начальная personalia портфель архив ресурсы
[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]
Диалектический Эрос.
И. А. Ильин. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. В двух томах. СПб., "Наука".
Влияние Гегеля на русскую мысль принадлежит к одной из самых темных страниц её истории, недоступных ни для психоанализа, ни для классового подхода, ни для деконструкции. Абсолютно очевиден и загадочен тот факт, что Гегель оказался неподелённым в суматохе партийных размежеваний, наполнявшей последние два столетия. Знатоками Гегеля считали себя красные и белые, славянофилы и западники, диссиденты и номенклатурщики. О нём можно было прочитать в марксистских программах и в "веховской" публицистике. О нём спорили в дворянских салонах и в правительственных кабинетах, башнях, кружках, и психиатрических лечебницах. О нём сочиняли памфлеты, статьи и любовные письма. Истерическая любовь или столь же истерическая ненависть, выдававшая почти что сексуальное очарование пожилым немецким профессором, повсюду прорывается в русской литературе.
Поэтому когда Ильин написал о Гегеле нечто связное, восхищению не было пределов. Не только университетская профессура почтила его, присудив обе академические степени сразу. Ходят слухи, будто даже вождь мирового пролетариата умилился, пролистав как-то вечерком двухтомное восхваление диалектического кумира, и заменил автору расстрел высылкой. Все последующие упоминания русских философов о Гегеле обязательно включали ссылки на книгу Ильина как на "лучшее исследование в мировой литературе". Опять-таки, вопреки партийным пристрастиям эмиграции. Да и советские философы, разносившие время от времени "империалистические извращения", были в глубине души убеждены, что этому сочинению нет равных. Прав также и современный публикатор книги, считающий, что "двухтомный труд о Гегеле, несомненно, является вершиной философского творчества Ильина". После него пошла курсивом воинственная антибольшевистская риторика, рядом с которой обзор исследовательской литературы, напечатанный в приложении к книге о Гегеле, способен вызвать слёзы счастья.
Столь небывалый успех одного, казалось бы, штудийного сочинения рождает неясные сомнения: может ли научный трактат вызвать такую страсть? Да правда ли вообще, что эта книга про Гегеля? Ясное дело, что нет. Перед нами повествование о любовной связи, литературно обработанный интимный дневник, сообщающий о первоначальном упоении и горьком расставании в конце. "Отдаться имманентному ритму понятий", "заботиться только о верности предмету", "принять чужое предметосозерцание" и т.д. - это основы научного метода Ильина.
Автор пишет не о Гегеле, а о своей любви к нему, облекая энергию чувства в философические формулы. Не формулы даже, а эстетические видения. Это-то и составляет непонятное очарование книги. "Историку философии задано осуществить тайну художественного перевоплощения" (уже здесь истерические курсивы выдают силу эмоции). Философское доказательство обращается в эстетическую иллюзию. Жанр для "философского акта" тоже выбран подходящий. Коллаж. Совершенный артистизм в склеивании цитат и при этом полное впечатление индивидуальности творимого. "Именно тогда обнаруживается, что зло есть конечная[1], неорганическая природа[2], противостоящая Бесконечному[3] и Духу[4]; она пребывает в различии[5], она остаётся "инобытием"[6], отчуждённым от Божества[7] и от всеобщей цели[8], влекущимся по пути случайности[9] и произвола[10]". Десять цитат в одной фразе. Что и говорить - любовь. Если бы не постоянные аресты, Ильин наверняка сделал бы из своей книги томов восемь, смакуя каждый оборот гегелевской речи.
А все его последующие читатели - адепты конкретной философии приняли поэму об экстатическом слиянии за доказательство диалектического синтеза, художественное дарование за убедительность логической аргументации. На самом деле, ведь никакого открытия Ильин в своей книге не сделал. О том, что Гегель мистик и интуитивист, знали уже давно. А разоблачением диалектики занимались вообще все подряд. Концепция же философии как духовного опыта оказалась весьма слабой, по сравнению с более тонкими и обоснованными изысканиями феноменологов. Но описать всю гамму чувств, которые разделяло большинство, да ещё так, что создавалось впечатление научной строгости, не удалось никому.
Гегеля начинают постепенно забывать. А Ильина издают. Как воспоминание о прошедшей любви.
[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]
начальная personalia портфель архив ресурсы