Островский А.Б. Мифологические тексты нивхов

В архиве Ленинградского отделения АН СССР в фонде Л. Я. Штернберга (ф. 282, оп. 1, ед. 142) хранятся фольклорные  тексты нивхов, записанные Б. О.Пилсудским на северо-востоке Сахалина в 1890 г. В общей сложности -183 листа, из которых большая часть заполнена с обеих сторон. Только четыре текста были опубликованы Л. Я.. Штернбергом, в числе собранных им самим, в его "Материалах по гиляцкому языку и фольклору", СПб.,1908.

Познакомившись в 1891 г. с Л. Я. Штернбергом, также сосланным на север Сахалина, в соседний округ, Пилсудский под его влиянием с осени 1893 г. начал записывать нивхские тылгунд - мифы, мифологические предания. Одновременно с записью текстов он изучает лексику, вычленяет грамматические категории¹ - о чем свидетельствуют записи на полях. С помощью своих информаторов скрупулезно записывает русский перевод, слово под словом; информаторы - Чурка, Ниспайн (сын шамана из другой деревни) подолгу живут у него, иногда со своими родственниками².

Видимо, работа шла нерегулярно, однако в 1899 г., по свидетельству собирателя, уже было "много песен, свыше 100 сказов". В этом же письме к Л. Штернбергу он отмечает, что его записи "годятся только для свободного перевода и уяснения смысла, за лингвистическими тонкостями я не гнался"³. Спустя 3 года, уже будучи сотрудником музея во Владивостоке, в письме к Штернбергу, с которым в течение всей жизни сохранялась научная и дружеская переписка, признается, что "в дебри фонетики" не хочет углубляться, более интересуется "живыми и имеющими отношение к жизни гиляков вопросами"⁴ - в силу чего решил все собранные им нивхские тексты переслать Штернбергу для подготовки к публикации. Тексты были высланы в 1903 г.

________________________

¹ Письмо Б. О. Пилсудского - Л. Я. Штернбергу от 11 дек. 1893 г. // ААН. - ф. 282. - Оп. 2.- Д. 233. - Л. 20.

² Там же. - Л. 28 об.

³ Там же. - Л. 61 об.-62.

⁴ Там же. - Л. 70 об.

(С.8)

Неопубликбванные тексты Б. О. Пилсудского насчитывают более 300 страниц Почти все они снабжены русским переводом, сделанным собирателем совместно с информаторами. Только небольшая часть текстов, менее четверти, прошла лингвистическую обработку Штернберга - об этом можно судить на основе специфических диокритик, введенных им для более точного транскрибирования довольно сложной нивхской фонетики. Полагаем, что Штернберг не успел завершить обработку, ведь немало и им записанных текстов осталось не подготовленными к публикации, даже не переведенными.

Ниже мы попытаемся дать представление о научной значимости собранных Пилсудским текстов. Всего фольклорных текстов более 70 (мы указываем приблизительно, так как несколько текстов носят характер коротких незавершенных фрагментов), включая и четыре текста, опубликованных Штернбергом⁵. По жанру они разнообразны: преобладают мифологические повествования - тылгунд (более, чем три четверти), несколько настунд - миф-импровизация, несколько кратких кер-аинд - эпос, имеются три сказки о животных. Кроме того, записано несколько басен (три), пословиц (четыре) и загадок (шесть).

До настоящего времени изучение мифологии нивхов, начатое Штернбергом и Пилсудским, не продолжено ни фольклористически - путем выделения основных тем, мотивов нарратива,  описания структуры, ни этнографичееки - через соотнесение с обрядами и ранними верованиями, этноэкологическими  представлениями. Для качественной оценки записей Пилсудского попробуем соотнести их, в этих двух планах, с опубликованными текстами Штернберга.

К своеобразию нивхской мифологии следует отнести нередкое отсутствие в тексте какой-либо частной этиологической темы.  Наряду с мифом об установлении на земле одного солнца и одной луны, а также - с группой мифов об удаче в охоте, разбогатении, благодаря женитьбе на лесной (либо морской, небесной) женщине, в прочих, составляющих большинство, какого-либо "венца" в повествовании нет. Речь там идет о сражении нивхов (иногда айнов, ороков) с обитателями других

^{___________________________}

⁵ Кроме текста № 19, на что указано Штернбергом в его публикации 1908 г., записаны Пилсудским также №№ 20, 32, 36 - См.  AAH - ф 282- Оп. 1. - Д. 142 - Лл. 179-179 об, 108-110 об., 10-12

(С. 9)

космологических локусов - с горными (таежными)⁶ людьми, c мopcкими, небесными, либо подземными людьми, а также с зловредными существами, обитающими во всех этих четырех сферах - милк, кинз и с людоедаки - уньршк, встречающимися  и на земле. Благодаря успешным сражениям, люди как бы расчищают от своих биологические врагов различные космологические локусы, отвоевываю сферы жизни, а также охоты и рыболовства. В качестве мотивов повествования чаще всего выступают: отражение нападения людоедов и обитателей других, нечеловеческих локусов; возвращение украденных ими у человека жены, родственников; добывание себе в жены обитательницы другого локуса; спасение из западни; состязание в силе и другие!"

Поскольку мотивы, темы по большей части сводятся к освоению людьми всей космологической реальности, то для логико-семантической структуры мифа особое значение имеют предметы (природные, рукотворные или фантастические), которые выполняют, реально или символически, ключевую функцию в процессе коммуникации людей с обитателями других сфер. В нивхских мифах встречаются две категории структурно-значимых  предметов: 1) предметы-медиаторы - например, железная лиственница, растущая от земли до неба; либо железная сабля, которой герой убивает слишком много зверей,  нарушая равновесие, на что обижаются горные люди; 2) предметы, синволизирующие центр определенной сферы, либо границу двух сфер -  например, дом на горе, дом на морской  отмели, утес в устье реки.

Практически все темы, мотивы, а также структурно значимые  предметы, которые встречаются в текстах Штернберга, мы обнаружили и в записях Пилсудского, - в этом смысле они в равной мере богаты, хотя тексты последнего более кратки. Обширный корпус записей, которые дополнительно можно ввести в оборот, позволяют сформировать необходимый для интерпретации контекст, выявляя логические связи внутри самой мифологической семантики. Такой контекст особенно важен в случае анализа нивхских мифов, так как они весьма

_______________________

⁶ Нивхское слово пал(палн) (отсюда пал нивх) используется равно для обозначения и леса, и гор, по контексту речь чаще всего идет о горной тайге, для обозначения безлесной горы есть специальный термин. Исследователи нивхского традиционного мировоззрения Л. Я Штернберг и Е. А. Крейнович обычно переводят данное слова как <горный человек".

(С.10)

мало связаны с обрядовой практикой на период конца XIX -начала XX вв.,  представляют собой довольно автономную семантическую систему, с которой, в свою очередь, можно было бы соотносить фрагментарные этноэкологические представления и верования.

' Покажем, что дает совместное рассмотрение вариантов от разных собирателей. Сопоставим один из тылгунд Пилеудского -  условно озаглавленный нами "Каменный дом-западня. Женщины с vagina dentata" с весьма близким к нему № 17 опубликованных "Материалов..." Штернберга.

В мифе, записанном Пилсудским, четыре последовательных эпизода: 1) шестеро человек на лодках попадают в отдельно стоящий на берегу дом, в сенях дома стоит длинный сундук с птичьими головами; в комнате - другой сундук, в котором лежит голый старик-кинз; он успевает схватить одного человека; 2) добравшись, уже впятером, до другого дома на берегу, попадают к людоедам, в каменный дом-западню; удается выбраться, просверлив камень железной саблей, хранившейся в доме в длинном сундуке; 3) прибыв в селение, попадают к женщинам, у которых на половых органах имеются зубы; один из товарищей погибает; остальные спасаются, сточив эти зубы камешками; 4) прибывают к мысу, похожему на руку, где их встречает хозяин моря; накормив их, отсылает их назад в лодке, похожей на сундук, сделанный из наhырш - кожи животного.

Миф имеет логическую законченность, благодаря значительной связности его элементов. Только в последнем эпизоде к людям дружественно настроен хозяин, в первых трех они едва не становятся объектом добычи людоедов (в третьем эпизоде, где женщины с зубами в vagina, - метафорически). Во втором и третьем эпизодах людям подстраивается западня; каменный дом без дверей, vagina с зубами - спастись удается, лишь используя более твердый материал, соответственно, железную саблю и камни.

Безусловно, также соотнесены, а точнее, поэлементно противопоставлены, первый с четвертым эпизодом; одинокий дом, в котором лежит без одежды хозяин (дом на пристани с большим числом строений, вещей, хозяин огромного роста), динамика по вертикали; птичьи головы (рыбья чешуя); деревянный  сундук, кожаный сундук), наконец, хозяин лишается руки (хозяин присоединен к руке): метафорически: мыс, на котором он сидит, похож на руку. Из того, что спящий старик

(С.11)

связан с птицами, можно предположить, что он небесный человек (поскольку и в мифологии, и в верованиях нивхов только четыре стихии или мира - горная тайга,  море, небесный и подземный мир⁷), но это требует подтверждения, тем более, что остается совершенно не проясненным, почему в первом эпизоде старик-хозяин спит и почему деревянный ящик может быть его атрибутом.

Интерпретация становится возможной, если обратиться к опубликованному варианту, т. е. к тексту № 17 Штернберга. Все 4 эпизода там также имеются; третий и первый эпизоды поменялись местами, но это ничего не меняет в структуре мифа. Существенны другие два изменения. Во-первых, вместо спящего старика - старик, требующий, чтобы гости в течение 8 суток рассказывали тылгунд, настунд - иначе он их убьет и съест, его же все это время будет поддерживать кхор (дух бодрости, из класса подземных людей, как поясняет Штернберг); пока договаривались о таком состязании, из лодки исчезли руль, весла и уключины. Во-вторых, в четвертом эпизоде морская хозяйка отправляет людей к своему сыну, который, по ее распоряжению, должен их отвезти домой, а по дороге к нему им приходится миновать, не останавливаясь, людей, сросшихся спинами.

Начнем с пропажи оборудования лодки. В результате этого, оставаясь средством передвижения, она уподобляется  деревянному ящику. Вместе с тем, и ящик, как это видно было выше, может служить средством передвижения по воде, но только сделанный из звериной кожи. По-видимому, деревянный ящик спящего старика, оказываясь противопоставленным кожаному ящику, который двигается горизонтально, должен оказаться средством передвижения в вертикальном направлении. Только так можно учесть и общую противопоставленность персонажей спящий старик (морской хозяин), и их частное соотнесение по признаку ориентации в пространстве⁸.

______________

⁷ Штернберг Л Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Хабаровск, 1933.  С. 309; Таксами Ч. М. Система культов у нивхов  // Сб. МАЭ. - Л., 1977. - Т. XXXIII. - С. 90-99.

⁸ Это свойство инверсивности мифологического мышления - переносить общую бинарность в частные противопоставления по конкретным признакам - открыто Л. Леви-Стросом и описано нами. - См: Островский А. Б. Анализ мифов Клода Леви-Строса: первобытное мышление и этнографический контекст // Советская этнография. - 1984. - № 5.

(С.12)

Общее же у спящего старика, связанного с птицами, и у бодрствующего старика, черпающего силу от подземных людей, - то, что им обоим присуще передвижение в деревянном вместилище по вертикали, но одному - в сторону неба, а другому под землю. Атрибут сна, противоположность бодрствованию, оказывается частным выражением противопоставленности небесного и подземного миров.

Итак, из совместного рассмотрения проясняется логика, семантика элементов и опубликованного варианта. Еще один элемент там, в последнем эпизоде, - люди, сросшиеся спинами, которых надо быстро миновать. Он станет понятен, если учесть, что по варианту Пилсудского, кожа животного имеется в распоряжении морского хозяина, он ее дарует людям (в виде ящика-лодки). Морская же хозяйка в варианте Штернберга, не давая им никаких предметов, лишь наставляет не присоединяться ни на мгновение к тем людям, которым как  бы не хватает кожи, чтобы, разделившись, они могли начать движение.

Безусловно ценным, почти уникальным считаем зафиксированное Пилсудским в текстах мифов описание зрительного облика зловредных существ: милк'ов, кинз'ов, людоедов. В записях Пилсудского встречаются милк'и, имеющие следующий вид: 1) тело человека, а голова медвежья; 2) безголовый человек, глаза у его на плечах; 3 похож на человека, только все тело и лицо покрыты звериной кожей либо шерстью; 4) похож на человека, но ростом с дерево (с полдерева); 5) похож на человека, только глаза на разном уровне⁹; 6) похож на человека, только почти вся голова железом покрыта; 7) похож на человека, но ходит на коленках, на бороду опираясь; 8) имеет обличие вороны, нерпы, камбалы.

Вероятно, такая визуализация сверхъестественных персонажей, представляя собой концентрированное выражение раннерелигиозной картины мира, должна иметь продолжение в других формах духовной культуры. Так, в пластике лечебных амулетов нивхов, в отличие от аналогичных предметов у ороков и негидальцев¹⁰, деревянная фигурка человека с

______________________

⁹ Штернберг упоминает о разноуровневости глаз как об отличительном свойстве подземных людоедов (Материалы..., с. 94): в одном из текстов Пилсудского это свойство присуще милк'ам всех четырех стихий.

¹⁰ См. соответственно описи коллекций ГМЭ: 6762-159, 160, 163 и 2079-16, 2566-54.

(С.13.)

медвежьей головой - это неизменно изображение вредоносного существа, духа болезней конечностей либо спины. Что касается такого элемента, как кусочек медвежьей шкуры, в который может быть обернут амулет, оберег, то это всегда признак горного человека, и он сочетается часто с другими специфическими признаками (и вообще фрагмент шерсти, кожи лесного либо морского зверя, рыбы всегда оказывается отличительным признаком персонажа соответствующей стихии). Материалы Пилсудского позволяют углубить наше понимание своеобразия первобытного мышления и собственно нивхских представлений о месте человека в традиционной картине мира.

Обширный корпус фольклорных записей - та основа, освоение которой может дать новый импульс в изучении традиционного мировоззрения народов Дальнего Востока, и, конечно, его публикация позволяет более полно и более справедливо очертить вклад Пилсудского в нивховедение.

Публикуемые ниже тексты составляют, примерно, треть всего корпуса. Отбирая часть из них, мы ориентировались на два критерия: 1) разнообразно представить мифологические сюжеты, в особенности те, где фигурируют сверхъестественные персонажи, отсутствующие в записях Штернберга; 2) полнота перевода на русский язык. Мы сохранили порядок, в котором данные тексты следуют у собирателя (в архивном деле); сохранили также его нумерацию, хотя она неоднозначна. Тексты собирателем не озаглавлены; следуя Штернбергу (в его "Материалах...") и для удобства введения в научный оборот, мы дали заготовки в соответствии с центральными темами либо персонажами. Перевод кое-где восполнен, уточнен; приводим его с минимальной литературной обработкой: полностью сохраняя лексику, в отдельных случаях изменив синтаксис на принятый в русском языке.

(С.14)