает ту опору в потоке исторических изменений литературных вкусов и предпочтений, то основание сравнения, которое и позволяет осмысленно сопоставлять литературные тексты разных эпох. С другой стороны, забвение исторической стороны вопроса недопустимо: безусловно, каждый стилистический прием существует не сам по себе, а только в рамках определенной стилистической системы, складывающейся как результат взаимодействия стиля эпохи, стиля определенного литературного направления и стиля конкретного автора. Правильное понимание значения любого тропа, любого стилистического приема, и в том числе эпитета, невозможно без осознания его места в названной стилистической системе. Таким образом, представляется правильным принять широкое понимание термина "эпитет" как поэтического, художественного определения, независимо от того, насколько узуален или индивидуален этот эпитет, постоянен он или нет; однако следует отличать эпитеты от определений непоэтических, функционирующих в рамках нелитературных, нехудожественных текстов. При этом свойство "поэтичности" приобретают даже самые тривиальные определения, оказывающиеся в контексте поэтического и, шире, художественного текста: таким образом автор может достигать определенного эмоционального эффекта, а значит, реализовывать основную задачу художественного текста. При этом противопоставление "необходимых" и "украшающих" эпитетов в основном оказывается снятым или, по крайней мере, переходит на более низкий уровень: это уже не различение "прозаических" и "поэтических" определений, а различение стилистических приемов, используемых автором для достижения определенного эффекта. |
| К семинарам | |
| В Отходы | |
| ABC-лист | |
| Знания здесь! | |
| На форум | |
| Послать NN | |
Новенькое: 5.02.2005
30.10.2004 3.11.2003 24.10.2003. Продолжение
Пополнение 21.10.2003. Продолжение семинара по интеллигенции 15.10.2003. Размещено обсуждение работы по "Левше" с форума "ГПР" 10.10.2003. Продолжение пособия по анализу текста. Разделы "Когда всё это кончится" и "Сюжеты бывают всякие". 1.10.2003. Открыт дискуссионный лист - рассылка, в которую может писать любой подписчик. Хотите попробовать? Мыло на полку (см. внизу)! 19.08.03. Открыт семинар по Шкловскому 19.04.03. И еще одно пополнение "Отходов" - "Эпитеты в "Машеньке" Набокова" 16.04.03. Пополнение в "Отходах" - реферат по эпитетам 10.04.03. Обсуждение на форуме стихов Бродского Несколько новых ссылок 31.03.03. Опубликована работа о геометрии поэтического мира Иосифа Бродского |
