Н. Плотников / Против правил

Против правил.

Jean Grondin. Der Sinn für Hermeneutik.
Darmstadt: Wiss. Buchges.

Умение связно произносить слова, употреблять правильные грамматические формы и извлекать понятную собеседнику мораль издавна принадлежало к обязательным правилам осмысленного разговора. Совокупность этих приёмов, а также истолкования сложных текстов, вот уже пару тысяч лет составляет дисциплину, известную под именем "герменевтика". Люди прибегают к ней когда перестают понимать свои законы, священные книги и длинные своды жизненных правил. Посредством нехитрой процедуры истолкования распавшаяся связь времён восттанавливается, восстанавливается и преемственность культурной традиции. Поэтому ещё Аристотелем герменевтика справедливо была причислена к разряду технических дисциплин, для философии неинтересных. Разве что связывали с ней некоторые сомнительные попытки обосновать гуманитарные науки. (То, что в физике достигается с помощью доказательства, в истории якобы делается путём понимания. Истина, то есть.)

Аристотель же обратил внимание и на другое значение понимания, выходящее за пределы научного требования интеллектуальной прозрачности. Говоря "Он ничего не понимает в жизни" мы имеем в виду не отсутствие специальных познаний, а неспособность ориентироваться в быту, принимать бытовое решение. Всегда есть какой-то остаток, не поддающийся расчёту. Даже если человек научится техническим правилам, они не подскажут ему, когда именно наступает время этих технических правил. Поэтому-то наука и гонит всяческий здравый смысл.

В начале века фрайбургский доцент философии Мартин Хайдеггер произвёл переворот в стенах феноменологической школы, обратив внимание на эту сферу жизненного понимания, указанную Аристотелем. Традиционные проблемы философии, вплоть до первой мировой войны талдычившей про субъект и объект, были заменены стремлением выразить в строгих категориях этот остаток, человеческое самоопределение. Понимание не предшестует жизни и не следует за ней. Человек живёт, понимая. Понимание - способ существования человека. Каждый его поступок, мысль или чувство кристаллизуют его понимание собственного бытия-в-мире. Или, наоборот, - непонимания, что есть лишь ложная форма того же самого. Здесь-то и обнаруживается сфера деятельности философии, изгнанной из сферы науки.

В ранних лекциях 20-х годов, ещё до появления "Бытия и времени" Хайдеггер называет этот путь в философии "герменевтической феноменологией". Герменевтика, в противоречии с традицией, становится у него способом описания фундаментальных структур "экзистенциального понимания". "Решимости быть здесь", понимающе (у Хайдеггера это значит - "бдительно") существовать.

Недавняя публикация этих лекций в собрании сочинений философа вновь оживила почти забытую дискуссию о герменевтике, вызванную книгой Гадамера "Истина и метод"(1960, варварский перевод вышел у нас ещё в 1989 году). Результаты этого нового витка полемики и подводит книга Жана Грондена, название которой можно приблизительно перевести как "Герменевтическое чувство".

Открытие "герменевтической феноменологии" молодого Хайдеггера, таков исходный тезис автора, лишает силы аргументы Франкфуртской школы против герменевтики Хайдеггера и Гадамера. В философской герменевтике вовсе не отсутствует этический и критический мотив, как утверждали Адорно и Хабермас. Но формы самоотчуждения человека в технической цивилизации коренятся не в социальных интститутах, подлежащих революционно-критической ломке. Человек сам отказывается от понимания и спасается бегством в массы, в политику, в идеологию. Поэтому прежде чем писать "Этику" или заниматься критикой политики, следует прорваться к самой способности "пребывать среди людей". Задолго до Адорно включил Хайдеггер в свою раннюю концепцию философии критику мышления в понятиях как праобраза тоталитарного господства над людьми и параллельно Лукачу исследовал формы "овеществления" человеческой природы в современном обществе.

Эту критическую функцию философии Хайдеггера Гронден обобщённо называет "левогегельянской", присоединяя её к и без того разнородной "философии протеста" от Маркса и Кьеркегора до Хоркхаймера и Адорно. Последним её представителем является Хабермас с теорией "идеальной коммуникации".

В противоположности "коммуникативного" и "инструментального разума" выражена основная тема философии Хабермаса: найти в прагматическом мире "коммуникативный разум", гарантирующий осмысленность жизни, помимо прагматики и интересов. Но после смерти Просвещения ни религия, ни искусство, ни наука, ни государство уже не руководят смыслом жизни. Разумность определяется "коммуникативным действием", опирающимся на "социальный консенсус". и в герменевтике Гадамера и герменевтической феноменологии Хайдеггера, Хабермас, по существу, фиксирует противоположность "истины" и "метода". Различие состоит в том, что Гадамер, вслед за Хайдеггером, указывает на фактическое общение как основу герменевтики жизненного мира, тогда как Хабермас подчёркивает его идеально-нормативный характер, возлагая надежды на просвещение.

Столь обобщённое определение смысла герменевтики, демонстрирующее искусственность её противопоставления критической теории и деконструкции, позволяет по-новому рассмотреть и первоначальную концепцию Гадамера. Композиция "Истины и метода", объединяющая исследования эстетических и языковых феноменов, способствовала распространению недоразумения, будто речь идёт лишь о новом варианте традиционного (и весьма спорного) обоснования принципов гуманитарных наук. Но в кризисные 60-е годы Гадамер принялся за "реабилитацию практической философии", руководствуясь идеей "экзистенциального понимания", унаследованной от Хайдеггера.

Итак: герменевтика есть возможность человека отчётливо формулировать смысл своего поступка и вырваться из водоворота тотального всепонимания.

[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]

Jean Grondin. Der Sinn für Hermeneutik. Darmstadt: Wiss. Buchges.

Jean Grondin. Der Sinn für Hermeneutik.
Darmstadt: Wiss. Buchges.