Владимир Шухмин / Карикатура зимних игр

Владимир Шухмин

Карикатура зимних игр^*

Со времен побоища на мерзлом озере и успешного перехода через Альпийский хребет — с зимними видами спорта в России все в порядке. Однако когда теплеет — в прямом и политическом смысле, — ледяные избушки традиционно тают, а к переселению в лубяные мы оказываемся не готовы. Или их попросту нет.

Так, с окончанием холодной войны померкла слава голубых звезд хоккея и фигурного катания: телевизоры стали цветными, комментаторам больше не пристало расписывать наряды фигуристов (что составляло существенный, если не основной интерес советских семей к зрелищу). Тайны фигурных туалетов были всенародно раскрыты, цветастое катание потускнело, да и хоккей, где мы с нудным постоянством побеждали, приелся.

Все это еще тогда должно было насторожить дальновидных политологов: грядет очередная оттепель. И действительно: последняя по времени вспышка интереса к хоккею с катанием — кумирам 70-х — относится к правлению Андропова-Черненко, то есть к финальному этапу холодной войны.

Правда, лед к тому моменту уже был растоплен: в 1982 году, за несколько месяцев до смерти Брежнева, советское телевидение показало почти все матчи чемпионата мира по футболу в Испании. Народу была предъявлена роскошная лубяная избушка, тамошняя.

Когда общественный климат в России стал угрожающе и неуклонно теплеть, надежды на горячий многонациональный футбол вроде бы начали оправдываться: в 1988-м мы взяли серебро на чемпионате Европы и золото на Олимпиаде. Увы, то были последние радости на престижных ристалищах. Вслед за этим рухнула Берлинская стена, а заодно и СССР, и здешняя лубяная избушка обнаружила свое истинное фольклорное происхождение — из сказки про трех поросят, где ей противостояла альтернативная каменная, производства мудрого Наф-Нафа.

Сейчас часто повторяют (чтобы оправдать убогое положение дел): страна у нас нефутбольная. Климат-де не тот. По этой причине по инициативе сверху была предложена температурная альтернатива 1990-х — теннис, вид спорта заведомо элитарный, то есть опять же “холодный” и уж никак не демократичный. Инициатива снизу оставалась единственной и однозначной — футбол. Климат и политика продолжали мешать ему.

Публичные наветы на местный климат начались с русской классики. Программные певцы зимы, весны и осени на редкость бездарно и/или безрадостно писали о лете. Причем окончательный приговор прозвучал именно из уст солнца (а не луны, скажем) русской поэзии: “Карикатура южных зим”.

Следуя поэтической формуле, стоит признать и отечественную политику карикатурой на всемирную, а российский футбол — пародией на мировой. Правда, пародией латентной, случайной. То есть и рады бы всерьез, как у людей, ан опять потеха.

Один из последних по времени и самых ярких (во всех смыслах) примеров тому — привлечение в российские клубы игроков из Латинской Америки и Африки. Луис Перейра да Сильва Робсон, Лаки Изибор (имя Лаки о многом скажет поклонникам Беккета) и другие представители смуглых континентов должны были, по идее, гарантировать лояльность футбола в “обновленной” России. Но темнокожие легионеры никак не вписываются в отечественную картинку. На ней по-прежнему доминирует девственная белоснежность — повод для хрестоматийного торжества крестьянина-дефлоратора.

В российской культуре вообще было всего два доброкачественных представителя негроидной расы — процитированный Пушкин и черный малыш из александровского фильма “Цирк”, который в бравурно-сентиментальном финале ходит по рукам интернациональной массовки. Пушкин в те же годы (конец 1930-х) тоже вовсю ходил по многонациональным рукам. На российских руках могли бы носить и нынешних смуглых легионеров, но — не носят.

Дело даже не в профессиональных достоинствах Робсона и его сорасников, а в амплуа. Чернокожим футболистам не нашлось в России соответствующей роли, которую они играют в мировом футбольном театре. Традиционный советский “негр в ушанке из Лумумбы” оказался негодным, а ничего иного предложено не было. Если бы, к примеру, хоть расовая ненависть, так и вместо той — полулюбовь-полуирония: ”наши черные”.

В цивилизованном футбольном мире с расовым вопросом, как известно, тоже непросто. Но там серьезно работают. Замечательный пример — чемпионат мира-98, где победила целомудренно корректная французская сборная. В матче с хорватами отличился защитник-философ (буквально: с философским образованием, если верить журналистам) Тюрам с непринужденным цветом кожи, а в финале прославил историческую алжирскую родину Зидан. (Философские голы придали произошедшему изрядный мифологический смысл, который бы искренне порадовал старика Барта и к которому еще предстоит вернуться.)

На прошлогоднем чемпионате стало окончательно ясно, как умело расписаны в мировой футбольной иерархии роли не только отдельных игроков, но и целых континентов. Правда, континентальная проблематика была несколько смазана аляповатым шествием разномастных уродов-гигантов по улицам Парижа перед открытием мундиале.

Вообще-то говорить о чемпионате мира по футболу во Франции, уж полтора года как отшумевшем, до сих пор непросто. Заносит в некорректность. Получается “Расисту на заметку”. Подмывает, например, отождествить неприглядный поступок смуглого и смелого голландца Патрика Клюйверта, слегка саданувшего дружественного и всецело соседственного бельгийца (фамилию из ложно понятой корректности не назовем), с поступком не менее смуглого голландца Франка Райкаарда, плюнувшего в напрочь белое лицо алеманца Руди Феллера. Дело давнее, еще российские гонители мяча на Большой футбол попадали. Феллер тогда в живой непринужденной форме отметил поразительное сходство Райкаарда с приматом. Франк, подумав, решил оспорить коллегу из Германии действием. Голландскую сборную с тех пор долго сотрясал расовый вопрос, но к чемпионату-98, как утешали российские комментаторы, улеглось. А тут бестактный бельгиец некстати — чувствительный Клюйверт и не сдержался. Яркого форварда удалили на две игры.

В целом же, на чемпионате наблюдалось четкое разделение на корректные и некорректные команды. Среди некорректных лидировали сборные бывших стран соцлагеря. Оно и понятно: откуда братьям нашим обзавестись поводом для корректности? Не подрос еще повод-то. А хваленые бразильцы, наоборот, не постеснялись выставить напоказ всю свою своеобычную корректность. Дескать: и такие у нас, и мулаты, и еще кое-что в запасе имеется. Эту неприкрытую лесть принципу Великой Корректности быстро изобличили, так что не очень понятно, как соотечественникам бывшего президента ФИФА удалось доползти до финала. Но в итоге, повторимся, заслуженно победила умеренно корректная сборная Франции, включающая нужный процент афрофранцузов.

Наших во Франции-98 не было. И, наверное, быть не могло: не секрет, что за каждой страной, представленной на мундиале, стояла на тот момент определенная культурная ценность или политическая доминанта. О принципе корректности-некорректности мы уже сказали. России, проигравшей на политическом и экономическом фронтах, по сей день нечего предъявить миру. Кроме мафии — так и та уже у итальянцев и колумбийцев.

Были и сугубо культурные, даже, не побоимся сказать, постмодернистские причины. Франция, например, победила не только за счет стратегических заслуг пожилого тренера Э. Жаке, очкастого бухгалтера из старых советских фильмов (тренер других финалистов — бразильцев — М. Загалло тоже был старенький, в очках, походил на доцента политэкономии провинциального российского вуза). За Францией к 1998 году встала мощная многолетняя философская культура — в этом и кроется символика победных голов защитника-философа. То есть победил на чемпионате вовсе не скромный лысеющий Зидан или бритый и наглый вратарь Бартез, а всецелый Жак Лиотарыч Бодрида.

Такое допущение носит, конечно, достаточно условный характер: ведь до финала добралась также Бразилия, у которой и нет ничего, кроме писателя-коммуниста Ж. Амаду. Напротив, славная родина Борхеса, переиграв отчизну Рассела и Фаулза, уступила место голландцам, про которых ничего кроме пестрого сора и курева и вспомнить не смогли. Домыкались до полуфинала и никчемные хорваты, которым вовсе предъявлять было нечего.

Нам, согласитесь, тоже. Ни Бибихин, ни Подорога с одной стороны, ни Маканин с Сорокиным (или даже Пелевиным) — с другой, не могут пока составить серьезную околофутбольную конкуренцию западным собратьям по мысли и перу.

Из-за жанровой и политической неопределенности, расплывчатости “переходного периода” в России уступает по мировым кондициям и наш футбол. Он уязвим по самой своей структуре, а не только потому, что карикатура зимних игр.

Под структурой мы подразумеваем не таинственные властные корпорации, кроющиеся за аббревиатурами РФС и ПФЛ и персонифицированные равно несимпатичными коммунистическим ставленником В. Колосковым и демократическим избранником Н. Толстых. Их скучное единоборство составляет периферийный мотив любимого народом зрелища (скорее — телезрелища и газетного чтивища). Так же нудно разворачиваются разборки между футбольными арбитрами, между арбитрами и командами — унылые коммунальные склоки. Правда, следует отдать должное российским судьям: в сентябре 1999-го они вписали заметную страницу в летопись нашего футбола. Речь идет о пьяном дебоше в Израиле группы отечественных арбитров, предводительствуемых С. Хусаиновым, главой Коллегии футбольных судей РФ. По сообщению газеты “Спорт-Экспресс”, ссылающейся на израильскую прессу, русские арбитры в нетрезвом состоянии взобрались на накрытые столы тель-авивского ресторана “Авази”, где сильно перепачкались. На момент написания этой статьи неизвестно, чем сердце успокоится. С. Хусаинов по возвращении из неудачной командировки на родину прокомментировал скандал трогательной советской репликой: “Все это — провокация”.

Аналогичные интриги (а также провокации) бытуют и в мировом футболе. Но уровень не тот: там все замешано на больших деньгах, а у нас еще и заквашено, замочено, подвялено коварной, вялой, вязкой политологией 1990-х.

Говоря о структурной уязвимости отечественного футбола, следует вернуться и к непродуманной роли наемных бразильцев с нигерийцами, а также другим травестийным сюжетам. Например, у нас напрочь отсутствует театральный элемент, который придает свежесть и смачность европейским и мировым футбольным спектаклям. Знаменитый Диего Марадона, помимо спортивных способностей, был еще и великим комиком. Низкорослый крепыш, почти толстячок, этот футбольный Дени де Витто, мастерски шулерствовал (сакраментальный гол рукой 1986 года), симулировал, скандалил. А звезда английского футбола, любимец публики Пол Гаскойн умело и профессионально безобразничает не только на поле, но и в нерабочей обстановке (за что был даже на время отлучен от футбола). Словом, скандалистов, романтиков, хулиганов, истериков, мудрецов, красавцев на мировых полях не счесть.

Скандалисты и симулянты встречаются и у нас, но в целом российские футболисты скучны, как их зимние братья — запертые в броню хоккеисты. Они — в подавляющем большинстве — до сих пор являют живые воплощения морального кодекса строителей, как ни пошло это звучит. Кстати, сравнение футбольных и хоккейных вериг тоже довольно продуктивно.

Зимой ледовая дружина в щитках, шлемах, масках являла приятную антитезу полуголым снегурочкам-фигуристкам (только не советским: те были подчеркнуто асексуальны), что составляло забавный тандем. Раздетые же футболисты демонстрируют всю шероховатую неприглядность уязвимых мужских тел (о женском футболе промолчим). Средневековой эстетике хоккейной брони здесь не противопоставлена гладиаторская мощь или, напротив, сексуально-призывная изломанность полностью заголенных видов спорта. Футболисты — полуодеты, именно этот мотив футбольной стилистики с начала века активно эксплуатируется модой. Футбол подарил миру одноименную майку и постоянно дарит различной формы трусы — фасон меняется часто.

Европейские футболисты умело пользуются формой как театральным костюмом. Наши — способны только сорвать футболку в честь забитого мяча или, наоборот, натянуть ее снизу на голову. Если первый жест традиционен, то второй — дешифрует потайной эксгибиционизм спортсменов, желание показать публике на радостях половой орган, который как персонификация мужского достоинства и является истинным автором гола. По свидетельствам очевидцев, женщины-футболистки в аналогичных ситуациях исполняют сходный жест. К вящему восторгу немногочисленных пока мужских поклонников женского футбола, под майками у спортивных феминисток другой одежды не содержится.

Вообще, о том, что вытворяют футболисты, забивающие мяч (особенно решающий), писано и говорено неоднократно. Тут и откровенно непристойные телодвижения (откровенно — что немаловажно), и такого же свойства пляски. У нас — превалируют скупые мужские объятия, целомудренные поцелуи, в лучшем случае какой-нибудь скромный сольный номер в виде полета на мокром газоне.

Все это сводится к главному нашему тезису: ТАМ футбол — игра, доставляющая ЧИСТУЮ ЭМОЦИЮ, будь то радость, веселье или, наоборот, безутешное горе. ЗДЕСЬ — все та же ледяная избушка. Действо, преследующее какую-то странную, непонятную в своей самодостаточности цель и потому чаще всего просто скучное. И добро бы целью были деньги, как в мире нормального чистогана, так нет же.

Скандал из-за денег, разыгравшийся было в первой половине 1990-х, когда группа игроков сборной России написала письмо с требованием законных и справедливых гонораров, быстро затух. Рвачество легионеров (а подписанты были, в основном, игроками чужеземных команд) неприятно удивило отечественного болельщика, еще не привыкшего в 1994-м оперировать — даже в мозгу — крупными суммами в валюте. Интересно, что полностью продавшиеся и уже тогда получавшие бешеные деньги хоккеисты такого возмущения не вызывали, а, напротив, радовали высоким уровнем своего материального достатка.

Та давняя история породила печальный сюжет с тренерами, которые по сей день остаются самыми колоритными персонажами футбольного зрелища (точнее — телезрелища) в отличие от игроков. С позиции телезрителя, это, в общем, понятно: игрок находится в движении, а статика сидящего, стоящего или даже выскакивающего к кромке поля тренера позволяет рассмотреть его получше.

Но даже по театральному мастерству тренеров мир обходит нас. Ни эксцентричный и порой пляшущий Ю. Семин (“Локомотив”), ни взрывной В. Газзаев (а он в бытность свою игроком внешностью и скандальностью отчасти смахивал на Марадону) неспособны заполнить унылый вакуум, образовавшийся и тут. Бесславно возглавлявшие сборную П. Садырин и Б. Игнатьев напоминали заспанных школьных военруков. Даже украинский Лобановский, гомерически смешной еще в своем советском покачивании на скамейке, остается вечно угрюмым. По-настоящему симпатичен лишь достаточно живой и разнообразный — и в этом один из секретов успеха “Спартака” — тренер нашей команды № 1 и сборной России О. Романцев. Его срадальческий взор вмещает в себя всю мировую скорбь по незадавшемуся российскому футболу, зато радость Романцева напоминает о надежде, умирающей последней.

Впрочем, “Спартак” бывал чемпионом и задолго до Романцева (хотя К. И. Бесков тоже был традиционно скучен и вообще не сидел на скамейке запасных, а прятался на трибунах). “Спартак” потому и чемпион, что там по сей день наличествует хоть какое-то подобие среднеевропейской футбольной комедиа дель арте, то есть распределение на амплуа — причем не футбольные, а театрально-игровые (отчего за команду болеют почти все артисты).

Оставив читателю простор для самостоятельной фантазии, укажем лишь на одно амплуа: в “Спартаке” часто фигурировал Злой Защитник. Это характерная и важная в мировом футболе роль. Публика любит и ценит фолы Злого Защитника, его хамство, ругань с судьями. Желательно еще, чтоб и лик был ужасен. Непревзойденным исполнителем этой роли в советском, а затем и российском футболе долгое время был С. Горлукович. Сейчас Злого Защитника в “Спартаке” нет, зато есть Свирепый Вратарь (А. Филимонов), достаточно непривычное для команды амплуа, поскольку вратари в ней всегда были деликатно мужественными. Среди спартаковских ролей — преимущественно приносящих смех и радость людям — никогда не было места и для талантливого Скандалиста, какими издавна славился украинский и грузинский футбол. Наверное, именно поэтому не прижился в команде С. Юран.

С приходом новых времен явился и новый вариант амплуа “морального кодекса” — верующий российский футболист. Советские зрители в былые времена с любопытством наблюдали, как крестятся зарубежные игроки, а то и припадет к газону в молитве перед пенальти форвард-мусульманин.

В “Аргументах и фактах” №36 за этот год опубликована заметка И. Попова “Футболисты в рясах” о команде второй лиги из города Абакан под нездешним названием “Реформация”. Президент хакасского футбольного клуба — пастор, представитель протестантской Церкви Прославления. После приветствия игроки “Реформации” дарят соперникам вместо традиционных вымпелов карманные библии. Однако, по признанию президента-пастора, далеко не все футболисты — протестанты: встречаются и православные. Отдельные даже заподозрены в атеизме, но, тем не менее, внебрачные связи не поощряются.

Возможно, еще рано говорить о витке обновления сознания (структурно, кстати, не новом, а представляющем модификацию комсомольского/партийного собрания команды), но вот молодой игрок “Зенита” и сборной, восходящая звезда российского футбола А. Панов (игравший до этого в Китае — любопытный факт) сказал в интервью, что перед важным матчем был в церкви и молился. С именем Панова связано последнее по времени радостное событие в российском футболе — победа над сборной Франции в отборочном цикле чемпионата Европы 2000 года.

По законам жанра, действие должно было происходить в Москве, в Лужниках, причем зимой. Шел бы снег с дождем, а президент России отправлял бы в отставку очередного председателя совета министров. Именно так и было 12 мая 1999 года, когда был отстранен премьер Примаков, и финал Кубка УЕФА с участием “Олимпика” и “Пармы” проходил в Москве после обильного майского снегопада, а на всех подступах к Лужникам отменили торговлю спиртными напитками. Приблизительно та же история повторилась в августе 1999-го, когда спустя два дня после отставки премьера Степашина “Спартак” в квалификационном матче Лиги чемпионов играл под проливным холодным дождем с белградским “Партизаном”. Правда, пиво не отменили. В ответном белградском матче, в котором братья-сербы, судя по всему, были не прочь поплясать на косточках братьев-“миротворцев” — запах старых добрых 80-х, когда на аренах сводили политические счеты, — “Спартак” по старосоветской традиции упустил победу со счетом 8:0, хотя все же стал “маткой” группы. (Этот энтомологический — если не гинекологический — термин “матка” заслуживает отдельного разговора.)

В матче Франция-Россия все сложилось без зимы и отставленных премьеров: играли мы в Париже в июне. Играли под командованием Романцева, продолжающего участие в унылой чехарде тренеров сборной России, и чудом победили у чемпионов мира на их территории.

Лицо упомянутого Панова после двух забитых им голов было осенено совершенно неземным (мы бы сказали: буддистским, но боимся обидеть футболиста) выражением. Спортсмен вздымал руки к небесам и уж потом крестился. Такого мы, конечно, еще не видали. Ориенталистики, равно как и православия, наш футбол — по крайней мере, советского периода — не знал. Так что надежды воистину не умерли.

После истеричной июньской победы сборной России над французами в ход пошли цитаты про “скажи-ка, дядя”. В пылу восторгов помянули и толстовскую дубину народной войны.

Помянули некстати.

Важно, чтобы дубина невзначай не повернула куда-нибудь вспять. Ведь футбол серьезно завязан с политикой, и поэтому шансы мэра Москвы Лужкова, частенько бегающего по газону в трусах с мячом, необычайно велики. Напротив, бывший боксер Явлинский и неспортивный Жириновский теряют в рейтингах, не появляясь в ложах почетных гостей. (Зато туда непременно заходят все премьер-министры, после чего их с завидным постоянством снимают. Так что, возможно, имиджмейкеры Явлинского и правы.)

Но популизм популизмом, а звездных футболистов наверняка затащат в предвыборные тусовки. Справедливости ради следует признать, что пока что у наших футболистов с рекламой и PR не ладится. Стоит им начать что-нибудь рекламировать: Добровольскому и Харину — “Сникерс”, а мощному Юрану — пиво, то дела у них идут все хуже и хуже. Семак выбрал “Пепси” и сразу стал причиной первого гола французов. Но российский спорт и реклама — это отдельная, едва приоткрытая тема.

Пока можно пуститься в безответственные политические мечтания. Если команде Романцева не удастся прорваться на Европу-2000 (а скорее всего не удастся, хотя статья идет в набор задолго до судьбоносного матча Россия-Украина), то народ наш окончательно падет духом и с горя проголосует за Зюганова, который, разумеется, пообещает всерьез разобраться с футболом.

На деле — грянет очередной заморозок, воспрянут снеговики со снегурками, и вновь придется садиться за зимние заметки о летних впечатлениях.

Варенье по рецепту В. В. Розанова уже сварено.

^* Автор искренне благодарит П. Д. Черняка за консультации.

[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]