Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

Кафедра издательского дела и редактирования

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ

в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ

«Сибирская заговорная традиция в контексте

этносоциокультурной модернизации (на примере Тюменской области)»,

доктор исторических наук Н. А. Балюк (ТГНГУ)

кандидат исторических наук В. А. Адаев (ТюмГУ)

кандидат филологических наук С. М. Белякова (ТюмГУ)

кандидат филологических наук Я. В. Боргер (ТюмГУ)

кандидат педагогических наук Г. А. Сулкарнаева (ТГМА)

Е 72 Сибирская заговорная традиция (конец XX-начало XXI вв.) / Е. Е. Ермакова ; под ред. И. С. Карабулатовой. – Тюмень: Издатель Пашкин, 2005. – 496 с.

Книга посвящена исследованию современного этапа существования заговор-ной традиции различных этносов, проживающих на территории Тюменской об-ласти. Монография состоит из двух частей. В первой части представлено иссле-дование, осуществленное с помощью комплексного похода, совместившего этно-графический, лингвистический и эниологический методы. Во второй части поме-щены интервью с носителями лекарских знаний. Большая часть информантов актив-но практикует в различных населенных пунктах Тюменской области.

Книга предназначена для этнографов, фольклористов, диалектологов, линг-вистов, медиков, а также для всех тех, кому интересны традиции народной меди-цины как части культуры нашего региона.

Предисловие (слово от редактора)..............................................................

Часть I . Исследование сибирской заговорной традиции

Введение..........................................................................................................

Народная медицинская практика в Тюменском регионе

на современном этапе: к постановке проблемы.........................................

к проблеме номинаций..................................................................................

Лексические особенности обозначения процесса лечения

в народной медицине.....................................................................................

Личность тюменского знахаря......................................................................

Диагностика болезней средствами народной медицины............................

Невербальный язык лечебного процесса в народной медицине................

§ 6.1. Невербальная коммуникация: проксемика..............................

лево vs. право.............................................................................

границы и локативы..................................................................

§ 6.2. Невербальная коммуникация: хронемика................................

солнечный календарь................................................................

лунный календарь......................................................................

дни недели..................................................................................

праздники....................................................................................

§ 6.3. Невербальная коммуникация: кинесика...................................

Числовой код лечебного процесса в народной медицине............................

Заключение........................................................................................................

Словарь «Диагностика, симптомы, этиология болезней

в народной медицине и ветеринарии»............................................................

Анкета для опроса по теме «Традиционная народная медицина»

(анкета для информантов)..............................................................................

Анкета для опроса по теме «Народная медицина:

нужна ли она сегодня?» (анкета для врачей)................................................

Ответы на вопросы анкеты «Народная медицина:

нужна ли она сегодня?»...................................................................................

Библиография....................................................................................................

Обследованные населенные пункты...............................................................

Именной указатель: информанты....................................................................

Перед Вами исследование, которое поднимает вопросы реализации сакрального дискурса в современном социуме. Понимая дискурс как процесс лингвистической коммуникации, невозможно не рассматривать все составляющие этого сложного процесса. Е. Е. Ермакова предпринимает, на мой взгляд, успешную попытку описания такого сложного явления, как заговорная традиция. В фокусе внимания исследователя оказываются не только текст заговора, но и сама ситуация творения заговора, личность знахаря, отношение к нему общества. Богатейший иллюстративный материал, собранный автором в ходе полевых изысканий, дает возможность увидеть все многоцветье сакральности в ментальном пространстве сибирской провинции.

Результаты исследования, предлагаемые читателю, опираются на мысль Н. Д. Арутюновой о том, что «дискурс – это речь, погруженная в жизнь» [52, с. 136]. Дискурсивный анализ в работе Ермаковой подан сквозь призму коммуникативной ситуации, где через обмен репликами описывается структура диалогового взаимодействия между знахарем и исследователем. В этой связи необходимо отметить, что сам дискурс понимается широко, где имеет место быть «соотнесение дискурса с конкретными участниками акта, т. е. говорящим и слушателем, а также коммуникативное намерение говорящего каким-либо образом воздействовать на слушателя» [39, с. 16]. Так, Е. Е. Ермакова дает не просто тексты самих заговоров, которые, безусловно, представляют интерес сами по себе, но и описывает ситуации сбора информации, передачи силы, лечения, восстановления, а также былички и другие мемораты, бытующие на юге Тюменской области, связанные с практикой знахарства. Читатель вместе с автором работы погружается в самое сердце культуры знахарства, словно пытается понять его силу. Практика знахарства настолько окружена мифами, в том числе и современными, что наносное не дает порой возможности увидеть истинной сути этой традиции. Читатель не найдет здесь приведения параллелей с другими исследованиями, для автора было важным зафиксировать, запечатлеть «ускользающую красоту» практики знахарства на современном этапе развития российского общества.

Рассмотрение самой триады «человек – ритуал – текст» дает возможность максимально точно воспроизвести саму ситуацию народного лечения. Вся совокупность этого триединства составляет сакральный дискурс, где присутствуют практики «открытые» и потаенные. Когда мы говорим о сакральности, то, прежде всего, акцентируем внимание не только и не столько на закрытости, но на отношении к самой практике знахарства в различных слоях населения. Табуированность, специфичность многих ритуалов, текстов, их теплая архаика перекидывают своеобразный мост между прошлым и настоящим.

Иными словами, перед нами попытка раскрыть когнитивный механизм практики знахарства, сложившейся на сегодняшний день в Сибири. Согласно Т. А. ван Дейку, дискурс – это существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого – интересы, цели, стили. Не случайно поэтому в работе представлена классификация знахарей, особо отмечен стиль вербального и невербального поведения знахаря. Перед нами своеобразная энциклопедия знахарства, где знахарство предстает не как пережиток прошлого, некий атавизм, но как тщательно выверенный социальный институт. Поскольку любой дискурс является продуктом речевого общения в определенных коммуникативных условиях, которые были в свое время определены еще Р. О. Якобсоном, то Е. Е. Ермакова последовательно описывает все составляющие: вербальный, соматический и паравербальный коды, характер контакта между участниками, наличие самого сообщения (заговора) и т. д.

В современной лингвистике ряд ученых рассматривает дискурс как категорию естественной речи, как материализуемость в виде устного или письменного речевого произведения, относительно завершенного в смысловом и структурном отношении, длина которого потенциально вариативна. Сам ритуал, заговор в том числе, идеально ложится в такую модель, поскольку дискурс – это актуально произнесенный текст. Ситуация актуализации в практике знахарства является одной из ключевых, поскольку знахарь «исправляет», творит личностный миф пациента, и в этой связи работа многое может дать и культурологу, и историку, и этнографу, и филологу, и психологу, и самому широкому кругу читателей.

Огромный пласт сибирской культуры, актуальный для многих жителей, поднятый в данном исследовании, помогает проникнуть «в святая святых» – самосознание сибиряка. Е. Е. Ермакова собрала не только материалы по русской практике знахарства, но и по сибирско-украинской, татарской, сибирско-казахской, сибирско-белорусской, чувашской, показав общие и частные моменты этой традиции в разных этнических культурах. Мы говорим о сибирских украинцах, сибирских белорусах и сибирских казахах как об особых субэтносах, поскольку даже такая консервативная практика, как народная медицина, претерпела здесь свои изменения. Кроме того, эти трансформации прослеживаются и на уровне языка, культуры, быта. В дальнейшем мы постараемся более подробно проследить саму трансформацию традиции знахарства. Материал открывает широкие перспективы и для пытливого ума исследователя, и для простого взгляда обывателя.

Отрадно отметить, что Е. Е. Ермакова представляет собственный полевой материал, который позволяет в определенном смысле закрыть существовавшую до этого лакуну по исследованиям фольклора Тюменского региона.

Данная работа выполнена в рамках исследовательского проекта сектора филологии Института гуманитарных исследований Тюменского государственного университета «Сибирская заговорная традиция в контексте социокультурной модернизации» (грант РГНФ № 05-04-04178а, руководитель проекта – д. филол. н. Карабулатова И. С.). Сакрально-ритуальный дискурс культуры знахарства последовательно рассматривается не только в этой монографии, но и ряде других, выполненных в ходе реализации проекта, акцентирующих внимание на том или ином ее аспекте.

Каждый человек является носителем множества разнообразных культур в полиэтничном регионе, и Е. Е. Ермаковой удалось показать «народную толерантность». Представленная работа, на мой взгляд, будет интересна не только филологам, но и культурологам, историкам, психологам, социологам, поскольку позволяет заглянуть за тот занавес тайны, которым окутана сакральная практика знахарства.

«Как бабка нашептала» – как рукой сняло, помогло.

Нынче маленьких много народилось, от грыжи и всё лечу.

«Один, говорит, баба, будет зуб – и то польза будет!»

Историк Н. А. Миненко, описывая жизнь сибирской деревни XVIII – первой половины XIX вв., отмечала такой факт: «Даже во второй половине XIX в. медицинские нужды сибирского крестьянского населения удовлетворялись, как правило, лекарями-самоучками, народной медициной» [32, с. 113].

Однако и в конце XX – начале XXI вв. в деревнях и городах Тюменской области народная медицина продолжает функционировать. Итоги наших экспедиций показывают, что лечат, причем повсеместно, не только врачи, но и «бабки». Вместе с тем народная медицина Западной Сибири (Тюменская область), и в частности ее заговорная традиция, на современном этапе находит слабое освещение в работах историков, этнографов, фольклористов.

Территориальные границы исследования – населенные пункты юга Тюменской области: деревни, села и города.

Хронологические рамки экспедиций – с 1995 по 2005 гг. Основным в нашем исследовании будет современное состояние традиционной медицинской культуры Тюменской области, относящееся к концу XX в. (90-е гг.) и началу XXIв., с отдельными ретроспективными вкраплениями фактов, заимствованных из опубликованных источников на тему «народная медицина Западной Сибири XVIII–XIX вв.».

Объект исследования – традиционная медицинская культура различных этносов, проживающих на территории Тюменской области.

Под традиционной медицинской культурой, или традиционной медициной, мы, вслед за А. А. Вороновым, понимаем «не только традиционно выработанные способы лечения уже возникших заболеваний человека, но и всю систему профилактических, превентивных традиционно сложившихся мер, направленных на предотвращение болезней» [6, с. 125]. В настоящем исследовании мы будем оперировать синонимичными в нашем контексте терминами «традиционная медицинская культура», «традиционная медицина» и «народная медицина», «народная медицинская культура».

Основной материал собран по медицине славянских народов, проживающих на территории Тюменской области (русские, белорусы, украинцы). Однако мы старались осветить традиционную медицину и других этносов нашего региона. В книге представлен материал по медицине коми (коми-зырян), чувашей, сибирских татар, казахов.

Если очертить контуры предмета исследования, то основной упор делается на рассмотрение заговорной традиции как важнейшего структурного элемента народной медицины. В свою очередь, заговорно-заклинательная традиция есть «часть магико-мистической практики, явления эзотерического, скрываемого не только от посторонних лиц (чужих, сторонних наблюдателей), но и от непосвященных людей своей среды» [48, 1, с. 88]. Эта невозможность полного приобщения к «посвященным» предопределяет на настоящем этапе нашего исследования как сложность собирания материала, так и неизбежную неполноту анализа обозначенной проблемы.

Центральным в целительской практике наших информантов является заговорно-заклинательный акт (ЗЗА). Данное понятие и его концепция предложены В. И. Харитоновой в 1992 году [47, с. 39–47]. Заговорно-заклинательным актом «именуется окказиональная или запрограммированная обрядовой стороной народной жизни ситуация, требующая урегулированного состояния и взаимодействия реального (физического, проявленного в варианте «грубой материи») и «ирреального» (психического, «тонкоматериального») миров; главным действующим лицом ЗЗА является магически маркированная личность (знахарь, ведун, колдун), пытающаяся воздействовать на себя самого и перципиента (другого человека, окружающую среду) различными способами или целым комплексом таковых (физически, психотерапевтически, энергетически, энергоинформационно); «внешняя» часть способов воздействия (обрядово-ритуальное действо: набор неких действий, осуществляемых с помощью различных предметов и средств, и также слышимый молитвенный и с трудом угадываемый либо неосознаваемый вовсе заклинательный текст) воспринимаются перципиентом с помощью привычных органов чувств, «внутренняя», суггестивная часть этих способов (психоэнергетическое и энергоинформационное действо) фиксируется отдельными наиболее восприимчивыми людьми с помощью известных органов чувств, например, как воздействие волнового характера электромагнитной природы, либо с помощью «резервных» органов восприятия, например, в варианте видений. Заговорно-заклинательный акт – сложное (многочастное и, вместе с тем, многоуровневое) явление...» [48, 1, с. 299–300].

В то же время заговорно-заклинательный акт является частью лечебного процесса, заключающегося в последовательной смене определенных действий со стороны знахаря (они могут быть как вербальные, «заговорно-заклинательные», так и невербальные, поэтому понятие «лечебный процесс» в нашем исследовании шире, чем понятие «заговорно-заклинательный акт»).

В исследовании мы сосредотачиваемся в основном на народной медицине, однако включаем отдельные факты из народной ветеринарии и, реже, любовной и хозяйственной магии.

Исследование носит больше описательный характер, являясь первым опытом автора в жанре научной монографии.

Цель настоящего исследования – выявить характерные особенности функционирования заговорно-заклинательной традиции как части народной медицинской культуры Тюменской области через призму «человек – ритуал – текст». В «человеке» нами выявляются личностные особенности, роль и статус знахарей в современном социуме, осуществляющих «ритуал» как «предтекст» и «послетекст» лечебного действа, между которыми находится «текст», собственно заговор. Исследование данной традиции через призму «человек – ритуал – текст» предполагает синтез разных гуманитарных наук – лингвистики, истории, этнографии, медицины, в связи с чем мы применяем различные методы и подходы.

Мы сознательно ставили целью зафиксировать как ядро заговорно-заклинательной традиции, так и ее периферию, чтобы представить исследуемое явление как динамический процесс сосуществования «элитарной» и «массовой» знахарских практик. Как отмечает В. И. Харитонова, «модификации, свойственные эволюции заговорно-заклинательной традиции в целом, не могли совершенно не затронуть заговорно-заклинательную деятельность. Этот эволюционный процесс требует серьезного современного исследования с учетом того, что магико-мистическую практику – даже в заговорно-заклинательном варианте – искоренить в принципе невозможно, поскольку она отражает одну из сторон функционирования человеческого организма в природном и космическом континуумах. Изучать такую практику необычайно сложно, но это задача вполне реальная, особенно в современной ситуации своеобразного «возрождения» многих явлений эзотерического характера» [48, 1, с. 97]. В настоящее время ситуация с народной медициной (и заговорно-заклинательной традицией как ее частью) напоминает слоеный пирог, где традиционные вещи начинают пропитываться новыми веяниями, приходящими с Запада и с Востока. Кроме того, наука вырабатывает новый язык для описания заговорно-заклинательного искусства, использует новые подходы и к этому сложному и неоднозначному явлению.

Методы исследования, используемые нами, можно разделить на две группы. К первой группе относятся этнографические методы, применяемые для сбора материала [55; 56; 59; 60; 66; 67]. В связи с этим основной метод исследования – экспедиционные и стационарные наблюдения, совершенные автором и его коллегами в населенных пунктах юга Тюменской области. Работа была построена в виде глубинного открытого интервью с «ключевыми» информантами, которые владеют определенными познаниями в области народной медицинской культуры. В интервью нашли освещение заговоры, былички, легенды, поверья и другие мемораты, случаи из жизни информантов. Кроме того, полевым методом исследования послужило раздаточное анкетирование, проведенное среди врачей города Тюмени и ряда населенных пунктов юга Тюменской области (сельская местность).

Ко второй группе относятся исследовательские методы. С помощью сравнительно-исторического метода мы реконструируем традицию народной медицины разных этносов, проживающих на территории Тюменской области, выявляем общее и особенное в медицине славян, тюрков, финно-угров, а также их взаимодействие в сфере медицинской культуры. Типологический метод применяется нами для анализа общего и особенного в эмпирическом многообразии явлений народной медицинской культуры. Компонентный анализ послужил инструментом дифференциации языковых средств терминосистемы лечебного ритуала, в частности, глаголов, обозначающих лечебный процесс.

Для анализа источников получения медицинских знаний целителем и обработки анкетных данных мы привлекаем метод количественного подсчета.

При анализе материала мы использовали методику В. И. Харитоновой, совмещающую традиционные приемы (фольклорно-этнографические) с новыми наработками, в которых нашли применение данные точных наук [48, 1; 2]. В. И. Харитонова использует эниологические методы исследования, раскрывающие основу биоэнергетического и эниосуггестивного воздействия (то, что называется парапсихологией) в различных магико-мистических верованиях и практиках. Исследователь при анализе материала обоснованно оперирует данными новейших концепций наук о природе Вселенной и Человека. Физические основы и принципы магико-мистической практики учёный объясняет с помощью авторитетных современных источников (работы А. Е. Акимова, Г. И. Шипова, В. Е. Жвирблиса, Ю. А. Фомина и др.), в которых разработаны теории торсионных полей и Физического Вакуума. Данные теории исходят из того, что (далее Харитонова цитирует исследование А. Е. Акимова «Живая Этика, наука, общество». Пенза, 1999) «в природе помимо гравитационного поля, порождаемого массами, и электромагнитного, порождаемого зарядами, существует еще одно универсальное поле, известное в физике как торсионное – поле кручения. Оно порождается спином, или угловым моментом вращения, и является таким же материальным, как и все остальные. Было показано, что переносчиком торсионных воздействий является физический вакуум – специфическая материальная среда, заполняющая все пространство Вселенной. Во времена Ньютона эту среду называли эфиром» [48, 1, с. 29]. В связи с этим в современной физике выделяют следующие уровни реальности (в исследовании Г. И. Шипова «Теория физического вакуума. М., 1993): «1) твердые тела; 2) жидкости; 3) газы; 4) плазма (элементарные частицы); 5) физический вакуум; 6) первичные торсионные поля; 7) Абсолютное “Ничто”» [48, 1, с. 29]. Магико-мистическая практика, являющаяся предметом нашего исследования, тесно связана с торсионными полями, так как она является их материальным проявлением (порождением и восприятием) [48, 1, с. 33]. В теории В. Н. Волченко (в его работах «Концепция биоэнергоинформатики в альтернативных медицинских технологиях и целительстве». М., 1995 и «Элементы концепции биоэнергоинформатики». М., 1995) Вселенная предстает как «живая сложная голографическая система, включающая вещественный и «тонкие» информационные миры сознания в их единстве», причем приоритетным в этих мирах является Сознание [48, 1, с. 27].

Источники исследования. Материал, представленный в данной книге, собран в ходе полевых этнографических исследований, основа которых – фиксация этнографических сведений о народной медицине как структурном компоненте традиционной культуры.

Всего по теме «народная медицина» опрошено 130 информантов в 42-х населенных пунктах 12-ти районов Тюменской области (см. «Приложение 1» и «Приложение 2» во второй части монографии).

Историография вопроса. Изучение народной медицинской культуры ведется в нескольких направлениях: филологическом, этнографическом, историческом, медицинском. Однако, несмотря на длительное изучение вопроса, «историографии проблем традиционной медицинской культуры русского населения Западной Сибири» не существует [42, с. 11]. Впрочем, в своей кандидатской диссертации, посвященной народной медицинской культуре русских Западной Сибири XIX в., тюменский историк В. Я. Темплинг исправляет сложившуюся до него ситуацию. Источники по медицине XIX в. он делит на дореволюционные и послереволюционные. Среди дореволюционных исследований ученый выделяет работы И. Я. Неклепаева, Н. Л. Скалозубова, Н. А. Кострова [42, с. 11–13]. Как отмечает Темплинг, «отличительной чертой работ о народной медицине дооктябрьского периода являлось то, что все они (кроме работ филологов, например, Е. Н. Елеонской, Е. Г. Кагарова, Н. Познанского и некоторых других), при известном осознании народных врачевательных знаний «как остатков первобытного мировоззрения» носили в целом описательный, классифицирующий характер и по существу могут рассматриваться как источник» [42, с. 12–13]. Среди работ по народной медицине Западной Сибири XIX в., вышедших после 1917 г., вслед за Темплингом следует выделить историко-этнографические изыскания М. Д. Торен, Л. В. Островской, М. М. Громыко, Н. Н. Покровского, Н. А. Миненко, В. А. Липинской, В. А. Зверева [42, с. 13–19]. Среди исследований, посвященных изучению народной медицины современной деревни Западной Сибири (Тюменская область), назовем статью В. Я. Темплинга и С. В. Турова «Бытование заговора в современной деревне Зауралья» 41, с. 39–66]. Статья основана на полевых наблюдениях, которые велись в середине и конце 80-х гг. XX в. в 12-ти районах Тюменской области студентами и преподавателями исторического факультета Тюменского государственного университета. Наряду с текстами заговоров, в ней приводятся некоторые наблюдения, касающиеся специфики собирания данного материала, характеристики особенностей лечения того или иного знахаря. В статье «Современное состояние и некоторые культурологические аспекты русской традиционной медицины Северо-Западной Сибири» С. В. Туров обобщает материалы, собранные во время экспедиций 1992–1994 гг. в Кондинский и Ханты-Мансийский районы Ханты-Мансийского автономного округа (охвачено русское старожильческое население) [45, с. 195–222]. Статья интересна тем, что в ней находят отражение традиционные медицинские знания, зафиксированные на современном этапе их бытования и проинтерпретированные с помощью культурологических методов. Это восполняет пробел между исследованиями XIX – начала XX вв., чей уровень (для своего времени) достаточно высок, и современным состоянием изучения проблемы народной медицины. В центре статьи – анализ использования русскими старожилами бивня мамонта как лечебного средства. Автор доказывает, что порошок из «пороз-рога» (а именно так называют русские Западной Сибири бивень мамонта) применялся не только в Сибири: он был известен при дворе русских царей в XVII–XVIII вв. и использовался в качестве ценнейшего лечебного средства. Правда, источником лечебных порошков был тогда рог единорога, за который, как доказывает С. В. Туров, выдавали, как правило, бивни мамонтов и китов-нарвалов. В качестве приложения к статье представлены те рецепты народной медицины, которые ученый записал во время полевых экспедиций: применение растительных средств от различных заболеваний (от разных информантов), а также заговоры и траволечение из «Чембакинской тетради» (тетрадь, переданная С. В. Турову знахаркой из с. Чембакино Ханты-Мансийского района) [45, с. 218–222].

Психолингвистическая интерпретация местных западносибирских заговорных текстов представлена в исследовании И. С. Карабулатовой и Н. С. Юрской «Суггестолингвистические средства русского лечебного заговора» [23, с. 118–122]. Под руководством И. С. Карабулатовой тюменскими учёными, в том числе и автором настоящей работы, были собраны и исследованы «детские» заговоры [8], [9], [26]. Кроме того, в ряде статей автора рассмотрены составляющие этносоциолингвистического портрета тюменского знахаря [14], [15], а также другие вопросы данной темы [10], [11], [12], [13].

Сбором и изучением материала по народной медицине Западной Сибири занимаются ученые Омска, Кургана, Тюмени, Ишима, Тобольска. Так, архив кафедры русской и зарубежной литературы Омского государственного педагогического университета за 50 лет существования (1951–2001 гг.) насчитывает около 600 заговорных текстов [34, с. 164–170]. Материалы кафедры литературы Курганского государственного университета, относящиеся к народной медицине (около 600 текстов заговоров), частично опубликованы и прокомментированы в книге В. П. Федоровой «Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX века» [46]. Ранее заговорно-заклинательная поэзия Курганского региона была отражена в издании «Замкну замки замками», где собраны тексты от различных заболеваний [17]. Коллекции заговоров Тюменского государственного университета, Ишимского государственного педагогического института, Тобольского государственного педагогического института, к сожалению, получили лишь частичное освещение в публикациях.

Исследование представляет практическую ценность для разных наук. Оно вносит вклад в изучение языковой карты Тюменской области, на которую пока не нанесён народный медицинский дискурс (его лингвистическая и паралингвистическая составляющие). Монография может быть использована при составлении диалектного словаря говоров Тюменской области. Заговоры, обереги, а также былички, легенды и другие мемораты могут послужить материалом для изучения регионального фольклора для студентов филологических факультетов. Этнографическая наука пополнится сведениями, отражающими народные медицинские представления и знания, накопленные в течение веков в нашем регионе. Материалы исследования могут найти применение в истории медицины, а также быть полезным для конкретных клинических наук. Полученные данные, при соответствующем комментировании специалистов, могут быть использованы для изучения студентами медицинских учебных заведений на занятиях и элективных курсах.

Структура работы. Книга состоит из двух частей, которые дополняют друг друга. Работу открывает предисловие – слово от редактора. В первой части представлено исследование, то есть аналитическое рассмотрение заявленной темы. Эта часть состоит из введения, семи глав, заключения, библиографии, в качестве приложений приведен словарь «Диагностика, симптомы, этиология болезней» («Приложение 1»). Кроме того, в приложении представлены две анкеты. Первая анкета была использована для опроса по теме«Традиционная народная медицина» (вопросы из этой анкеты мы задавали информантам) («Приложение 2»). Вторая анкета была предложена врачам, фельдшерам, медсестрам, студентам – будущим медикам, всем тем, кто имеет отношение к официальной медицине для опроса по теме «Народная медицина: нужна ли она сегодня?». Мы публикуем также ответы на вопросы этой анкеты («Приложение 3»). Во второй части представлены материалы – интервью наших информантов, а также ряд приложений (обследованные районы, сведения о паспорте информантов, данные об источниках топонимических легенд), указатель заговоров и послесловие (слово от рецензента).

Автор выражает свою благодарность и признательность всем тем, кто бескорыстно помогал в осуществлении этого проекта. Это Аношко Вера Антоновна, Аношко Оксана Михайловна, Бабушкина Антонина Романовна, Берлин Светлана Владимировна, Ботова Светлана Евгеньевна, Волкова Лариса Николаевна, Воротникова Галина Васильевна, Головин Сергей Анатольевич, Головина Светлана Валентиновна, Дёмина Лилия Васильевна, Егорова Ольга Фёдоровна, Зиннатуллина Гулюза Ильфатовна, Кожевникова Зухра Ахметовна, Колчанов Борис Васильевич, Лыжина Лидия Степановна, Никоноров Николай, Новоселова Людмила Григорьевна, Петелина Ольга, Петрова Валентина Станиславовна, Повод Нина Александровна, Половодова Ирина Анатольевна, Полякова Елена Владимировна, Попова Валентина Петровна, Самонина Мария Викторовна, Самонина Наталья, Сидорова Светлана Юрьевна, Тулибаева Светлана, Уткина Елизавета Ивановна, Сайфуллина Фаврия Нагимулловна, Темплинг Владимир Яковлевич, Терехина Татьяна Анатольевна, Тихонова Антонина Николаевна, Хачтрян Елена Григорьевна, Хлопенкова Ольга Леонидовна, Чаукерова Гульзара Кабибулловна, Шнайдер Надежда Михайловна, Яковлева Наталья Павловна... К сожалению, этот список не полон.

Здесь нет имен тех водителей, которые автостопом подвозили автора до многих деревень...

Здесь нет имен тех людей, которые рассказывали, на какой улице, в каком доме живет бабушка, заговаривающая от болезни... Ведь часто поиск информантов был таким: по карте я определяла, в какую деревню ехать, на автовокзале райцентра покупала билет, автобус довозил до места назначения. А там – язык до бабушки доведет!

Например, такой была поездка в деревню Таволжан. Еще в Сладково я узнала, что там живет бабушка, которая лечит, однако ее дочь, сначала рассказавшая о своей матери, Бекеневой Марии Карповне, потом наотрез отказалась дать рекомендации в связи с тем, что некие шарлатаны, пообещав бабушке золотые горы, выманили у нее большую сумму денег, накопленную путем откладывания части и без того небольшой пенсии (по нашим наблюдениям, таких шарлатанов, которые выманивают у престарелых людей деньги, развелось по нашей области немало). На свой риск я отправилась в Таволжан. Еще в автобусе была взята на примету симпатичная девушка, у которой предполагалось выведать все про Марию Карповну. Как только мы вышли из автобуса, этой девушке был задан вопрос: «А где здесь живет Бекенёва Мария Карповна?» А девушка, Бекенёва Ольга Васильевна, ответила: «Это моя бабушка!» Так благодаря стечению обстоятельств и хорошему человеку (а таких обстоятельств и людей на нашем пути встречалось очень много!) мне открыли двери...

Благодарю моих рецензентов, коллег – Балюк Наталью Алексеевну, Карабулатову Ирину Советовну, Адаева Владимира Николаевича, Белякову Светлану Михайловну, Боргер Яну Викторовну, Сулкарнаеву Гульнур Ахмеровну – за внимание к рукописи и ценные замечания, позволившие мне завершить настоящую книгу.

Большое спасибо Алексеевой Наталье Викторовне, Истоминой Анне Юрьевне, Леончиковой Татьяне Викторовне за внимательное и грамотное прочтение моей рукописи.

Благодарю за душевную поддержку Мешкова Юрия Анатольевича.

Особое спасибо моим бабушкам Игнатьевой Альбине Михайловне и Зацепиной Таисии Михайловне и маме – Ермаковой Людмиле Николаевне.

И, конечно, я глубоко признательна людям, которые поделились самым ценным, что они приобрели за свою нелегкую жизнь, – знанием. Сибирского здоровья вам!

Глава 1. Народная медицинская практика в Тюменском регионе

на современном этапе: к постановке проблемы

Экспедиции, совершенные автором и его коллегами в 1995, 2003–2005 гг. по населенным пунктам Тюменской области, показали, что практически в каждом из них есть человек, который владеет знаниями по народной медицине и лечит людей от тех или иных заболеваний. Гораздо чаще лечат сразу несколько человек. В некоторых случаях лечащие специализируются на разных болезнях. Рогулина М. М. (д. Большекрутинская) рассказала: «Если сильный испуг – надо банную топить и выливать на сало над головой. Я за это не берусь. Лечит другая, Маруся, она познатнЕй меня, она лечит и от давления». Как правило, каждый знахарь владеет самыми востребованными в настоящее время способами лечения грыжи, испуга, сглаза.

Как в сельской местности, так и в городе существует негласное «перераспределение» лечебных функций между медициной официальной (врачами, фельдшерами) и традиционной (знахарями).

С одной стороны, врачи рекомендуют своим пациентам обратиться к народной медицине, в основном, для лечения грыжи. Как утверждают наши информанты, сейчас в больницах стали говорить: «Идите к бабушкам» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда). Бывает, что сам пациент (видимо, с разрешения врачей) приглашает знахаря в больницу. Мамич Т. И. (с. Омутинское) вспоминает: «Я ведь лечила. И в больницу даже меня водили. Вот в больнице лечила там. Заболеет ребенок, в больницу положат. Они лечат, лечат… Я вот позаговариваю, полечу, умою да все... Как-то помогало всё». Бортнева В. Н., медсестра одной из тюменских больниц, рассказывает, что к одной из пациенток бабушка-знахарка приезжала заговаривать прямо в больницу: «У нас тут приходила бабушка с Акияр, она лечила у нас женщину онкологическую». Врачи сами обращаются к бабушкам за помощью, как правило, для лечения своих детей от грыжи, испуга. Бортнева В. Н. отмечает: «Наши даже мужики отправляют к бабушкам от грыжи. Главное то, что помогает». Если говорить о ветеринарии, то там и сейчас востребованы народные средства лечения, например, если скотина объедается, а уколы оказываются неэффективными: «Надо другой способ. И здесь бывало так: врач сам ходит, лечит-лечит уколами, ничего не может, ... приходит ко мне: «Пожалуйста, Мария Савельевна! Пожалуйста, помогите». Вот так. Айда! Пока могу, не отказываюсь» (Кулеш М. С., с. Викулово).

С другой стороны, в некоторых случаях бабушки отправляют обратившихся к ним людей к врачам, особенно тогда, когда болезнь затянута: «Мужчина в позапрошлый год пришел, на шее такой чирей здоровенный, я почертила, но уже... Говорю: “Надо чертить в меньшем размере...” Я говорю: “Обратись-ка ты в больницу”. Вырезали ему. А детям что я делаю – в больницу не ходят потом» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).

Некоторые бабушки не лечат обратившихся за помощью пациентов, если была проведена операция: «Но сверьху Вышнего я ниче не знаю. Я только говорю: “Идите к врачам”. Ну, вот с головами лежат-лежат в больнице – идут ко мне, и я им делаю. С дитями идут ко мне с грыжей. И не дай Бог, если у кого прошла операция, зачем, там уже вмешался нож» (Романенко М. И., с. Сладково).

Если обратиться к прошлому, то, по данным историков, знахарь в XVIII–XIX вв. в Сибири пользовался особым авторитетом и почитанием, так как «количество лечебных заведений и квалифицированных медицинских работников в Сибири и к середине XIX в. было ничтожно» [32, с. 113]. Такая же ситуация характерна и для конца XIXвека. Л. В. Островская отмечает, что Первая всеобщая перепись населения Российской Империи (1897 г.) «зафиксировала в Тобольской губернии на 1 433 043 души обоего пола 764 человека, занимающихся в той или иной форме врачебной и санитарной деятельностью. Из них 216 человек занимались врачеванием без права на врачебную деятельность (знахари, повитухи, коновалы и т. д.). Таким образом, на каждое лицо, имеющее право на медицинские занятия (сюда входят и начальники лечебных заведений, и сестры милосердия, и сиделки), приходилось около 2615 человек» [35, с. 131]. Впрочем, в середине XIX в. сами «крестьяне весьма неохотно обращались за помощью к врачам» [32, с. 113]. Подобное отношение к официальной медицине доминировало среди крестьян и в конце XIX– начале XX вв. В. Л. Козлова на примере ряда деревень Вагайского района Тюменской области отмечает, что «информанты об официальной медицине конца XIX – начала XX веков также отзывались, как правило, нелестно» [29, с. 360]. Врачей в то время заменяли знахари. Н. А. Миненко пишет по этому поводу, что «существовали в крестьянской среде и медики-«профессионалы» – знахари, к которым обращались в более серьезных случаях, и в частности при «порче». «По Ялуторовскому округу, – пишет наблюдатель, – есть несколько личностей, приобретших известность своей практикой между крестьянами, одни из них терапевты, другие хирурги. Между этими личностями есть мужчины и женщины; женщин даже гораздо более». Женщины-знахарки, как правило, были пожилого возраста, чаще всего – старухи. К числу знахарей принадлежали и коновалы» [32, с. 118–119].

Знахарские знания в западносибирском социуме сохранились и до конца XX – начала XXI вв. И сейчас жители деревень, сел, юрт несут к бабушке, к имце (татарск. – знахарка) или к ба›сы (казахск. – лекарка) своих детей. Со своими болезнями обращаются и взрослые. Такая картина характерна и для города. Города нашей области – Ишим, Заводоуковск, Ялуторовск, Тюмень – формировались и формируются в основном за счет жителей деревенских, привносивших и привносящих свою культуру в новую урбанистическую среду. Неслучайно поэтому популярно выражение «Тюмень – столица деревень». Дух Тюмени, а еще отчетливей – Ишима, Заводоуковска, Ялуторовска – пропитан дымом деревенского отечества, то тут, то там мы слышим родные слова «бабушка», «заговор», «знахарка», «заговорить», «поладить»... Для кого-то эти слова связаны с детством: так, автора данного исследования маленькую «ладила» от испуга бабушка-знахарка. Для кого-то – с их родными: возможно, в семье лечила бабушка, прабабушка, прапрабабушка или дедушка – пра-пра-пра... Ну а кто-то просто слышал и знает... Или хочет узнать и стать знатоком в этом деле, знахарем.

Однако мнение о народной медицине среди различных слоев населения Тюменской области различно. Чтобы выяснить, как относятся к народной медицине представители официальной медицины, мы провели среди них пилотный анонимный опрос. Были опрошены медицинские работники г. Тюмени (77 человек), ряда сельских населенных пунктов (34 человека) и студенты старших курсов Тюменской государственной медицинской академии (34 человека, 27 из которых проживают в городе, 5 человек – в сельской местности). Всего в пилотном опросе участвовало 145 человек. Сама анкета «Народная медицина: нужна ли она сегодня?» и ответы на нее помещены в «Приложении 3».

На вопрос «как Вы лично относитесь к народной медицине (знахарям, лекарям, травникам, костоправам)», положительный ответ дали 40,7 % респондентов от общего числа опрошенных (48,8 % городских медицинских работников, 29,4 % сельских и 41,1 % студентов). Отрицательно к народной медицине относится 22,6 % респондентов (15 %, 29,4 % и 23,5 % соответственно). И, наконец, безразлично – 36,6 % (36,2 %, 41,2 % и 32,4 % соответственно). Больше всего положительных ответов среди городских врачей, меньше всего – среди сельских врачей. Кроме того, среди опрошенных медицинских работников-мужчин (всего 19 человек) ответы распределились следующим образом: к народной медицине относятся отрицательно – 7 человек (36,8 %), безразлично – 7 человек (36,8 %), положительно – 5 человек (26,3 %). Таким образом, среди мужчин больше отрицательных отзывов, чем среди общего количества опрошенных. Интересно, что больше отрицательных ответов среди городских медиков (5 человек из 9-ти), положительных ответов – среди студентов (3 ответа из 4-х), безразличных ответов – среди сельских медиков (5 ответов из 6-ти).

На вопрос «обращались ли Вы к народным врачевателям за лечебной помощью» 33,8 % респондентов ответили положительно (38,4 %, 21,9 % и 41,2 % соответственно), 66,1 % – отрицательно (61,6 %, 78,1 % и 58,8 % соответственно). Таким образом, городские медики больше доверяют народным лекарям и чаще к ним обращаются, чем сельские. Большой процент обращавшихся к знахарям среди студентов ТюмГМА.

Среди самых частых заболеваний, с которыми обращаются представители официальной медицины к народным лекарям, в анкетах называются различные виды грыжи – 39 случаев обращения, «заболевания живота» (такая номинация присутствует в студенческих анкетах, возможно, подразумевается грыжа) – 12 случаев, нервные заболевания (испуг, сглаз, порча, невралгия) – 11 случаев (более подробно см. в «Приложении 3»).

Любопытным также представляется вопрос «принесло ли Вам пользу лечение у народных врачевателей», объективность ответов на который не вызывает сомнений. Положительно ответили на этот вопрос 76,6 % респондентов (80 %, 57,1 % и 92,9 % соответственно), отрицательно – 23,3 % респондентов (20 %, 42,9 % и 7,1 % соответственно). Как и в ответах на предыдущие вопросы, положительных отзывов больше среди городских медиков, а также студентов, отрицательных – среди сельских медиков.

Осведомленность медиков о народных медицинских знаниях освещает вопрос «знаете ли Вы народные методы лечения». В целом их знает примерно половина опрошенных – 56,6 % (63,1 %, 43,3 % и 63,6 % соответственно), не знает – 43,3 % (36,9 %, 56,7 % и 36,4 % соответственно). Меньшая осведомленность сельских медицинских работников может быть связана с их более низким образовательным уровнем (среди опрошенных нами сельских медработников 85,3 % со средним специальным образованием, среди городских высшее и послевузовское высшее образование имеют 63,8 % от общего числа респондентов). Среди известных медицинским работникам народных методов лечения преобладает лечение препаратами, изготовленными на основе трав: траволечение знают 57 человек из 145 опрошенных, или 39,3 % (большой процент положительных отзывов обо всей народной медицине может быть продиктован именно положительным отношением только к траволечению). Некоторые респонденты поделились с нами известными им рецептами от различных болезней (см. подробнее в «Приложении 3»). Отмечены случаи владения медицинскими работниками заговорами, знают они обереги, молитвы (15 ответов), причем городские медики указали в анкетах, какие конкретно слова и обереги им известны. Например, в качестве оберега один из респондентов рекомендует носить с собой осиновую веточку (см. подробнее в «Приложении 3»). В ответах на этот вопрос прослеживается следующая закономерность: больше разнообразных народных методов лечения знают городские медицинские работники, медицинские работники из сельской местности указали на знание только траволечения. Осведомлённее по сравнению с сельчанами оказались горожане и в ответах на вопрос «имена каких известных народных врачевателей Вам известны» (чаще всего упоминаются имена Дикуля В. И., Малахова Г. П., тюменского учёного-фитолога Суриной Л. Н.).

Наконец, важным с точки зрения отношения работников официальной медицины к медицине народной является вопрос о правомерности существования народной медицинской практики. Признают её правомерной 66,5 % респондентов (76,5 %, 59,4 % и 63,6 % соответственно), не признают – 33,5 % (23,5 %, 40,6 % и 36,4 % соответственно). Итак, в ответах и на этот вопрос более либеральными к народной медицине являются городские медики по сравнению с сельскими медицинскими работниками. Всё же многие врачи, особенно мужчины, подходят к народной медицине с осторожностью. В целом можно отметить интерес представителей официальной медицины к медицине традиционной. Он заключается не только в одобрении, но и в знании врачами многих методов, приемов, имён из альтернативной медицины, которая во многом противоположна аллопатической медицинской практике. Однако негативное отношение медиков к народной медицине может быть продиктовано, в частности, её незнанием.

Думается, большее количество положительных отзывов о народной медицине среди городских медиков по сравнению с сельскими (хотя гипотетически мы предполагали, что будет наоборот) вызвано несколькими причинами. С одной стороны, мы можем предположить, что на положительное отношение может влиять более высокий образовательный ценз городских медиков, их большая информированность по этому вопросу. У городских медиков больше возможностей в выборе того или иного знахаря, чему способствует материальное состояние (если лечение платное) и осведомленность о знахарях, специализирующихся на конкретной болезни. С другой стороны, здесь играет роль личность самого знахаря. Городские знахари (хотя городские медики обращаются к знахарям и деревенским, и городским) располагают большими возможностями по сравнению с деревенскими, они более образованны, имеют возможность пройти специальные курсы про профессии (трансформация традиции).

В данном исследовании мы стремились представить абрис ситуации, которая сложилась в настоящий момент в традиционной народной медицине. Её неоднозначность предопределяется не только отношением к ней общества – от резко негативного до безусловного принятия, но и её «пограничностью», заключающейся в том, что народная медицина – это одновременно и искусство, и наука. Искусство, преображающее действительность и мыслящее образами, и наука, выявляющая в объектах реального мира определённые закономерности.

В первую очередь при обращении к материалам народной медицины ставит вопрос о способах их анализа. Наиболее перспективное изучение народной медицины связано с интеграцией различных разделов науки, прежде всего фольклористики, этнографии и эниологии, «науки о парапсихологических и близких им необычных явлениях» [48, 1, с. 23]. Как отмечает В. И. Харитонова, впервые осуществившая на отечественном материале (славянские традиционные практики, шаманизм) такой подход, «традиции комплексного, системного анализа, исследования междисциплинарного характера представляются наиболее подходящими для изучения заговорно-заклинательного искусства восточных славян, сложившегося в пределах магико-мистической практики, основанной на таинственном знании «посвященных» представителей человечества» [48, 1, с. 16–17]. Однако данный вывод можно применить не только к славянам, но и к другим этносам, проживающим на территории Тюменской области.

Сам материал, которым мы располагаем, неоднороден. Это связано, прежде всего, с тем, что нашими информантами были люди с разной степенью владения знанием. В. И. Харитонова говорит о трех группах таких людей: во-первых, о «посвященных» – «специалистах различного магико-мистического профиля, обладающих «даром», то есть способностями с помощью различных техник входить в ИСС и работать в тех или иных фазах таких состояний»; во-вторых, о «приобщенных» – «людях, имеющих непосредственное либо опосредованное отношение к магико-мистической практике и заговорно-заклинательной традиции, не обладающих даром, но развивающих свои суперсенситивные и экстрасенсорные способности»; в-третьих, о «непосвященных» – «имеющих смутное представление о знании [выделено В. И. Харитоновой. – Е. Е.], но обладающих некоторыми сведениями о традиции и практике «знающих» [48, 1, с. 17]. Валентина Ивановна Харитонова в своих работах особое внимание уделяет именно «посвященным», профессионалам в области магико-мистической деятельности, а также «приобщенным». Наша цель – представить традицию с точки зрения людей разной осведомленности, специалистов разного уровня, как «посвященных», «приобщенных», так и «непосвященных». И дело здесь не только в том, что мы, в отличие от московского исследователя, располагаем меньшими возможностями в поисках «приобщенных» и тем более «посвященных». Мы рассматриваем традицию во всей ее полноте, как она сложилась на данный момент в данном конкретном месте. Нам интересно рассмотреть, как эзотерическое, сакральное знание функционирует (преломляется, искажается) в пределах конкретного социума. Большинство из опрошенных нами информантов – люди приобщенные, два противоположных полюса занимают посвященные и непосвященные, интервью с которыми также представлено вниманию читателей.

Народная медицина – явление широкое, она включает в себя разные методики оздоровления человека, свойственные той или иной культуре. Наш материал, содержащий интервью со ста тридцатью информантами, принадлежащими разным этносам (славянским, тюркским, финно-угорским), позволяет сделать предварительные выводы о способах лечения на территории юга Тюменской области, объединив их в отдельные группы. В этой классификации можно выделить методы, занимающие периферийные и центральные места в лекарском деле (прежде всего, по степени распространенности их среди информантов).

Среди периферийных методов, применяемых в настоящее время западносибирскими лекарями, можно назвать апитерапию (лечение продуктами пчеловодства), акватерапию (лечение водой, банные процедуры), рудометство (кровопускание), минералотерапию (например, лечение глинами).

Самым распространенным среди этих методов является мануальная терапия, массаж. Данная процедура требует определенных усилий со стороны лечащего, поэтому приемами массажа владеют немногие из опрошенных нами, в основном мужчины и физически сильные женщины. Например, массажем лечит белорус Савченко М. М. (с. Нижняя Тавда). Шаровьева Н. А. (с. Петелино) от надсады «правила живот». Она так описывает процедуру лечения: «Вот один мужчина обратился, и у его даже позвоночник и все вот это место все отнялось. Врачи все ему делали, вот все-все-все. И говорит: “А ты не пытался, говорит, к баушке?” Он приходит ко мне и говорит: “Я ведь пришел со слезами в ноги падать”. Я говорю: “Что с вами случилось?” Он мне, правда, все рассказал, что “у меня, наверно, все-таки надсада”. А я его вылечила, мужика. Я правила живот ему. У его живот к позвоночнику прирос уже. Вот силу-то надо было. Я щас не берусь, я уже отказываюсь, я своих уже не могу править. Только руками, никакого наговору не надо. Сильно надо. У тебя когда надсада – у тебя к желудку вся надсада идет. К желудку. Ты ни ись не можешь, ты ни ходить не можешь. Даже склонишься вот так – тебя вниз и вниз. И тошнит все время. Ото всюду надо править, и уметь надо. Где кака кишочка – ее надо знать ведь». Более распространен массаж для детей, который применяется часто с другими средствами воздействия (например, с заговорами и акватерапией в лечебном комплексе у Ермохиной Н. С., с. Покровское). И, как правило, те, кто практикует массаж (из опрошенных нами), специальных курсов не оканчивали, научившись массажировать от передававших им знание.

Уходит в прошлое традиционная уринотерапия (использование мочи человека и животных). Например, как вспоминает Глазычева Х. И. (г. Ялуторовск), ее отец лечил с помощью конской мочи от болезни, вызываемой змеёй-горлянкой: «Бывали раньше, ... не знаю, как сейчас, а раньше были такие маленькие змеи-горлянки, которые залазили в горло. И он лечил. А как он лечил? Лечил конской мочой с наговОром. Давал пить с наговором». После этого лечения змея-горлянка погибала в горле. К сожалению, Харитина Ивановна не унаследовала этот способ лечения. Однако вместе с тем применяются новые методы уринотерапии, сведения о которых люди черпают из печатных источников, получивших распространение в последнее время.

Повсеместно распространенным методом является фитотерапия, лечение травами. Данный аспект народной медицинской практики требует отдельного рассмотрения, поэтому подробно в настоящем исследовании мы на нем останавливаться не будем. Отметим лишь, что травы, с одной стороны, используются в обрядовом комплексе вместе с заговором, с другой, они находят самостоятельное применение от той или иной болезни в виде настоев, чаев, компрессов и т. д. Однако в фитотерапии Западной Сибири, как и в остальных методиках лечения, мы наблюдает изменения в траволечении: старые знания забываются, новые знания наши информанты черпают из книжных источников и средств массовой информации.

В то время как народная медицина на современной этапе своего функционирования трансформируется, включая в себя как традиционные, так и новые методы воздействия на человека, современная наука находит для описания этих приемов новый метаязык, обогащенный естественнонаучным дискурсом. В своей обобщающей работе «Заговорно-заклинательное искусство восточных славян: проблемы традиционных интерпретаций и возможности современных исследований» В. И. Харитонова пишет о новых методах воздействия на человеческий организм, получающих все большее распространение среди практикующих нетрадиционное лечение. Из предложенных методов среди наших информантов распространены, кроме указанных мануальной терапии и фитотерапии (находящихся в основном в русле традиционной медицины), биоэнергетическое воздействие, эниосуггестия, гипноз, оккультизм.

Такие приемы, как трансхирургия, астрология, гомеопатия и хиромантия, упомянутые В. И. Харитоновой, среди опрошенных нами информантов распространения не получили. Однако стоит отметить, что чтение по линиям, только не ладоней, а ступней ног, являлось частью обряда принятия родов у коми-зырян, зафиксированного нами в с. Ивановка. Бабушка Моториной К. Ф. была повитухой, и она, как вспоминает наша информантка, «узнавала, сколько ребенок проживет. Она узнавала на ногах вот эти рубчики. Она уже родит – узнает: живучий будет ребенок или нет». Сама Клавдия Федоровна данный обряд не унаследовала.

Если в столице, крупных городах магическая практика (в том числе заговорно-заклинательная) все больше приобретает «строго научные формы» [48, 1, с. 61], то на периферии, в провинции, строгие термины и новые методы (новые для тех, кто ими ранее не владел) лишь частично коснулись наших информантов. Как правило, ими владеют или более молодые и образованные знахари, или те, кто живет в городской среде. Например, Редькина А. П. (д. Веснина) окончила курсы биоэнергетики. Она показала нам диплом, выданный на этих курсах (от 1993 г.). Однако новое знание отторгается тюменским обществом, особенно сельским, о чём свидетельствуют следующие факты. Например, среди населения происходит «отторжение» тех, кто практикует работу биополем. Одна из наших собеседниц (ее имя и место жительства мы опускаем), женщина в возрасте около пятидесяти лет, окончила в Тюмени курсы биоэнергетики и начала практиковать в своем населенном пункте (в крупном селе) лечение «руками» (биотоками). Как она призналась нам, местные жители не приняли нововведение, из-за чего она отказалась от лечебной практики вообще. Подобный случай зафиксирован нами в одном из населенных пунктов Ишимского района, где с помощью биоэнергетического воздействия лечила уже пожилая женщина, бабушка. Она не оканчивала специальных курсов, а, как призналась, в одно время почувствовала, что от ее рук идет энергия. В подтверждение этого она показала на своих руках «треугольники» (центр ладоней по форме напоминал треугольники, кожный покров их был более светлым по сравнению с остальной частью ладони). Так она практиковала некоторое время. Затем, как она нам сообщила, кто-то оказался недовольным результатом лечения и хотел подать на нее в суд, после чего она перестала практиковать.

Как правило, наши информанты знают об экстрасенсах, которые, с одной стороны, могут восприниматься как авторитетный источник информации. Например, Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) в своем лечении применяет методы биоэнергетики (бесконтактный массаж). Она говорит: «Я вот так даже не могу взяться за холодильник, вообще за электрический предмет, меня так и тянет к им». Вместе с тем обозначения своих способностей в традиционной народной терминологии она не нашла. Свои силы она характеризует со слов экстрасенсов так: «У меня сильно большие биополе». Другая наша информантка Ермохина Н. С. (с. Покровское) общалась с экстрасенсами (она называет их «астраценты») по поводу проблемы восстановления сил после лечения: «Ну, у нас была астрацент, я с ней разговаривала, вот я говорю: “Вот ты лечишь, ты как восстанавливаешь ... силы?” А она говорит: “А мы друг от друга. Астрацент от астрацента. А вы как, тетя Нина?” А я говорю: “Я молодая не подозревала, я умоюсь, ... наговорю, ... сплю после этого” [после лечения. – Е. Е.]. А сейчас я спать не могу, потому что то голова заболит, то рвёт меня, то тошнит, то чё-нибудь, потому что действует же».

С другой стороны, экстрасенсы вызывают у сельских жителей неприятие, отторжение, они не верят в их лечебные силы. Интересно, что не принимают экстрасенсов не только наши информанты (практикующие лечение), но и «непосвященные», и простые жители. Например, в деревню Кутырева Бердюжского района, по сообщению Кутыревой Р. Д. (она лечит), привозили «шаманов», «эктрасенсов»: «А у нас-то Нина Александровна шамана-то привозила. Привезла: “Идите, я привезла, идите лечитесь”. Ни один человек, ведь нихто к ему не пошел. Нихто. Их шаманами зовут, эти эктрасенсы ли кто ли их. А че, правда он лечит разве!?»

Несмотря на эти частные случаи, новые знания проникают в традиционную медицину. Вместе с этим процессом в тезаурус наших информантов входят и новые слова (терминопонятия), приспосабливаясь к тому лексикону, который существовал многие века как закрытый и константный дискурс. Особенно ярко проявляется это в номинациях, которыми наши информанты обозначают источник своего целительного воздействия. При ответе на такие вопросы, как «откуда берется сила для лечения», «с помощью чего, каких сил, вы лечите», «с помощью чего, каких сил, восстанавливаетесь после лечения», информанты употребляли следующие термины: «биополя», «биотоки», «Божье», «от Бога», «вся способность», «желание», «звук», «от природы», «по крови», «самовнушение», «свое поле», «сила», «своя сила», «сила воли», «энергетика», «энергия», «сама энергия», «дар», «дух».

В этом ряду обращает на себя внимание номинация «звук», с помощью которой Мартынова Н. И. (с. Озерное) обозначает свои силы, знания: «Я вам скажу [тексты заговоров. – Е. Е.] – я звук потеряю свой, я даже родственникам не даю книги [в этой книге записаны тексты заговоров. – Е. Е.]. Я звук потеряю, я и так оглохла из-за этого». В толковом словаре звук – «то, что слышится, воспринимается слухом» [61]. Как предполагает В. И. Харитонова, звукоряд появляется при вхождении человека (того, кто лечит) в измененное состояние сознания (ИИС), появление голоса в таком состоянии связывается с тем, что «человек слышит как бы в собственном сознании чужой голос, говорящий ему некий текст» [48, 2, 350].

Снегирева А. И. (с. Памятное) силу лечебного воздействия именует «духом человека», её источник она видит в «природе», а передается эта сила только «по крови». В связи с этим Анна Ивановна отказалась сообщить нам тексты молитв, отметив также, что свои знания она передаст только тогда, когда сама перестанет лечить («передать – я уже тогда силу потеряю»), и только тому, кто верит в пользу от лечения.

Обозначение источника целительного воздействия как «силы» в речи информантов достаточно частотно. Например, Ефимова А. М. (г. Ишим) в нашем диалоге с ней неоднократно подчеркивает свою силу (эти слова выделены по тексту курсивом):

(!) У меня старинное, свое. А чечас ... много пишут. А толку-то что? Я и Степановой книжки не беру. У меня своя сила.

(!) Да. Я родИлась в Михайлов день, у меня очень сильный ангел-хранитель мой. Отец у меня был Михаил. И я родИлась в Михайлов день, и отец у меня в Михайлов день родился. И Анна… Это очень сильный…

Употребительными являются номинации «энергия», «энергетика». Ефимова А. М. (г. Ишим), наряду с «энергией», говорит и о других качествах человека, который может лечить: «У дочери есть желание, и у ней есть способность... Я же сразу вижу человека – ты можешь делать или не можешь делать. В человеке энергия, сама энергия, желание и вся способность – по человеку даже видишь. Равновешенность надо».

Некоторые информанты по-своему трактуют те качества, которые придает человеку энергия. Так, Мишарина Р. Д. объясняет это следующим образом:

(?) Когда вы лечите, думаете, что помогает? Слова? Ваша сила?

(!) Я думаю, это что-то кака-то энергия, видимо, все-таки во мне есть. И молитвы, наверно, слова. Я прикладываю душу.

(!) Не у каждого есть эта энергия. Человек должен энергичным таким быть, энергичным человеком.

Лексическое значение номинации «энергичный» – «полный энергии, решительный и активный» [61]. Сама Мишарина Р. Д. вполне соответствует этим характеристикам: она является активным членом сельского социума. Например, немалая доля ее заслуги в том, что в Ивановке (село в Ялуторовском районе) построили церковь: она собирала деньги у местных жителей, просила у районных властей об оказании финансовой помощи. Раиса Дмитриевна, несмотря на свой возраст, хорошо выглядит, работает по хозяйству, вышивает, выставляя свои работы на различные конкурсы, принимает участие в художественной самодеятельности и практикует как знахарь (лечит заговорами и травами). Таким образом, мы видим, как относительно новое слово «энергия» «приспосабливается» к мировосприятию конкретного человека, приобретает свою особую смысловую нагрузку.

В речи татарина Тимканова Х. К. (д. Епанчина) присутствуют слова «сила» и «энергия», выступая синонимами. В русском переводе его высказывание звучит так: «Руками я передаю этому человеку [пациенту. – Е.Е.] свою силу, энергию» (татарск. «кsц» – сила, «энергия» – энергия).

В то же время некоторые информанты не могут подобрать слова для объяснения того, откуда они черпают свои силы, что для них является источником их получения. Например, Ефременко В. В. (г. Ишим) с помощью нашей подсказки отмечает:

(!) Что-то есть вот такое, что от меня польза есть.

(?) То есть Вы лечите с помощью слов и своей энергии?

(!) Да, вот что энергия как… Этот год рождения этот мой, я даже не скажу, как объяснить…

При объяснении данного феномена в речи наших информантов появляются слова, выражающие неуверенность, сомнения, предположения, или же они не могут подобрать необходимый термин для обозначения своих сил (эти слова или выражения в тексте мы маркировали курсивом). Ермохина Н. С. (с. Покровское) на вопрос «какие силы помогают в лечении?» отвечает так: «А я не знаю: или самовнушение, или от природы так, или от Бога, как теперь говорят, ну, я не знаю как». Снегирева А. И. (с. Памятное) говорит: «Конечно, идет какая-то энергия – человеку помощь...» Романенко М. И. (с. Сладково) объясняет: «Ну, вот, видимо, что-то есть, какая-то аура моя ли кто ли, я не знаю. Но сверьху Вышнего я ниче не знаю».

Источниками новой терминологии для наших информантов являются книги, средства массовой информации, а также те люди, которые с ней знакомы. Бекенева М. К. (д. Таволжан) термин «биополе» узнала от дочери:

(!) Дочка Наташа училася же у меня, она в Голышманово. Ну, и как-то у дочки у Нины в бани мы собралися, она говорит: «Ну-ка, давайте, проверим, у кого биополе есть». Ну, а как ты проверишь? Она говорит: «А мы в школе вот так вот. Десятки были раньше, десять рублей, и вот, на ладонь положишь ее, и она сразу вот так сворачивацца у кого биополе есть, а у кого слабое – она еле так шевелицца на руках». Ну, вот поэтому я узнала.

(?) А вы лечите биополем – вы определяете им болезнь?

(!) Конечно, пробивает. Как будто у меня иголки там или какой-то магнит там выходит из рук. Стало быть, больная, кака-то болезь у вас есть.

Как видим из примера, обозначениями воздействия биополя на человека выступают лексемы «иголки», «магнит». Загибалова Л. М. (с. Ярково) свои ощущения передает через лексему «ток»: «Я вожу, вожу, вожу руками, как током маленько пощипывает».

Приобщение к народной медицине (владение знанием и его применение), по представлениям наших информантов, зависит от «дара», полученного по наследству и / или переданного свыше. Например, казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) считает, что у ее брата есть «дар», настолько сильный, что его «еще никто не может держать», т. е. владеть им, применять его на практике для лечения людей. Ясновидящие сказали Кайше, что её брат (старший сын отца) еще «не понимает, что такое дар, бродит по земле». Кайша подтверждает этот факт: «Он у нас и бродит по земле. Живой и здоровый, но не с семьей, расстался, и вот так… Он не понимает, что такое это… Ну, я его находила, привозила, говорила, что давай, даже отцу на могилки возила, говорю, давай вот, у тебя есть дар. Да, у него действительно есть дар. Потому что я его заставляла, вот совсем незнающего человека, диагностировать свою сноху. Мы болезнь снохи знали. Он точно все сказал».

Бесконтактный массаж (биоэнергетическое воздействие), который практикуют некоторые наши информанты, связан не только с новыми знаниями, полученными эволюционным путем в результате окончания соответствующих курсов, чтения специальной литературы и т. п., но и с внутренними ощущениями самого человека, появляющимися внезапно, революционно, например, после травмы. Например, биоэнергетические методы воздействия вошли в арсенал Загибаловой Л. М. (с. Ярково) после того, как она получила сотрясение мозга. Женщина так описывает свои ощущения после травмы: «У меня было сильное сотрясение мозга, и у меня вот после этого, почувствовала, что у меня прямо жжет руки энергетика». Применять «энергетику» Лидия Михайловна начала с себя: с помощью рук («я вожу, вожу, вожу руками, как током маленько пощипывает») она «рассосала» шрам, оставшийся у нее после операции (это было примерно в 1987 году).

Другой метод воздействия на человека – гипноз. Однако даже те, кто при объяснении своего воздействия на пациента употреблял данный термин, не оканчивали специальных курсов. Например, Пуртова Г. П. (пос. Светлоозерский) на вопрос, почему она стала учить заговоры, ответила: «Глаза такие, много гипнозу». Бокарева С. А. (с. Сладково) по-своему толкует термин «гипноз». В разговоре с нами Серафима Алексеевна передала мнение местного фельдшера, сказавшего, что у нее есть способности к гипнозу. Мы уточняем у информантки:

(!) Никого не знаю. Ну, как, вот вижу по телевизору, там кого-то делают, усыпляют. Ну, как под вид наркоза.

Можно предполагать, что с помощью гипноза (гипнотического влияния) как части аффективно-медитативной техники, характерной для восточнославянской заговорно-заклинательной практики, бабушки погружают себя и пациента в измененное состояние сознания. По нашим ощущениям, появившимся в ходе записи интервью с некоторыми информантами, имеющими способности к гипнозу, это состояние близко к первой стадии гипнотического угнетения – лёгкой сонливости, сомнолентности. С помощью «суггестивного программирования» (по мнению В. И. Харитоновой [48, 1, 116], это более удачный термин, чем «гипнотическое воздействие») колдуны останавливали на свадьбах коней, что, по рассказам информантов, было достаточно частым явлением в Сибири (как правило, среди мужчин). Например, мы записали такой меморат от Рогулиной М. М. (д. Большая Крутая), которая рассказывает в нём о своём отце: «Он такой смешной у нас был. Если идет свадьба на конЯх. Он: “Посмеяться надо? Девки, вам охота посмеяться?” . “Кого ты сделаешь?” . “Сейчас свадьбу остановлю”. . “Как ты ее остановишь?” . “Вот щас увидите как”. Вот как-то сделает – кони на дыбы, и свадьба станет. Хохотали. Потом рукой махнет: “Айда!” И свадьба пойдет. Мы говорим: ”Тятя, ты, что ль, колдуешь?” . “Нет, это заговор такой”. Так смеялися долго».

Оккультной практикой занимаются немногие из наших информантов – в основном это гадание (как правило, на картах). С одной стороны, гадание наследуется от учителя, с другой стороны, это знание приобретается в результате самостоятельного научения.

Помимо названных выше методов, некоторые информанты (их единицы) используют в своей лекарской практике эниосуггестивные методы воздействия на человека, предполагающие «оказание воздействия посредством энергоинформации» [38, 1, 57], моделирование мысле-форм, постановку определенных программ. Как отмечает В. И. Харитонова, «эниосуггестивное воздействие стало базовым для народных целителей наиболее высокого класса. Они занимаются не только лечебным делом, но и предсказаниями разного рода, поиском пропавших людей и вещей, планированием судеб и так далее» [48, 1, 58]. Если при биоэнергетическом воздействии работа направлена на энергетическую систему физического тела, а также «эфирного тела» – «двойника» («тонкого тела») человека [48, 1, 75], то «энергоинформационное воздействие предполагает работу более высокого уровня» [48, 1, 76]. Эниосуггестологи работают на ментальном и каузальном уровнях, занимаясь «анализом видимых ими причинно-следственных связей происходящего в человеке, природе, ближайшем Космосе. Принципы их диагностики сводятся к инсайтному (почти мгновенному) получению информации – например, по отдельным данным о человеке (сведения паспортного характера или предмету, бывшему в соприкосновении) либо по его внешнему облику (сам объект, фото)» [48, 1, 76]. Например, эниосуггестивные методы в диагностике и лечении использует Малова А. Н. (с. Ивановка). При проведении диагностики между ней и пациентом устанавливается тактильный (пациент кладет свои руки на руки Анны Николаевны) и визуальный контакт (невербальная коммуникация), после чего она задает определенные вопросы (вербальная коммуникация). Во время нашего посещения Масловой Анны Николаевны она выявила причины, негативно влияющие на общее самочувствие человека, интуитивным методом (с помощью ясновидения), установив только визуальный контакт. В качестве защиты человека от негативной информации (сглаза, порчи) она применяет метод «наложения вета, запрета», или «кодирования». Этот ритуал (заговорно-заклинательный акт) проходит следующим образом:

(!) ...Вот вы обращаетесь ко мне и говорите: «Вот, у меня все время болит глаз, у меня болят руки, у меня в семье часто не ладится, я очень часто с мужем конфликтую, я не знаю, правильно или нет я воспитываю ребенка, я, бываю, устаю от ребенка, мне некуда его деть, мама там, бабушки отказываются помогать, и я разрываюся. А раньше было все лучше. Меня сглазили». И я начинаю вас лечить. Я действительно вижу, что вы поддаетеся любому влиянию, любому сглазу. И вот, я подбираю вам… Вот вы Анжела. Я же не могу запомнить всех, и чтобы самой не помнить, чтобы не навредить вам, я подбираю первое попавшее слово. И делаю на нем запрет. Вот ее зовут Анжела. Я подберу близко к ее имени. Что она не Анжела имя, а пусть Жанна. И все невзгоды, все, что было, все будет переходить на Жанну. Не трогай Анжелу.

(!) Конечно, я произношу заговор, я заставляю ее делать то, что я делаю.

Таким образом, Анна Николаевна мысленно программирует перенос негативной информации с пациента, «заместителем» которого выступает его имя, на другое, «подставное» имя.

Например, при работе с обратившимися к ней людьми казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) использует прием внушения информации. Своих пациентов она настраивает на самовыздоровление: «Человек должен, во-первых, верить Всевышнему, во-вторых, должен у него душа вот тянуться, что надо лечиться. А кто может победить? Это же мозг . наш компьютер. Мы если мозгу задали, если мы болеем, мы всегда должны думать: “Мы не болеем, мы не болеем, мы не болеем”. Я многим больным внушаю. Нельзя говорить постоянно: “Вот я болею, я вот…”»

Частью лекарской практики знахарей Тюменской области являются психотерапевтические методы. С одной стороны, психотерапия связана с общей обстановкой во время лечебного сеанса. Например, Борисенко А. Е. (с. Бутусово) настраивается на лечение, «чтобы обстановка была приятная, чтобы настроение было». С другой стороны, психотерапия используются неосознанно, когда, например, уверенность знахаря в своей силе передается и тем, кто приходит к ним со своими проблемами.

Итак, медицинская практика лекарей, практикующих на территории Тюменской области в конце XIX – начале XXI вв., только начинает получать освещение в отдельных работах исследователей. Вместе с тем на современном этапе своего функционирования она подвергается трансформации: традиционные методы и приемы выходят их употребления, а новые подходы, наоборот, становятся частью знахарского арсенала.

Глава 2. Знахари и заговоры в Тюменском регионе: к проблеме номинаций

В экспедициях при посещении информантов, практикующих лечение, или тех, кто их хорошо знает (их потомки, дочь, сын или внучка, внук, близкие им люди, знакомые), мы интересовались, какие особенности поведения, уклада жизни, личностные характеристики, выделяющие их среди других людей, они считают ключевыми и дифференцирующими. Сначала попробуем разобраться в номинациях, тем более в них есть определенная путаница. Отметим тот принципиальный момент, что мы рассматриваем систему номинации «изнутри» традиции.

Общепринятое сейчас профессиональное название «знАхарь», «знАхарка», «знахАрка» многими информантами отвергается, воспринимается как «не своё»:

(?) А как в народе зовут людей, которые лечат? Знахарка, например?

В речи наших информантов данная номинация приобретает негативное значение, они отказываются ассоциировать себя со знахарями: «Я не допускаю вообще, что я знахарка. Я не считаю себя знахаркой» (Овечкина Л. С., пос. Березняки). Хотя, не исключено, что в данном случае речь может идти и о том месте, которое отводит себе лечащий, о его самооценке, а номинация «знахарь» может соответствовать, в его понимании, высшей ступени лекарского мастерства.

Название «знахарь» приходит «извне», от других людей, находящихся за границами народной медицинской традиции, оно относится к настоящему времени, когда трансформировалась сама традиция лечения. Некоторыми информантами слово «знахарь» ставится в один ряд с номинацией «колдунья»: «Называют знахарка, колдунья» (Лескова М. М., г. Ялуторовск); «Называют знахаркой, колдОвкой» (Загибалова Л. М., с. Ярково). По сообщению Шишкиной Н. Д. (г. Ишим), тех, кто лечил, раньше не называли «знахарь», говорили «бабушка», а знахарками были колдуны, колдуньи, которых никто не любил. Антонова М. К. (д. Крысова), чувашка, не принимает слово «знахарь» – «ето знахарь, как ето понять-то? Мне бы сказали – “где-то здесь знахарь” . я бы сразу выгнала. Меня просто по имени-отчеству зовут».

Среди информантов, в чьей речи мы зафиксировали название (или самоназвание) «знахарь» (в значении «лекарь» – тот, кто лечит), в основном, те, кто не занимается лечебным делом (по классификации Харитоновой их можно отнести к непосвященным). Но даже в таких случаях информанты, наряду с номинацией «знахарка», упоминают и другой способ названия, например: «Сходи вон к бабке, она заговаривает» (Половодова О. И., с. Байкалово).

Только название «знахарь» нами зафиксировано в речи информантки-белоруски Пташкиной Н. Н. (д. Тюнево), которая рассказала: «Был еще у ней [свекрови-белоруски Агафьи Пташкиной. – Е. Е.] двоюродный брат, очень большой знахарь при том времени». Борисенко А. Е. (с. Бутусово) отмечает: «Знахарь тот самый что хирург, врач». Кугаевская Г. П. (с. Байкалово) противопоставляет колдунов и знахарей: «Колдуны и плохое делают, и хорошее. В основном-то, наверно, колдуны-то они плохое делают. А добро вот эти целители, знахари».

Более приемлемыми, гармоничными для наших информантов являются номинации «лекарь» и «лекарка» (мн. ч. – «лекарЯ»), причем как в славянской, так и в тюркской традиции. Ермохина Н. С. (с. Покровское): «Деда лекарь был». Кутырева Р. Д. (д. Кутырева): «Щас я ведь не лечу. Я просто от испугу да хто он… Я ведь не лекарь, нихто. Это лекари, заправдешние лекари, а я вот от уроков, от испугу на детей говорю, налаживать». Емельянова П. Л. (с. Бердюжье) отмечает, что в деревне Воробьева был лекарь – дед Ефим Гаврилович, который «лечил ото всего». Он «читал книгу Библию, все знал – тогда ведь лекаря-то хорошие были». Казашка Бейсенова К. (д. Мезенка): «Отец у меня лекарь был, прабабушка лекарь была. Отец у меня очень хорошо лечил людей». Нельзя не заметить в этих высказываниях акцентов, субъективного отношения информантов к номинации «лекарь». Лекарь – это «заправдешний», не просто лечащий от уроков, испуга, а настоящий знаток целительского дела. Кроме того, по представлениям наших информантов, в настоящее время лекарей не осталось, они были только в прошлом. Некоторые информанты отмечают то, что обращающиеся (обращавшиеся, если речь идет о прошлом) за помощью не называют их «лекарь» или «лекарка». Например, «В деревне называли отца Иван Кириллович. Не называли лекарем» (Глазычева Х. И., г. Ялуторовск); «Не называют “лекарка”, “знахарка”, называют “бабуля”» (Шаровьева Н. А., с. Петелино).

С целью уточнения смысла данных номинаций обратимся к словарям. Интересно, что в «Словаре русских народных говоров» номинация «лекарь» объясняется как «знахарь» (через синоним), а «лЕкарка» и «лекАрка» этимологизированы от «лекарица» – «женщина, занимающаяся врачеванием, знахарка» [63, 16]. В свою очередь, «знахар» (именно такой вариант, без «ь») – «1. Тот, кто много знает. 2. Лекарь-колдун». «Знахарь» – «тот, кто много знает, знаток». «ЗнАха» – «ворожея, знахарка» [63, 11]. В «Толковом словаре русского языка» Ожегова приведено следующее толкование: «лекарь» – «то же, что врач (устар.), а также вообще тот, кто лечит (разг. шутл.)», в то время как «лекарка» – «то же, что знахарка» [61].

В «Этимологическом словаре русского языка» Фасмера слово «лекарь» трактуется как заимствование из германских языков (ср. готское lekeis «врач», lekinon«лечить, исцелять» и т. п.) [75]. Лексема «знахарь» в словаре Фасмера этимологизирована от глагола «знать» (отмечается, что это, «вероятно, табуистическое название») [там же].

Таким образом, слово «лекарь» этимологически «прозрачно» и связано с процессом лечения, врачевания. В номинациях «знахарь», «знахарка» также четко прослеживается связь с глагольной лексемой «знать»: знахарь – тот, кто знает. В лексеме не конкретизирована направленность знаний, что это именно лекарские знания, она слишком широка по значению. Это может быть причиной того, что многие информанты ее избегают, отвергают или стесняются, не считая себя «знающими» людьми. Кроме того, по данным диалектного словаря, в номинации «знахарь» присутствует сема «колдун», что подтверждает «правильность» мнения информантов, которые считают синонимами слова «знахарь» и «колдун». Однако в то же время некоторые из них приписывают данным номинациям только отрицательный смысл.

Например, Маслова А. Н. (с. Ивановка), как она признается, некоторыми жителями села воспринимается как колдунья, хотя она лечит, и за лечебной помощью к ней обращаются многие, в том числе и ивановцы. Дочь Анны Николаевны вспоминает о реакции одной односельчанки: «Мы с мамой шли в магазин, а ... нам шла старуха навстречу и тащила санки. И вот она маму увидела, остановилась метров еще за пятьдесят и начала: руки к сердцу, молиться и кланяться, плеваться. Я говорю: «Что с ней такое?» «Она меня колдуньей считает». И остановилась, и пока мы не прошли, она столбом вот стояла! Прошли, она потом дальше пошла [смеется]». Брат Анны Николаевны зовет сестру колдуньей, чем, по словам информантки, «пугает людей». Ермохина Н. С. (с. Покровское) также оказывает лечебную помощь, однако, и ее некоторые односельчане воспринимают по-разному:

(!) Нет, “баба Нина”. Если когда которы обозлятся, скажут: “Вот ведьма-то!”

Думается, в этих случаях речь может идти об элементарной культуре человека. Об этом свидетельствует и признание Борисенко А. Е. (с. Бутусово): «Просто мне Бог дал дар. В первый раз вылечила грыжу. Сначала лечить стеснялась. Мне лет было двадцать два, как я начинала. Я не хотела, чтоб… [знали, что лечит. – Е. Е.]. Если знаешь, дак колдуньей называют». В этих примерах под словом «колдунья» понимается женщина, занимающаяся только черной магией, ведьма, приносящая вред людям. Кстати, как считают те, кто не занимается лечением (условно назовем их непосвященными), есть те, кто приносит пользу, лечит, и колдуны, колдуньи, которые знают только плохое, наводят порчу. Например, когда в одном из населенных пунктов я проходила мимо дома местной колдуньи, то моя проводница настоятельно попросила меня «скукивать». Физическое описание этого жеста в данной ситуации следующее: правая рука параллельна телу, жест направлен вниз, причем движение складывания пальцев в кукиш повторяется несколько раз, «скукивается». Рука во время «скукивания» находится в кармане, чтобы колдун не увидел этот жест, или прячется от него. Данный ритуал, по словам проводницы, служит оберегом от злых сил, от колдовства.

Сами информанты «изнутри» традиции разграничивают черную и белую магию, причисляя себя к белым магам, творящим добро, излечивая людей: «От колдовства щас много, очень много… Хороших людей мало стало, а вот на худое люди много очень знают. Это колдовство не дай Господи. Не дай Господи. Я его сама даже боюсь, это колдовство» (Шаровьева Н. А., с. Петелино). «Если она колдунья, ее сразу видно – взгляд всегда нехороший. Этих людей, я считаю, надо за ногу вешать за березу» (Борисенко А. Е., с. Бутусово). Это разделение просматривается и в тюркской традиции, например, Бейсенова К. (д. Мезенка) ездила к ясновидящей, которая видит – «на колдовство, на лечение ли ... дан дар».

Романенко М. И. (с. Сладково) вспоминает, что раньше не разрешалось лечить, а тех людей, которые, несмотря на общественное мнение занимались врачеванием, называли «ведьмами».

Как отмечает Кугаевская Г. П. (с. Байкалово), «колдуны и плохое делают, и хорошее. Колдун – это действительно колдует. Колдовками и звали. Потому что они плохое могут сделать. Фактически же плохое не надо делать, надо делать хорошее. Все говорят: плохое – удар обратный будет, тебе же все вернется. В основном-то, наверно, колдуны-то они плохое делают. А добро вот эти целители, знахари. Сибирская целительница вот про эту и говорят. Степанова Наталья Ивановна. Может, они и доброе знают, но они почему-то плохое больше делают. Лечили в Байкалово Анна Фипиппьевна, тетя Зоя – тоже она вроде как целительница, знахарка. Значит, она доброе лечит». Как видим из этого примера, информантка четко не может разграничить значение слов «колдун», «знахарь», «целитель». С одной стороны, колдун может быть одновременно и плохим, и хорошим. С другой стороны, колдун, колдовка – «в основном-то они плохое делают», а добрые дела она приписывает знахарям. Другая информантка Шишкина Н. Д. (г. Ишим) говорит, что знахарками были колдуны, колдуньи, которых никто не любил, т. е. они делали зло, а тех, кто лечил, называли «бабушка». Однако Мартынова Н. И. (с. Озерное), вспоминая о своем дедушке-лекаре, отмечает, что в народе его звали «колдун»: «Ой, тоже ездили к нему, ой-е-ей. Дедушко-колдун все звали его – фамилия Колтуненко» (возможно, из-за фонетического сходства фамилии и данной номинации).

Если обратиться к «Словарю русских народных говоров», то там мы находим следующее объяснение лексемам: «Колдун, м. 1. Знахарь. // Лекарь-самоучка». «Колдунья, ж. Знахарка. И колдуньей зовем, и многознающей». «Колдовка, ж. 1. Колдунья, ворожея. // Ведьма. 2. Знахарка» [63, 14]. В «Этимологическом словаре русского языка» Фасмера дана такая справка: «Колдовать, колдун, возм., первонач. «заговаривать», «заклинатель». Родственно лит. kalba «язык», лтш. kalada«шум, ссора», лат. calM, .re«вызывать, сзывать», є¬»µЙ «звать, призывать» и др. [75].

Н. А. Миненко пишет о жизни сибирской деревни XVIII – первой половины XIX вв.: «От других людей знахари, по мнению крестьян, отличались лишь более широкими познаниями в медицине, и в частности знакомством с разнообразными магическими приемами лечения болезней; ни о какой связи знахарей с «нечистой силой» не могло идти и речи» [32, с. 118 – 119]. В то же время тюменские историки В. Я. Темплинг и С. В. Туров в статье «Бытование заговора в современной деревне Зауралья» пишут, что «смешение характеристик образов колдуна и знахаря не является чем-то новым. Исследователи XIX – нач. XX вв. отмечали существование злых и добрых знахарей: “Колдун не всегда плут, посылающий беды на людей, но он также и знахарь, который лечит”» [41, с. 44]. При этом в качестве цитаты они приводят мнение С. В. Максимова, исследующего не только сибирскую традицию. Н. А. Миненко, напротив, говорит о границе, которую проводили сибиряки между «черным» колдуном и «белым» знахарем. Такое противопоставление берет свои истоки в традиционном мировоззрении, где колдун «противопоставлен знахарю как приверженец сатаны служителю Бога»; соответственно противопоставляют два типа магии. Как отмечает В. И. Харитонова, «это мнение сложилось в среде непосвященных. И вызвано оно, с одной стороны, «периферийным знанием, а с другой – существующей в культуре дихотомией, стимулируемой в данном случае христианской концепцией» [48, 1, с. 129].

Наши полевые материалы говорят о том, что и с позиции тех, кто лечит, и с позиции непосвященных, образ колдуна (а отсюда и номинация этого человека – «колдун», «колдунья») в основном связан с отрицательным, злым, бесовским началом, и он не является знахарем. Однако в том, что непосвященные, «обыватели» называют наших информантов (которые лечат) «колдуньями», есть доля исторической истины, о чем свидетельствуют данные словарей, так как колдунья – это и есть знахарка. Только одна информантка Загибалова Л. М. (с. Ярково) выводит верную этимологию из номинации «колдун»:

(?) А чем колдуны отличаются от тех, кто лечит?

(!) Они могут знать и плохое, и хорошее. Бабушка моя, которая со стороны папы, Авдотья Павловна, она знала на плохое еще, черное, как говорят, и ... эту всю черноту она передала бабушке еще одной, та уже тоже умерла». Пташкина Н. Н. говорит о двоюродном брате своей свекрови, знахаре, что «он знал и плохое, и хорошее».

Не следует также забывать о тех функциях, которые выполнял раньше знахарь, колдун. Он не только лечил, но и занимался ворожбой, гаданием, владел приемами любовной магии, колдовал (как отмечает В. И. Харитонова, «магико-мистическая сторона воздействия наиболее ярко выражена у колдунов, менее значима – у ведунов и практически отсутствует у знахарей» [48, 1, с. 147]). Многие наши информанты знают одновременно и лечебные заговоры, и любовные «присушки», «отсушки», которые не воспринимаются ими как что-то бесовское, неправедное. Редко кто из информантов умеет одновременно лечить и ворожить. Например, ворожил и лечил учитель Масловой А. Н. Василий Буланов. Сама Анна Николаевна в последнее время отказывается ворожить, считая, что человек после ворожбы, т. е. вербализации будущей жизненной программы, не в силах исправить судьбу, скорректировать свое поведение. Таким образом, предсказание, как отмечает Анна Николаевна, может только повредить человеку, заставив его жить по навороженному.

Самые распространенные номинации лекарей – «бабушка», «бабуля», «бабка», «дед». Например: «Ведь на все надо талант, все надо уметь, надо тонко разбираться в болезнях. Это так. А если шаль-валь – это не врач и не бабка» (Кулеш М. С., с. Викулово). «Это вот к бабушке обращаться, чтобы тебя бабушка полечила» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

По отношению к номинации «бабушка» может быть употреблены оценочные прилагательные (в тексте выделены курсивом): «А щас, можно сказать, что я одна. Фрося – та хороша, настоящща была тоже баушка» (Федорова Ю. А., с. Сосновка) (ср. оценочность по отношению к номинации «лекарь»: «заправдешние лекари», «лекаря-то хорошие были»). В обществе сложился стереотип, что лечить могли (могут) только «баушки», то есть женщины преклонного возраста. Например, Федорова Ю. А. (с. Сосновка), когда её в молодости заставляли учиться лекарским знаниям, отказывалась перенимать опыт, руководствуясь устоявшейся точкой зрения: «А мы захохочем: “Да мы чё, баушки будем чё ли?! Щщё это ради?!”»

Номинация «бабушка» по отношению к тем, кто занимается лечением, зафиксирована нами в концовке молитвы от испуга, сообщенной Голендухиной В. И. (д. Десятова):

«Мать Пресвятая Богородица, не знаешь ли ты от урочища, от переполочища, от худого худобища, от родимого родимчища, от вихря, от ветра. Бабушка рубашкой закрывала, все уроки, переполохи с (имярек) умывала, с серых очей, с черных бровей*, со всех жил-костей, с рабы Божьей (имярек) все уроки, переполохи смывала. Аминь. Аминь.

Данный факт, единичный среди всего корпуса заговорных текстов, зафиксированных нами на территории Тюменской области, может свидетельствовать о традиционности данной номинации по отношению к занимающимся лечебным делом.

В современном социуме принято также обращаться к лекарю по имени и отчеству: «Зовут Маргарита Кузьминична» (Антонова М. К., д. Крысова); «Называют по имени и отчеству» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

В «Словаре русских народных говоров» слово «бабка» многозначно и, что любопытно, оно употребляется как по отношению к женщинам, так и по отношению к мужчинам: «1. Женщина, занимающаяся оказанием помощи при родах; повитуха. // Ж. Деревенская массажистка. 2. М. и ж. Мужчина или женщина, занимающиеся лечением, знахарством, ворожбой» [63, с. 2]. В речи наших информантов зафиксировано второе значение этого слова, но только по отношению к женщине. Мужчину знахаря, колдуна, по данным этого словаря, называли (в том числе) «дед» [63, с. 7].

Если провести параллели с татарской и – шире – тюркской традицией, то в ней самыми частотными названиями человека, занимающегося лечением, являются номинации «имце» (от слова имлеу – заговаривать), «табип» (лекарь), «корткаяк» (бабка), «куремце», «пагымцы» (ясновидящая) [20, с. 81]. Уточним, что «имце» переводится как «знахарка». Как видим, между русской и татарской народной традициями много общего, самые частотные номинации – знахарка (знахарь), бабка, лекарь – совпадают. Вместе с тем в тюркской традиции лечения имеет место дар ясновидения, поэтому в ней присутствует номинации «куремце», «пагымцы». Казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) рассказывает о том, от кого ей достался дар лечения: «Ну вот, я была, дак мне вот сказали, что это не от отца пришло. Ясновидящие говорят, что это от бабушки моей пришло, передалось мне».

В единичных случаях в речи наших информантов прозвучали другие номинации. Номинация «волохИтка», «волхИтка» в речи наших информантов имеет два противоположных значения. У белоруски Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) она приобретает положительное значение, являясь синонимом лексемы «лекарка»: «Меня зять волохитка все зовет. Волохитка – это така же лекарка, лечит котора ребетишек и всё». Чудинова Н. Г. (пос. Коммунар), напротив, вкладывает в данную номинацию отрицательный смысл: «Волхитки – те, кто занимаются черной магией». В «Словаре русских народных говоров» «волхитка», «волхидка» являются женскими номинациями к «волхит», «волхид» – «колдун, знахарь, ворожей». «Волохитка» – «то же, что волхитка». Соответственно «волхитить» – «заниматься колдовством, знахарством, ворожить» [63, 5]. Таким образом, оба случая словоупотребления, в речи Савченко Л. К. и Чудиновой Н. Г., не противоречат словарной дефиниции.

Номинации «целитель», «целительница», «мастер», «знаток» не получили широкого распространения в речи наших информантов, они единичны.

Дмитриева К. В. (с. Ярково), чувашка, говорит: «Называют народным целителем». Употребление номинации «целитель» в речи Ксении Викторовны может быть связано с языковыми особенностями (ее родной язык – чувашский). Кроме того, слово «целитель» употребляется не ей самой, а другими по отношению к ней, оценочно, с целью, как мы можем предположить, подчеркнуть пользу от её лечения и её популярность среди людей, авторитет («народный целитель»). Кугаевская Г. П. (с. Байкалово) отмечает: «Видишь, как раньше знахарЕй и звали колдунами, ... вот теперь уже их просто как мастера или целители, целительницы. Ну, в деревне просто к бабке вон пойди». Присутствие в речи Галины Павловны данных дефиниций можно объяснить ее образованностью, начитанностью (она принадлежит к сельской интеллигенции). Она посещала в Новосибирске известную сибирскую знахарку Наталью Степанову, а значит, читала ее книги, которые выходят под серийным названием «Заговоры сибирской целительницы». Исходя из этого, можно заключить, что в речь Кугаевской Г. П. номинация «целительница» вошла из книг.

В «Словаре русских народных говоров» представлена номинация «мастер» – «учитель грамоты по церковным книгам в деревне» (в первом значении) [63, 18]. Могло так случиться, что деревенский учитель грамоты выполнял и функции лекаря, в связи с чем в речи нашей информантки Ермохиной Н. С. (с. Покровское) слово «мастер» по отношению к её дедушке стало синонимом к «знахарь», «лекарь». Возможно, у Нины Семеновны дедушка был именно мастером. О нём информантка говорит так: «Дедушка дак учителем работал, учителем работал по молитвам, преподавателем молитвов был дедушка. Он ездил в Киев, он все время ездил в Киев, дедушка-то у нас, тогда ведь таких-то не было, ну потом уже стал Тобольск, он, говорит, в Тобольск ездил... Потому что он был староверующий человек, верил в старость всему, каки праздники церковные, какие вот, он никогда, чтоб мы все проходили, эти, и все молитвы и все на свете». Дедушка Нины Семеновны был также деревенским лекарем, «учителем по лечебности».

По отношению к тем, кто занимается лекарской практикой, нами зафиксирована единичная лексема «знаток» в речи Бекеневой М. К. (д. Таволжан): «Мой дед с бабкой служили в армии двадцать пять лет в Хабаровскем, у них детей не было. А Хабаровский он край почему-то славился вот этим, знатокАм. И вот мой дед там то ли научился, то ли где он научился».

В качестве обозначения уровня компетенции знахаря или указания на то, что данный человек лечит, выступает прилагательное «знаткАя» и его производные («познатнЕй»): «У его тетка была, шибко такая знаткАя, она и лечила» (Глазычева Х. И., г. Ялуторовск); «Да, есть такая, кто лечит, она знаткАя» (Шалина В. М., с. Байкалово); «Лечит другая, Маруся, она познатнЕй меня» (Рогулина М. М., д. Большая Крутая). Словарь русских народных говоров трактует номинацию «знАткий» и «знаткОй» (субстантивированное прилагательное) в одном из значений как «знающий ремесло знахаря, колдуна, занимающийся ремеслом знахаря, колдуна» [63, 11].

Итак, в речи наших информантов прозвучало несколько номинаций по отношению к людям, занимающимся лечением. С одной стороны, это говорит о разнообразии, богатстве самой традиции, с другой, о ее модернизации, изменении, которое происходит «здесь и сейчас», на наших глазах под влиянием средств массовой информации и различных печатных источников.

Номинации лечебных текстов также являются лакмусовой бумажкой, определяющей моменты трансформации сибирской заговорной традиции, модернизацию ее формы в пространстве и времени. Самые распространенные лексемы в среде западносибирских (тюменских) знахарей для подобного рода текстов – «заговор», «молитва» («молитовка»), «наговор».

Для разъяснения значения данных слов сначала обратимся к различным словарям. В «Толковом словаре живого великорусского языка» Даля «заговор» объясняется как «действие по глаголу в смысле завораживанья, колдовства; нашепты. || Заговоры от болезней или скорбей: урочные, грыжные, своробные, зубные нпр. от укуса, от ружья ипр.» [57, 1]. В «Словаре русских народных говоров» номинация «молитва» во втором значении определена как «текст заговора. // Охранительный заговор (молодым на свадьбу или скоту от зверей» [63, 18]. Таким образом, значение слова «молитва» синонимично «заговору». Если обратиться к номинации «наговор», одной из самых частотных в речи наших информантов, то в «Словаре русских народных говоров» за ней не закреплено значение «текст заговора». Не имеет такого значения и слово «наговорка». Однако однокоренные слова в данном словаре имеют отношение к нашему предмету. Так, «наговорщик – 1. Знахарь»; «наговорье – заговор, заклинание»; «наговоренный – в суеверных представлениях – получивший после наговора-заклинания волшебные свойства. Наговоренная вода» [63, 19]. В то же время в «Толковом словаре живого великорусского языка» Даля одно из значений слова «наговор» – «заговор, читаемый на какую либо вещь, на хлеб, соль, воду ипр.» [57, 2]. В «Словаре русских говоров Сибири» номинация «наговор» имеет значение «заклинание, заговор» [62, 2].

Посмотрим, какие значения приобретают данные лексемы в речи наших информантов. Немаловажным также является вопрос о том, кто из информантов употребляет ту или иную лексему в своей речи.

Если обратиться к номинации «заговор» (акцентологические варианты в речи наших информантов – «зАговор», «заговОр»), служащей названием лечебных текстов, то, как показывают наши наблюдения, круг людей, которые употребляют её в своей речи (практике), достаточно широк. Часто она встречается в речи сорока-пятидесятилетних женщин-знахарок – Вострых Р. А., Кугаевской Г. П., Овечкиной Л. С. Присутствует она у тех, кто имеет высшее или среднее образование. Её употребляют знахарки, знающие лечебную литературу – например, Лескова М. М. (г. Ялуторовск) и Вострых Р. А. (с. Уктуз), которые лечат заговорами из книг Н. Степановой. Однако слово «заговор» вошло в речь и старших по возрасту знахарок, например, Тимофеевой А. Г. (1939 г. р.):

(?) Слова, которыми вы лечите, это молитвы или заговоры?

(!) Просто заговор, и всё. Молитвы я не знаю никакие (с. Бердюжье).

Белоруска Пташкина Н. Н. (д. Тюнево), рассказывая об истории получения ей знания, упоминает свой разговор со свекровью: «Потом, значит, она мне говорит: “Давай хоть от меня, хоть что я знаю, ты вот такие простые зАговори перепиши и напиши”». Кроме того, данная номинация «поддерживается» в речи Надежды Никитичны и тем фактом, что она лечит заговорами из книги А. Аксенова «Я не колдун, я знахарь» (так называются в книге лечебные тексты).

Маслова А. Н. (с. Ивановка) лексемой «заговор» обозначает лечебные тексты «белой» магии и тексты, направленные на сглаз, порчу: «Ну, я лечу детей от грыжи, от испуга, от родимчика, снимаю порчу, заговор у взрослых людей. (...) Вот, например, я могу снять с нее заговор, ... но это не надолго. Она некрещеная, и она снова будет этому подвергаться». Лечебные тексты она называет и «молитвами», и «заговорами».

Информанты могут уподоблять заговор молитве: «Заговоры это своего рода те же молитвы» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово). «Молитву если знаешь, то тоже самое, что заговОр» (она перечисляет молитвы – «Отче наш», «Молитва Христова», «Пресвятой Деве») (Пульникова Т., д. Плавново).

Загибалова Л. М. (с. Ярково) разграничивает молитву «Отче наш» и «основную молитву», «заговОрную молитву»: «Молитв много я знаю наизусть. Основных. Перед тем как лечить творят молитву «Отче наш», это всегда, а потом основную молитву читаю три раза, которая заговорная уже». В то же время и для церковной молитвы, и для заговора она применяет один и тот же термин – «молитва», объединяя им два разных типа текстов (для молитвы и для лечения).

Вострых Р. А. (с. Уктуз), хотя и употребляет разные лексемы – «заговор», «наговор», «молитва», однако по контексту можно судить, что различий между ними она не делает – это разные обозначения одного и того же объекта. Например, с заговорами Руфина Александровна знакомится по книгам Натальи Степановой, применяет их (например, заговор от свища). Лексема «наговор» в ее речи также связана с книгой: например, лечить ревматоидный артрит она научилась у Степановой («там и наговорами, и травами»). Однако чаще лечебные тексты Вострых Р. А. называет «молитвой»– молитва «Отче наш», молитвы от уроков, от зубов, от ангины и другие.

Некоторые информантки могут разграничивать заговоры, молитвы и наговоры, отводя им разную роль в процессе лечения. Например, Чернышева Н. А. (с. Нижняя Тавда) разграничивает заговоры и наговоры: «Есть заговоры, есть наговор просто на воду. Они по-разному» (слова сообщить отказалась). Лескова М. М. (г. Ялуторовск) отмечает: «Заговор – это когда лечишь или узнаешь, что у нее – сглаз, колдовство заговорами наделано. Когда отливаешь на воске – молитвы».

Лексема «заговОр» в речи Рогулиной М. М. (д. Большая Крутая) относится только к тексту, применяемому для лечения от ячменя; молитвами информантка называет слова, которыми лечит все остальные болезни.

Ермохина Н. С. (с. Покровское) лечебные тексты, которыми она обладает, называет молитвами и заговорами: «Я лечу только молитвами. От чего я – я лечу только детей особенно вот испуг, уроки вот эти вот, зубы заговаривать, заговОрами я лечу. Я ничем не лечу, ни травами, ничем. Я только словами лечу». Как видим из ее речи, лексема «заговОр» имеет отношение только к определенному виду текстов – к заговорам от зубов, а лексема «молитва» покрывает все остальные лечебные тексты (научил дедушка – «дедушка дак учителем работал, учителем работал по молитвам, преподавателем молитвов был дедушка»).

О том, что номинация «заговор» в некоторых случаях неорганично входит в обиход знахарей, может свидетельствовать ее грамматически неправильное словоупотребление, например, в речи Борисенко А. Е. (с. Бутусово): «Ну, я заговор даже не знаю, от кого я их научилася» (ед. ч. вместо мн. ч.). Сама Августа Егоровна далее отмечает: «Слова, которыми лечат, – молитвы. Только молитва». Коми-зырянка Мишарина Р. Д. (с. Ивановка) не видит разницы между данными номинациями:

(?) А слова, которыми вы лечите. Как вы называете? Заговор, молитва, наговор?

В то же время в беседе она употребляет только лексему «наговор».

Синонимичны номинации «заговор» и «молитва» в речи чувашки Дмитриевой К. В. (с. Ярково):

(!) Заговорами я лечу... И молитвой я лечу… А так-то заговоры – это молитвы».

Среди всех обозначений лечебных текстов преобладает лексема «молитва», причем во многих случаях в речи знахаря она является монономинацией. Она встречается в речи разных групп знахарей – разных по возрасту, уровню образования, этнической и религиозной принадлежности, месту жительства.

Например, Харланова Ф. И. (с. Омутинское) лечит «Божьими молитвами»: «Там много молитв есть. Сначала обращаемся к небесному Отцу: «Отче наш», «Пресвятая Богородица», потом «Символ веры», «Воскресная». Там уже по ходу другая молитва, что надо ей излечивать». Снегирева А. И. (с. Памятное) отмечает: «Как бабушка научила, то я и знаю. Это Божьи молитвы. А заговоры я никакие не знаю, я только знаю Божьи молитвы». Коми-зырянка Ганова З. Т. (с. Ивановка) говорит: «Конечно, говорили. Как без молитвы? С молитвами». Казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) лечит молитвами из Корана: «Вот молитва Анхам от головы читается».

Несомненно религиозное влияние в выборе некоторыми информантами номинации «молитва» для текстов, которыми они оперируют в ходе лечебного процесса. Многими информантами эта религиозная составляющая заговорной традиции вполне четко отрефлексирована. Романенко М. И. (с. Сладково) аргументирует выбор номинации «молитва» так: «Я все прошу Бога». Кугаевская Г. П. (с. Байкалово), уподобляя заговоры и обереги молитве, объясняет это следующим образом: «Потому что ... обязательно мы должны крест наложить в конце хотя бы или ... сразу, допустим».

Ермохина Н. С. (с. Покровское) полагает, что слова, которые она произносит во время лечения, – церковные молитвы:

(!) Церковные, обязательно церковные. Раньше были церковные как молитвенники были у дедушки. Ну, вот сейчас читают молитвы в церкви ли где – они не совпадают. У них только совпадает «Аминь. Аминь. Аминь». Больше ниче не совпадает.

Таким образом, Ермохина Н. С. не разграничивает лечебные тексты и церковные молитвы (разные по содержанию, даже исходя из ее наблюдений; нам она данные тексты не рассказала).

Наконец среди частотных номинаций лечебных текстов можно назвать группу слов, производных от глагола «говорить» – «наговор» («нАговор», «наговОр») и единичные «наговорка» (наговорка от зубов – в речи чувашки Дмитриевой К. В, с. Ярково), «приговор» («приговОр» в речи Гордеевой Е. М., с. Бердюгино), «прИговор» (в речи Перминовой Е. Ф., с. Бердюгино).

Как правило, эти слова в речи наших информантов также выступают в роли синонимов к текстообозначению «молитва». Кулеш М. С. (с. Викулово): «Божественные у меня наговоры. Я с детства приучена к Господу Богу, Божественным молитвам. И молюсь ему, и прошу его, и молитвы есть к ему, наговоры лечебные». Загибалова Л. М. (с. Ярково): «Наговор, молитва – это одно и то же. Все читается с именем Господа». Шаровьева Н. А. (с. Петелино): «Я воду на угли наговариваю, выношу, да всю одёжу перехлопаю да все с наговором, да с молитвой».

Среди единичных номинаций – текстообозначения «статья» (Тенюнина П. Я., с. Бердюжье; Авросимова А. Н., с. Уктуз); «шепоток» (Половодова О. И., с. Байкалово); «заклинание» (Суворова З. К., с. Памятное); «оберёг» (Пульникова Т., д. Плавново), «Оберег» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

В «Словаре русских народных говоров» номинация «оберег» имеет значение «шептанье, наговор, заговоры, разрушающие или не допускающие вредные чары, злое колдовство. || Обереги, мн. Предохранительные меры от порчи колдунами и нечистой силой» [47, 22]. Если обратиться к данной лексеме в речи Пульниковой Т., то мы увидим, что она отличается от словарной. Информантка называет «оберЁгом» текст «на ночь», который произносят три раза при выключении света. Слова в нем такие: «Царь огонь, царица искра, спи тихо и смирно. Аминь». Таким образом, данный текст призван не допустить в доме пожар с помощью воздействия магической силы слов на «огонь» и «искру». При их характеристике используется прием антропоморфизации – «царь» и «царица». Огонь и искра представлены не как «вредные чары» или «злое колдовство», которые требуется разрушить или не допустить, а, скорее, как силы, которые нужно умилостивить, успокоить, усыпить, усмирить – «спи тихо и смирно». Это значение ближе к дефиниции из «Словаря русских говоров Сибири», где «Оберег» . «заклинание от беды, неудачи» [62, 3].

В речи Кугаевской Г. П. номинация «Оберег» употребляется относительно разных объектов. С одной стороны, есть «молитва-оберег от нервных срывов». В обрядовой части нужно намочить рубашку святой водой и произносить слова:

«Река не плещет, звезда не блещет, луна не качается, раб (имярек) не взъедается, не ворчит, не кричит, руками не махает, душа его отдыхает, злобы не знает, спи, сон, в дверях, в окнах, в стенах, спи тихо, нету лиха и психа. Аминь. Аминь. Аминь».

После произнесения заговора рубашку нужно перекрестить и повесить сушиться, а когда она высохнет – одеть.

В молитве-обереге на урожай слова читаются семь раз в то время, когда «посадишь и начнешь поливать первый раз в огороде», «вот ты поливаешь из лейки, или лук я вот поливаю, и вот надо говорить семь раз»:

«Не столько сажаю, сколько собираю, не 3, а 5, не 10, а 25, замыкаю свои земли на святые замки, на сбережённые ключи. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Аминь. Аминь».

В молитве-обереге от воров слова читаются на кошелек, объект обращения – тот, кто потенциально может украсть деньги:

«Крест на мне, крест на стене. Кто мои деньги возьмет, от второго креста умрет. Аминь».

Таким образом, значение номинации «Оберег» (по отношению к перечисленным текстам) соответствует дефиниции из «Словаря русских говоров Сибири» и расходится со «Словарем русских народных говоров».

Единичная номинация «шепоток» отражает в своей семантике и сам текст, и способ его произношения. Половодова О. И. (с. Байкалово), называющая лечебные тексты «шепоток», отмечает способ их произнесения: «Она [знахарка. – Е. Е.] как говорит не сильно громко и не совсем уж тихо. Но в это время, на кого она говорит, должен молчать обязательно, не разговаривать. Спокойно». Многие наши информанты подчеркивали, что слова лечебных текстов произносятся не громко, а именно шепотом. Бокарева С. А. (с. Сладково): «Молитву-то читаешь не вслух, а шепотом». Кугаевская Г. П. (с. Байкалово): «Читают и шепотом. Читать надо именно спокойно, как будто сама для себя читаешь. Никак не кричать, не громко. Спокойненько, тихонечко. Вполголоса, чтоб никто не мешал, обязательно была тишина. Чтоб горела или лампадка, или свечка, обязательно иконки чтоб были. Чтоб никто не мешал».

При произнесении лечебных текстов сила голоса у той или иной знахарки может быть разная. Тексты могут произноситься вслух. Например, вслух читает Пташкина Н. Н. (д. Тюнево) с той цель, «чтобы уверился сам больной». Тексты могут произноситься шепотом, как у Половодовой О. И., Кугаевской Г. П., Бокаревой С. А. Шепотом читает также чувашка Дмитриева К. В. (с. Ярково), причем, как отмечает информантка, если она забывает какое-то слово, то произносит текст снова, так как «тогда не вылечивается. Надо полностью, с умом надо». Тексты могут произноситься «про себя», как в практике Суворовой З. К. (с. Памятное): «Тихонько, про себя даже. Тихонечко читать надо, это не вслух читать надо». Сосновцева А. И. (с. Петелино) читает наговоры «в уме», при произнесении слов задействованы губы – «губами-то шепчу потихоньку».

Самим способом произнесения заговорных текстов бабушка психологически настраивает пациента на внутреннее спокойствие, гипнотизируя его, вводя тем самым в измененное состояние сознания [48]. Например, произнесенные шепотом слова действуют магически: «Да, я шепотом читаю. Чтобы никто не мешал, никого не было коло меня, только сидел один ребенок. Оне никогда у меня не ревут. Оне вот придут, закатываются, ревут, посажу, и все, оне сидят. Сбрызну их, они сразу сядут и сидят коло меня. Они почему-то сразу ко мне идут» (Ермохина Н. С., с. Покровское). В целом же в заговорно-магическом действе «текст может использоваться как вспомогательное средство в нескольких вариантах: шептания (основное воздействие семантического поля оказывается на заклинателя), проговаривания или прошептывания с особым сочетанием дыхания (семантическое воздействие оказывается на подсознание оператора – при крайне редком голосовом звучании и на перципиента – плюс психофизическое воздействие на оператора), а также мысленного воспроизведения» [48, 1, с. 254]. Данные аспекты произнесения заговорных текстов в западносибирской традиции, к сожалению, пока не изучены.

Название лечебных текстов в речи целителей может подвергаться табуированию. Например, Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) рассказывает, как она училась от бабушки искусству врачевания (слова, заменяющие обозначения лечебных текстов или места или фиксации, в тексте выделены курсивом): «Молитвами меня научила бабушка. Она говорит: “Тебе можно. Ты раз самая старшая в семье, вот, я тебя научу”. И вот мы сначала написали на бумажку с одной женщиной, а потом у меня муж сказал: “Ты колдунья, ты колдуешь”. Взял, порвал все эти [бумажки. – Е. Е.] у меня. Ну, я потом давай в уме… это все запоминала. И все». Зачастую бабушки просто говорят «это от рожи», «это от грыжи», «от испуга» без названия текста, который затем сообщают. Так говорит Кутырева Р. Д. (д. Кутырева):

(?) А сами вот эти слова вы как называете? Молитва? Заговор?

Некоторые информанты обозначают лечебные тексты как «слова»: «И, значит, когда потрешь эти все бородавки и, значит, закопать в землю половинку эту [яблока, которой тер бородавки. – Е. Е.], которой терла, где никто не ходит, тако место в огороде, в уголочке, чтоб там никто не наступал, не ходил, закопать это яблочко, ну, и со словами, значит...» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

Романенко М. И. (с. Сладково), после нашей с ней беседы, заключила: «Вот все мои песни такие. Больше я ниче сказать не могу. Врать я не умею, болтать я тоже не хочу, зачем лишнее наговаривать».

Здесь можно увидеть элемент сакральности древней врачевательной традиции, которую старались утаивать от посторонних, не бросать слов на ветер для сохранения своих сил, не растрачивать энергию. Например, Маслова А. Н. (с. Ивановка), отказавшаяся сообщить тексты заговоров (кроме заговора на остановку крови), определила причину этого так:

(?) Слова, которыми вы лечите, нельзя говорить?

Итак, материалы наших исследований показывают, что западносибирская система номинаций, применяемых по отношению к людям, которые лечат, и лечебным текстам, своеобразна. В ней находят отражение общепринятые обозначения, зафиксированные в словарях. В то же время можно констатировать, что в Тюменском крае сложился свой особый лексикон, постепенно трансформирующийся во времени и пространстве.

Глава 3. Лексические особенности обозначения процесса лечения

В процессе бытования сибирской народной медицины к началу XXI в. сформировался особый пласт глагольных лексем, обозначающих процесс лечения. Эти специальные лексемы составляют сакральный дискурс западносибирской медицины. Речь знахаря конденсирует в себе уникальное живое «вещество» языка, определяющее в конечном итоге богатство и разносторонность «западносибирско-тюменского» словаря русских, украинцев, белорусов, чувашей, татар, казахов, коми-зырян, литовцев и других этносов, проживающих на данной территории.

Вместе с тем номинации лечебного процесса, т. е. словесные обозначения особых действий знахаря, трансформируются с течением времени: одни обозначения уходят, другие попадают в разряд единичных, третьи меняются на «более понятные», «современные». Например, информантка Маслова А. Н. (с. Ивановка) лечит «кодированием». Этому способу лечения она научилась в деревне Веселая Грива (Нижнетавдинский р-н) у знахаря Василия Буланова, у которого переняла и другие лекарские знания. Он употреблял слова «наложить вето, запрет». Как пояснила Анна Николаевна, слово «кодирование» она выбрала для того, чтобы нам было понятно, что она имеет в виду:

(!) Тогда не говорили «кодирование», это сейчас говорят. А тогда говорили «наложить вето», «запрет».

(!) Да, вето, запрет, чтобы никто никогда не вкрался. Это сейчас набирают код, там, говорят… Ну, раз вам боле понятно…

Обратимся к словарям для уточнения лексического значения данных слов. Как отмечается в «Словаре современного русского литературного языка», первые она зафиксирована в «Энциклопедическом лексиконе» от 1837 г. (издание Плюшара, 1835–1841) и «Словаре русского языка» от 1891 г. (сост. Вторым отд. Акад. наук, изд. 1891–1920) [64, 1–2]. Лексема «вето» отсутствует в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля (1-е издание вышло в 1863–1866 гг.) [57, 1]. В «Словаре современного русского литературного языка» слово «вето» имеет два значения: «1. В государственном и международном праве – запрет, налагаемый на какое-л. решение уполномоченным на то органом или лицом. 2. О запрещении чего-л.». В словаре приведена этимология слово «вето», которое заимствовано русским языком из латинского, где veto – «запрещаю». В современном русском лексиконе есть устойчивое выражение «наложить в е т о на что-л.» [64, 2]. Это выражение использовал, по словам А. Н. Масловой, дед Василий для обозначения процесса защиты пациента от негативного влияния, сглаза, порчи. В «Словаре русских народных говоров» слова «вето» нет, как нет сочетания «наложить вето». Одно из значений слова «наложить» в Словаре трактуется через синоним «назначить», есть идиома «наложить благословеньице. Благословить» [63, 20].

Исходя из действий, осуществляемых Масловой А. Н. при кодировании, наложении вета, запрета, авторское определение (АО) семантики этого ритуала в медицинском дискурсе будет следующей («кодировать», «наложить вето», «наложить запрет», «сделать запрет» – синонимы; качестве основного мы выбираем устойчивое сочетание «наложить вето»):

[АО] Вето а Наложить вето – процесс лечения, заключающийся в подборе оператором другого имени для перципиента с целью «переноса» негативной энергии, сглаза с его имени на «слово-подлог» и запрета «трогать» «черным силам» перципиента, приносить ему вред. – Вот вы Анжела. Я же не могу запомнить всех, и чтобы самой не помнить, чтобы не навредить вам, я подбираю первое попавшее слово. И делаю на нем запрет. Вот ее зовут Анжела. Я подберу близко к ее имени. Что она не Анжела имя, а пусть Жанна. И все невзгоды, все, что было, все будет переходить на Жанну. Не трогай Анжелу. Ялуторовский р-н, с. Ивановка.

Какова «предыстория» выражений «наложить вето», «наложить запрет», «делать запрет»? Мы знаем, что свои знания Василий Буланов передал Анне Масловой «тридцать лет тому назад», когда лекарю было «за шестьдесят», а он, в свою очередь, унаследовал их по кровной линии, от матери, Марфы. Цепочка памяти тянется в конец девятнадцатого века. Какова дальнейшая судьба этих слов? Возможно, при передаче знаний молодому поколению (например, своим дочерям) Анна Николаевна будет оперировать только лексемой «кодировать», а номинации «наложить вето», «наложить запрет» она использовать не станет, и они забудутся, выйдут из употребления. В связи с этим особую актуальность представляется фиксирование лексем, обозначающих процесс лечения, в словарях.

С целью закрепления и сохранения существующей западносибирской традиции знахарских номинаций мы из интервью информантов методом сплошной выборки извлекли названия лечебного процесса с ближайшим контекстом, из которого было бы ясно значение той или иной лексемы. Мы объединили их в лексико-семантические группы (ЛСГ) или, если номинации единичные, представили их в виде отдельных лексем (например, «покухтарить»), а также видовых пар (например, «снимать» / «снять»). В ЛСГ мы выделили ядерную лексему (выделена курсивом) и лексемы периферийные (через черту даны видовые варианты).

Выделенные нами группы, с нашей точки зрения, можно классифицировать по двум релевантным для данных глаголов основаниям – во-первых, по группам болезней, во-вторых, по участию в лечебном ритуале слова (вербальный аспект) и действия (невербальный, акциональный аспект).

По группам болезней глаголы делятся на обозначающие, с одной стороны, все заболевания и заболевания разных групп, с другой стороны, отдельные заболевания и заболевания одной группы.

Глаголы, обозначающие процесс лечения, по группам болезней

I . Все заболевания и заболевания разных групп

«врачаться»;«говорить» / «сказать», «приговорить» / «приговаривать», «переговаривать», «проговорить», «наговорить», «наговаривать», «наговариваться»; «делать»/ «сделать», «делаться», «поделать», «наделать»; «заговаривать» / «заговорить», «позаговаривать»; «заниматься»; «ладить», «налаживать» / «наладить», «поладить»; «лечить», «полечить», «излечивать»; «покУхтарить»; «причитать»; «работать»; «творить»; «читать», «читаться», «прочитать», «начитать»; «шептать», «нашептать», «нашаптывать», «пошептать».

«обводить»; «прикалывать»; «сводить»; «чертить» / «начертить» «зачерчивать», «почертить», «очерчивать», «очерчиваться».

II . Отдельные заболевания и заболевания одной группы

«кусать» / «укусить» «закусывать», «прикусывать», «перекусить».

«грызть», «погрызть», «пригрызать», «пригрызывать», «позагрызать»; «закреплять»; «ставить»; «поворачивать», «вертеть».

«выливать», «выливаться» / «вылиться»; «направить».

«кодировать», «наложить вето, запрет»; «катать», «выкатывать».

Покажем на примере нескольких слов, как были структурированы глаголы, обозначающие процесс лечения всех заболеваний и заболеваний разных групп.

Например, в первый раздел («Все заболевания и заболевания разных групп») были отнесены глаголы «лечить» и «чертить».

Глагол «лечить» (ЛСГ «полечить», «излечивать») в речи знахарей применяется по отношению ко всем болезням. Пятанова Е. М. (с. Полозаозерье) отмечает: «Я грыжу лечу, от уроков лечу, от испуга, бывает, что приходится лечить. К девяти пришла, полечила».

Глагол «чертить» (ЛСГ «начертить», «зачерчивать», «почертить», «очерчивать», «очерчиваться») обозначает круговое движение или движение в виде креста безымянным пальцем правой руки или предметом в правой руке (громовой стрелой, ножом, мелом, бруском). Перед данным ритуалом или одновременно с ним знахарь произносит слова лечебного текста от конкретной болезни – летучего огня, рожи, ячменя, уроков, грыжи, мастита у коровы. Дмитриева К. В. (с. Ярково) чертит ячмень так: «Ячмень я так же читала. Один раз наговаривай и потом начерчу, конечик ножиком крест положу, потом ячмень высыхает, на глазах не будет. Ячмень так вкруговую по часовой стрелке начерчу». Таким образом, данная глагольная номинация отражает заболевания разных групп: накожные (летучий огонь, рожа), нервные (уроки), глазные (ячмень) и болезни мочеполовых органов (грыжа), а также заболевания животных (мастит).

Во второй раздел («Отдельные заболевания и заболевания одной группы») отнесены, в частности, ЛСГ глаголов «грызть» и «катать».

Так, глагол «грызть» (ЛСГ «погрызть», «пригрызать», «пригрызывать», «позагрызать») в речи наших информантов применяется только к лечению детской грыжи. В лечебном ритуале знахарка захватывает зубами грыжу в местах ее локализации (пуп, мошонка и др.) и с небольшим усилием, слегка грызёт. Медведева Ф. П. (с. Омутинское) так описывает процесс лечения: «”Ты, вобщем, вот так поделай, позагрызай”. Я поделала ему раза два… Просто пуп брать в зубы и грызти. Так вот кусать маленько». По нашим наблюдениям, некоторые знахарки совершают это действо скорее символически, совсем не соприкасаясь зубами.

Глагол «катать» (ЛСГ «выкатывать») обозначает движения руки, в которой находится яйцо, по телу или вокруг тела пациента (соприкасаясь или не соприкасаясь с ним), а также вокруг иконы. Таким способом лечит Бекенева М. К. (с. Сладково), катая яйцо вокруг иконы: «Вот, например, от порчи я читаю, катаю яичко и читаю: “Не я катаю, не я собираю, катает и собирает Матушка Пречистая Пресвятая Богородица…” Так вот яичко каташь и это все приговаривашь…». В дальнейшем, после прочтения молитвы и завершения выкатывания (процесс одновременный) знахарка кидает яйцо, которое собрало из человека все плохое, в печку. Данный способ применяется при лечении нервных заболеваний – порчи, сглаза, т. е. заболеваний одной группы.

По участию в лечебном процессе основных ритуальных компонентов – слова и действия – глаголы делятся на вербальные, акциональные и комплексные (вербально-акциональные).

Глаголы, обозначающие процесс лечения по участию

«Говорить» /«сказать», «приговорить» / «приговаривать», «переговаривать», «проговорить», «наговорить», «наговаривать», «наговариваться»; «заговаривать» / «заговорить», «позаговаривать»; «причитать»; «творить»; «читать»ё«читаться», «прочитать», «начитать»; «шептать», «нашептать», «нашаптывать», «пошептать».

«Вертеть»; «выливать», «выливаться» / «вылиться»; «грызть», «погрызть», «пригрызать», «пригрызывать», «позагрызать»; «закреплять»; «катать», «выкатывать»; «кусать» / «укусить» «закусывать», «прикусывать», «перекусить»; «мыть», «умывать» / «умыть», «помыть»; «обводить»; «отливать»; «поворачивать»; «править»; «прикалывать»; «притыкать»; «собирать»; «ставить»; «чертить» / «начертить» «зачерчивать», «почертить», «очерчивать», «очерчиваться».

III . Комплексные (вербально-акциональные)

«Врачаться»; «делать» / «сделать», «делаться», «поделать», «наделать»; «закреплять»; «заниматься»; «кодировать»; «ладить», «налаживать» / «наладить», «поладить»; «лечить», «полечить», «излечивать»; «наложить вето, запрет»; «направить»; «покУхтарить»; «работать»; «сводить»; «снимать» / «снять».

Значительную, а в некоторых случаях основную, нагрузку в процессе лечения выполняет вербальный компонент, о чем говорят наши информанты: (?) Что помогает при лечении?

(!) Слова. Главное в лечении слова (Вострых Р. А., с. Уктуз).

Как показывают ЛСГ, отражающие вербальный компонент ритуала, лечебные тексты могут произноситься с разной степенью напряжения голосовых связок (тихо – лексема «шептать»), с разными чувствами (эмоционально – лексема «причитать»). В лексемах данной группы заявлено отношение знахаря к самому процессу лечения. Загибалова Л. М. (с. Ярково) о произнесении ей лечебных текстов говорит так (глагольные лексемы, обозначающие процесс произнесения текстов, выделены курсивом): «Я творю молитву. Молитв много я знаю наизусть. Основных. Перед тем, как лечить, творят молитву «Отче наш», это всегда, а потом основную молитву читаю три раза, которая заговорная уже». Однако большинство словоупотреблений приходится на нейтральные обозначения – «заговаривать», «читать», «говорить», словарное значение которых не отражает степень интенсивности голоса, эмоциональный настрой лекаря, хотя не исключает его в процессе лечения. Так, «читать» тот или иной заговор можно и шепотом, и с разными чувствами – все зависит от индивидуальной манеры того или иного знахаря.

Частью лечебного ритуала или, реже, основной его составляющей являются акциональные глаголы, обозначающие только движение. К примеру, лечение грыжи может сопровождаться разными приемами, закрепленными в лексемах «грызть», «кусать» (движение зубами, губами), «вертеть», «обводить», «поворачивать», «собирать», «ставить», «чертить» (движение рукой, пальцами). Авросимова А. Н. (с. Уктуз) лечит грыжу прикусыванием зубами: «По этой пелёночке [знахарка на пуп ребёнка стелет пелёнку. – Е. Е.] ты обходишь вокруг пуп, вот зубами прикусывашь тихонько». В ритуале Масловой А. Н. лечение грыжи основано на молитве и движениях рукой и пальцами (глагольные лексемы, обозначающие процесс лечения грыжи, выделены курсивом):

(!) Это пупочное кольцо собираешь, ставишь на место по часовой стрелке, закрепляешь его молитвами.

(!) Нет, я его не вдавливаю, я его просто поворачиваю.

Преобладание лексем, относящихся к лечению грыжи, над всеми остальными акциональными глаголами может быть связано с распространенностью этой болезни. Об этом говорят сами знахари:

(!) В основном вот грыжа... (Мишарина Р. Д., с. Ивановка). «Вот особенно много с сотрясением. Ну, а ребятишек – то грыжа, то испуг» (Романенко М. И., с. Сладково). К тому же больше всего лечебных текстов (39) нами зафиксировано именно от грыжи.

Наконец, в данной классификации есть комплексные глаголы, в значении которых вербальный и акциональный аспекты лечебного ритуала совмещены. Таков глагол «делаться» в речи Кугаевской Г. П. (с. Байкалово): «Не случайно же у Натальи Ивановны [известной знахарки Н. Степановой. – Е. Е.] сначала «Отче наш» читается, где молитва «Богородица Дева, радуйся». Потому что это все с молитвами делается».

Все глагольные лексемы в этом кратком обзоре мы, естественно, представить не смогли. Ниже мы приводим перечень ЛСГ и единичных лексем глаголов, обозначающих процесс лечения. В этом словаре мы осуществляем попытку определения значения каждого глагола, для чего предоставляем выдержки из речи информантов (используются полевые материалы – ПМ), необходимый минимальный контекст которых является смыслодифференцирующим. При определении значения того или иного слова мы опираемся на данные словарей. Главным источником является «Словарь русских народных говоров» (СРНГ). Если мы находим в нем определения, совпадающие с нашим контекстом, то свое определение мы не приводим. Если в СРНГ определение отсутствует или не совпадает с нашим (кроме того, в свет вышли тома только до буквы «Р» включительно), мы обращаемся к «Толковому словарю живого великорусского языка» В. И. Даля (Даль), так как он включает в себя большое количество диалектизмов (в том числе сибирских). Мы используем также «Словарь русских говоров Сибири» (СРГС). Если и в нём нет значения слова, близкого нашему контексту, то, наконец, мы привлекаем «Толковый словарь русского языка» С. И. Ожегова (Ожегов). Кроме значения глагола, мы указываем его вид, управление (если возможно) и акцентологический вариант или варианты. Знак «К» обозначает устойчивые сочетания (идиомы). Знак «~» обозначает устойчивые предложения.

В итоге словарная статья имеет следующую структуру: сначала мы представляем заглавное слово – единичную номинацию (например, «вертеть») или ЛСГ с ядерной лексемой (например, «выливать», «вылевать», «вылеваться» / «вылиться»), или ряд синонимичных или словосочетаний, обозначающих одинаковое действие со стороны знахаря и зафиксированных в одном контексте (например, «кодировать»; «наложить вето»; «наложить запрет»; «сделать запрет»). Ядерное слово выделено курсивом и жирным шрифтом, периферийные слова из ЛСГ выделены курсивом. Далее мы приводим толкование данной лексемы из словарей (если оно там присутствует) и затем, если значение слова расходится со словарными дефинициями, предлагаем свое, авторское определение глагола. Там, где это возможно, мы определяем грамматические категории: вид глагола, его переходность / непереходность, возвратность / невозвратность. После толкований приводятся контексты (необходимые для уточнения данной номинации или доступные нам) с указанием информантов и мест их проживания. Контексты представлены в упрощенной фонетической транскрипции. Ударный гласный обозначается прописной буквой. Словарные статьи приведены в алфавитном порядке.

[Ожегов] Вертеть, несов. 1. кого-что. Приводить в круговое движение. 2. кого-что и чем. Крутя, поворачивать из стороны в сторону.

[АО] ВертЕть, несов., перех. что. Крутя, поворачивать мошонку (яички в мошонке, «шулики») при лечении грыжи у мальчиков.

[ПМ] «Если мальчик, то надо шулики вертеть и пуп чертить» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

[Даль] Врачевать кого, лечить, пользовать, помогать снадобьями в недугах. Врачеваться, врачевать себя, или || быть врачуему.

[АО] ВрачАться, с кем, перех., несов., возвр. Значение то же, что в СРГС.

[ПМ] «Я даже сроду не имела моды, и ето никто даже этого клада не знат. Конечно, только врачалась со своими» (Авросимова А. Н., с. Уктуз).

«Выливать»,«вылевать», / «вылить, «вылеваться» / «вылиться»

[СРНГ] Выливать, несов.; вылить, сов.; перех. 5. Лечить заговором над растопленным воском.

[АО] ВыливАть, несов., перех.; вЫлить, сов. Лечить заговором над растопленным воском, салом, оловом, над угольками.

[ПМ] «Если уж сильный испуг, да вот долго затянутый, то это уж надо выливать на сало, баню топить и выливать на сало. Я за это не берусь» (Рогулина М. М., д. Большекрутинская).

«(?) А как Вы определяете, какую молитву надо читать?

(!) Я же на воск вылеваю. Воск скажет. Я на воск выливаю и молитву читаю» «Ну, ее полечила, давай его лечить. Полечила его. Оне оттуда и сюда приехали. Приехали. Я их вылила. Воды им сделала по бутылке, обычно сюда они через день ездили» (Ефимова А. М., г. Ишим).

«Я на угольки вылеваю: первый уголек от уроков, второй от переполохов, третий на сон-неугомон и на доброе здоровьице» (Вострых Р. А., с. Уктуз).

«Выливаю, а потом уже наговариваю, этой водичкой стараюсь его попоить и умывать» (Вожегова М. Ф., д. Карасуль).

[СРНГ] Выливаться, несов.; вылиться, сов. Выходить, получаться.

[АО] ВылевАться, несов., возвр.; выльется, сов.; перех., возвр. Выходить, получаться в результате выливания в лечебном процессе, когда воск, сало, олово, после того как их растопят и выльют в жидком виде на воду, принимают определенные формы, по которым знахарь диагностирует болезнь и / или ее причину.

[ПМ] «Тут выльется, вот увидишь, если испуган сильно, то всё это вылеётся» (Голендухина В. И., д. Десятова).

«Говорить» / «сказать», «приговаривать», «проговорить», «переговаривать», «наговаривать», «наговариваться»

[АО] ГоворИть, несов., перех.; сказАть, сов., перех.; проговорИть, сов., перех.; приговАривать, несов., перех.; переговАривать, несов., перех. – произносить слова заговора во время лечебного процесса.

[ПМ] «Знаю, как корова чтобы стояла, приговор. Корова будет стоять и не шелохнется. Когда моешь вымя, тогда уже вот говоришь приговор. Приговоришь, она уже поспокойнее» (Гордеева Е. М., с. Бердюгино).

«На новый год постучать топором по порогу и сказать...» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«У печки кого-то парят и приговаривают» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырева).

«Надо увидАть молодой месяц и, не сходя с места, проговорить эту молитву три раза» (Авросимова А. Н., с. Уктуз).

«Я им все передала. Катя-то по спискам-то никак, говорит: “Надо держать в душе, на уме, не ... по записанному говорить, а надо так переговаривать”» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

[СРНГ] Наговаривать, несов.; наговорить, сов.; перех. и неперех. 1. Говорить, делая что-либо, сопровождать что-либо словами. 2. Говорить громко, плача, причитая. 3. Наставлять, учить. 4. Рассказывать. 5. В свадебных и церковных обрядах – говорить необходимое по обряду (о дружке, священнике и т. п.).

[СРГС] Наговорить, сов., перех. 1. Излечить заговором. а Наговорить на зубы. Снять зубную боль наговором.

[АО] НаговАривать, несов., перех.; наговАриваться, несов., перех., возвр. Произносить слова заговора во время лечебного процесса («белым» знахарем).

[ПМ] «На холодную водичку я наговариваю, потом беру свечку, растопляю, ребенка на порог, ставлю на головку ему и с молитвами я выливаю туда воск» (Вострых Р. А., с. Уктуз).

«Всего только кругом надо с головы и до ног так вот обводить и эти слова наговаривать. Тоже оно, наговор-то этот же, наговаривацца» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

«Грызть», «погрызть», «пригрызывать», «позагрызать»

[СРНГ] Грызть, грыженный, прич. страд. прош.; несов., перех. 1. Безл. Грызет кого-либо. О наличии грыжи у кого-либо. Грызет его. 2. Безл. Грызет кого-либо. О наличии желудочно-кишечного заболевания у кого-либо. Грызет пуп. О болезненном состоянии у кого-либо.

[АО] ГрЫзть, несов., перех.; погрЫзть, сов., перех.; пригрызывать, несов., перех.; позагрызАть, несов., перех. – действие, совершаемое знахарем в ходе лечебного процесса при лечении детской грыжи: грыжа захватывается зубами в местах её локализации (пупок, мошонка) и сдавливается зубами и губами (смыкающие движения зубами); данная операция может проделываться символически, когда грыжа не сдавливается. Данное действие может совершаться крестообразно, когда знахарь грызет грыжу в форме креста.

[ПМ] «Она, Анна-то, Вовку от грыжи начала лечить. Тоже вот заговорами. Грызла она грызла, пуп грызла, яйца грызла и причитала чё-то там» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

(!) Вот так крутишь, зубами пригрызываешь» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

«Погрызть и плюнуть» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

«“Ты, вобщем, вот так поделай, позагрызай”. Я поделала ему раза два… Просто пуп брать в зубы и грызти. Так вот кусать маленько» (Медведева Ф. П., с. Омутинское).

«Делать» / «сделать», «делаться», «поделать», «наделать»

[АО] 1. ДЕлать, несов.; сдЕлать, сов.; дЕлаться, несов.; подЕлать, сов. – см. глаголы «лечить», «полечить».

[ПМ] «Если хорошо спит, боле не шепчу, а плохо – дак раза три к ночи поделаю» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырева).

«Не случайно же у Натальи Ивановны сначала «Отче наш» читается, где молитва «Богородица Дева, радуйся». Потому что это все с молитвами делается» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Она лежит на кровати. Я прикасаюсь своего колена, сижу на стуле, ее закусываю пуп и все делаю» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

«Я пойду, поговорю, сделаю, моя нетель стоит как вкопанная» (Рогулина М. М., д. Большекрутинская).

[АО] 2. ДЕлать, несов., перех.; надЕлать, сов., перех. – приготовить воду для лечения с помощью заговора.

[ПМ] «Которы приходят – я на дом делаю воды в бутылку. Тоже, чтобы на ветер уж после этого, после лечения, не выходил ребенок. С речки, с речки, надо протечнОй воды-то. А эта же застояла вот так вот, в пруду и все. Наделаю воды, и ён домой пьёт и умывацца ей» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

«Заговаривать» / «заговорить», «позаговаривать»

[Ожегов] Заговорить, сов., кого-что. Воздействовать на кого-что-н. заговором, колдовскими приемами.

[АО] ЗаговАривать, несов., перех.; заговорИть, сов., перех.; позаговАривать, сов. Воздействовать на кого-нибудь (на человека) или что-нибудь (на воду, на болезнь) словами заговора.

[ПМ] «Вечером надо летучий огонь заговаривать» (Голендухина В. И., д. Десятова).

«Я спросила, какое имя у него, заговорила, и все, и прекратилась кровь бежать» (Ефременко В. В., г Ишим).

«Я лечу только молитвами. От чего я – я лечу только детей особенно вот испуг, уроки вот эти вот, зубы заговаривать, заговОрами я лечу» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

«Детей надо будет, это, лечить, заговаривать» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).

«Испуг – я заговариваю воду. Родимчик – я заговариваю ребенка и наговариваю воду» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

«Я вот позаговариваю, полечу, умою да все...» (Мамич Т. И., с. Омутинское).

[Ожегов] Заняться, сов. 1. чем. Начать что-н. делать, приступить к какому-н. занятию.

[АО] ЗанимАться, несов. То же, что лечить (возможно, табуистическое обозначение процесса лечения).

[ПМ] «Я сначала молоденька была, не занималася. Как-то мне неудобно было» (Шаровьева Н. А., с. Петелино).

[СРНГ] Катать, несов., перех. и неперех. 4. Вертеть, вращать что-либо.

Кататься, несов. 3. Кататься яйцами. Катать крашеные пасхальные яйца.

[СРНГ] 2. Выкатывать. ~ Ясным тебе выкати (заклинание). Сто тебе выкати родимцев. Ругательство.

2. Выкатываться. ~ Свет из глаз выкатился. О сильной боли, особенно сопровождающейся испугом.

[АО] КатАть, несов., перех., что.; выкатывать, несов., перех. – вращательные круговые движения знахаря рукой, в которой находится яйцо, по телу или вокруг тела пациента (соприкасаясь или не соприкасаясь с ним), вокруг иконы с целью диагностики того или иного заболевания и / или излечения от него (как правило, от нервных заболеваний).

[ПМ] «Вот, например, от порчи я читаю, катаю яичко и читаю: «Не я катаю, не я собираю, катает и собирает Матушка Пречистая Пресвятая Богородица». Так вот яичко каташь и это все приговаривашь…» (Бекенева М. К., д. Таволжан).

«Выкатывать боюсь, у меня рука больная, пальцы не держат. Больше приходится в банке держать над головой. Там все покажет, там по яйцу» (Харланова Ф. И., с. Омутинское).

«Кодировать»; «наложить вето»; «наложить запрет»; «сделать запрет»

[АО] КодИровать, наложИть вЕто, наложИть запрЕт, дЕлать запрЕт. Вето а Наложить вето – процесс лечения, заключающийся в подборе оператором другого имени для перципиента с целью «переноса» негативной энергии, сглаза с его имени на «слово-подлог» и запрета «трогать» «черным силам» перципиента, приносить ему вред.

«Кусать» / «укусить» «закусывать», «прикусывать»,

[Даль] Кусать, куснуть, кусывать что или кого, стискивать, мять, отрезывать или ранить зубами; грызть, жевать.

[АО] КусАть, несов., перех.; укусить, сов., перех.; закусывать, несов., перех.; прикусывать, несов., перех. – то же, что грызть в авторском определении.

[ПМ] «Просто наклоняюсь над пуп и кусаю, приговариваю и перекусываю. А грыжа, она наговаривацца, я вот, например, начну ее заговаривать, закусывать» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

«По этой пелёночке ты обходишь вокруг пуп, вот зубами прикусывашь тихонько» (Авросимова А. Н., с. Уктуз).

«Я лечу: закусываю свое колено и приговариваю. Пуп тоже закусываю. Болезнь, не болезнь, надо его укусить...» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

[АО] ПерекусИть что, перех. Пропустить во рту воду через зубы, в лечении сглаза.

[ПМ] «Если ребенка сглазили, столы обмыть, ложки обмыть. Можно воду перекусить. Перекуси воду с такими словами…» (Медведева Ф. П., с. Омутинское).

«Ладить», «налаживать» / «наладить», «поладить»

[СРНГ] Ладить, несов. перех. и неперех. 24. Лечить знахарским способом (травами, наговорами и т. д.). а Ладить кому-либо.

Наладить, сов. 13. Вылечить; подлечить. а Наладить на родимец – вылечить от судорог. 14. Сов. Произнести заговор, поколдовать.

Поладить, сов. 5. Полечить кого-л. (обычно знахарскими, домашними методами). а Поладить кому-либо. а Поладить на какую-либо болезнь. а Вылечить.

[АО] ЛАдить, несов.; полАдить, сов.; налАживать, несов.; налАдить, сов. – лечить произнося слова заговора и совершая определенные действия в лечебном процессе.

[ПМ] «Это лекари заправдешние лекари, а я вот от уроков, от испугу на детей, говорю, налаживать. Ну, она мне продиктовала, я записала, ну, вот и теперь шепчу, лажу их. Ну, изурочат ребенок, который даже вусмерть, пока не наладишь, потом легче. А поладишь – все, нормально. Я три раз шепчу над водой, они принесут бутылку, я и шепчу. А поладишь, там, пошопчешь у печки, крест-накрест вот так сделашь сажей – поставить насередке обоих стоп ребенка крестик – потом ребенок спит. Я с этой, полуношницы, я ни чьих не ладила. Его вот запаривают и налаживают от испугу» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырева).

«Бабушка так на меня строго посмотрела и говорит: «Ты что, ладила?» Я говорю: «Да». «Бросай сумку и наладь». Я опять поладила» (Кулеш М. С., с. Викулово).

«Лечить», «полечить», «излечивать», «вылечивать»

[Даль] Лечить, лечивать, кого, пользовать, врачевать, помогать снадобьями.

[Ожегов] Лечить, несов., кого-что. 1. Применять медицинские средства для восстановления здоровья, принимать меры к прекращению болезни.

[ПМ] «Лечить тебе людей, надо намаз читать, уразу держать и надо чистой быть, когда это, во время месячных нельзя лечить, вот когда месячные у женщин, тоже лечить нельзя. И сама, когда у тебя, тогда у меня еще месячные были, месячные, не лечи людей, нельзя без дахарата лечить людей» (Бейсенова К., д. Мезенка).

«И никого я не скажу, я, потому что, может, еще придется … полечить» (Тимофеева А. Г., с. Бердюжье).

«Я грыжу лечу, от уроков лечу, от испуга, бывает, что приходится лечить. К девяти пришла, полечила» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

[Ожегов] Излечить, сов., от чего (книжн.). Сделать здоровым, вылечить.

[ПМ] «Там уже по ходу другая молитва, что надо ей излечивать» (Харланова Ф. И., с. Омутинское).

[Ожегов] Вылечить, сов. Леча, сделать здоровым.

[ПМ] «Да, я ножом черчу. И всех вылечиваю. Только отплевывать. Перекрещивать ножиком в конце» (Голендухина В. И., д. Десятова).

«Мыть», «умывать» / «умыть», «умываться», «помыть»

[СРНГ] «Мыть» – отсутствует данное значение.

[Ожегов] Мыть, несов. 1. Очищать от грязи при помощи воды, воды с мылом, какой-н. жидкости.

Умыть, сов.; кого-что. Помыть (лицо, шею, руки), несов. умывать; возвр. умыться, сов., умываться, несов.

[АО] Мыть, несов.; помЫть, сов., перех.; умЫть, сов., умывАть, несов., перех.; умывАться, несов., возвр. – помыть темечко, лицо, руки, ноги, область сердца, если ребенок, то все тельце, водой, на которую наговорили слова заговора или с которой провели определенный обряд без слов (пропустили через скобку двери, обмыли этой водой ложки, пропустили через зубы и т. п.).

[ПМ] «Воду изо рта выливать через скобку в одну руку, в ладошечку, и мыть ребенка, который в другой руке» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда).

«…Затегать это не надо, как вдруг уроки, надо сразу же умывать, раза три начитать и это, умывать» (Авросимова А. Н., с. Уктуз).

«А лечение чё – наговоришь молитву и умоешь, вот всё и лечение» (Слободенюк С. И., с. Омутинское).

«Сглазил. Надо умываться. Обязательно. Это вот к бабушке обращаться, чтобы тебя бабушка полечила» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

«Если порча – умою, и все на свете пройдет» (Ефимова А. М., г. Ишим).

[СРНГ] Направлять, несов.; направить, сов., перех. 1. Приготовлять что-нибудь для каких-либо надобностей. 4. Лечить.

[АО] Направить, сов., перех. – приготовить воду для лечения, произнося над ней слова заговора.

[ПМ] «Воду направит, а я не знаю ведь, че шепчет» (Шешукова Е. С., д. Большое Тихвино).

[Даль] Обваживать, обводить, обвести. || Водить руками, пальцами по чему-либо. Магнетизеры обваживают больные члены, и на обводку эту у них свои приемы. Обведи опухоль пальцем, так и ощупаешь ее.

[АО] Обводить, несов. – производить круговое движение пальцем вокруг больного места или древесного сучка при излечении от грыжи, ячменя.

[ПМ] «Или грыжа вот сучком. Березовый сучочек надо. Это вот ты маленька была, болячка вот тут была, вот така, на шее пятно, ты тут у меня ляжишь, я тут лягу, ага, … и я обвожу» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

[СРНГ] Отливать, несов.; отлить, сов., перех. и неперех. 2. Перех. Залить водой горящие угли. ~ Воск отливать. О действии, якобы обладающем свойством излечивать от болезней. Отлить тоску. Вылечить, избавить от тоски. Отлить тоску – отвлечь человека от тоски, развеселить.

[СРГС] Отливать, несов., перех. а Отливать на воск. Лечить от испуга знахарским способом: заставлять больного увидеть свои очертания в растопленном воске, разлитом в воде.

[АО] ОтливАть, на что, несов., перех. – брызгать воду, на которую были наговорены слова заговора, в углы жилого помещения с целью излечения от тоски по покойнику. Одновременно с этим действием может читаться заговор.

[ПМ] «Покойник ходит каждый день к ним домой. Вот хожу и отливаю на углы, чтоб покойник не ходил. Воды» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

[Ожегов] Отплевываться, несов. Делать плевки, чтобы избавиться от чего-н. неприятного во рту.

[АО] Отплёвывать, несов. – делать плевки во время лечебного процесса, изгоняя болезнь из человека.

[ПМ] «Да, я ножом черчу. И всех вылечиваю. Только отплёвывать» (Голендухина В. И., д. Десятова).

[СРНГ] ПокУхтать, сов. Полечить (домашними средствами). || Полечить заговором, знахарством.

[СРГС] ПокУхтать, сов., перех. Полечить ворожбой.

[АО] ПокУхтарить, сов. – полечить словами заговора.

[ПМ] «Заговорю давай тебя, покУхтарю» (Половодова О. И., с. Байкалово).

[СРГС] Править, несов., перех. 3. Массировать. а Править голову. Массажем лечить сотрясение мозга. а Править живот. В народном способе лечения живота от надрыва: долго массировать его и, приподнимая больного за ноги, встряхивать.

[АО] а ПрАвить пуп – исправлять, вправлять, ставить на место с помощью действий руками (массажем) и предметами (пестиком, клубком).

[ПМ] «Это пуп править, это тоже пуп правят, когда сорвешь его, вот, чижело че-то поднял, тебе нехорошо» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

Сначала правит с мылом, чтобы пуп встал на место, потом берет пестик, которым толкут картошку, ставит на пуп, и он держит: «Сразу видно: как прыгат он не прыгат. Если пуп на месте, он прямо прыгает. Потом ложу на клубок, лежат пять минут. Прийти три раза» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

[АО] ПрикАлывать, несов., перех. – крестить во время лечебного процесса крестом, иконкой, распятием место локализации боли или всё тело больного или воду.

[ПМ] «Берешь вот распятте, иконку, и прикалывашь этой иконкой, прикалывашь и говоришь» [заговор от кОлотья] (Сапожникова Т. С., с. Бердюгино).

(!) Ну, как я лечу? Я лечу и крестиком. Если ты крещеная, то крестиком лечу, прикалываю так. [делает движения руками как крестит]

(!) Ну, крестик как крестик, обычный крестик. Крестиком. На воду наговариваю, ложу уголек, соль» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

[Даль] Притыкать что к чему, касаться чего чем.

[Ожегов] Приткнуть, сов., что (разг.). Наскоро, кое-как прикрепить или поместить, положить.

[АО] ПритыкАть, перех., несов. – лечебном процессе касаться тряпочкой, которой вытирается чело печки или с помощью которой берутся чугунки, места ожога, произнося слова заговора.

[ПМ] «Ну, это, знашь когда, вот если у тебя появится у ребенка и прыщики начинают расходиться, это берешь печку русскую затопляешь, затопляешь русскую печку, берешь которой ты подтирашь вот чело, и вот, берешь вот эту тряпочку, когда зажгёшь, тряпочку вот эту, которой ты чело вытираешь или чугунку прихватывашь, вот, и когда затопишь печку, дым-то идет сюды. И говоришь [слова заговора. – Е. Е.]. Вот три раза скажешь, наутро опять делашь, опять, и опять наутро. И так девять раз чтоб сделать. А вот этой тряпочкой ты как притыкаешь. Ты ее мачешь как в дым и притыкашь, и говоришь. Вот» (Сапожникова Т. С., с. Бердюгино).

[Даль] Причитывать или причитать, причесть что, от читать, приговаривать с напевом, припевать говорком, плакать, плачь плакать, приплакивать; причитают по покойнике, особ. жена по муже, также сердобольныя шатуньи или наемныя плакуши; невеста обязана причитать по зарям, оплакивая девство свое, а подруги делают то же на девичнике.

[АО] ПричитАть, несов., неперех. – говорить слова заговоров во время лечебного процесса.

[ПМ] «Она, Анна-то, Вовку от грыжи начала лечить. Тоже вот заговорами. Грызла она грызла, пуп грызла, яйца грызла и причитала че-то там. Есть урочливы ребятишки. Уголёчков ложишь в кружечку и заливашь кипяченой водичкой, сколько там уголёчков, и причиташь» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

[АО] РабОтать, несов., неперех. – лечить знахарским способом, заговорами, травами и т. п. (возможно, табуистическое обозначение процесса лечения).

[ПМ] «Я только Господа Бога работаю» (Шаровьева Н. А., с. Петелино).

«Я в понедельник не работаю, в воскресенье не работаю и в четверг не работаю» (Мартынова Н. И., с. Озерное).

[Даль] Сводить пятна, выводить, вычищать, уничтожать.

[АО] СводИть, несов., перех. – лечить с помощью заговоров и определенных лечебных действий ячмень, бородавки.

[ПМ] «Лечила малярию. Печь-ячмень сводила, сглаза. Сводила бородавки» (Шишкина Н. Ф., г. Ишим).

[Даль] Снимать, снять, снимывать что с чего, или съимать, сымать и соймать вост. взять, брать, достать, у(при, со)брать. || Снять бельмо, катаракту, сделать операцию эту.

[АО] СнЯть, сов., перех.; снимАть, несов., перех. – снять порчу, испуг, заговор («черный» заговор), избавить от них с помощью чтения заговора и определенных действий.

[ПМ] «Ну, я лечу детей от грыжи, от испуга, от родимчика, снимаю порчу, заговор у взрослых людей. Вот, например, я могу снять с нее заговор, там, что-то, что-то, но это не надолго. Она не крещеная, и она снова будет этому подвергаться» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

«Порчу снимаешь – все через себя пропускаешь» (Антонова М. К., д. Крысова).

«Порча – это сделано намеренно, это долго, от нее избавиться надо. Порчу снимает кто – опять же какая-то бабушка и снимает порчу» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Испуг снимаю – пряду сурову ниточку в обратну сторону, и меряю ребеночка, сначала меряю наискосок, от ножки до плечика, потом с другой стороны, и приговариваю» (Перминова Е. Ф., с. Бердюгино).

«Собирать»; «ставить»; «закреплять»; «поворачивать»

[АО] СобирАть, стАвить, закреплЯть, поворАчивать – действия при лечении грыжи.

[ПМ] «(!) Это пупочное кольцо собираешь, ставишь на место по часовой стрелке, закрепляешь его молитвами.

(!) Нет, я его не вдавливаю, я его просто поворачиваю» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

[АО] ТворИть, несов., перех. – читать заговор, молитву в процессе лечения.

(!) Я творю молитву. Перед тем, как лечить, творят молитву «Отче наш», это всегда, а потом основную молитву читаю три раза, которая заговорная уже» (Загибалова Л. М., с. Ярково).

«Чертить» / «начертить» «зачерчивать», «почертить», «очерчивать», «очерчиваться», «причерчивать»

[СРНГ] Зачерчивать, несов.; зачертить, чертить, сов., перех. 1. Произнося заговор от болезни, чертить над чем-л. ногтем, рысьим когтем и т. д.

[СРГС] Зачертить, сов., перех. Провести черту с целью заговора от болезни, змеи и т. п.

[АО] ЧертИть, несов., чем; зачЕрчивать, несов., что; почертИть, сов.; очЕрчиваться, несов., что; очертИть, сов.; начертИть, сов., чем – произнося слова заговора, делать (сделать) круговое движение или движение в виде креста («начертить») правой рукой (как правило, безымянным пальцем) или предметом в правой руке (громовой стрелой, ножом, мелом, бруском) во время лечебного ритуала.

[ПМ] «Заболела у ней грудь. Я пришла. Я говорю: “Кто у тебя был?” “Сестра двоюродная была”. Грудь красная, покраснела вся, распухла. В чем дело? Щас воды наладила от уроков, дала ей умыться, грудь эту мелом чертила и приговаривала, чтоб эти уроки скатилися с груди» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

«Заговаривала утром и вечером. Вечером надо летучий огонь заговаривать. Потом заговорила я и стала голову зачерчивать, отдельно уж. И всё, сошло» (Голендухина В. И., д. Десятова).

«Придет с поля: вот тако вымишше. Давай скорей горячей водой мою, мою и почерчу. Утром встану – опять почерчу» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

«Больное место (рожа) очерчивается безымянным пальцем и обвязывается красной тряпицей» (Нестерова В. А., г. Тобольск).

«Ячмень я так же читала. Один раз наговаривай и потом начерчу конечик ножиком крест положу, потом ячмень высыхает, на глазах не будет. Ячмень так вкруговую по часовой стрелке начерчу» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

Сама применяла заговоры, «очерчивала», когда у ребенка была грыжа, помогло (Пульникова Т., д. Плавнова).

[СРГН] Причерчивать, 2. Несов. Обводить специальным предметом (например, рысьим когтем) больное место (при лечении заговором).

[ПМ] Лечит скот от уроков: читает заговор и «причерчивает» (Гутрова М. С., д. Большекрутинская).

«Читать» / «прочитать», «читаться», «начитать»

[АО] ЧитАть что, несов.; прочитАть, сов. – произносить слова заговора во время лечебного процесса вслух или про себя.

[ПМ] «Когда станешь читать, одну молитву не читаешь, а несколько молитв. Это не так просто» (Ефимова А. М., г. Ишим).

«И вот эта Лида зашла в реанимацию, она тоже с Бердюгино, и она прочитала эту молитву» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

[АО] ЧитАться, несов. – подвергаться чтению во время лечебного процесса вслух или про себя.

«Вот молитва Анхам от головы читается» (Бейсенова К., д. Мезенка).

[АО] Начитать, сов., перех. – прочитать в каком-нибудь количестве, как правило, в количестве трех, слова заговора во время лечебного процесса.

[ПМ] «После Гены у меня родился Михаил. Вот. Потом уж меня мама научила этому всему. Потому что, это, затегать это не надо, как вдруг уроки, надо сразу же умывать, раза три начитать и, это, умывать» (Авросимова А. Н., с. Уктуз).

«Шептать»(«шаптать», «шоптать»), «пошоптать», «нашаптывать», «нашёптывать» / «нашептать»

[Даль] Шептать, говорить тихо, не вслух, таясь от других; шушукать, чтобы слышались неясные, шипучие звуки. || Ворожить, знахарить, отшептывать или нашептывать. Старуха шепчет, шептать умеет.

[АО] ШептАть, шаптАть, шоптАть, над чем, над кем, от чего, несов.; пошоптать у чего, сов.; пошептать на кого, сов. – 1. Лечить. 2. Произносить особым способом (тихо) слова заговоров.

[ПМ] «Ну, она мне продиктовала, я записала, ну, вот и теперь шепчу, лажу их. Я три раз шепчу над водой, они принесут бутылку, я и шепчу. А поладишь, там, пошопчешь у печки, крест-накрест вот так сделашь сажей [поставить крестик посередине обоих стоп ребенка. – Е. Е.] – потом ребенок спит. От испугу вот и шопчут, и помогат» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Я подружке своей говорю: “Наташа, дай мне водички – я на Максю пошепчу, он, может, уснет”» (Кулеш М. С., с. Викулово).

«Закусываю, шапчу три раза только» (Батурина У. М., д. Десятова).

[СРНГ] Нашёптывать, несов.; нашептать, сов., перех. и неперех. Произносить шепотом колдовские заклинания; заговаривать; наговаривать (о знахарях и ворожеях).

Нашаптывать, нашёптывать, несов., перех. и неперех. Говорить шепотом.

[АО] Нашаптывать, несов., перех.; нашептАть, сов., перех. – произносить шепотом заговоры, заговаривать (о «белых» знахарях).

[ПМ] «Если к тебе приехал кто-то, я полечила вот своими словами, а потом на воду нашептала и отдаю им» (Сапожникова Т. С., с. Бердюгино).

«Утром натощак мать должна, как бы прикусывая краешек грыжи, и нашаптывать» (Суворова З. К., с. Памятное).

Традиционно силам знахарей противостоят силы колдунов. Как отмечает Н. А. Миненко применительно к действительности XVIII–XIX вв., «причиной заболевания, в представлении крестьян, служила также «порча», насылаемая «колдунами», имевшими сношение с «дьяволом» [32, с. 115]. Вредом, причиняемым людям колдунами и колдуньями, продиктовано негативно-эмоциональное отношение к ним знахарей, лечащих с помощью белой магии: «Если она колдунья, ее сразу видно – взгляд всегда нехороший. Этих людей, я считаю, надо за ногу вешать за березу» (Борисенко А. Е., д. Бутусово). Колдуны, в представлении жителей населенных пунктов Тюменской области, отождествляются с людьми, которые причиняют зло посредством наведения порчи. Действия колдунов по наведению порчи зафиксированы в речи наших информантов в ряде глагольных лексем: «напустить», «пустить»; «загонять»; «сделать», «делать», «наделать»; «наговорить»; «нашептать».

Интересно, что глагольные лексемы ЛСГ «делать» («сделать», «наделать») имеют отношение одновременно к лечебному процессу и «черному» колдовству, употребляясь в разных значениях. Очевидно, это происходит в результате многозначности данных слов, некоей обобщенности, расплывчатости семантики ядерной лексемы.

Многозначны, противоположны по значению, по отношению к «белой» и «черной» магии глаголы из ЛСГ глаголов, обозначающих вербальное действие. Так, в ЛСГ «шептать» глагол «нашептать» (совершенный вид) относится к «черной» магии, а глагол «нашаптывать» (несовершенный вид) – к «белой». В ЛСГ «говорить» «наговорить» (сов. вид) относится к «черной», «наговаривать» (несов. вид) – к «белой» магии. При этом видна закономерность: глаголы совершенного вида («нашептать» и «наговорить») обозначают действие «черных» сил, а глаголы несовершенного вида («нашаптывать» и «наговаривать») – «белых».

[СРНГ] Делать, несов., перех. и неперех. Употребляется в сочетании с сущ. в вин. п. и обозначает совершение того, что выражено этим существительным.

[АО] Делать как (хуже), сделать что, по чему, как (по злу, зло, зависть, так, худо), наделать чем, на кого (заговорами в знач. «черными», на них). Напустить определенными «черными» заговорами, порчу и т. п.

[ПМ] «Оказывается, тоже мне было сделано по злу. Они вот это портить, вот развести сЕмью, вот кому-то зло сделать, вот, значит, там каку-то зависть, там же эти книги-то… Дак они вот нынешняя молодежь… Понимаешь, вот люди-то разного… Вот как это вот так сделать, вот у меня такого нету – как это сделать так худо человеку, ему и так больно. Нет, они еще хуже делают. Ну и вот…» (Рудкевич П. М., д. Борки).

«Заговор – это когда лечишь или узнаешь, что у нее – сглаз, колдовство заговорами наделано. Когда отливаешь на воске – молитвы» (Лескова М. М., г. Ялуторовск).

«Она, видно, наделала на них» (Ефимова А. М., г. Ишим).

[АО] Загонять, несов., что. – то же, что напустить.

[ПМ] «Порчу я не знаю, сглаз знаю. Ой, порчу не дай Бог, вот загоняют порчу, что она кричит» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

[АО] Колдовать, несов., неперех. – напускать порчу различными способами («черными» заговорами, выниманием следа и т. д.).

[ПМ] «У нас мама была, говорила, у ней подружка училась раньше колдовать. Ее все научил этот колдун, все научил. Раньше-то ведь тоже колдуны были, и сейчас их полно, сейчас их навалом. Портят людей» (Ефимова А. М., г. Ишим).

[СРНГ] Наговаривать, несов.; наговорить, сов.; перех. и неперех. 1. Говорить, делая что-л., сопровождать что-либо словами. 2. Говорить громко, плача, причитая. 3. Наставлять, учить. 4. Рассказывать. 5. В свадебных и церковных обрядах – говорить необходимое по обряду (о дружке, священнике и т. п.).

[АО] Наговорить, сов., перех. – то же, что нашептать.

[ПМ] «Было наговорено это все на соседей там, на других людей» (Чудинова Н. Г., пос. Коммунар).

[Даль] Напускать и напущать, напустить кого, на кого, на что; кого и что, куда; натравливать, пускать для нападения; || Напускать на кого болезнь, порчу, наводить знахарством, заговором.

[АО] НапустИть, сов., перех; пустИть, сов., перех. – насылать, вселять порчу с помощью «черных» заговоров и определенных манипуляций (например, пусканием мыльных пузырей).

[ПМ] «Порчу напускают мыльными пузырями и пускают с наговорами по ветру» (Антонова М. К., д. Крысова).

[СРНГ] Нашёптывать, несов.; нашептать, сов.; перех. и неперех. Произносить шепотом колдовские заклинания; заговаривать; наговаривать (о знахарях и ворожеях).

Нашаптывать, несов., перех. и неперех. Говорить шепотом.

[АО] НашептАть, сов. – напустить болезнь, порчу «черными» заговорами.

[ПМ] «Надо с этими, с силами, с этими духами-то с ими бороться. Мало еще они так нашепчут, дак они же ведь напоят всякой всячиной, и с могил там землю берут, и след берут, и то, и другое, и всяко всячину! Так человеку плохо, что он приезжает вот, считай, ни живой, ни мертвый» (Рудкевич П. М., д. Борки).

[АО] РабОтать, несов., неперех. – насылать порчу «черными» заговорами.

[ПМ] «Приехали, говорит, она пожилая уже, сидит за столом, такая нехороший вид такой, оне молодые, нехороший вид такой. И говорит: “Ну, че приехали? Че надо вам? Че привезли? Деньги или ково?” Я говорю: “Нет, тапочки”. “Ну-ка, неси сюда”. Я, говорит, показала. “Вот это мягки, хороши тапочки, пойдут”. И посадила, говорит, давай меня лечить. Лечит и говорит: “Ну, хозяин, работай. Ну, хозяин, работай”. Мужик сидит рядом. “Мне, говорит, баба Аня, сразу не понравилось чё-то”» (Ефимова А. М., г. Ишим).

Каждая традиция формирует особый тип ее носителя, который отличается от остальных членов социума определенными поведенческими (поведение, представление себя другим людям) и личностными (восприятия мира, видение своего места и роли в мире) качествами. Как отмечает В. И. Харитонова, «таинственное знание [выделено В. И. Харитоновой. – Е. Е.], передававшееся из поколения в поколение, требовало не только строгой секретности своего существования, но и наличия определенных качеств у тех, кто принимал от предков эстафету хранителей магии» [48, 1, с. 52].

Личностно-поведенческая концепция народного целителя, предложенная вниманию читателей на этих страницах, строится нами на материале интервью с информантами. Таким образом, это взгляд изнутри на себя самого и на тех, кто может перенять традицию лечения (учитель – ученик).

Первым и важным этапом в становлении знахаря как личности, моментом «вхождения» в традицию, является процесс получения знаний и начала лечения.

В сибирской традиции бытования народно-медицинских знаний со временем складывался особый способ овладения целительскими навыками, приемами. От того, как и от кого получают и как и кому передают свои знания целители, во многом зависит сохранение, устойчивость традиции, ее жизнь, а также возможная ее трансформация, изменение в перспективе.

Одним из факторов, безусловно, повлиявших на традиционно существовавшую передачу знаний по родственной линии, по крови, оказалась смена политической власти после событий 1917 года.

Социально-экономические и политические преобразования, произошедшие в жизни западносибирских деревень и городов после 1917 года, затронули все слои общества. Не обошли они и институт знахарства. Прежде всего, он стал подвергаться нападкам со стороны прессы. Так, анонимный автор статьи «Темнота деревенская» в областной газете «Трудовой набат» за 1923 год, призывает:

«С темными силами нужна усиленная борьба. Прежде всего знахарей, как шарлатанов, нужно отдавать под суд. Культпросветам необходимо вести беседы с крестьянами о суеверии и вреде, приносимом деревне темнотой.

Медицинские пункты нужно поставить на высоту своего положения. Врачам и фельдшерам также необходимо вести беседы о пользе медицины.

В газетах публикуются материалы с многочисленными фактами неправомерного, с точки зрения авторов заметок, лечения со стороны знахарей, об их колдовстве, ворожбе и т. п. Авторы этих фельетонов ставят перед собой одну цель – предотвратить обращение читателей газеты к подобным услугам.

Доктор Шайчик в статье «Медицина и знахарство» в том же «Трудовом набате» за 1926 год отмечает факт процветания знахарства в городе Тюмени. Он приводит пример лечения знахаркой сифилиса парами киновари (киноварь – препарат ртути) над тазиком с раскаленными углями, в то время как «… в окружном городе, где имеется несколько десятков врачей, работает Центральная амбулатория, пропускающая до 200 больных в день, два диспансера, ряд консультаций, окружная больница на несколько сот коек, 3 городских районных врача, пункт скорой помощи и пр.» [7, с. 4].

К теме знахарства тюменская пресса, если судить по библиографическому указателю А. В. Чернышева, после 20–30-х годов активно возвращается в 50-х годах. О тоне статей и отношению к знахарству можно судить уже по заголовкам: «Сквозь пальцы», «“Лекарь” Евстафий и его пациенты», «Ирина Федоровна Спиридонова и другие…», «Чудодеи-самозванцы», «Лекарь-шарлатан» [76, с. 25–29].

К фигуре зарословского (с. Зарослое Бердюжского района) знахаря Евстафия Яковлевича Глухих обращена статья-фельетон корреспондентов «Тюменской правды» за 1954 год М. Порфирьева и М. Андреева «“Лекарь” Евстафий и его пациенты». В фельетоне отмечается, явно с негативно-саркастичеким оттенком, что «“лечит” зарословский знахарь Евстафий от испуга, надсады, кручины, определяет, сколько лет осталось вам жить на белом свете, «присушивает» сердца, «заговаривает» зубы…» [37, с. 2]. Авторы заметки рисуют портрет зарословского знахаря Глухих: «Это – полуграмотный, но хитрый человек. От медицины он далек так же, как небо от земли. Не желая трудиться честно, он уже полвека занимается своим ремеслом. Смутить его чем-либо трудно. Когда не получившие излечения больные приходят к нему со своим возмущением, он, пряча бесстыдные голубенькие глазки, разводит руками и говорит:

-Что бранитесь, касатики? Значит, господь не помог. А что я без господа – червь!» [там же]. В конце авторы подытоживают: «Нам думается, что зловредную деятельность знахаря надо пресечь. Областная прокуратура обязана привлечь его к уголовной ответственности за систематический обман трудящихся в корыстных целях» [там же].

Тюменский врач А. Асланян в заметке «Чудодеи-самозванцы» (рубрика «Прочти, верующий!») в «Тюменской правде» за 1963 год рассматривает знахарство как абсолютно вредное явление, представляющее собой «смесь религиозных представлений, суеверий, веру в духов и дьяволов» и «ценных, опытных данных», которые знахари «захватывают в свои руки» и «засоряют … предрассудками и сказками о чудесах» [1, с. 3]. Свои выводы он подкрепляет собственной медицинской практикой, наблюдениями за пациентами, которые ранее лечились у знахарей. Так, он отмечает: «На прием является довольно много больных с воспалением сухожильных оболочек предплечья (скрипун, так называют это заболевание в народе). И зачастую у этих людей рука перевязана суровой или шерстяной ниткой. (…) Гражданин Ш., страдающий язвой желудка, по совету знахаря начал принимать спирт, после чего состояние его резко ухудшилось, и он был вынужден лечь в больницу для лечения» [там же].

Пресса, безусловно, влияла на общественное мнение, формируя негативный образ сибирского знахаря, создавая стереотип шарлатана и невежды. Ее мнение отражали определённые слои городского и сельского общества, идеологически ориентированные на новую концепцию общественно-политической жизни, пропагандирующие коммунистическую систему. Эта система полностью исключала религиозный компонент (христианский, мусульманский), который был неотъемлемой и важной частью народно-медицинской традиции.

Отрицательное отношение к знахарям сознательно программировалось в рамках общества. Так, в роду Смирновой Л. В. (с. Ивановка) лечила Анна Петровна Гришина, тетка мамы. Хотя у нее не было близких родных (детей), свои знания Анна Петровна племянницам не передала, так как их, по свидетельству Смирновой, «учили не верить ни во что это».

Атеистическая пропаганда велась и в кругу отдельно взятой семьи. Суворова З. К. (с. Памятное) отмечает:

(!) Надо не только заговаривать, а надо в это верить, когда говоришь. Я в тот период не верила.

(!) Даже и сейчас трудно сказать. Наш отец говорил: «Ребятишки, вы не бойтесь, нет ни Бога, ни черта на земле». Он был атеистом.

Нередко люди, которые занимались целительством (белой магией), подвергались социальной обструкции, насмешкам и недоверию, их приравнивали к черным магам, колдунам, ведьмам (тем, кто насылает порчу, каким либо образом вредит). Как вспоминает А. Н. Маслова (с. Ивановка), дети её учителя Василия Буланова не хотели учиться знахарству:

(!) Тогда, знаете, коммунисты, шарлатанство, всё это считалося, что это колдуны, что это нехорошо…

(!) Он, знаете, никак не считался, над ним смеялися. Тогда такое время было, над ним смеялися.

Однако те последствия, которые могли грозить занимавшимся народной медицинской практикой, не останавливали некоторых лекарей или их родственников. Романенко М. И. (с. Сладково) вспоминает о своей маме: «Очень много мама лечила. Вот, наверно, знаете, эту Граню, мама ее спасла. Она была, даже в больнице лежала, ее приковывали. А мама ее от испуга. Вот она до сих пор живет, эта Граня. Но в то время было страшно ходить, но она тихим сапом ходила потихонечку. Ну, вот лечить-то это не разрешалось же. Тогда говорили, что это ведьма, а ведьм, вы же знаете, в то время презирали людей таких». Всё же социально-политические изменения не могли не сказаться на функционировании традиционной медицинской культуры.

В новом времени лечение народными способами, на фоне рациональных приемов традиционной медицины и официальной антирелигиозной пропаганды, трактуется как таинственное знание, пережиток прошлого и синоним колдовства, то есть чего-то черного, плохого, злого, вредного. Действие целительских приемов, особенно заговоров, основано на вере в то, что они помогут, вере в силу тех, к кому обращается знахарь – к Господу Богу, Богородице, Святому Пантелеймону, Аллаху, Авлия, матери сырой земле, зорям, месяцу и другим образам (персонажам) христианства, ислама, язычества. Сами знахари осознают факт божественной помощи при лечении.

Например, о христианской традиции своего лечения говорит белоруска Кулеш М. С. (с. Викулово): «Дак лечу-то я, конечно, не все верят, потому что я… божественные у меня наговоры. Я с детства приучена к Господу Богу, Божественным молитвам. Я лечу только от Бога. Я не лечу так, как я послышу, как лечат. Я так не хочу и не хочу слышать».

Мусульманская традиция соблюдается казашкой Бейсеновой К. (д. Мезенка):

(!) Все, что Аллах дозволит. Конечно, я не могу сказать, сто процентов вылечиваю людей. Кто-то вылечивается, кто-то… Так же и у врачей. Аллах допустит, примерно, дозволит, он вылечится. Если суждено Аллахом. Если Аллах не дозволит, как я могу, я же человек.

По данным Г. И. Зиннатуллиной, знахарка Алманкаева З. (д. Варвара Ярковского района), «прежде, чем начать лечение, просит разрешения у авлия» [20, с. 81].

Природные силы помогают Масловой А. Н. (с. Ивановка) в достижении положительного результата лечения:

(?) А вы вот сами предпочитаете в какое время суток лечить, для вас это важно?

(!) Да, объяснил, что солнце, заходя, уносит болезни, все, что лучше. И действительно, это лучше. Когда солнце за горизонтом.

Несмотря на преследования, в сибирских деревнях и городах знахарство сохранилось к настоящему времени. Однако этот социальный институт претерпел с течением времени определенные изменения, в частности, в способах передачи знахарских знаний от учителя к ученику. Рассмотрим эту проблему подробнее.

В. И. Харитонова говорит о трех хорошо известных путях, благодаря которым можно обрести «необычные знания»: во-первых, «путем обучения»; во-вторых, «при «посвящении» (разовом или многократном)», в-третьих, «в результате тяжелейшей физической либо психической травмы» [48, 1, с. 73]. Все эти пути оказываются задействованными при получении знаний нашими информантами (возможно и такое, что тот или иной знахарь получает знания несколькими способами, упомянутыми ученым). Однако представляется интересным выявить источники получения знаний тем или иным целителем. И здесь ярко видны моменты трансформации лечебной традиции.

Народные медицинские знания могут быть получены целителем из следующих источников:

I . Женщины – родственницы (54): 1. Мама (27). 2. Бабушка (родная, разные степени родства) (17). 3. Свекровь (10). 4. Тетя (4). 5. Сестра (1). 6. Мачеха (1). 7. Сестра свекрови (2). 8. Сноха (1). 9. Мать дяди (1).

II . Женщины – не родственницы (29): 1. Бабушка (по возрасту или определению информантки) (25). 2. Женщина (по возрасту или определению информантки) (3). 3. Подруга свекрови (1).

I . Мужчины – родственники (11): 1. Отец (3). 2. Дедушка (5). 3. Дядя жены (1). 4. Крестный (1).

II . Мужчины – не родственники (3): дедушка, мужчина.

В. Книги(13). Книги Натальи Степановой (наиболее популярный источник получения знаний), «Белая магия», «Черная магия», Александр Кашпировский, Александр Аксенов («Я не колдун, я знахарь»), Юрий Лонго, «Книга тайных наук», Коран, Библия, «Медицина Пророка», Г. Попов («Народно-бытовая медицина»), «численник» (отрывной календарь), «молитвенные книжки».

Г. Другие источники (5). Например, курсы биоэнергетики (Редькина А. П., д. Веснина); «заговоры придумала сама» (Наздеркина И. К., г. Ишим); «кто где че, я уже хватаю» (Вострых Р. А., с. Уктуз); «а потом, может, как-то от кого-то, что-то» (Романенко М. И., с. Сладково).

Можно отметить, что свои знания информанты получили в основном от родственников (учитывалась разная степень родства, как кровная, так и не кровная) – 65 фактов передачи знания. Как отметила Сосновцева А. И. (с. Бердюгино), все это «передается из поколения в поколение». В связи с этим она отказалась передать нам лечебные тексты. Мамич Т. И. (с. Омутинское) сообщает: «Мне свои бабушки говорили, тетки: “Мы старые умрем, кто будет лечить?” Я поучилась». В случае Кутырёвой Р. Д. (д. Кутырева) инициатива по научению лекарским знаниям исходит от нее самой:

(!) Да бегала-бегала, шестеро [детей. – Е. Е.], то падут, то раздерутся, то напугаются. Бегаю, все ишшу, кто мне наладит. Потом к одной старушке пришла, говорю: «Дак, давай ты, я хоть запишу, диктуй ты мне!» Ну, она мне продиктовала, я записала, ну, вот и теперь шепчу, лажу их. Аганя, Агафья Данилова. Вот от ее. Мамина сродная сестра была, свекрови.

Способ получения знаний по крови признается некоторыми информантами (в основном теми, кто сам получил свои знания по родственной линии и собирается передать их родственникам) единственно верным и эффективным с точки зрения силы лечебного воздействия. Нагайцева А. С. (с. Озерное), отказавшаяся сообщить слова заговоров, аргументировала это тем, что «это надо через потомство». Ефимова А. М. (г. Ишим), не сообщившая нам «основных» текстов (от сглаза, порчи), отмечает: «У меня старинное, свое. А чечас много пишут. А толку-то что? Я и Степановой книжки не беру. У меня своя сила».

Нельзя не отметить явный половозрастной аспект проблемы, связанной с передачей и сохранением народных медицинских знаний. Так, анализируя материал XVIII – первой четверти XIX веков, Н. А. Миненко замечает, что «существовали в крестьянской среде и медики-«профессионалы» – знахари, к которым обращались в более серьезных случаях, и в частности при «порче». «По Ялуторовскому округу, – пишет наблюдатель, – есть несколько личностей, приобретших известность своей практикой между крестьянами, одни из них терапевты, другие хирурги. Между этими личностями есть мужчины и женщины; женщин даже гораздо более». Женщины-знахарки, как правило, были пожилого возраста, чаще всего – старухи» [32, с. 118–119]. В настоящее время фразу из статьи Миненко «гораздо более» можно заменить на «в основном» или «в подавляющем большинстве случаев».

Действительно, в подавляющем большинстве случаев передача знаний происходит от женщин разного возраста и разной степени родства – 83 факта передачи знаний. Стоит отметить, что постепенно происходит ярко выраженная феминизация западносибирской народной медицинской традиции. Так, всего нами зафиксировано 14 фактов передачи знаний от мужчин, которые делились своими знаниями, как правило, когда наши информантки были в молодом возрасте – это приблизительно, усреднено 30–40-е годы XX века. В нашем же списке информантов всего 3 человека мужского пола, в той или иной степени владеющих традиционной медицинской культурой и практикующих (белорус Савченко М. М., русский Санников П. К., татарин Тимканов Х. К.). Пока можно утверждать, что среди тех, кому знахари намерены передать свои знания, есть и мужчины (разного возраста). Об этом свидетельствуют зафиксированные нами факты передачи знаний женщинами-информантками своим сыновьям или внукам.

Совершенно уникальный для нынешних времен пример – внук Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда), который сам изъявляет желание лечить. Любовь Константиновна рассказывает об этом: «Вот внучек-то тот же, у него в руках-то столько много энергии. От младшего сына, один-единственный. Вот я говорю: “Подожди немного, побольше будет ума, тогда я тебе все передам”. Он голову лечит. Вот подойдет, заболит голова: “Дай, баба, полечу”. Накладывая руки лечит. От его рук волоса поднимаются. Тепло становится по всему телу. Внук во второй класс пойдет. Он просит: “Ты, баба, научи меня”. Он окрестился у меня. Мне кажется, с него выйдет толк. Есть еще две внучки и внук. У них нету этого».

Лечит взрослый сын Сосновцевой А. И. (с. Петелино), которому Алевтина Ивановна по его просьбе передала свои знания лечения грыжи: «А теперь сам лечит, говорит: “У друзей дети рождаются, пупы-то здоровые делаются”».

В знахарской традиции, сформировавшейся на территории Тюменской области, по-особому проявляется национальный аспект. В целом Тюменская область как часть западносибирского региона – особое полиэтничное образование, население которого сформировалось в результате многочисленных миграционных волн. Этнический состав Тюменской области есть результат миксации восточных славян (украинцев, белорусов, русских), тюрков и финно-угров. Рефлексия сибиряка происходила и происходит в ситуации пограничья Азии и Европы. Так, историки говорят об особом восточнославянско-сибирском этноконтинууме, выделяя в нем две большие группы «старожилов (сибиряки, чалдоны, родчие, тутошние, казаки, кержаки, староверы, раскольники и пр.) и переселенцев (новоселы, российские / расейские / расея, самоходы, кацапы, хохлы, колтучаны, лапотоны / лапотники, поселенщики, целинники и пр.)» [16, с. 344–345]. Со второй половины ХIХ в. среди местной интеллигенции (Г. Н. Потанина, Н. М. Ядринцева, С. С. Шашкова и других) формируется сибирское областничество. Областники отстаивали положение Сибири как региона, сформированного в процессе колонизации (освоения) края наиболее предприимчивыми и вольнолюбивыми людьми, отличными от «расейских». «Областники» пришли к выводу, что в Сибири сформировался «особый историко-этнографический тип русских», чей внешний облик и привычки есть результат взаимодействия с аборигенными этносами, а также колонизации и природно-климатических изменений [78, с. 103].

В ситуации отрыва от материнской земли сформировалась и особая славянская культура, вобравшая в себя элементы культуры коренных народов – тюрков и финно-угров. Впрочем, славянская заговорная традиция оказала заметное влияние на системы лечения других этносов, в основном пришлых, некоренных. Переселившиеся добровольно или вынужденно (в результате ссылки, депортации) на территорию Западной Сибири в XIX – начале XX вв., они восприняли многие элементы русской культуры, уже сложившейся здесь с XVI в. после походов Ермака. Среди этих народов: чуваши, финны, литовцы, коми и ряд других, исследованных нами в фольклорно-этнографических экспедициях. Особенно сильно влияние славянской заговорной традиции на те народы, которые жили в соседстве с русскими, украинцами, белорусами (в том числе в результате межэтнических браков). Таким образом, славянская лечебная традиция становилась частью лечебной культуры иных этносов.

К примеру, Мартынова Н. И. (с. Озерное), по отцу – финка и по матери – украинка, унаследовала свои знания от деда-украинца Григория Васильевича Колтуненко. Медведева (Шукис) Ф. П. (с. Омутинское), литовка, лечила своих детей русскими заговорами, которым она научилась здесь, в Сибири, в Омутинском районе. Бейсенова К. (д. Мезенка), казашка, первоначально лечившая только казахов, мусульман, сейчас не проводит религиозно-этнических границ между своими пациентами: «Я до этого только казахов, мусульман лечила. (...) А мне говорили, что… я так сама думала, что, наверно, я мусульманка, только мусульман надо лечить. А крестьян нельзя. Ну, не положено молитвы, наверно, читать. А когда к Софья апе [ясновидящей. – Е. Е.] приехала, Софья апа сказала: “Нельзя людей подразделять, один Аллах создал всех на земле, и цыган, и кто бы ни был, один Аллах, молитвы всем помогают. Лечи всех сподряд, никому не отказывай, это большой грех”. И так вот я начала, вот, четырнадцать лет нынче, как лечу».

В районах, где компактно проживают русские и казахи, чуваши, коми, татары, знахари не проводят национальных границ между пациентами. Дмитриева К. В. (с. Ярково), чувашка, в своей системе лечения совмещает русские и чувашские (на чувашском языке) заговоры, а обращаются к ней за помощью и выстраиваются в очередь «русские, и чуваши, и татары». В Сладковском и Ишимском районах русские бабушки (Бекенева М. К., Голендухина В. И.) лечат казахов.

Однако если в лечении не существует этнически-религиозных границ, то в процессе передачи знаний они существенны. Как принято, целитель передает свои знания человеку одной с ним веры. Так, баба Лиза, которая научила лечению Суворову З. К. (с. Памятное), «не могла рассказать наговоры [соседке девушке-казашке. – Е. Е.] – другая раса. Магомет и Иисус Христос – две вещи разные, и веры совершенно разные, и наговоры разные». У самой бабы Лизы не было детей, поэтому она передала знания Суворовой З. К. Таким образом, цепочка родственных связей в передаче знахарских знаний может быть в том или ином поколении нарушена или прервана.

У Плехановой Л. Я. (с. Ивановка) лечила бабушка, Цыпанова Мария Ильинична («лечила коми, зырян, татар, русских»), которая передала совсем немного знаний своей дочери, а внучка признается: «А я абсолютно ничего не знаю». Если обратиться к интервью наших информантов, то достаточно четко видно, как постепенно происходит утрата знахарских знаний.

Все же многие информанты стараются передать знания именно своим родным:

«Написала дочерям, внучкам. Дочь воспринимает хорошо, потому что она верует Богу, признает» (Лейс В. К., с. Бердюжье).

«Сейчас не стала браться [за лечение. – Е. Е.], мне не надо. Чё Господа Бога ворОчить. Передала я своё дочерям» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

Однако среди информантов есть немало и тех, кто отмечает, что их дети или внуки по разным причинам не хотят перенимать знахарские знания – из-за отсутствия веры в заговорные тексты, способностей к лечению, хорошей памяти, усидчивости, терпения и других качеств, необходимых, по мнению информантов, для личности целителя.

«У меня чечас тоже две дочери, оне говорят: «Мы не будем. Тебе не лень, мама, дак ты лечи, а мы не будем. Терпенья, говорит, нам не набрать» (Торопова М. И., с. Бердюжье).

«Свои знания не передавала. Дочь у меня этому не это. Сын у меня вроде может, но пока не хочет. Дочь не может. Сразу вижу. Она не запоминает. Я два слова скажу, она не может повторить» (Пинигина Г. А., с. Омутинское).

Нами зафиксированы случаи, когда лечебные знания передаются не по кровной линии. Среди опрошенных нами информантов знания от не родственников-женщин получило 29 человек, от не родственников-мужчин – 3 человека; всего 32 случая получения знаний от не родственников против 65 случаев от родственников, то есть примерно половина.

Кроме того, источниками получения сведений по народной медицине служат книги, средства массовой информации – телевидение, радио, газеты, журналы, а также другие ресурсы – «сама узнала», «придумала», курсы биоэнергетики. Такой опыт стал источником знаний (или одним из источников) в 16-ти случаях. Подобная ситуация зафиксирована исследователями и применительно к прошлому, к XVIII – первой половине XIX вв. Н. А. Миненко отмечает: «Свой «профессиональный» багаж они [знахари. – Е. Е.] старались держать в секрете, но передавали его не только по наследству, а и знакомым, даже – за плату – случайным людям» [32, с. 119]. Однако мы не знаем, каковы были пропорции в получении знаний в прошлом.

Возможно получение знаний за какие-либо услуги. Леошкова В. Н. (с. Нижняя Тавда) лечению научилась от бабушек в Иске (деревня в Нижнетавдинском районе), где жила некоторое время. Она писала им письма, а они научили некоторым народным медицинским приемам, в том числе заговорам (информантка их сообщить отказалась и вообще на контакт шла неохотно).

Копытова Е. Н. (д. Русский Сингуль) рассказывает, что узнала единственный заговор, которым она владеет, от мамы, научившейся от не родной бабушки, жительницы той же деревни. Эту молитву информантка давала другим людям. В беседе она отметила: «Эту молитву берегите и по всему миру, кому надо, тому скажи. Своим ли, кому-то, чтобы лечили. Или врачам».

Шалыгина Л. Е. (д. Десятова) получила знания от нескольких лиц (не кровных родственников и чужих женщин). Она рассказала, как ей достались заговоры от Шпилевской Марии, жительницы той же деревни: «Я к ней ходила [к Шпилевской Марии. – Е. Е.], у ней списана тетрадь была. Я пришла к ней и говорю: “Тетя Маруся, вы мне дайте от испугу”. Она сначала мялась. Это не каждый дает. А потом я ее предупредила: “Тетя Маруся, если только вы не хотите, жалко, не давайте”. Она: “Да ну, да че, жалко. На вот, спиши”. У ней там так кое чё было. Я не стала вот такое главное, так чё переписала».

Момент передачи знаний может быть связан с личностными качествами лекарей-учителей. Посторонние люди, главным образом женщины пожилого возраста, передавали знания по лечению информанткам, видя, что у них болеют маленькие дети, из жалости к ним (разовая передача способа лечения конкретной болезни). Так получила свои знания Лаптева Е. В. (с. Нижняя Тавда): «Одна бабушка, в Тукмане в деревне жили… Смешанная деревня – немцы, литовцы, сосланные были, русские, татары… Бабушка с Тукмана, чужая совсем… Бабушка Аксинья Лобанова, русская. Когда учила, была старенькая. Научила потому, что пожалела меня, у меня их там семь было в Тукмане, восьмой здесь, в Тавде родился. Вот она меня пожалела. Она просто так на улице сказала: “У тебя много ребятишек, Катя, ты, я тебе вот скажу, учись от уроков”. Маленьких же всегда урочат».

Медведева (Шукис) Ф. П. (с. Омутинское) заговоры «узнала от какой-то бабушки в Омутинке. Пожалела меня и ребенка пожалела. Говорят, что нельзя говорить. Как секрет».

Такие социальные катаклизмы, как революции и войны, о чем мы уже говорили выше, трансформируют народно-медицинскую традицию. В эти периоды происходит нарушение естественного процесса передачи знаний по родственной линии. Однако даже в таких сложных ситуациях учитель, несмотря на препятствия, искал своего ученика, который был бы способен лечить и сохранить полученные знания. Так, во время Великой отечественной войны некоторые старики, оставшиеся без поддержки и без средств существования, вынуждены были бродяжничать, просить милостыню (например, дед-лекарь в интервью Кугаевской Г. П., с. Байкалово). Среди них были и лекари, у которых не осталось никого из родни и которым не с кем было поделиться знахарским опытом. Свои знания они передавали тем случайным людям, в ком они видели дар, талант к лечению. Таким образом от странствующего деда-лекаря получила знаниями Рудкевич П. М. (д. Борки), инвалид с детства (у Пелагеи Михайловны, как она сообщила, туберкулез левого тазобедренного сустава):

(!) А ходили вот, понимаешь, как сказать, вот не то что вот теперь называют их бомжи, а они ходили вот такие люди бедные. Это было вот во время войны. Они вот ходили старые, престарелые люди. И вот один дедушка, царство ему небесное, вот, ну, они же вот видят… Вот, я, например, теперь тоже вижу человека, который, ну как, и с доброй душой, и который с пожеланием. А тот уже совсем старый был, и потом мама давай расспрашивать, как вот, что у меня так случилось, что родИлась… А мама говорит: “Нет, она родИлась, значит, нормальная, до шести лет…” Оказывается, тоже мне было сделано по злу. Ну, кто же знал раньше-то, кто чего? Ну вот, он сказал, что она страдает из-за людей. Ну и, говорит, надо, она у вас, значит, это, такая вот, у ей… Он не выразился, это же теперь говорят «талант» ли что ли, а он говорит, что у ей есть дар, вот дар Божий… Дак вот надо ей вот… Ну, и вот, он кой которые, я тогда еще кого, только один класс кончила, писала-то так плохо, но он все равно мне диктовал, я переписала, потом, значит, вот скотину лечить, вот людей, ну, вот самое главное, теперь мне пригодилась вот эта порча, вот это вот…

Среди способов получения знаний, целительского опыта или же каких-либо советов получает распространение совершение «паломничества» к другим, часто известным знахаркам. Так, Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) ездила к знахарке Анне Ивановне «на Пристань» (пос. Нижнепристанский Нижнетавдинского р-на). Кугаевская Г. П. (с. Байкалово) ездила в Новосибирск к «сибирской целительнице» Наталье Степановой.

Мы зафиксировали в единичном случае отказ от врачевания после принятия информанткой православия (Слободенюк С. И., с. Омутинское).

Лечебные знания могут передаваться двумя способами – устным (устно-визуальным) и письменным. Некоторые информанты отмечают, что письменный способ передачи знаний является неэффективным, так как слово «обесценивается», исчезает его магическая сила, а возможный преемник знаний не сможет перенять и использовать лечебные тексты: «Писать не надо. Если написала на бумажке – толку мало» (Шаровьева Н. А., с. Петелино). «Эти слова нельзя писать, нужно запоминать. Мне мама сказала так и баба Надя: “Вот чё на ум тебе сразу запомнила, это и будет хорошо для людей”». (Пинигина Г. А., с. Омутинское).

Устная передача знаний могла происходить двояко: с одной стороны, на примере лечения учителя (ученик как помощник или наблюдатель участвовал в заговорно-заклинательном акте), с другой, заочно, в форме рассказа только лечебных текстов и, возможно, объяснения ритуальной части заговорно-заклинательного акта.

Федорова Ю. А. (с. Сосновка) научилась чертить рожу от знахарки, «настоящей баушки»: «Фрося – та хороша, настоящща была тоже баушка. Я к ей ходила, у меня как-то грудь заболела, рожа на грудь сделалася, я к ей пришла: “Вот давай, Юля, раздевайся, я щас буду тебе грудь чертить, а ты перенимай, слушай”. Вот я от ее упеть эту, рожу-ту, переняла».

Парень из Боровой научился от Кулеш М. С. (с. Викулово) вставлять кости, когда та лечила его: «Через неделю парень приезжает ко мне нормальный. Вот так: “Бабушка, я приехал тебя отблагодарить. А теперь сам вставляю людям. Бабушка, спасибо тебе, меня ты научила, я теперь за хирурга работаю”. Я говорю: “Ну, ладно, слава Богу, работай на здоровье, помогай людям”».

В детстве от родственницы научилась лечить грыжу Тимофеева А. Г. (с. Бердюжье):

(!) А грыже-то я научилася, у нас, это, была дяди Ивана матка, на Власовом там. А она приходит к нам: “Тонюшка ты, матушка, пойдем ко мне, айда”. Ну, они как нам свои доводятся. “Айда, ты мне руку полечи, вот рука болит у меня”. Она мне накинет плат… вот на это полотенце, говорит, а я приговаривала. Вот я лечилась ешо маленькая. Лет, наверно, двенадцать было, и больше я – фить – в ус не вела. Покамесь свои не родились. Ну, а потом вспомнила, раз я лечила дак.

(!) Ну, грыжа руки, наверно, была. Она слова говорит, а я приговаривала, делала по ее разговорам сама как будто что. Слова-то небольшие.

Вне лечебного процесса перенимала знания Бекенева М. К. (д. Таволжан): «А меня больше научил мой крестный, Кузьма Михайлович Плотников. Наш, таволжанский же был. Жили через дорогу мы. Бегам, бегам, побежим к имя, у их изба большая была, крестный с крестной на печку лягут, а мы все на полати. Вот они лежат на печке и говорят: “Тихо, щас будем спать ложиться, молитвы читать”. Вот, и начинат. А у меня, видимо, память хороша была, я с полуслова все запоминала. Ну, вот так вот перенимала все».

Для заговора характерна, как правило, устная традиция бытования и передачи. Письменный способ фиксации заговоров может быть не приемлем для знахаря по нескольким причинам. Из-за преследования в царское время «волшебников» и «колдунов» письменный текст мог быть весомой уликой при расследовании дела. О многочисленных судебных преследованиях в Сибири пишет Н. Н. Покровский. Он отмечает, что запрещалось и преследовалось церковью и государством даже хранение апокрифа «Сон Богородицы», признаваемого магическим, хотя, несмотря на возможное суровое наказание, его списки обнаружены в тобольских судебно-следственных материалах XVIII в. Покровский провел большую исследовательскую работу в архивах сибирских городов (в том числе Тобольска), где он обнаружил, в частности, документы о деле Андрея Топоркова. Ученый пишет: «27 февраля 1771 года дьякон Андрей Топорков рапортовал игумену Далматова монастыря, что когда он недавно был в Тобольске для поставления в дьяконы, в доме отставного солдата, где он остановился, он читал тетрадку заговоров, «и ныне от того вне ума он». Обыск в этом доме дал богатый улов, в том числе – «свиток в десяти склейках, в нем написаны лжесоставные молитвы, называемые Сон богородицы ... и другие в тетрадке заговорные слова», – всего десяток тетрадей и свитков с заговорами. Они имели хождение среди крестьян и посадских, солдат, школьников. С некоторых из этих сборников снимались копии, особенно часто копировали «Сон богородицы». На допросе владельцы рукописей утверждали, что не подозревали, что в этих «молитвах» имеется «какое суеверство». Дьякон вскоре самостоятельно вернулся в здравый ум, наказания по этому делу были легкими» [36, с. 126]. В целом же наказания, как явствует из статьи Покровского, были очень серьезными, вплоть до ссылки на каторгу, битья кнутом, «трехкратной пытки» и смерти подозреваемого.

Думается, возможная суровость наказания препятствовала письменной фиксации заговорных и прочих «магических» текстов, закладывала устную традицию передачи лекарских знаний. Подобные знания всегда считались тайными, сакральными, а если что-то доверил бумаге, то оно может стать доступным чужому человеку, в том числе и потенциальному конкуренту, к которому перейдет сила. Не способствовала письменной передаче и подавляющая неграмотность крестьян. Кроме того, устный способ передачи был продиктован какими-то духовными моментами. Например, Шаровьева Н. А. (с. Петелино) отмечает:

(!) Ну, наверно, внучке передам, она у мамы одна единственная, мамы уже нет, умерла, и... Она и так мне уже помогает, я уж ей передаю кое-че. Словами, не на бумажке. Вот как стихотворение вот с бумажки – так не учат. Сядем вот так вот с ней – я ей передаю слова, чтобы она запомнила. Писать не надо. Если написала на бумажке – толку мало.

(!) Ну, бумага опять. Лучше вот словами передать.

(?) Когда вы лечите, вы шепотом говорите молитвы?

(!) Конечно. Так надо. Только Господь знал, и я знала.

В устной форме перенимала знания Мамич Т. И. (с. Омутинское): бабушки говорили ей (она переняла знания по родственной линии), а Тамара Ивановна запоминала, «держала в памяти».

Однако и некоторые из тех, кому передадут знание наши информантки (молодое поколение), также убеждены, что владеть знаниями можно только в устной форме. Например, дочь Федоровой Ю. А. говорит (со слов самой Юлии Афанасьевны): «“Надо держать в душе, на уме, не по записанному говорить, а надо так переговаривать”».

Устная передача знаний от ученика к учителю вырабатывает некий алгоритм сохранения заговора. Как показывают наши данные, большой объем в общем корпусе текстов занимают «заговорные микротексты» (термин Харитоновой, [47], поскольку заговоры редуцируются со временем и происходит естественный отбор тех вариантов текста, которые поддаются устному запоминанию. Например, Сосновцева А. И. (с. Бердюгино) способна выучить не все тексты: «А мы, сколько нас есть в роду вот щас вот, и дядя Петр вот знал вот этот нАговор, что как ребятишек, это, чертить, все-все-все вот мы знаем. Ну, а я к им в дом пришла, она: “Давай и ты теперь, говорит, делай”. И я выучила. Я наговор только тот могу внушить в себя, который я могу выучить». Знахари говорят об особом способе заучивания заговорных текстов – «токо учи как стишки» (Голендухина В. И., д. Десятова).

В. И. Харитонова считает, что «письменное хранение текстов устной традиции – явление, вероятно, довольно позднее. Оно, очевидно, больше распространяется на «маргинальную заклинательную практику», то есть на деятельность непрофессиональных заклинателей, которые записывают «на всякий случай» узнанные ими тексты, но не пользуются ими регулярно» [48, 1, с. 284]. Однако в ситуации, когда происходит разрыв в передаче знаний из поколения в поколения, когда нет возможности непосредственного и достаточно продолжительного присутствия ученика рядом со своим учителем (например, бабушка живет в сельской местности, а внучки – в городе) или по каким-то иным причинам (например, у дочерей нет желания), знахарский опыт с целью его сохранения передается письменно, на бумаге. Так передавал свои знания Масловой А. Н. (с. Ивановка) ее учитель Василий Буланов:

(?) А дедушка вам устно предавал или письменно?

(!) Он, наоборот, ко мне домой пришел. Я принесла ему Свету лечить, он сказал, не посмотрел, говорит: «Да, у нее грыжа. Но я приду к тебе сегодня, когда солнце будет садиться». И три дня он ходил. А потом приходит на четвертый день и говорит: «Садись, доставай тетрадку и записывай. Все, что я знаю, я тебе передам». И он не стал лечить, после того как отдал все мне.

Достаточно редким способом передачи знаний является книжный, он встретился в двух случаях, причем мы говорим только о старых книгах. Интересно, что оба способа передачи знаний именно через книгу мы зафиксировали в Викуловском районе, и оба раза информантки получили ее по мужской линии, от деда.

(!) А потому что он бабушке перЕдал и сказал так, что: “Подрастет Манька, только ей книжку отдай ей. Если она заинтересуется – пускай учит, не заинтересуется – закопай ее [книжку. – Е. Е.] в землю и никому не отдавай”. Только мне. Вот так. Потому что он видел что-то во мне, что я могу полезна быть людям. И я хранила эту книжку долго, конечно, учила по ей, училась в школе и эту книжку учила. Ну, украли.

(!) Ну, черные корочки были, белая бумага, черные буквы. Обыкновенная книга была.

(!) «Книга тайных наук». И написано «Иисус Христос».

(!) Ой, той книжке сто лет уже, наверно, тысяча лет у нас книжка.

(!) Нельзя! Я вам скажу: я звук потеряю свой, я даже родственникам не даю книги. Я звук потеряю, я и так оглохла из-за этого.

(!) Дед мне передал. Все-все-все там описано. Это, может быть, у нас сколько-то тысяч лет она идет, по наследству. Это шибко, шибко сурьезная…

(!) Нет, не шибко толстая, но большая. Божественная, какая. Иисус Христос, Иван Креститель у меня там указаны, написаны на ней. Да.

(!) Дак вот оттуда знания и берем. Где неправильно, я, может быть, посмотрю-проверю, опять. И то тайно. Я хозяину не показываю. Нельзя. Дед наказал строго-настрого.

Однако учитель часто передает свои знания ученику с помощью письменного способа передачи знаний. Так научилась знаниям Маслова А. Н. (с. Ивановка) от «колдуньи»: «А потом у нас там, мы жили, переехали в Иевлево, и жила колдунья, ее все звали колдунья, ей сто лет было. Она такая была страшная! И она зимой шла, и замерзла, к нам зашла. И я ее обогрела, и чаем напоила, и все. И вы знаете, ни с того ни с сего она стала мне говорить: Вот этим ты бы полечила бы, так вот, так вот, так. И я записала».

В последнее время многие бабушки (или те, кто лечит) записывают свои знания. Как правило, фиксируются тексты заговоров, часто без лечебного ритуала. Делают это они, прежде всего, с целью сохранения знаний, не надеясь на свою память, а надеясь на то, что их детям, внукам или правнукам когда-нибудь понадобятся подобные записи. В некоторых случаях знахари сами обращаются к своим записям, если забывают слова заговоров (как правило, тех из них, которые находятся в пассивном запасе). Редко у кого из пожилых людей хорошая память, хотя и такие случаи встречаются: например, Торопова М. И. (1921 г. р., с. Бердюжье) все свои молитвы, а их двадцать три, сообщила нам по памяти.

Те информанты, которые не переняли традицию («непосвященные»), переписывают в тетради заговоры из различных сборников, например, из книг Натальи Степановой. Нам передали тетрадь Тихоновой Галины Федоровны, жительницы деревни Кутырева Бердюжского р-на (1929 г. р., м. р. – д. Травное Бердюжского р-на). В этой тетради (формат А5, 32 страницы, заполнена почти до конца) записаны различные заговоры вместе с обрядовой частью, приметы, обереги, поведенческие рекомендации как лечебного, так и магического содержания. В тетради записан адрес Натали Степановой, адрес фирмы, где можно заказать ее книги «Большая книга магии 1» и «Большая книга магии 2». В тетрадях некоторых наших информантов, наряду с теми текстами, которые им передали их учителя, записаны тексты из опубликованных книг заговоров (Натальи Степановой, Василия Аксенова и др.), из отрывных календарей и проч.

О приемлемости данного способа получения знаний говорит, например, Кутырева Р. Д. (д. Кутырева): «Да они щще будут учиться, никто не учится. Не надо, говорит. Ребятишек своих вырастили – нам не надо никого. Ну, я Тамаре дочери говорила, говорю: “Перепиши”. Она: “Да мне на что! Не надо, говорит, нам”. А щас – надо молитву тебе – в книжках гляди че, переписывай их. Много же их».

В последнее время частым способом получения и передачи знаний стал «смешанный» способ, когда один человек учится от знахаря (нескольких знахарей), из средств массовой информации, печатных изданий, а также получает сведения устно и письменно.

Среди способов передачи и получения знахарской силы можно выделить энергетический, когда учитель передает свои знания избранному ученику через «мгновенное раскрытие энергетических каналов» [34, 1, с. 19]. Так была передана сила татарину Тимканову Х. К. (д. Епанчина): «Она встала передо мной, погладила по голове, приговаривая молитвы, взяла меня за руки и, глядя мне прямо в глаза, передала свою энергию. У меня было такое ощущение, как будто меня ударило током». С Тимкановым произошло инсайтное, прямое и мгновенное подключение через психоэнергетические каналы к Единому Информационному полю (ноосфере), хранящему знание.

Получение знаний (силы) возможно в результате травмы или какой-либо болезни. Люди, находящиеся некоторое время или постоянно на границе жизни и смерти, между двумя мирами, в результате оказываются знахарями, наделенными сильной энергетикой. Например, Загибалова Л. М. (с. Ярково) лечит биоэнергетическим методом, руками: после сотрясения мозга (в тридцать пять лет) Лидия Михайловна почувствовала, что у нее «прямо жжет руки энергетика». Первой пациенткой, кого она вылечила с помощью энергии, идущей от рук, была она сама: Загибалова Л. М. водила руками около послеоперационного шва, и он рассосался.

Передача и получение знаний могут происходить в определенном месте. Таким медиативным локусом для многих наших информантов оказывается больница. В стационаре больницы, где находятся бабушки из разных деревень, узнала заговоры Кугаевская Г. П. (с. Байкалово). Получила знания в больнице Ефимова А. М. (г. Ишим) от «чужой женщины»: «Я в больницу поступила, я работала в больнице, у нас высеялась палочка. Я поступила в палату, она назавтре пришла, пожилая женщина. Спросила: “Где вот поступили здесь?” Сказали ей. Она пришла ко мне и говорит: “Мне надо тебе передать”. Я тогда молодая была. Я вот: “Че, говорю, передать? Давай!” Она: “Ишь ты, кака шустрая!” Села, знашь, и давай она молитвы читать: “Вот, слушай!” А я будто их давным-давно знала. Она вот прочитат молитву, я тут же ей расскажу». Эта женщина, как рассказала Анна Михайловна, увидела во сне (видимо, она была наделена даром ясновидения), что она должна передать знания вновь поступившей пациентке в такой-то палате, лежащей на такой-то койке. Через сон передается информация Бейсеновой К. (д. Мезенка). Например, Кайше приснилось во сне, что она должна научиться читать Коран. Кайша специально ездила учиться читать Коран в Тюмень. После этого ясновидящие ей сказали, что «тебя бы научили во сне». Многие события в своей жизни через сон видела Шалыгина Л. Е. (д. Десятова).

Наконец, непременным условием действенности заговоров является передача только от старшего по возрасту к младшему. Этот момент отмечали почти все информанты, если им был задан такой вопрос.

(?) А говорят, нельзя старше себя, чтоб человек был младше.

(!) Вот именно, чтоб был младше, хоть на один день. Старше себя ни в коем случае нельзя – не будет действовать заговор.

(?) В вашей деревне сейчас, кроме вас никто не лечит? Вы говорили, женщина была, но умерла?

(!) Умерла она, она старше меня была. А тоже молитвы не знала. А ходили так вот мы, на поминки и на похороны, читам молитвы, она: “Ты мене перепиши”. А вторая сидит, меня локтем тычет: “Не вздумай переписать ей, она, говорит, старше тебя, нельзя переписывать”.

Некоторые информанты также отмечали, что лучше передавать знания первому по возрасту ребенку, так как он обладает большей силой по сравнению с остальными детьми: «Я у мамы первая дочь – и вот мне вот видно что вот эта сила передалась» (Загибалова Л. М., с. Ярково). Однако и здесь нет единогласия. Например, Мамич Т. И. (с. Омутинское) отмечает: «И надо только, знаете, или первый хто родился, тот должен заговаривать уметь, и хто последний хто родился».

Проблема взаимоотношения знахарей (тех, кто занимается лечением) и церкви остается в изданиях, посвященных народной медицине, не освещенной. Как известно, официальная православная церковь не признает лечения знахарскими методами, считая их сатанинскими. Однако знахари Тюменской области не противопоставляют себя церкви. Так, Ефимова А. М. (г. Ишим) полагает, что «скажи-от батюшке, что молитвами лечишь, – пожалуста. Батюшка сам даже дает молитвы». Некоторые из знахарок информированы о негативном отношении церкви к знахарям: «Я разговаривала с батюшкой. Считается, что Богу молиться, ну, «Отче наш» читать. Лечить он не понимает такого» (Загибалова Л. М., с. Ярково). В единичном случае нами зафиксирован отказ от лечения («это как бы че-то сатаническое что-то такое», Слободенюк С. И., с. Омутинское) после принятия православия и воцерковления. Вместе с тем знахари особенно выделяют веру как основу своих личностных качеств. Религиозность – в широком (как вера) и узком (как вера в Бога, принадлежность к определенной конфессии) смыслах этого слова – является доминантой личности сибирского знахаря.

Знахари отмечают, что при лечении помогает вера в то, что совершаешь, вера в результат, в слово: «Чтобы лечить заговорами, нужно верить в них, знать, что всё правда, только верить охотно надо (Торопова М. И., с. Бердюжье). Они подчеркивают, что при лечении им помогают высшие силы, Господь: «Они должны быть сдержанными, ни в какие склоки, немногословные. Чтобы энергию зря не тратили, она нужна для лечения. Настоящие, от Бога» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово). «Дочка спрашивает: “Мама, ты не боишься?” Зараза к заразе не пристает. Бог нас оберегает, вот что» (Пташкина Н. Н., д. Тюнево). «Помогает Бог, а кто больше. Все равно Господь есть: посмотришь на ребенка, а ребенку помогат ведь че-тоть. Господа Бога просишь. Ишь-от: “Матушка Пресвята Богородица, приди ко мне на помощь”» (Федорова Ю. А., с. Сосновка).

Как правило, сами знахари крещеные или придерживаются норм шариата. Казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) отмечает: «Аллах допустит, примерно, дозволит, он вылечится. Если суждено Аллахом. Если Аллах не дозволит, как я могу, я же человек». Если пришедший лечиться человек некрещеный, то некоторые знахарки его не принимают, отправляя в церковь на таинство крещения (например, Ефимова А. М., г. Ишим). Федорова Ю. А. вспоминает, что ее свекровь-двоеданка, занимавшаяся лечением, не брала некрещеного ребенка: «Она и мне наказывала. А мне опять жалко» (Федорова Ю. А., с. Сосновка). С другой стороны, крещение признается необязательным условием для лечения, как для пациентов, так и для самих знахарей. Одна из информанток признается, что она «не крещеная. Я только в душе верую» (Сосновцева А. И., с. Памятное). Другая информантка отмечает, что лечащий человек – не обязательно верующий: «Я ведь тоже не скажу, что я верую прямо… Есть у меня свое… Допустим, и в церковь я могу сходить, и все, но не обязательно верующий» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

Среди необходимых условий пользы от лечения некоторые информанты отмечают наличие зубов: «Я говорю: Зубов не будет. Одна приезжала: Один, баба, будет зуб, и то польза будет. А у меня уж зубов нету. Спина отваливается, болит шибко» (Торопова М. И., с. Бердюжье). «Лечить только с зубами. Если нет, на пользу не пойдет» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

Однако есть информанты, которые отрицают этот факт: «Лечит дух человека, не имеет значение, есть зубы или нету зубов» (Снегирева А. И., с. Памятное). «(?) Говорят, если зубов нет, нельзя лечить?

(!) Ну, я не знаю. У меня вот тоже зуба нет» (Шаровьева Н. А., с. Петелино).

Наличие зубов признается необходимым для того, чтобы «говорить можно было четко, ясно» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

Если обобщить все качества, необходимые для занятий народным врачеванием, которые отметили сами информанты, то в этом ряду можно назвать нравственные, интеллектуальные, психофизиологические параметры.

Среди личностных качеств знахарей информанты выделают такие особенности характера, как душевность, доброта, немногословность, сдержанность, отсутствие лицемерия, т. е., прежде всего, нравственные характеристики.

Кугаевская Г. П. (с. Байкалово): «Они должны быть сдержанными, ни в какие склоки, немногословные. Чтобы энергию зря не тратили, она нужна для лечения».

Овечкина Л. С. (пос. Березняки): «Чтобы у человека была хорошая душа, сам он по натуре добрый, без злых умыслов, говорил одно и делал другое»

Половодова О. И. (с. Байкалово): «Он делает добрые дела, зла у них никому нет, взгляд у них приятный, разговаривать с ними приятно».

Сапожникова Т. С. (с. Бердюгино): «Помогает доброта. У злого человека это не подходит».

Пташкина Н. Н. (д. Тюнево): «Я чувствую, если я говорю над водой, я чувствую, что помогу или не помогу. Я даже передать это не могу. Это от моего организма. На себя всю тяжесть берешь. Это Бог велел, что это нельзя, чтоб отказать. Поможет, не поможет, а ты отказать нельзя. Тебе все прощается потом. Это считается добро, а не зло. У меня нет ни зависти, ни такого зла. Я человек сам по себе».

Знахари отмечают наличие интеллектуальных способностей как показателей личности лечащего. Например, Ермохина Н. С. (с. Покровское) из всех внуков для передачи своих знаний выбрала одну внучку, так как «она усидчивая, она внимательно слушает, и вот внимательно она смотри за все. Вот я если знаешь маленька еще была, в школе не училась. Придут вот к нам, ребятишек принесут, если умывать, она сразу садиться и смотрит, смотрит и вот сидит, если я воды наливаю и начинаю это читать, и она садиться, и она тут же так же рукой делает, и она поним… Ее сразу видать было, что она обладает.

(!) У ей взгляды такие как умные, ребенка как у умного. Она учится, она четыре вот класса кончила, в пятый класс перешла, она с отличием».

Наличие экстрасенсорных способностей, сильного биополя, гипнотического дара, как отмечают информанты, является поводом того, что они лечат: «Она [бабушка, которая передала знания. – Е. Е.] сказала, что во мне энергии много. Я не могу взяться за холодильник, за электрический предмет, меня так и тянет к ним. У меня сильно большое биополе. Сказали электросенсы» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

Информантка Загибалова Л. М. (с. Ярково) отмечает свою внешность: «С зелеными глазами, с волосами с рыжинкой». Она также отмечает, что ей снятся вещие сны (обычно на понедельник). Еще она отмечает: «Мама еще говорила, что это передается просто по крови». С другой стороны, в беседе Лидия Михайловна отметила, что от обычных людей знахарь не отличается.

Некоторые информанты говорят о соблюдении некоторых ритуалов как залоге успешного лечения: Чтобы лечить, надо праздники божественные знать (Савченко М. М., с. Нижняя Тавда); Они обязательно соблюдать все посты (Кугаевская Г. П., с. Байкалово). Кто лечит, не должен пить / не должен быть выпивающий (Дмитриева К. В., с. Ярково).

Среди особенностей личности знахаря информанты говорят о значимости дня, года рождения, имени, небесного покровителя (однако это характерно, прежде всего, для тех знахарок, которые проживают в городской местности): «Я родилась в Михайлов день, у меня очень сильный ангел-хранитель мой. Отец у меня был Михаил. А родилась в Михайлов день, и отец у меня в Михайлов день родился. И Анна… Это очень сильный» (Ефимова А. М., г. Ишим). «(!) Я рождена в сорок втором году, по гороскопу я могу лечить. Мой год рождения подходит. Я Рыба. Что-то есть такое, что от меня польза есть.

(!) Я даже не знаю, как объяснить. Этот год рождения мой, я даже не скажу, как объяснить. Глоба объясняла по телевизору, что, кто какой знак зодиака склонен к лечению. Я как раз Рыба. Родилась двадцать четвертого февраля» (Ефременко В. В., г. Ишим).

Для тюркской традиции, где практикуется ясновидение, значимым является «внутреннее» отличие знахаря от «обычных» людей. Например, Бейсенова К. (д. Мезенка) отмечает, что знахари «всем отличаются» от других людей, «внешне не отличаются, а внутренне отличаются. Мы немножко как ненормальные люди».

Отношение знахаря к вознаграждению за лечебные услуги является одним из неосвещенных вопросов в обширной теме «народная медицина».

Если обобщить все наши наблюдения за функционированием народной медицинской традицией, сложившейся в Тюменской области, и в частности за личностью знахаря, то можно утверждать, что большинство практикующих лечение не берут деньги за свои услуги.

«Не прошу никакую плату. Коробку конфет кто принесет» (Лейс В. К., с. Бердюжье).

«Ну, как… Кто как благодарят. Эти… Несколько раз мне сказали: «Ой, тетя Нина, чем же мы рассчитываться будем?» Кто сотню дёржит. Я говорю: «Нет, мне не надо, я дЕньгами не беру, не надо мне ничё, у меня все есть». Я никогда деньги не беру. Деньги бесполезно брать. От денег толку нету. А вот так вот чё-нибудь купят – то платок купят, то полотенце, ето мне кажется что это память. ПодарЯт… А, это у меня вот от етого… А это у меня от етого… А деньги что они деньги, это же фу, как сор. И дедушка также. Он сказал, что деньги – это ссора» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

«За лечении не беру ни копейки ни с кого. Я говорю: “Здоровье пожелайте”. И всё. Больше ничего. Реденько вот конфеты приносят, коробку конфет, а деньги ни копейки никогда не беру» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).

«Русские, и чуваши, и татары все лечат, только за лечение ничего нельзя брать. За это Бог накажет. И деньгами никогда. Когда вот без меня деньги оставляют, когда тридцать рублей, сорок или пятьдесят как-то оставляли, я, церковь строили у нас в деревне, дак, в Ярковой тут строят, в ящик бросаю. Ниче взять нельзя. Только люди вот благословляют, спасибо говорят. «Спасибо» – этим я согласна. Мне говорят: «Ой, ты детей лечишь, почему богато не живешь?» Мне золото не надо, богатство – зачем? Благословляют – это самый главный. Добрые слова. Государство деньги дает. Я непьющий человек, мне деньги хватает» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

В вопросе оплаты знахарских услуг деньгами можно усмотреть некий нравственный подтекст – за дар Божий грешно назначать плату, «за это Бог накажет». В. И. Харитонова считает, что факт неназначения деревенскими знахарями и ведунами платы за лечение является показателем их «истинности». Однако, с нашей точки зрения, данный критерий не является дифференцирующим для знахарей «истинных» и «неистинных». Отсутствие материальной благодарности со стороны пациента или недостаточная благодарность может восприниматься тюменскими знахарями как оскорбление. Иное дело, что сама оплата производится, как правило, после лечения, причем она может быть осуществлена деньгами или вещами. В сельской местности это могут быть как промышленные товары, так и продукты питания, произведенные натуральным хозяйством. Например, Чудинова Н. Г. отблагодарила лечившую ее бабушку так: «Она [знахарка. – Е. Е.] мне сказала: “Никаких денег мне не надо”. Ну, обычно им то платочек купят кто-то, кто материалу подарит возьмет. Она говорит: “Милочка, если есть у тебя лучок, дай мне лучку”». Некоторые информанты отмечают, что вознаграждение со стороны пациента является обязательным. Например, учитель Масловой А. Н. (с. Ивановка) говорил, что «даром ничего не делается. Дар должен быть от души, но не деньгами, не табаком и не водкой. Но благодарить обязательно надо. Если ты только вылечили, и тебе дают деньги, то лечение может и не помочь». В то же время те информанты, с которыми беседовали мы, знают границу в оплате. Та же Маслова А. Н. отмечает: «Мне, например, говорят: “Что вам за лечение?” Я вылечила ребенка, мне говорят: “Что вам за лечение? Сколько вам заплатить?” Я сразу говорю: «Вас разве не предупреждали? Вы идете лечить ребенка и предлагаете мне такое». А если я скажу: «Сколько не жалко вам лечить за ребенка?» “Ну, ну, в пределах разумного”. Я говорю: «Видите, вы начинаете уже торговаться, «в пределах разумного». А пределы разумного сколько: двадцать тысяч, тридцать тысяч, пятьдесят? Ну, разве так можно! Или, например, вылечила ребенка, все, все нормально, все хорошо, и она меня благодарит: дарит мне носовой платок. Как вы считаете? Она мне подарила носовой платок, как в насмешку, получается, “вытри сопли”. Правильно?»

Если знахарь обидится на пациента, не отблагодарившего его, в следующий раз он может не принять:

(!) Ну, кто даст, че принесет, а кто ничего. Кто конфет коробку купит, кто так, яблок принесут когда. А кто и ничего. За спасибо.

(!) Да, че мне обижаться! Спасибо, я говорю, не говорят. Че обижаться, раз… Ну, если придется второй раз приткнуться, я ведь больше не буду (Бокарева С. А., с. Сладково).

«Я ведь цены-то не устанавливаю, кто сколько чего даст. Я ведь не устанавливаю. Приходят и говорят: «А сколько?» Я говорю: «На усмотрение, на ваше здоровье» (Шаровьева Н. А., с. Петелино).

Отношение к деньгам в народной медицинской традиции Тюменской области представляется неоднозначным. С одной стороны, наблюдается дифференциация в оплате между городом и деревней: чаще деньги запрашивают (или их благодарят, зная об этом заранее) знахари городские, в то время как знахарей деревенских больше благодарят промышленными товарами (полотенце, шампунь, конфеты, мыло, материал, головной платок и проч.) или продуктами с собственного подворья. С другой стороны, отсутствие благодарности может восприниматься знахарем как оскорбление, так как лечение – это труд, причем весьма тяжелый. Наконец, отношение знахарей к деньгам лежит в плоскости нравственной, где деньги выступают как синоним «сора» и «ссоры», ставясь в один ряд с «табаком» и «водкой» как символами растления души и абсолютного зла.

В настоящем анализе мы затронули не все черты, которые присущи личности знахаря (на материале Тюменской области). В целом же можно отметить, что этот портрет неоднозначен – и не потому, что нет единогласия среди самих знахарей по поводу того или иного качества, необходимого для лечения. Личностные характеристики зависят от того, является ли практикующий лечение посвященным или приобщенным, каков у него уровень образования, возраст, индивидуальные особенности. Накладывает свой отпечаток на личностные качества знахаря и время, когда одни характеристики оказываются нерелевантными, другие, наоборот, оказываются значимыми при самохарактеристике.

Глава 5. Диагностика болезней средствами народной медицины

Первой стадией лечебного процесса выступает диагностика болезни: знахарь определяет ее причины, по симптомам устанавливает диагноз и приступает к лечению. В редких случаях, если человек уже был в больнице, знахарь может спросить диагноз, поставленный врачами (так делает Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда). В большинстве случаев он определяет болезнь сам.

В Западной Сибири (территория юга Тюменской области) на современной этапе функционирования народной медицины система диагностики болезней у каждого знахаря имеет свои особенности. С одной стороны, она перенимается учеником от учителя, с другой, вырабатывается годами лечебной практики. Здесь нужно отметить, что эту систему нельзя назвать «плохой» или «хорошей», «четкой» или «расплывчатой»; с точки зрения медицины официальной она покажется и «нечеткой», и «расплывчатой». Именно она позволяет опередить знахарю по известным ему приметам симптомы и вид болезни. К системе диагностики народной медицины необходим имманентный подход, а не ее оценка со стороны других систем диагностирования (в том числе медицины «официальной»). Знахари отмечают, что врачи не знают некоторых известных им болезней, а следовательно, не могут правильно поставить диагноз. Такой пример приводит Дмитриева К. В. (с. Ярково): «Когда дети изурочены или грыжа врачи диагноза они не знают. Ну, грыжа и то могут знать, а изурочивание врачи не знают. Они беспокоятся вот, спать не хотят, хочет ребенок спать – спать не хочется, так скандалит, по спине дак мурашки бегают. Я говорю: Вова, че тебя беспокоит. Есть хочется – не ем, говорит, драться хочется, говорит, и не хочется, и спать не могу, говорит, и есть не могу, по спине мурашки бегают. Вот эта болезнь изурочиваются».

На имеющемся у нас материале мы выявили, что в процедуре установления диагноза в начале (препозиции) лечения задействованы приёмы иррациональные (магические) и рациональные, соответствующие приемам официальной медицины.

Магические способы применяются для диагностики в основном нервных заболеваний (испуг, уроки, сглаз, порча и др.). Эти способы мы сгруппировали в зависимости от участия в них того или иного «магического» предмета или вещества. Среди них:

~ выливание на воске; на сале (Лескова М. М., г. Ялуторовск); на олове (Вожегова М. Ф., д. Карасуль);

~ выливание на угольки и соль (Шалыгина Л. Е., д. Десятова);

~ опускание спичек в воду (Резанова А. М., г. Тюмень; Сапожникова Т. С., с. Бердюгино);

~ опускание камней в воду (Перминова Е. Ф., с. Бердюгино);

Традиционными и широко распространенным способом определения вида болезни является выливание на воске и, реже, на сале или олове. Так, Мартынова Н. И. (с. Озерное) использует этот прием для диагностики целого ряда заболеваний, как психических, так и соматических (она называет не болезни, а органы, которые подвержены заболеванию): «Я пока не вылечу, я никогда не скажу человеку. Вот вылечу: если порча, я сразу скажу – порча, ежли какая болезнь, там, почки, ... я сразу узнаю – почки, печень, сердце, легкие – я сразу узнаю». Часто с помощью воска знахарками диагностируются испуг или уроки и одновременно выявляется их причина. Как правило, после выливания в холодную воду растопленный воск приобретает те или иные очертания. В них знахарки видят фигуры испугавших или изурочивших пациента животных (собака, гусь, кошка) или людей: «Вылеётся на воске – он тогда такой щербатый будет, и такие вылеются шишки да всё, как птица, то собака выльется, испугацца, то это, как сурочат, от уроков она тоже помогает» (Голендухина В. И., д. Десятова). Некоторые знахарки «читают» по воску и более сложные знаки, символы. Например, если в контурах воска просматривается «петля» или «могила», то на человека «смертно» (на смерть) наведена порча. Так диагностирует Ефимова А. М. (г. Ишим), научившаяся читать по воску от тетки:

(!) У меня еще тетка вылевала на воск. В Ишиме жила. Марина Степановна Русакова.

Не менее распространенным способом диагностики болезней является опускание в воду угольков. В случае если угольки (должно быть три уголька) опустились на дно, человек, как считают знахари, испуган, сглажен или изурочен, если они остались на верху, не утонули – здоров. Использование при диагностике угольков больше характерно для деревенской традиции (как правило, знахарки живут в частных домах, где есть русская печь). Диагностика болезней с помощью спичек, зафиксированная нами в тюменской традиции может быть связана с трансформацией народной медицины, ее «переходом» в городскую среду.

Диагностика уроков может осуществляться с помощью камней. Этот единичный способ мы зафиксировали у Перминовой Е. Ф. (с. Бердюгино), которая определяет болезнь, опуская в воду «соловецкие камни». Делает она это так: «Воду, значит это, наладишь. У меня вот привезены камушки. Бабушка Анна привезла с Соловецких островов 3 камешка. Они теперь у меня еще служат. И она вот эти камушки, значит… Воду нальет, из ковша все время, перекрестИт и отпускает друг за другом. Если ребенок изурочен, пузыри пойдут-пойдут нехорошие. И прИговор…»

При диагностике свечой используются только церковные, освященные свечи. Свечу зажигают и водят вокруг человека. Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) диагностирует уроки с помощью свечи, но она водит ей не вокруг тела, а над святой водой. В это время ребенок лежит рядом (на кровати) или находится в руках у матери. Если он оказывается изуроченным, от свечи идет сажа. Кроме сажи, показателями болезни человека, по описаниям знахарей, являются «задымление» или потрескивание свечи и идущая от неё копоть. Свеча, помимо средства диагностики, может быть частью лечебного ритуала. Например, Бекенёва М. К. (д. Таволжан) лечит от порчи следующим образом: сначала она три раза «катает яичко» вокруг иконки и одновременно читает слова молитвы, после чего бросает это яичко в печь; затем Мария Карповна зажигает церковную освященную свечу и, обходя вокруг пациентки, делает этой зажженной свечой три креста и одновременно читает молитву «Сон Пресвятой Богородицы».

Магические предметы в западносибирской медицинской традиции могут выполнять сразу несколько функций: они являются одновременно и средствами диагностики, и средствами лечения от той или иной болезни. Например, Шалыгина Л. Е. (д. Десятова) от уроков и испуга кладет в воду угольки и соль и наговаривает на них слова молитвы. Использование этих магических предметов Любовь Егоровна объясняет так: «Ну, уголек как вроде бы сгорает это [болезнь. – Е. Е.], и соль поедает эту всю нечисть, если вот испуг там». Выкатыванием яйца лечит Панасюк А. В. (г. Тюмень): читая слова заговора (три раза), она одновременно водит яйцом по той части тела, которая упоминается в тексте; затем яйцо разбивается в небольшую стеклянную ёмкость, в которую налита примерно до половины вода. На верх воды поднимаются «шипы», по очертаниям которых Александра Власовна определяет, кто испугал человека. Как она объясняет, яйцо собирает в себя отрицательную энергию, злобу, зависть.

В систему диагностики народной медицины входят способы, позволяющие по состоянию организма оператора или перципиента узнать, болен ли человек и чем конкретно он болен. Они сочетают как традиционные приемы диагностирования, так и нововведения последних лет. Здесь задействован экстрасенсорный тип магико-мистической практики (биоэнергетическая работа). Среди этих способов:

~ общее психосоматическое состояние организма знахаря;

~ прикосновение руками к телу / вождение руками на расстоянии от тела;

~ определение болезни по глазам (Чернышева Н. А., с. Нижняя Тавда);

~ вождение по лицу кольцом (Чернышева Н. А., с. Нижняя Тавда);

Диагностика с помощью рук выявляет не конкретную болезнь, а общее состояние человека и место локализации боли. При этом состояние организма того или иного знахаря может быть разным. Например, у Харлановой Ф. И. (с. Омутинское), если «внутри у его гадость, болезнь», руки «напрягаются», опухают. Бекенева М. К. (с. Сладково) отмечает, что в процессе диагностирования (она водит руками над головой пациента) «пробивает», «как будто у меня иголки там или какой-то магнит там выходит из рук. Стало быть, больная, кака-то болезь у вас есть». Руками она диагностирует и лечит болезнь.

Болезнь может быть диагностирована «прощупыванием» тела пациента. Такую процедуру проводит Кулеш М. С. (с. Викулово): она раздевает человека и проверяет «прощупыванием» отдельные части тела, ставит диагноз и приступает к лечению.

Признаком наличия болезни (как правило, нервной) может быть позевота знахаря. Например, Шалыгина Л. Е. (д. Десятова) говорит, что если во время диагностирования она «позевает» и вообще себя «плохо чувствует» (общее соматическое состояние), то человек изурочен или испуган. Если позевота сопровождает сам процесс лечения, то это является показателем того, что знахарь отдает свои силы больному и принимает в себя его отрицательную энергию, болезнь. Так, когда Голендухина В. И. (д. Десятова) «налаживает воду» для лечения, она «позевает» . «всю энергию, говорит, забирает эта [болезнь. – Е. Е.]». В свою очередь отсутствие позевоты во время лечения может трактоваться знахарем как негативный признак: болезнь накапливается в организме, не находит выхода вовне через зевание: «Если испуженный – то, конечно, я сама болею. Во мне болезнь идет. Это когда позеваешь – это еще ничего. А вот когда не позеваешь, оно чувствуешь, что мне туда, туда идет, тогда худо мне» (Шалыгина Л. Е.).

Диагностирование болезни по лицу и глазам практикует Чернышева Н. А. (с. Нижняя Тавда). Таким способом она определяет нервные заболевания (сглаз, порчу). Симптомы болезни следующие: если глаза тусклые, а на лице после вождения по нему золотым кольцом осталась черная полоса, человек сглажен или на него наведена порча.

Наконец, среди способов диагностики болезней можно выделить «интуитивный» способ. Например, таким образом, в сочетании с «прощупыванием», определяет то или иное заболевания Кулеш М. С. (с. Викулово). Здесь уместно привести её рассказ: «А вот я про себя скажу, конечно, и не похвастаю, я всю правду говорю: мне как кто подсказыват. Посмотрела на человека, ага! Возьму за живот: если я прошшупала, я знаю, где, что там. Вот так. В прошлом годе приходит к нам парень к нашему парню [внуку. – Е. Е.]. Я гляжу на него, поглядела на его. Он: “Бабушка, что вы на меня так пристально смотрите?” Я говорю: “А вижу, что вы больные”. . “Как, почему?” . “Ну, вижу, что вы больны”. . “А че у меня болит?” . “Мне кажется, что печень больная или жёлчный пузырь”. Рассмеялся. . “Бабушка, а вы где раньше работали?” Я говорю: “А какое это имеет значение, где я работала?” Я говорю: “Был в больнице?” . “Нет”. . “А болешь?” . “Болею”. . “А почему не идешь в больницу?” . “Думаю, пройдет все”. Я говорю: “Ну-ка, давай, иди в больницу. Иди, а потом обратно ко мне зайдешь, скажешь, че у тебя обнаружат”. . “Хорошо, завтра пойду”. И правда, пошел в больницу, сходил, там у него анализы взяли, да то, да другое… Приходит: “Бабушка, а вы как знаете, что у меня печень болит?” Ну, я говорю: “Я вижу, вижу, по тебе вижу, что у тебя печень болит. Дак вот, лечись, надо лечить, надо”».

Способ диагностики Масловой А. Н. (с. Ивановка), с нашей точки зрения, совмещает в себе суперсенситивный и экстрасенсорный методы. Она «подключается» к Единому информационному полю (инсайтное получение информации) и работает с помощью биоэнергетики:

(!) Ну, я сразу вижу. Ну, человек жалуется во-первых на что… При разговоре с человеком я это чувствую. Я прошу человека на свои руки положить руки. Он смотрит в глаза – я задаю вопросы. Некоторые люди даже падают в обморок.

(?) А в процессе лечения вы чувствуете, что сами изменяетесь внутри, что-то с вами происходит?

(!) Да, конечно. Я чувствую человека. Я чувствую его боль. Вот ты сейчас сидишь со мной рядом, вот стоит мне прикоснуться к тебе, я начну… Я и так ощущаю волнение, небольшую дрожь, она передается от тебя ко мне. Я боюсь прикоснуться, что это усилит тебя и усилит меня. И если я прикоснусь к тебе, мне поневоле уже придется говорить: есть у тебя сглаз, нет ли у тебя сглаза.

(!) К руке. Или потом прошу, если я не уверена, чтобы на мои руки положили свои.

Забывание слов заговорного текста не является «прямым» средством диагностирования, но оно, сопутствуя лечению, является знаком того, что болезнь сильная. Кутырева Р. Д. (д. Кутырева) приводит такой пример из своей практики: «А вот который раз вот сразу налажу, а который раз, наверно, шибко там напужены или изурочены – я ни в каку: не могу ни слова вспомнить и все, хоть убей. Шапчу, шапчу – нет, не могу вспомнить». Вспоминая о своем отце-лекаре, Глазычева Х. И. (г. Ялуторовск) также подчеркивает, что забывание текста являлось для него симптомом чего-то «нехорошего» (сильной болезни).

В конце (постпозиции) лечения состояние знахаря может являться подтверждением диагноза, который он поставил пациенту. Одновременно оно служит доказательством передачи от знахаря силы, энергии пациенту. Организм знахаря как бы живет по закону «обратного действия»: он зеркально отражает ту или иную болезнь, воспринимая, «впитывая» в себя негативную телесную и душевную информацию, идущую от больного. В связи с этим после лечения знахари, как правило (за редкими исключениями), болеют сами. Например, Савченко Л. К. (с. Нижняя Тавда) отмечает: «Что я беру от ребенка-то, все на себя. Ну, действительно, я полечу, потом у меня все болит. Если грыжу лечу пуповую, значит, у меня живот весь болит, груди. Если от бессонницы лечу, сама не сплю». Как отмечают информанты, особенно сильно на состояние их организма отражается лечение нервных заболеваний, затянутых болезней и болезней взрослых (поэтому многие из них стараются лечить только детей). После лечения у знахаря ухудшается общее состояние организма, болит голова, поднимается давление, ломит руки и т. д.

После лечения знахари по-разному восстанавливают силы. Редким является способ защиты до процесса лечения. Такие сведения являются наиболее сакральными, поэтому информанты их не рассказывали. Наиболее распространенным является восстановление сил после лечебной процедуры, причем в основном у каждого знахаря своя методика. Знахарки могут несколько дней не принимать пациентов до следующего лечения, как это делает Шаровьева Н. А. (с. Петелино): «Я день–два–три отдохну, потом снова. Я не могу, я болею, я, видать, энергию свою много отдаю». Некоторые принимают тонизирующие средства: чай (сладкий чай), кофе, травяные настои, другие занимаются физической работой («зимой снег почищу, летом на огороде, на вольном воздухе», Снегирева А. И., с. Памятное), кто-то отдыхает. Некоторые знахари для восстановления сил после лечения применяют особые «знахарские» заговоры (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда; Редькина А. П., д. Веснина). Нагайцева А. С. (с. Озерное) восстанавливается через своих пациентов («эффект отражения энергии») – «человеку легче делается – и мне легче, легче. Если человеку на лёгость пойдет – а если не на лёгость, человеку не влияет ничего, значит, дар свой не отдал ничего».

Знахари могут восстанавливаться с помощью средств, в которых явно просматривается религиозный компонент. Бекенева М. К. (д. Таволжан) лечится с помощью соцветий на пасхальных вербочках: «Вот на Паску, в Вербное воскресенье, надо к Вербному воскресенью припасти обязательно вербочки, чтобы они до Вербного воскресенья стояли у меня коло иконы. И в Вербное воскресенье утром встать и обязательно три вербочки мне надо утром съедать, чтобы я не болела». Церковными свечами восстанавливается Вожегова М. Ф. (д. Карасуль): после лечения она зажигает свечи, встряхивает над ними руками, произнося три раза слово «аминь». Наговоренной водой очищается после лечения от болезни Ефременко В. В. (г. Ишим). Казашка Бейсенова К. (д. Мезенка) восстанавливается тем, что после лечения читает Коран.

В тюркской традиции принято восстанавливаться через «свое» дерево. Такой способ практикует Тимканов Х. К. (д. Епанчина): «Восстанавливаю свою энергию при помощи своего дерева. У меня есть свое дерево – пихта. Я прихожу к нему, постою рядом, посижу или похожу вокруг него, а потом поворачиваюсь в сторону солнца и восполняю свою энергию». Однако восстановление сил с помощью дерева характерно и для русской традиции (см., например, интервью Шишкиной Н. Д., г. Ишим).

Итак, система диагностики болезней народной медицинской традиции в границах территории Тюменской области представляет собой комплекс магических и экстрасенсорных способов. Эти способы ориентированы как на «показания» магических предметов, так и на состояние организма знахаря, являющегося своеобразным «резонатором», «воспроизводящим», зеркально повторяющим болезнь пациента. Особая чувствительность организма знахаря к болезни проявляется в пре- и постпозиции лечебного ритуала. Знахарь, выступая медиатором между пациентом и его болезнью, «вбирает» в себя отрицательную энергию, а затем «освобождается» от нее, как правило, с помощью особых восстановительных средств.

Глава 6. Невербальный язык лечебного процесса в народной медицине

Невербальный язык, или кинетическое поведение людей, является важной составной частью лечебного ритуала. Как отмечает В. И. Харитонова, довербальные средства коммуникации – язык жестов, мимика, звуковая сигнализация, которыми оперировал человек до развития второй сигнальной системы, первоначально составляли основу магико-мистической практики. Древний человек, формирующийся как вид, обладал «способностью к суггестии, в значительной степени более высокой, чем у его современного потомка, который почти утратил эти свойства в результате существования в условиях технократической цивилизации» [48, 1, с. 157]. В последнее время в научной среде всё чаще говориться о психосоматике визуальной коммуникации в соматологическом пространстве [38], [39].

Фиксация исследователем невербального языка у занимающихся лечебной практикой связана с рядом трудностей, самая главная из которых – наблюдение за заговорно-заклинательным действом в условиях его непосредственного, реального осуществления. Как правило, исследователь фиксирует имитацию, моделирование лечебного процесса. Эта искусственная обстановка искажает подлинный заговорно-заклинательный лечебный акт. Она не позволяет объективно восстановить язык тела, который включает в себя собственно жесты – знаковые движения рук, ног, головы, выражения лица, позы и знаковые телодвижения – движения корпуса знахаря (оператора) и его пациента (перципиента).

Система паралингвистических средств акта коммуникации является объектом невербальной семиотики, науки относительно молодой. Единый семантический язык описания (метаязык) невербальных единиц и категорий складывается на наших глазах. Обобщающей работой в этом плане вотечественной лингвистике предстает исследование Г. Е. Крейдлина «Невербальная семиотика» [30]. В этом труде исследователь выделяет наиболее крупные частные науки, из которых складывается невербальная семиотика. Среди них:

~ паралингвистика (наука о звуковых кодах невербальной коммуникации);

~ кинесика (наука о жестах и жестовых движениях, о жестовых процессах и жестовых системах);

~ окулесика (наука о языке глаз и визуальном поведении людей во время общения);

~ аускультация (наука о слуховом восприятии звуков и аудиальном поведении людей в процессе коммуникации);

~ гаптика (наука о языке касаний и тактильной коммуникации);

~ гастика (наука о знаковых и коммуникативных функциях пищи и напитков, о приеме пищи, о культурных и коммуникативных функциях снадобий и угощений);

~ ольфакция (наука о языке запахов, смыслах, передаваемых с помощью запахов и роли запахов в коммуникации);

~ проксемика (наука о пространстве коммуникации, о его структурных, семиотических и культурных функциях);

~ хронемика (наука о времени коммуникации, о его структурных, семиотических и культурных функциях);

~ системология (наука о системах объектов, каковыми люди окружают свой мир, о функциях и смыслах, которые эти объекты выражают в процессе коммуникации) [30, с. 22].

Анализ невербального языка заговорно-заклинательного лечебного акта позволит нам реконструировать его коммуникативную составляющую. Мы рассмотрим проксемное и хронемное поведение оператора и перципиента в лечебном процессе, а также некоторые моменты кинесики (ритуальный жестовый язык рук).

§ 6.1.Невербальная коммуникация: проксемика

Применительно к заговорно-заклинательной практике пространство, как отмечает В. И. Харитонова, должно рассматриваться в трех аспектах: во-первых, как реальное пространство, в котором осуществляется проведение заговорно-заклинательного акта; во-вторых, как отражение идеи перехода в ирреальность (в измененном состоянии сознания), а также пространственные описания в самих текстах; в-третьих, как восприятие внутренних ощущений заклинателя в связи с пространственными трансформациями (психический аспект) [48, 2, с. 342]. Мы рассмотрим реальное пространство проведения заговорно-заклинательного акта, где взаимодействуют оператор и перципиент. С точки зрения проксемного поведения человека, значимыми являются невербальная концептуализация и культурная организация пространства, способы восприятия, организации и использования пространства во время коммуникации [18, с. 456].

Пространство является категорией, моделирующей структуру ритуала лечения в западносибирской медицинской традиции. Как и в архаичной мифопоэтической модели мира [54, с. 340–342], пространство лечебного ритуала тюменских знахарей оживотворено и одухотворено, разнородно и ценностно ориентировано в каждой своей части. В пространстве лечебного ритуала, зафиксированного нами в Тюменском регионе, особое значение придается противопоставлению координат «лево vs. право» и границам, и локативам.

В мифологических представлениях особое значение имеет бинарное противопоставление «левый vs. правый». Как отмечает В. В. Иванов, «различие левого и правого, известное уже в древнеегипетских священных текстах, продолжается вплоть до библейской традиции и ее отражений в новое время» [58, с. 43]. Кроме того, «различие левой и правой руки, имеющее несомненную биологическую основу и существенное для практической деятельности каждого человека, а также связанное с ним различение «левых» (чаще всего неблагоприятных или необычных) и «правых» явлений воспроизводится как в мифологических системах, так и позднее – вплоть до средневековой алхимии и медицины и их продолжений в новое время» [58, с. 44]. Лево, как правило, имеет значение «отрицательное», связанное с неправотой [58, с. 43]. Так, в традиционной сербской системе «левый – правый» коррелирует с оппозициями «женский – мужской», «плохой – хороший», «негативный – позитивный», «мертвый – живой», «дальний – ближний», «недомашний – домашний (внешний – внутренний)» [43, с. 151–166]. В целом же «для большинства мифологий характерно использование признака «левый» в значении отрицательного (ср. многие славянские поверья, отраженные и в русских приметах типа «плюнь через левое плечо»), связанного с неправотой (и загробным наказанием), «правый» – в значении положительного [58, с. 43].

В лечебном процессе среди пространственных координат, отражающих противопоставление «лево vs. право», лево во многих случаях выступает как сторона, куда сплевывают после произнесения заговорного текста или бросают предметы после лечения. Знахари говорят: «После каждого раза плевать через левое плечо», «переплюнуть через левое плечо три раза», «все предметы после заговора бросать через левое плечо», «обмыть человека заговоренной водой с макушки до пят, немного оставить и выплеснуть через левое плечо» и так далее. Апотропейную функцию в обряде от сглаза, урока, порчи выполняют выворачивание и надевание нижней одежды (майки, ночной рубашки и т. д.) на левую сторону (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда), прикалывание булавки на левую сторону одежды (повсеместно).

Семантика правой стороны в лечебном ритуале западносибирских знахарок неоднозначна. С одной стороны, право (правая рука, правая нога) выступает как начальная точка совершения заговорно-заклинательного акта. Например, в заговоре от сглаза одновременно с произнесением заговора «руки скрепляешь вокруг больного и из правой руки в левую передаешь камешочек» (Лаптева Е. В.). В «профилактическом» обряде от зубной боли (чтобы зубы не болели) действие начинается всегда справа: «Обувь надевать с правой ноги, снимать – с левой» (Шишкина Н. Д., г. Ишим). Правой рукой знахарки советуют брать посуду для лечения. В заговоре от испуга, уроков, сглаза нужно взять «чашку с водой правой рукой за ручку так, чтобы большой палец правой руки был сверху чашки» (Евсеева Н. Б., пос. Коммунар).

Вместе с тем нами зафиксированы случаи, когда знахарки после завершения ритуала лечения сплевывают через правое плечо, например, Панасюк А. В. (г. Тюмень). Однако такие случаи редки.

В единичных случаях «лево vs. право» в речи знахарок не дифференцируются: «Да плюнуть в сторону» (Титова З. Ф., с. Бердюжье).

Таким образом, бинарное противопоставление «лево vs право» в народной лечебной традиции сохраняет свои мифологические корни как оппозиция «плохого» и «хорошего». В то же время оно подвергается некоторой трансформации, что может быть связано с семантической девальвацией данных координат.

Местами, в которых западносибирские знахари совершают свой лечебный ритуал, являются обычно дом и баня.

Пространство «дома» и «вне дома» отождествляется знахарями с пространством соответственно «своим» и «чужим». Например, когда Павлушкова А. И. (пос. Нижнепристанской) лечит от грыжи, то она и ее пациент находятся дома. Во время самого заговорно-заклинательного акта она со словами молитвы чертит сырым яйцом вокруг грыжи, затем это яйцо бросает через левое плечо на улицу [8, с. 51]. Здесь магический предмет, яйцо, воспринимается как «нечистая» вещь, вобравшая в себя болезнь ребенка, как предмет-медиатор, «контактирующий» после избавления от него (выбрасывания) с представителями иного мира. Яйцо перебрасывается через левое плечо и выбрасывается из домашнего, «своего», «чистого» пространства на улицу, за границу, в «нечистый», потенциально опасный мир, где могут испугать, сглазить, наслать порчу. Сибирские знахари после произнесения лечебного текста совершают следующие манипуляции с яйцом: бросают на улицу, раскалывают в воду или кидают его в печь.

Использование яйца как предмета-медиатора в лечебном заговорно-заклинательном акте позволяет сравнить его с другим магическим предметом – камнем. С. Г. Шиндин, рассматривающий пространственную организацию русского заговорного универсума, выделяет в нем образы центра мира как основополагающие для мифопоэтического сознания понятия [51, с. 108–127]. Одним из таких образов-символов священного объекта выступает камень. По своей семантике образ яйца в ритуале близок образу камня как сакрального центра мира. Шиндин сопоставляет содержательные конструкции корпуса русских заговорных текстов с соответствующими элементами универсальной схемы сотворения мира в ритуалах годового цикла, модель которых «предполагает рассечение жертвы, символизирующее распад мира на отдельные составляющие (т. е. возвращение к состоянию первоначального, исходного хаоса) и последующую интеграцию космоса, упорядочивание его компонентов за счет отождествления с частями жертвы» [51, с. 113]. Конечной целью заговора и ритуала, как отмечает исследователь, выступает «восстановление или установления космического равновесия». Как в ритуалах годового цикла производилось рассечение жертвы – «первочеловека» – так и в русских заговорах производится сходная космообразующая операция над камнем [там же]. Таким образом, мотив рассечения камня изоморфен рассечению жертвы в ритуале. Исследователь отмечает, что в «разбивании камня» можно выделить две составляющие: выпускание из-под камня представителей животного мира и разбивание камня. При этом герой заговора «получает возможность выполнить определенный набор ритуальных действий и «перевоссоздать» космос, заново переустроить существующий миропорядок так, чтобы в сложившихся условиях получить для себя или коллектива максимальную экзистенциальную гарантированность» [51, с. 114]. В мифах с раскалыванием яйца связан отсчет творения мира или уничтожение злой силы, смерти (ср. яйцо и запрятанную в нем смерть Кощея Бессмертного) [72].

Раскалывание яйца в лечебном действе, зафиксированное нами в западносибирской медицинской традиции, – наследие архаичного жеста древних ритуалов (закрепленных также в мифах, сказках, текстах заговоров) космического устройства мира из хаоса, «не-порядка», «чужого», «смерти». Через раскалывание, разбивание яйца происходит избавление от болезни, очищение человека. Очищение может происходить через «чужое» пространство вне дома (оно «забирает» болезнь, смерть); через воду (знахарь раскалывает яйцо в воду и называет причину болезни, именованием уничтожая те силы, которые нанесли человеку вред); через огонь (знахарь кидает яйцо в печь и сжигает его). Например, в молитве от порчи, записанной от Бекеневой М. К. (д. Таволжан), в словах лечебного текста обозначено то действие, которое должно произойти в печи:

Не я катаю, не я собираю, катает и собирает Матушка Пречистая Пресвятая Богородица, своими устами, своими перстами с рабы Божьей (имярек) порчу, ломотУ, черноту, сухоту, слово лихое, дело плохое, наговорное, напускное собери со всего нутра, а огонь да зола, освободи рабу Божью ото всего зла [выделено нами. – Е. Е.].

Человек освобождается «ото всего зла», а значит, из «испорченного», разделенного на части, хаотичного состава должно появиться нечто новое, «перевоссозданное», гармоничное и целостное, «космичное», с «экзистенциальной гарантией» извлечения болезни с помощью «волшебного предмета» и излечения от нее.

В качестве границы, представляющей пространственный рубеж, разделяющей «свой» и «чужой» мир [69, с. 537] и одновременно являющейся сакральным центром совершения лечебного ритуала, в западносибирской медицинской традиции выступают межевые ориентиры – тын, забор, ограда, ворота, штакетник. Например, при лечении грыжи Авросимова А. Н. (с. Уктуз) подходит с ребенком к тыну и читает соответствующую молитву. Мишарина Р. Д. (с. Ивановка) в заговорном акте, направленном на лечение бородавки, после чтения заговора и одновременного накручивания нитки на бородавку (или другой кожный нарост), эту нитку кладёт в пятку ворот: «Вот раньше были ворота, ворота были с пятками. Висячие ворота были. Вот под пятку сунешь – это чтобы исшоркалась. А теперь нету этих пяток-то, куда-то я в двери, в ворота в шарниры толкаю».

В пространстве дома для совершения лечебного ритуала, как правило, выделяется отдельная комната или кухня. Место для лечения выбирается знахарями исходя из символической «нагруженности» помещения или его удобства для приемов посетителей. Например, Маслова А. Н. (с. Ивановка) советует пациентам приходить на закате, так как «солнце, заходя, уносит болезни». В связи с этим Анна Николаевна ведет прием в зале, окна которого выходят на запад, «на закат».

Вообще окна «соотносятся с идеей выхода, проницаемости, связи жилища с внешним миром», причем именно с миром природных, космических явлений [2, с. 140]. Кроме того, в мифопоэтической традиции окно выступает как нерегламентированный выход в иной мир (мир смерти, нечисти, зла) [50, с. 334]. В западносибирской медицинской традиции окно выступает таким медиатором в заговорно-заклинательном акте, направленном на избавление от зубной боли: в обряде лечения маленького ребенка садят на подоконник, чтобы он глядел на луну, и произносят слова заговора, при этом сама знахарка также смотрит на луну (Шишкина Н. Ф., д. Криволукская). Окно выступает медиатором в ритуале от испуга: «Я гляжу в окно и наговариваю на воду» (Сосновцева А. И., с. Бердюгино). В обряде от экземы с запотевшего окна собирают влагу и «скидывают» ее на очаг (Пермитина И. В., г. Ялуторовск). Эти действия схожи с действиями в ритуале освобождения от сглаза, распространенном среди сибирских татар, когда имце (знахарка) брызгает на все окна, какие есть в доме, водой, затем собирает эти брызги и обмывает ими сначала дверные ручки, затем ребенка, его лицо, тело [20, с. 82].

Выбор кухни в качестве места для лечения связан с тем, что, как правило, именно на кухне находится красный угол. В оформлении кухни как помещения для совершения лечебного процесса часто присутствует религиозная атрибутика: иконы, свечи, распятие, лампадка и т. д.

Икона, а также другие религиозные атрибуты являются константными элементами обряда лечения у многих знахарок. Чаще всего в сибирской медицинской традиции знахари используют иконы с изображениями Иисуса Христа, Богородицы, Иисуса Христа и Богородицы, реже святых – Святого Пантелеймона (Кулеш М. С., с. Викулово), Святого Серафима Саровского (Ефимова А. М., г. Ишим). Эти иконы могут быть как переданные по наследству, старинные, так и новые. Часто иконы привозят знахарям их бывшие пациенты в знак благодарности или в качестве вознаграждение за лечение. Например, Кутырева Р. Д. (д. Кутырева) применяла икону и распятие в лечении своего внука от испуга: «А у меня Дима-то, свой внук-то, пришёл, одно слово не может сказать. Вот сказал: “Баба”. Глаза под лоб увел и все. Ой, как я зареву, зареву: “Да кого это делать!” Пошла к Шуре-то к Демидовой: “Шура, помоги ты моёму горю, может, от тебя легче будет, от меня никак, раз я своя”. Ну, она говорит: “Ну, посади его перед иконой, и пусть он хоть распятье целует. Да ты обмочи распятье, ишо наладь на это распятье”. Ну, я говорю: “Целуй, Дима, целуй”. Ну, он, правда, целует. Я перед Богом его посадила и дала это распятье ему целовать. И на его распятье-то обмыла все и наладила. Ладила, ладила, Шура раз наладила, он отошел».

Функциональную нагрузку при совершении лечебного ритуала в пространстве дома несут предметы интерьера – стул, кровать, стол. Например, Бекенева М. К. (д. Таволжан) сажает пациента за стол и приступает к лечению: «Сначала тоже пришла [пациентка. – Е. Е.], посадила ее за стол, надо мне иконку Пресвятую Деву, она с Иисусом Христом, и надо, чтоб чиста тряпочка была, иконку эту на тряпочку ставишь, берешь яичко куриное, и вот округом этой иконки водишь и читашь молитву».

Важным условием успешного совершения заговорно-заклинательного акта многие знахари признают отсутствие в помещении других людей, будь то посторонние или родственники со стороны знахаря или пациента. Например, Ермохина Н. С. (с. Покровское) отмечает, что не допускает чьего-либо присутствия при своём лечении: «Нет, никого. Никого. И чтобы приготовить все, что нужно для лечения, только молчком. Не оглядываться, ни с кем не говорить, никуда не глядеть. Если скажу, что таскайте воду – не оглядывайтесь, ни с кем не разговаривайте, не здоровайтесь. Натаскаете воду – тогда можете разговаривать». От родителей, если они приходят с маленьким ребенком, Нина Семёновна требует не заходить в баню, где она лечит. При этом она отмечает, что дети, оставшиеся с ней, никогда не ревут – «они почему-то сразу ко мне идут. Я не знаю. Ну, я приду, назову его, он сразу руки подаст и все. Даже мамы-то удивляются. А второй раз прихожу – он уже сам руки подает».

Овечкина Л. С. (пос. Березняки) не требует отсутствия родителей во время лечения их детей, однако признает, что лучше, когда никого нет – «аура другая уже». Сами заговоры, как правило, читаются вполголоса, шепотом. В помещении, где совершается лечебный ритуал, должна быть тишина. Если посторонние присутствуют (в основном это родственники), то они не должны издавать резких звуков, чтобы не мешать знахарке.

Символическое значение при совершении лечебного акта имеют межевые ориентиры, «собственно границы» и «локативы» [2, с. 133] горизонтального плана внутреннего пространства дома: дверь, притвор двери, ручка двери, порог, окно, девятая доска, угол, печь. Эти конструкты дома маркируют, регламентируют границу и связь внутреннего и внешнего пространства, «своего» и «чужого» мира.

А. К. Байбурин, характеризуя семантику дверей и окон, предполагает, что ее особенность объясняется «тем, что содержание, приписываемое им как граничным объектам, осложняется их специфическим назначением: обеспечивать проницаемость границ. Такое парадоксальное сочетание признаков, противоположных по самой своей сути, обеспечило их статус особо опасных точек связи с внешним миром и соответственно их особую семантическую напряженность» [2, с. 135]. В связи с особой «проницаемостью» пространства дома через двери и окна сложилась система символических способов его очищения [там же]. Например, Ефимова А. М. (г. Ишим) отмечает, что колдуны, с целью наведения порчи, «делают и по ветру, и по дыму, и по заре, из щелочки в дырочки, где благословесь не закрывается. А у нас что благословесь закрывается? Ничего. Вот вы двери закрываете благословесь? Нет». В качестве предохранительной меры для защиты от «черных» наговоров Анна Михайловна советует перед сном закрывать двери и окна со словами благословения: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Бекенева М. К. (д. Таволжан) перед процессом исцеления закрывает двери и вьюшки. Закрывание особо опасных медиаторов призвано снять психологическую напряженность знахаря. Оно вселяет уверенность, что при совершении лечебного ритуала как ритуала «пограничного», между этим миром и миром иным, в пространство дома не вкрадутся силы зла, нечисть, а слова заговора не «выйдут» из пространства дома вовне, не потеряют свою магическую силу.

Порог в славянской культуре выступает как межевой пространственный ориентир, символизирующий одновременно начало жизни человека и ее конец, связь мира живых и мира мертвых. Как отмечает А. К. Байбурин, семантика порога актуализировалась при болезнях, что связано с «представлениями о локализации причины болезней во внешнем мире» [2, с. 140]. С порогом в западносибирской медицинской традиции связана лечебная сила воды. С одной стороны, порог может выступать как «сильное» место, способствующее излечению от болезни. Например, в обряде от испуга, записанном нами от Вострых Р. А. (с. Уктуз), сначала наговаривают на воду, затем ставят испугавшегося ребенка на порог, держат над его головой посуду (тарелку) с водой и выливают туда воск. Воск «изображает» то, чего испугался ребенок, знахарь называет причину испуга, после чего болезнь отступает (именование как узнавание-«избавление» (от) болезни). С целью профилактики грыжи у еще не рожденного ребенка беременная женщина за полтора-два месяца до родов должна совершить следующий обряд (три дня и три раза): «Котора будет рожать, затопить баню, ведро воды через порог поставить в баню, а сама во дворе за порогом, берёт кусочек хлеба, заедет и запивает водой из ведра и приговаривает: «Запеваю, заедаю у младенца родовую грыжу». Обряд записан от двоеданки Быковой М. Е. (с. Гагарье Казанского р-на) [8, с. 53]. Порог здесь связывает мать, символизирующую мир живых, и еще не родившегося ребенка, находящегося за границей, в мире не-жизни. С другой стороны, порог является ориентиром, препятствующим оказанию помощи, излечению. Знахари отмечают, что наговоренную воду не следует проносить через порог, так как ее целебные свойства исчезнут (Сургай Л. С., г. Тюмень; Шишкина Н. Д., г. Ишим).

Ручки дверей (особенно выходных) наделены межевой символикой в апотропейном обряде их очистительного смывания, после того как к ним прикоснулся чужой человек, пришедший из внешнего, потенциально опасного мира (локуса болезней, смерти). Обряд «смывания» ручек двери имеет следующую схему-инвариант (в скобках указаны варианты обряда):

вода®чашка®(ложка)®дверная ручка®чашка®(ребенок).

Например, в обряде от уроков, записанном нами от Ермохиной Н. С. (с. Покровское), когда чужой человек уходит через последнюю дверь, – «считается, что заражает». Для избавления от «заразы» через дверную скобку переливают воду ложкой три раза. Этот процесс может осуществлять как знахарь, так и член семьи, как правило, женщина. Кроме того, «нечистота» присуща ручкам двери как константный признак, исходя из межевой семантики этой части дома. В варианте Емельянович Н. С. (пос. Березняки) этот обряд выглядит так: «Пришел ребенок, плачет. Ручку двери водой так просто маленечко вроде как смоешь, как за чужим человеком, и ребенка этой водичкой умыть, говоря слова заговора». В обряде от сглаза, сообщенного Игнатьевой А. М. (с. Бердюжье), надо налить в чашку кипяченой воды, взять три ложки и пропустить воду каждой ложкой через три скобки три раза в другую чашку. Если нет у дверей скобок, то просто перечерпать каждой ложкой три раза в другую чашку. Этой водой попоить ребенка, умыть личико, слегка смочить головку.

Косяк двери несет функциональную нагрузку при лечении грыжи: на нем по росту ребенка делают метку, после замера знахарь спрашивает имя ребенка, затем в косяке на месте метки шилом делает дырку и забивает туда «шкантик» (палочку), читая слова заговора (Санников П. К., с. Санниково).

При лечении щекотухи знахарка берёт ребёнка на руки, встаёт на порог бани правой ногой, стучит комлем (голиком) веника в притвор двери (где дверные петли) и произносит слова заговора (Теплякова З. Н., с. Перевалово Тюменского р-на) [8, с. 53].

Углы дома также являются пограничным местом присутствия души умершего человека, которая по ночам приходит из мира мертвых в мир живых. Для того, чтобы душа умершего «отступила», а живые излечились от тоски, Пятанова Е. М. (с. Полозаозерье) «отливает на углы»: она обрызгивает углы дома наговоренной водой, приготовленной с помощью особого ритуала.

Особое значение при совершении лечебного акта имеет печь. В славянской заговорной традиции «печь использовалась при лечении самых разнообразных заболеваний благодаря распространенным представлениям об очистительных свойствах освоенного огня» [2, с. 160]. В записанных нами лечебных обрядах печь выполняет несколько функций (полифункциональный локатив).

Во-первых, печь может выступать как маркер болезни. Например, по уголькам из печи / из загнётки узнают, есть ли у ребенка испуг, уроки, сглаз.

Во-вторых, печь как вместилище огня и производных от процесса горения дров – сажи, дыма – может выступать как очиститель от той или иной болезни. В печи сжигают наговоренные, ставшие «нечистыми», вобравшими в себя болезнь предметы-медиаторы. Сжигать может сама знахарка в своей печи, например, полено, на сучок которого были наговорены слова от чирья (Редькина А. П., д. Веснина). Сжигать наговоренные предметы могут пациенты, например, темный платок (Маслова А. Н., с. Ивановка) и яйцо (Бекенева М. К., д. Таволжан), которые забирают «все плохое» при лечении. Сажей мажут лоб или стопы ребенка для излечения (профилактики) болезней, например, от полуночницы: «Полуношница – ну, не спит ребенок всю ночь, ну, быват, вот пошшекотят ребятишки подошвы, они не спят. А поладишь, там, пошопчешь у печки, крест-накрест вот так сделашь сажей [поставить насередке обоих стоп ребенка крестик. – Е. Е.] – потом ребенок спит. Как вот читашь, сажу возьмешь у печки» (Кутырева Р. Д., д. Кутырева). С помощью дыма знахарки лечат ожог (подобное лечат подобным). Например, в обряде излечения от ожога, записанном нами от Сапожниковой Т. С. (с. Бердюгино), нужно затопить русскую печь, взять тряпочку, которой вытирается чело печи или прихватываются чугунки, «притыкать» этой тряпочкой дым («как бы мачешь в дым») и произносить слова заговора.

В-третьих, печь может выступать как объект, помогающий в излечении больного. Например, в обряде лечения золотника (матки), чтобы «поставить» его на место, нужно встать спиной к углу печи и сзади взяться за него обеими руками, как бы приподнимая его вверх, одновременно произнося слова заговора (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво). Функционирование печи в «женском» заговоре не случайно. В народной традиции «печь воспринимается как женское тело. Прежде всего, это проявляется в названиях отдельных частей печи: чело – наружное отверстие, отчелье – место перед наружным отверстием, устье (от уста – рот) – полукруглое отверстие в печи, челюсти – топка, небо – верхняя часть свода, скула – бок печи, ноги – боковые стены устья и др. (…) Устье печи соотносится не только со ртом, но и с женским лоном. (…) При трудных родах открывают заслонку в печи» [31, с. 74].

Наконец, в некоторых случаях в лечебном ритуале западносибирских знахарей печь может одновременно быть и причиной болезни, и очищающей и целительной силой. В. И. Голендухина (д. Десятова) причину болезни огниг видит в следующем: «Если вот дети маленькие – плюют на огонь. Ну, балуются. Ну, как говорят, что получаются болячки». В то же время она лечит огниг с помощью растопленной печи: больной смотрит на огонь, а знахарка произносит слова молитвы.

В лечебном процессе в вертикальном разрезе структуры жилища символическое значение приобретают пол и потолок, выступающие как обозначение границы. Как замечает А. К. Байбурин, это деление соотносится, с архаической моделью мира [2, с. 177]. Пол в славянской традиции соотносится с «низом», потолок – с «верхом», однако и тому, и другому присуще представление «о пути в «иной» мир» [2, с. 180]. Эти ориентиры являются медиаторами, переносящими болезнь с человека – через знахаря – в иной мир, где ей «положено» быть. Например, в конце заговорного акта в лечении грыжи знахарь сплёвывает на пол (Голотова Ф. Г., с. Покровское). В конце заговорного акта, направленного на избавление от чирья, знахарка «показывает» «в землю» (Редькина А. П., д. Веснина).

Наряду с домом особо значимым для лечения локусом в западносибирской народной медицине выступает баня. В общеславянской культурной традиции баня маркирована как место пересечения мира живых и мира мертвых. Баня у русских и белорусов традиционно выступала в нескольких функциях: баня для мертвых, свадебная баня, баня рожениц, баня для гаданий [54, с. 138–140].

Некоторые знахари отмечают, что лечиться можно только в бане. Только в бане лечатся отдельные болезни, главным образом кожные, например, щетина. Третьякова Ф. П. (пос. Березняки) лечит щекотуху в натопленной бане: ребенок лежит на спине на руках у знахарки, его ножками она «тычет» в потолочные доски («потолошницу») и одновременно читает слова молитвы:

Шекотуха полуношница, вот тебе девята потолошница, шути, играй, раба Божьего (имярек) не задевай. Во имя Отца и Сына, Святого Духа. Аминь.

Всего знахарка должна во время произнесения слов дотронуться ножками ребенка до девяти досок, последнее слово текста произносится на девятой доске.

В бане лечатся психические болезни, такие как испуг, бессонница (в связи с тем, что некоторые знахари не только дают пить пациенту наговоренную воду, но и обливают его с головы до ног). Например, от испуга лечила дочь Бортневой В. Н. (г. Тюмень) знахарка из Заводоуковского района: «Она нас повела в баню. Сначала она что-то шептала с ней [над дочерью. – Е. Е.], потом она ее крутила к матице – ребенка переворачивала, разное что-то там шептала, вот. Что-то с водой там делала. Я в сторонке стояла, меня не пустили туда».

Баня наделяется особой очистительной семантикой, связанной с целительными силами воды и огня и особым пограничьем, благодаря чему эффект от лечения усиливается. Однако баня – средоточие не только сил добрых, помогающих в исцелении, но и злых, вредящих человеку. Традиционно «баня считалась самым подходящим местом для колдовства, магии, гадания, сделок с чертом и т. п. Чтобы стать колдуном, следовало пойти в баню и там отречься от Бога (снимали крест, клали его под пятку, произносили приговоры)» [54, с. 140]. Например, Ефимова А. М. (г. Ишим) рассказала быличку об учении в бане колдовству, где персонажами выступают колдун, ученица колдуна, собака, в пасть которой необходимо заскочить, чтобы стать настоящим, всезнающим колдуном. С баней связаны былички, где главным действующим персонажем выступает банница, «в русских поверьях женский дух, обитающий в бане» [77, с. 52]. Мужской вариант банницы – банник. Известен сюжет с мотивом подмены: банник подменяет новорожденного младенца, «подкладывая вместо него подменыша – уродливого ребенка, который жил лишь несколько лет, а потом умирал или превращался в банный веник, в головешку и т. п.» [53, с. 138].

Вне пространства дома и бани особыми локусами пересечения сил добрых, живых и злых, мертвых выступают кладбище, перекрёсток, мост («мостки»).

На кладбище «приворачивают» к могилке, то есть знахарка выбирает могилку, где погребен человек с таким же, как у больного, именем, садится у креста и произносит слова заговора (Мартынова Н. И. (с. Озерное), сообщившая нам этот обряд, слова заговора сообщить отказалась). Кладбище выступает локативом, где лечится тоска. Обряд излечения от тоски Бекенева М. К. (д. Таволжан) описывает так: «Тут тоже надо ко кладбищу подходить, у нас вот специально на кладбище были ворота сделанные, въезд, въезжали на кладбище. И не заходить на кладбище, возле ворот стоять и говорить. Надо обязательно украсть у кого-то, по мАтериной родни, платок. Украсть надо у кого-то, чтоб не знали, украденный. И вот с этим платком прийти к воротам ко кладбищным и стать коло их, и говорить:

Я не в гости пришла к вам, я свою смерть принесла, а вы, покойники, мертвым сном спите, мою болезь к себе в гроб положите, на замок заприте, спите не вставайте, мою болезь не отпускайте.

Три раза читать и этот платок ... бросить ... на кладбище, самой заходить не надо. С кладбища идти надо не оглядываться и молча, пока порог своего дома не переступишь».

На перекрёсток бросают наговоренные предметы для наведения порчи (Чудинова Н. Г., пос. Коммунар), но, вместе с тем, туда выбрасываются предметы-медиаторы, которым во время лечения «передаётся» негативная энергия (Глазычева А., г. Ялуторовск).

«На мостках» (помост, деревянная площадка в воде у берега водоёма) лечит «водяной испуг» (например, если ребенок упал в воду и испугался или тонул) Кутырева Р. Д. (д. Кутырева).

§ 6.2.Невербальная коммуникация: хронемика

Одной из составляющих лечебного процесса выступает его временная ориентированность. Структурирование, семиотические и культурные функции реального времени, когда происходит лечебное действо, подчиняются неким параметрам. Как и проксемное поведение людей (знахаря-оператора и больного-перципиента), хронемное поведение подчиняется в основном культурно-специфическим правилам.

Среди всего корпуса собранных нами на территории Тюменской области вербальных и невербальных лечебных обрядов мы выделили, во-первых, ситуативные, применяемые в любое время, во-вторых, регламентированные, применяемые только в определенное время.

Деление обрядов на ситуативные и регламентированные зависит от знахаря. С одной стороны, есть те, которые все болезни лечат в любое время, не придерживаясь каких-то строгих временных координат в выборе дня приема (хотя они могут знать традиции временной приуроченности, в основном по фазам луны).

(!) Знаете чё, бабки теперь всяко говорят, а то, что меня раньше учили, это все ранешное, и я все по-ранешному. И я ничё не соблюдаю. Вот что молодой месяц, старый месяц… это я нет. И в любое время.

(!) Ну, месяц есть на молодой месяц лечат, на ущерб есть лечат. Я не пробовала это, я это не испытывала.

К ситуативным можно отнести заговоры от тех болезней, в случае которых требуется немедленная оперативная помощь, независимо от времени, как то: остановка крови, лечение ожога, извлечение занозы, соринки из глаза и некоторые другие. Например, с остановки крови начала лечить Снегирева А. И. (с. Памятное): «Мне девять лет было, я мужику кровь остановила, он бы умер, пока до больницы довезли. Он пахал, и как-то плугом разрезал сильно ногу. И вот я его… Молитвой».

В системе лечения знахаря могут соприсутствовать временная приуроченность, регламентированность и свобода в выборе времени для лечения, ситуативность. Как правило, это находится в прямой зависимости от вида болезни. Например, Тимофеева А. Г. (с. Бердюжье) грыжу лечит после полудня – «день исходит, чтоб грыжа исходила», а испуг или уроки лечит в любое время.

В большинстве случаев лечение регламентируется и происходит в одно, определенное время. У того или иного знахаря есть свое «расписание», свой «календарь» лечения. Как показывают наши данные, в западносибирской традиции на современном этапе ее бытования (конец XX – начало XXI вв.) лечебный процесс может быть ориентирован на природные явления и социально-культурные события.

~ солнечный календарь (время суток; положение светила по отношению к линии горизонта);

В солнечном календаре (гелиоцентрическая система) ориентиром для знахарей, с одной стороны, выступает время суток (часы), с другой стороны, положение светила по отношению к линии горизонта.

Ориентация по часам важна для одновременности совершения лечебного обряда в разные дни. Например, для Пятановой Е. М. (с. Полозаозерье):

(?) А для вас важно, в какое время суток вы лечите?

(!) Я лечу во время суток, я не разбираю времени. Я если пошла и сказала человеку: «Я к девяти приду» – к девяти пришла, полечила.

Редькина А. П. (д. Веснина) сглаз лечит водой, взятой только между двенадцатью и двумя часами ночи. Это может быть связно, во-первых, с «пограничностью» этого времени суток, его особой магичностью, во-вторых, со свойствами так называемой «молчаной воды». Некоторые из опрошенных нами тюменских знахарей наиболее полезной, эффективной для лечения считают «молчАную воду». Её должны принести к знахарке сами пациенты, набрав особым способом: если это день, на улице есть люди, то банку нужно поставить в ведро, и набирать в нее воду в колонке так, чтоб воду в банке никто не видел. Причем во время всего этого процесса – от выхода с пустой банкой из дома до входа в дом (знахаря или свой) с банкой, в которую набрана вода, – нужно молчать, ни с кем не разговаривать. «Молчаной водой» отливает на углы от тоски Пятанова Е. М. (с. Полозаозерье):

(!) Еще вот когда человек умирает, люди тоскуют по покойнику. Покойник ходит каждый день к ним домой. Вот хожу и отливаю на углы, чтоб покойник не ходил. Воды. Она идет, молчАной воды из колонки берет, несет домой, я беру распятье, молитву читаю, в ведре распятье поворачиваю так-эдак и говорю всё же это. Вот. И потом идем с ней же, она несет ведро, я беру ковшик и отливаю на углы и говорю: «Чтоб они не тосковали по ей, чтобы ты к нам не ходи, не ходи, а мы к тебе придем…» Вот эти слова надо повторять. Но и завсяко просто ты повторишь – толку не будет. Кто не крестится, не молится – от простого глазу ничего не будет. Ничего не будет.

Среди значимых для лечения частей суток, в зависимости положения солнца на линии горизонта, знахари чаще называют утро и вечер, реже полдень и ночь. Выбор части суток может быть связан с той или иной болезнью и представлениями самого знахаря о времени лечения, а также с традицией лечения.

Например, утром лечит ячмень Ануфриева К. И. (г. Ишим): человек, проснувшись утром, берет слюну на безымянный палец, смазывает ею ячмень и произносит слова заговора.

В полдень, когда солнце «на обеде», лечит стень Пташкина Н. Н. (д. Тюнёво). Процесс лечения стени многоэтапен, его первая фаза такова: «Заслонку надо кверху, что к печи, наотворот, из сита сеять золу на солнце, когда на обеде, чтобы тень падала на заслонку. Сначала правой ногой чтоб стал, потом левой, и говорить за каждым разом [слова заговора. – Е. Е.]».

Номинация «солнце» как временной ориентир может быть отражена в названии лечебного текста. Шалина В. М. (с. Байкалово) заговор от тоски описательно называет заговором «на солнышко от сердечной кручины». Он читается в ясный день, при хорошей погоде, когда солнце светит ярко. Знахарь должен перекреститься и обратиться к солнцу со словами просьбы об избавлении от тоски.

Однако чаще всего бабушки советуют своим пациентам приходить или утром, или вечером, или утром и вечером. Многие сибирские знахари предпочитают указывать своим пациентам не на время суток, а на природное явление или небесное тело в качестве временного ориентира для лечения. Положение светила на восходе закреплено в солярных ориентирах: на восходе – «на восход», «на восходе солнца», «заря встает», «на утренней заре»; на закате – «на закате солнца», «на закат», «солнышко садится», «после захода солнца», «вечерняя заря», «до захода солнца», «после заката», «на заходе солнца»; в зените – «солнце на обеде», «солнце светит ярко» (все они выбраны из речи наших информантов).

Лечение вечером / ближе к ночи / перед сном признается знахарками эффективным в силу ряда причин. При лечении нервных заболеваний – человек, вернувшись после лечения домой, больше никуда не должен выходить, чтобы его никто больше не увидел, следовательно, не сглазил, не изурочил, не испортил. Об этой особенности вечернего лечения говорит Нагайцева А. С. (с. Озерное): «Больше надо вечерами, потому что вечер лучше помогает – человек не ходит по свету, его никто не оговаривает. А день-то ведь – он ведь кружает: тот встретился, другой встретился. Или вот от испугу – пошел ребенок, там, может, ещё его кто-то напугал».

Та же самая закономерность есть и при лечении грыжи. Федорова Ю. А. (с. Сосновка) отмечает:

(!) Она видишь, родимая грыжа, раз родила дак. Это три раза надо тоже. Прийти три раза подряд, каждый вечер, к ночи лучше.

(!) Он же потом никуда ребенок на ветер не выносят ... перед сном. И так же вот и что от родимца лечить – тоже под вечер надо. Или домой приходить. Которы приходят – я на дом делаю воды в бутылку. Тоже, чтобы на ветер уж после этого, после лечения, не выходил ребенок.

Среди сибирских знахарей бытует убеждение, что различные болезни могут распространяться «по ветру». Ветер в их представлениях выступает как медиатор, переносчик той или иной «заразы». Например, с ветром легче переносятся на человека злые, «сглаживающие», «изурочивающие» слова. Соответственно, магические тексты, например присушки (любовная магия), наговариваются на ветер: «Выйти на улицу и по ветру отправляй, говори. Лучше на закате и на восходе солнца» (Пуртова Г. П., пос. Светлоозерный). В связи с этим в качестве оберега от сглаза, распространяемого по ветру (преднамеренно или непреднамеренно), может быть, например, использован платок: «А если ты, примерно, идешь и ребенка несешь, то бери платочек носовой, который ты не трогала, ... встречайся с человеком, в зубах тот платочек держи. Это чтобы ребенка не изурочили. Ты ж идёшь на ветер, всякие люди встречаются с тобой, а ты сумлеваисси сама с собой, что “ребеночек-то у меня с ветру, его никто не видел”» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

Некоторые знахарки объясняют пользу лечения вечером, когда садится солнце, простой аналогией: уходит солнце – болезнь тоже должна уйти, исчезнуть. Например, Мишарина Р. Д. (с. Ивановка): «Все-таки солнце идет на закат – и болезнь должна скатиться». Маслова А. Н. (с. Ивановка): «Солнце, заходя, уносит болезни, все, что лучше. И действительно, это лучше, когда солнце за горизонтом».

Наконец, лечение в вечернее время суток может быть продиктовано личными соображениями. Например, просмотром популярных сериалов по телевизору Бокаревой С. А. (с. Сладково):

(!) Вечером особенно, на ночь. Всегда на ночь болезни, хуже бывают болезни. И ребенок день вроде ничего, а ночью – всю ночь, мол, не спит, орёт. К вечеру. Ну, час я, если кто когда часа в четыре притаскиват, то вечером сериалы эти идут, я уже не буду лечить, сильно поздно.

Однако объяснение в выборе солярного ориентира для лечения может и отсутствовать, что свидетельствует о трансформации, частичной утрате смыслоразличительных элементов традиции. Так, не может аргументировать, почему она лечит на закате, Овечкина Л. С. (пос. Березняки):

(!) Обязательно. И желательно вечером. На закате солнца считается… И она мне, вот эта бабушка, говорила, что лучше на закате солнца. Объяснять она не объясняла, но сказала, что лучше.

Лечение утром и вечером, вне зависимости от вида заболевания, признается многими знахарками наиболее эффективным: «Надо желательно или утречком, чтоб зорька была, или вечером на зорьке. Здесь приговариваешь к зорькам» (Романенко М. И., с. Сладково).

Лечение в разное время суток – на утренней заре и на вечерней заре – в некоторых случаях влияет на слова заговоров. Об этом упоминает Н. Н. Пташкина (д. Тюнево): «Утром вот я говорю «утренней зарой», а вечером я говорю «вечерней зарой» [таково произношение – «зарой». – Е. Е.].

Первым разом, добрым часом, вечерней (утренней) зарой, доброй порой Господа Бога на помощь вызываю, Святым Духом выдыхаю, золотник замовляю у раба Божьего (имярек)...»

Слова заговора, а точнее, действия, совершаемые персонажами заговора, могут служить своеобразным «хронометром-подсказкой» для знахаря, в какое время ему надо производить лечебные действия. Часто в текстах заговоров, записанных нами в населенных пунктах Тюменской области, упоминаются природные объекты и явления, традиционно служащие временными ориентирами. Например, в молитве от тоски Журавлевой А. Р. (с. Бердюжье) временной ориентир – вечер, когда «красное солнышко закатается»:

«Красное солнышко закатается, не тоскует ни о небе, ни о земле, ни о воде, ни о траве, ни о чем, так бы рабе Божьей (имярек) не тосковать и не горевать, не думать ни о чем, рабе Божьей (имярек) не было бы тоски и кручинушки. Аминь. Аминь. Аминь глухой тоске».

В молитве от испуга Елфимовой Т. Ф. (г. Ишим) время действия – утро:

«Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй, стану я рано ранешенько, умываюсь бело белешенько не ключевой водой, а утренней росой, подвязуюсь ветушком, иду я за новые ворота, гляну я в чисто поле, там бежит зверь, я этого зверя убиваю, иду я к Господу Богу, беру я у Господа Бога триста три золотых ключа, иду я к златнику, губы, зубы закидываю, иду я к Господу Богу, кладу на стол триста три золотых ключа. Пчелка-пчелица, мать раница, как помогала мне, так помогай (имярек)».

В её же молитве от лихоманки упоминаются «матушки вечерние зори», а само действие основано на параллелизме – как «тухнут», «истухают», «чезнут», «исчезают» зори, так должна сойти болезнь:

«Матушки вечерние зори, как вы тухнете истухаете, как бы чезли исчезали 12 сестер, 12 лихоманок тухнете истухаете, чезнешь исчезаешь, из рабы Божьей (имярек) 12 сестер, 12 лихоманок летите за тридевять земель, за тридевять морей, матушка березонька, к тебе я призываю 12 сестер, 12 лихоманок. Аминь. Аминь. Аминь».

Таким образом, функциональные особенности заговорных текстов могут ориентировать знахаря во времени для совершения ритуала лечения того или иного заболевания.

В лунном календаре (селеноцентрическая система) временным ориентиром для западносибирских знахарей выступают фазы луны. С одной стороны, от фаз луны зависит лечение отдельных заболеваний, в основном зубной боли, реже грыжи и бородавок. С другой стороны, ими определяется процесс лечения в целом, вне зависимости от конкретной болезни.

Зубную боль лечат в основном на молодой месяц, причем в ритуале лечения, как отмечают знахари, необходимо смотреть на месяц (оператору и перципиенту). Например, Авросимова А. Н. (с. Уктуз) отмечает: «Надо увидАть молодой месяц и, не сходя с места, проговорить эту молитву три раза». Шишкина Н. Ф. (д. Криволукская): «Когда вот молодая луна нарожается, надо на нее смотреть и говорить».

В основном все зафиксированные нами лечебные тексты от зубной боли построены в форме обращения к месяцу.

В редких случаях отдельные информанты лечат зубы на молодой и на убыльный месяц (например, Вострых Р. А., с. Уктуз), или вне зависимости от фазы луны: «Вот я вот обыкновенный, простой наговор знаю, и, между прочим, он очень хороший. Заболели зубы – выходи вечером и смотри на месяц. Месяц идет – ага...» (Суворова З. К., с. Памятное).

Возможно, традиция лечить зубную боль на молодой месяц была перенесена на лечение других болезней, в частности, грыжи (зафиксировано несколько случаев). Излечение бородавок на убыльный месяц, возможно, связано с законом аналогии: как месяц убывает, так и бородавки должны убывать, исчезать. Именно так объясняет Кугаевская Г. П. (с. Байкалово): «...Но это тоже надо на убыльный месяц все делать, чтоб луна уходила, и это все у тебя было. А когда растет, это ... у тебя еще больше разрастется всё. Да, это обязательно надо запомнить. Все на убывающую луну». Эта же информантка на убыльный месяц выводит с помощью заговора крыс.

Процесс лечения в целом может зависеть от того, в какой фазе находится луна. И опять мы видим здесь приуроченность лечебного ритуала или к нарастающему, или к убывающему месяцу. Причем одни знахарки отмечают, что разные виды болезней лечатся при разных фазах луны (см. выше), другие – что все болезни лечатся только при какой-то одной лунной фазе. Например, Ермохина Н. С. (с. Покровское) все болезни лечи на молодую луну: « Я лечу все время на молодой месяц. Потому что на молодой месяц помогает больше, детям и взрослым».

Семантика убывающего или растущего месяца особенно значима в лечебном процессе у пожилых знахарей. Некоторые из них могут представить полную картину фаз луны и зависимость от них лечения той или иной болезни. Номинации фаз луны в речи наших информантов так разнообразны, что мы сочли нужным составить их словник, обозначив в нем лексемы для растущего месяца, для половины месяца, для полной луны и для месяца убывающего. В интервью с Рудкевич П. М. (д. Борки), Нагайцевой А. С. (с. Озерное), Бокаревой С. А. (с. Сладково), Мартыновой Н. И. (с. Озерное), Бекенёвой М. К. (д. Таволжан) номинации фаз луны наиболее разнообразны.

«Как первая четверть станет», «когда нарождается он», «молодая луна», «молодик нарОдится», «молодняку», «молодячок», «на молодик», «на молодняк», «на молодняке», «на молодой месяц», «на молодую луну», «на растущей луне», «рост луны», «на прибыль», «на молодУ», «на молодую».

«Наполовину», «половина», «половину луне».

«В луну», «на полном», «напонякУ», «полная луна», «полный», «под полный».

«Исход», «когда он станет уже исходить», «луна сократилась», «месяц когда наисходит», «на исход луны», «на исход месяца», «на исход», «на исходе месяца», «на исходе», «на исходУ», «на конец месяца», «на подысход», «на убыльный месяц», «на ущерб», «на ущербе», «под старость», «последняя четверть», «старый месяц», «сходом» («лечить надо сходом»), «убыль», «чтобы месяц убывал».

Селеноцентричность поведения некоторых знахарей в их парадигме лечения продиктована представлениями о значимости луны как меры жизни человека. Например, для Нагайцевой А. С. (с. Озерное) луна является апокалипсическим знаком, вместилищем греха человека. В связи с этим Анастасия Семёновна рассказала следующую легенду:

Все старые люди говорят: ну, действительно, когда вот в луну, полная луна – вот так вот вглядисся-вглядисся в неё, всё говорит: “Там, на луне, человека складают”. Поняла? Ну, точно, как будто куски лежат. Вот прибавляется. Вот ему надо последний кусок. У нас свекор очень верующий был, он Библию читал старинную. У нас в пожар украли ее. Вот последний только хочет кусок прилепить к человеку, чтоб человек пошел на прах, луна – все, сократилась. Вот наш свекор это рассказывал. Как бы ему надо еще бы кусочек прибавить – он бы человек пошел по небу. Вот все говорят: “Если когда складёт, будто бы конец веку будет”. Господь его знает: допустит – нет Господь…

Анастасия Семёновна отмечает, что лечить поэтому лучше на исходе, как бы не способствуя накапливанию на луне человеческих грехов.

Лечебный процесс в западносибирской медицинской традиции на современном этапе её существования в некоторых случаях может быть ориентирован на определенные дни недели.

В среду рекомендует лечиться от заикания Кугаевская Г. П. (с. Байкалово), от радикулита (в ветреную погоду) Суворова З. К. (с. Памятное).

В четверг рекомендует читать молитву от крыс (на убыльный месяц) Кугаевская Г. П.

В пятницу, в десятую неделю после Пасхи после заката рекомендует лечить больные жилы на ногах Суворова З. К. Три пятницы лечит грыжу Вострых Р. А. (с. Уктуз).

В среду и пятницу рекомендует лечиться от тоски Бекенева М. К. (д. Таволжан).

В субботу, перед мытьём в бане, от ссор в семье рекомендует проводить обряд Шишкина Н. Д. (г. Ишим).

В четный день рекомендует читать молитву от воров (наговаривать на кошелек) Кугаевская Г. П.

Некоторые информанты разграничивают дни недели по определенным критериям. Например, Дмитриева К. В. (с. Ярково) начинает лечение грыжи в тот день, в который ребенок родился, и продолжает заговаривать в «сухие» дни, когда грыжа «высыхает», исчезает. Рудкевич П. М. (д. Борки) дни недели делит на «мужские» и «женские»: «Надо, мужчин надо лечить по мужским, женщин надо по женским дням лечить. А дни, это значит, мужика – понедельник, вторник, четверг, а женщины – это среда, пятница, суббота. Воскресенье – это праздник».

Ориентация лечебного процесса на дни недели связана с христианской традицией, в которой особенно значимыми из вышеназванных дней являются среда и пятница, а также с народными представлениями о болезнях.

Некоторые лечебные обряды приурочены к церковным праздникам, что может свидетельствовать о той роли, какую играет христианский компонент в лечебной традиции Западной Сибири. Среди зафиксированных нами лечебных обрядов два из них связаны с двунадесятым праздником – Пасхой.

Как отмечает Суворова З. К. (с. Памятное), больные ноги (варикозное расширение вен) лечатся в десятую неделю после Пасхи, в пятницу, после заката.

В народной ветеринарии, по свидетельству Бокаревой С. А. (с. Сладково), лечили от ящура «на чистый четверьг, под Паску». Сам обряд таков: «Молитву эту читаешь [от ящура. – Е. Е.], и делаешь. В поле когда работаешь, найдешь ящерицу, посадишь ее в деготь в бутылку, потом вот этим дегтем, как выпускать на чистый четверг [коров в поле. – Е. Е.], мазать: копыты смазать корове, в подхвостку вот тут между этим, хвостом-то, ложбина, чтоб не садились мухи, не заводились никакие черви».

Бабушки-знахарки рекомендуют в утро Вербного воскресенья в качестве оберега от болезней (уроков, порчи) съедать три шишечки от освященной в церкви вербы (Торопова М. И., с. Бердюжье; Бекенева М. К., д. Таволжан).

Наконец, среди всего корпуса собранных нами на территории юга Тюменской области обрядов, имеющих отношение к народной медицине, ветеринарии, а также к магии (любовной, хозяйственной), можно выделили те, которые приурочены к определенному народному или светскому празднику.

Если говорить о народной ветеринарии, то среди народных праздников наши информанты отмечают первый день выгона скота, Егорьев день, когда скотина или птица «забираются в круг» (совершается круговой обход скотины), и читается заговор от волков (Бокарева С. А., с. Сладково).

Если говорить о хозяйственной магии, то среди светских праздников выделяется новый год. Все тексты, связанные с переходом от одного года к другому, зафиксированы нами у одной информантки, Кугаевской Г. П. (с. Байкалово). Стоит отметить, что у Галины Павловны лечебный процесс является строго регламентированным, ориентируясь на солнечный и лунный календарь, на дни недели и определенные праздники.

В качестве оберега на новый, наступающий год Кугаевская Г. П. знает несколько молитв. Информантка отмечает, что эти молитвы приурочены к високосному году. В последнюю ночь високосного года произносятся следующие слова:

«Ангелы годовые, ангелы святые, словами своим не дайте, делом своим не пускайте, из високосного уходящего в новый год приходящего не пускайте к рабам (членов семьи перечисляем) ни черных дней, ни злобных людей, ни слезы горючей, ни хвори болючей, 12 ангелов, встаньте на защиту (имена всех). Слово крепко, к году лепко. Аминь. Аминь. Аминь».

Для кануна високосного года у Галины Павловны такие слова:

«Едет конный, едет пеший, а мне год успешный. Облачу себя в свят одежду, святым крестом крещусь, со старым годом прощусь, с високосным встречаюсь, в свет одежды облачаюсь. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».

Многообразие заговоров именно на високосный год может быть связано с поверьем, что именно этот год – самый трудный, тяжелый.

§ 6.3.Невербальная коммуникация: кинесика

Кинесика относится к наиболее разработанным разделам невербальной семиотики, однако объективно запечатлеть жесты в лечебном процессе гораздо проблематичней, чем, скажем, описать проксемику и хронемику. Это связано с тем, что, как мы отмечали выше, само заговорно-заклинательное действо (или невербальный обряд) не производится, а воспроизводится в искусственных условиях (часто даже не в том пространстве, в котором совершается реальный обряд). В данном исследовании на основании имеющегося у нас материала мы можем прокомментировать некоторые жесты, совершаемые в процессе лечения, в частности, движения в форме круга и в форме креста. Эти движения наделены особой культурной (мифологической) семантикой и составляют ритуальный жестовый язык знахарей.

В мифопоэтической символике круг – один из самых распространенных элементов, выражающий «идею единства, бесконечности и законченности, высшего совершенства» [57, с. 18].

Круговые движения в лечебном ритуале, с одной стороны, совершаются над местом локализации боли и / или над предметом, символизирующим процесс излечения (например, над сучком). Знахари говорят так: «очерчивать по кругу на молодой месяц», «обходишь вокруг пуп тихонько», «чертить круги вокруг чирья», «взять выпиленный сучек, водить вокруг него» и т. д.

Мишарина Р. Д. (с. Ивановка) при лечении пуповой грыжи делает круговые движения вокруг пупа и вокруг сучка: «Вот я просто пальчиком лечу, безымянным, навстречу солнцу, не по солнцу, а навстречу солнцу. Я черчу навстречу солнцу безымянным пальцем. И слова наговаривать надо, слова. И еще надо сучёк. Раньше сучки-то в каждой стене были, в каждых дверях, а теперь-то и сучка-то не найдёшь. Дак я уж теперь полено на колено положу, суковатое полено. Значит, вот это, пупок наговариваешь, а потом этот, сучёк наговариваешь. Это надо повторить девять раз».

В обряде от сглаза Бекенева М. К. (д. Таволжан) совершает ряд ритуальных действий, среди которых – вождение яйцом вокруг иконы: «Сначала тоже пришла, посадила ее за стол, надо мне иконку Пресвятую Деву, она с Иисусом Христом, и надо, чтоб чиста тряпочка была, иконку эту на тряпочку ставишь, берешь яичко куриное, и вот округом этой иконки водишь и читашь молитву».

Таким образом, обведение кругом в ритуале западносибирских знахарей приобретают мифологическую огласовку, выражая идею космизации через организацию хаоса, упорядочивания вселенной, защиты ее от негативных влияний, идущих извне. Замыкая круг, знахарь локализует болезни и опасности вне него.

Крест в мифопоэтических и религиозных системах – «один из наиболее распространенных символов, нередко функционирующий как символ высших сакральных ценностей» [74, с. 12]. В отличие от круга, который разграничивает внутреннее и внешнее пространство, крест «подчеркивает идею центра в основных направлениях, ведущих от центра (изнутри вовне). Конституирование зримого центра в кресте ставит дополнительный акцент на том, что является высшей ценностью системы, что иерархизирует и сакрализует все пространство, определяя в нем линии и направления связей и зависимостей» [там же].

Крестообразны в лечебном ритуале следующие действия: перекрещивание предмета сучка («крестить пальцем сучок»), перекрещивание грыжи («грыжу закусывам. Ну, я губами крест-наперекрест»), перекрещивание человека пальцами, смоченными наговоренной водой («крестики делаешь. На лоб, на щечки, грудь, ручки. Мочить щепотку и перекрестишь»), знахарь крестообразно льет воду («ее льют обычно крест-накрест водичку всегда») и т. п.

В старообрядческой лечебной традиции знахари перекрещивали двумя перстами. Федорова Ю. А. (с. Сосновка), унаследовавшая знания от своей свекрови-двоеданки, вспоминает:

(?) А Ваша свекровь как двоеданка, наверно, не тремя перстами крестила?

(!) Нет, она все говорит: “Тремя-то перстами мужики раньше табак лОжили, закуривали”. А оне вот так крестились, своими двумя пальцами.

Сама Юлия Афанасьевна, не принявшая старообрядчество, хотя ее «блатовали» перейти в новую веру, лечит заговорами свекрови, но перекрещивает тремя перстами.

Движения в форме креста (перекрещивания) в лечебном ритуале семантически связаны с религиозным, христианским компонентом. Наложение креста (а также произнесение определенной словесной формулы религиозного характера) трактуется знахарями как отправной, «разрешительный» жест для совершения лечебного ритуала. Соответственно не выполнение перекрещивания («наложения креста») равнозначно тому, что «бабушка» – не настоящая лекарка, а ее слова не помогут.

Итак, проксемика, хронемика и кинесика составляют важную часть невербального языка лечебного процесса. Заговорная ситуация диктует особые, культурно-специфические правила «проксемного поведения людей», опирающиеся как на физические, так и на личностные, социальные, культурные, языковые и другие параметры [30, с. 478]. Семантика границ и локативов в лечебном процессе (на западносибирском материале) связана с их смысловым наполнением в традиционной славянской мифопоэтической картине. Дальнейшее исследование проксемного поведения знахаря должно ориентироваться на выявление и описание приоритетных параметров (перечисленных выше), а также на сравнение этнических традиций коммуникативного пространства (главным образом славянских и тюркских). Реальное время «лечебной» коммуникации ценностно ориентировано на определенные культурные события или природные явления, а хронемное поведение людей опирается, как и в проксемном поведении, на физические, личностные, социальные, культурные, языковые и другие параметры. В свою очередь, дальнейшее исследование кинесического поведения человека как части ритуала лечения должно быть построено на материале, фиксирующем естественный лечебный процесс. Интересно также проследить жесты не только оператора, но и перципиента. В перспективе данные жесты могут составить жестовый словарь лечебного ритуала медицины Западной Сибири.

Глава 7. Числовой код лечебного процесса в народной медицине

В исследовании Г. Е. Крейдлина [30] нумерология не входит в состав невербальных наук. Однако можно утверждать, что символика числа, наряду со временем и пространством, является одним из константных невербальных элементов лечебного процесса. Число в нем регламентирует поведение человека, кодируя его на определенное количество совершаемых действий. Действия знахаря (оператора) – это количество произнесения текста заговора и выполнения жестов перекрещивания, переплёвывания и т. п. Действия пациента (перципиента) – число посещений («процедур») по просьбе знахаря. В предметно-вещном мире лечебного универсума значимы количество и «возраст» магических предметов и т. д.

Числовой код лечебного процесса регламентирован предписаниями знахаря, соответствуя в западносибирском варианте наиболее сакральным, космизирующим числам мифопоэтической картины мира. Здесь следует ещё раз отметить, что мы собирали материал у разных этносов, проживающих на территории Тюменской области, – славянских, тюркских, финно-угорских. Однако, как показывают наши данные, числовая система в лечебном ритуале у них во многом схожа. Выявим ее основные закономерности.

«Числовой принцип» (термин В. Н. Топорова) сакрализирует и вместе с тем оформляет процесс лечения в единую универсальную структуру, особую модель «заговорного мира», дизайнерами которой являются традиция, место, время и личность самого знахаря. В мифопоэтической картине мира числа выступают «элементами особого числового кода, с помощью которого описывается мир, человек и сама система метаописания» [71, с. 629]. Изначально числа использовались в архаичных традициях, где им придавалось «сакральное, «космизирующее» значение» [там же].

Наиболее часто встречаемые в лечебном обряде числа – «3», «6», «9», «12» (числовой ряд, где к каждому последующему числу прибавлено начальное число ряда).

Число «3» в мифопоэтической картине мира квалифицируется как «совершенное число», первое число, являющееся «образом абсолютного совершенства, превосходства» и в то же время «основной константой мифопоэтического макрокосма и социальной организации» [71, с. 630]. Оно наиболее частотно в оформлении лечебного обряда сибирских знахарей и является значимым для поведения человека и для предметно-вещного мира «медицинского универсума».

Во-первых, им регламентируется количество посещений знахаря. Пятанова Е. М. (с. Полозаозерье) отмечает: «Один раз, потом второй раз иду и опять лечу это же, повторяю, и на третий раз так же. Так что достаточно хватает».

Для закрепления результата лечения А. Н. Маслова (с. Ивановка) советует пациентам приходить три раза:

(!) Эту воду [наговорённую. – Е. Е.] я отдаю и рассказываю, как ей пользоваться. Ребенка умывают, поят, и она ровно сутки действует эта вода, через сутки снова. Надо трижды. Три дня подряд.

(!) Не знаю, не было такого случая, обычно помогает.

(!) Бывает, но все равно не говорю, все равно говорю, что еще надо два раза, чтобы убедиться, что закрепилось.

Во-вторых, число «3» значимо для количества магических действий, совершаемых знахарем: 3 раза надо произносить слова заговора, 3 раза переплюнуть через плечо или плюнуть в сторону, 3 раза дунуть, 3 раза перекрестить пациента или перекреститься самой, 3 раза выливать воск – сначала над головой, потом у сердца, затем над коленями того человека, которого лечат и т. д. Например, татарин Тимканов Х. К. (д. Епанчина) испуг лечит с помощью массажа сердца (эпкоруклау). Сначала произносятся слова «Йорэген урнына килсен, йэненнен китэен, Аллахы Тагэлэ коч куат бирсен, шапланып масаеп алтынкы коннэрентэ йор». Затем он три раза хлопает руками по области сердца, трижды повторяя слово «эпкорык».

Казашка Киребаева К. С. (с. Бердюжье) в обряде от сглаза сначала проводит диагностику: если угольки, опущенные в воду, утонули, значит, ребенок сглажен. Затем она умывает (без слов) этой водой ребенка и ручки дверей, а оставшуюся воду оставляет на три дня, после чего выливает её в то место, где никто не ходит.

Как правило, текст заговора при лечении той или иной болезни один, но среди наших информантов бытуют так называемые «молитвы-триптихи». Такие текстовые единства зафиксированы нами в разных культурах. Две молитвы-триптиха, от грыжи и зубной боли, есть у русской Тороповой М. И. (с. Бердюжье). Молитвой-триптихом от грыжи лечит чувашка Дмитриева К. В. (с. Ярково), произнося каждую часть по три раза.

Наконец, число «3» определяет количество апотропейных предметов и предметов, применяемых в ритуале лечения: по трем уголькам диагностируют нервные заболевания, 3 узелка завязывают на тряпочках-оберегах, вырывают 3 гнезда лука для вызывания дождя, на дно кружки опускают 3 камушка для заговора от сглаза и т. д. Это число также регламентирует «возраст» магических предметов: трехгодовалый семенник, трехгодовалый веник и т. д.

Обычно для профилактики болезни или излечения от болезни достаточно одного, двух или трех посещений знахаря. Однако, если болезнь сильная (говорят: «сильный испуг», Вострых Р. А., с. Уктуз), затянутая или «не поддается» (Бейсенова К., д. Мезенка), то количество посещений знахаря может быть увеличено. В таких случаях знахари говорят, что нужно прийти 5, 6, 7, 9, 12, 21, 29 раз (чаще 6, 9, 12).

Числом «6» регламентируется количество посещений знахаря, а также количество магических действий, совершаемых во время лечебного ритуала (6 раз «очерчивать сучком», «наговорить на воду»).

Однако чаще «6» является неким промежуточным «числом», переходом от «3» к «9» и «12» в регламентации количества посещений знахаря или произнесения слов заговора. Об этом свидетельствуют наши информанты. Например, Бекенева М. К. (д. Таволжан), если не помогло три раза говорит своим пациентам, чтобы они продолжали ходить «до шести и до двенадцати раз». Копытова Е. Н. (д. Русский Сингуль) отмечает: «Наговорить на воду. 3 раза, если 3 раза не возьмет – 6 раз, если 6 раз не возьмет – 9 раз».

Среди сакральных и наиболее употребительных в мифопоэтической картине мира выступают числа «9» (троекратное повторение триады) и «12» [71, с. 630–631]. Значимы они и в лечебном процессе западносибирской народной медицины.

Число «9» имеет большее распространение, чем «6», но меньше, чем «3». Во-первых, оно определяет количество посещений знахаря. Например, у Нагайцевой А. С. (с. Озерное) принято:

Во-вторых, число «9» регламентирует количество магических действий: 9 раз очерчивать сучок, пропустить воду 9 раз через зубы и т. д.

Наконец, оно определят количество или счет апотропейных и лечебных предметов: 9 палочек, «9 кучек по 9 крупин», 9 щепоток смеси для лечения коров, 9 трав для восстановления сил и т. п. Например, в обряде от разных болезней, записанном от Лещевой С. В.(с. Санниково), нужно купить «юрок ниток» любого цвета и, когда родишь ребенка, смерить его сразу этой ниткой, намотать ее на палец, после приезда из роддома домой засунуть ее в девятую по счету от пола доску (кирпич, если в кирпичном доме) вечером или ночью.

Число «12» определяет количество дней (раз) лечения и апотропейных предметов: для диагностики сглаза надо 12 спичек (Резанова А. М., г. Тюмень), «12 уголечков, как 12 апостолов у Иисуса Христа» (Шалина В. М., с. Байкалово) и т. д.

12 раз посещают пациенты знахаря при сильной болезни: «Ну, это уж когда сильно вот уже болеет ребенок, если уж сильно, вот надо 12 раз лечить...» (Бокарева С. А., с. Сладково).

12 трав входит в целебный сбор от болезней печени Нагайцевой А. С. (с. Озерное):

(!) Раньше траву меня мужик возил по лесу, я траву собирала. Вот от печени. От печени 12 трав надо рвать. Подорожник, пижма, потом тысячелистник, потом… всякие, уже забыла эти травы, раз не собираю.

Среди остальных чисел в народной медицине Западной Сибири значимы числа «1», «2», «5», «7», «21», «29».

Число «1» в мифопоэтической картине мира означает «целостность, единство» [71, с. 630]. В лечебном ритуале наших информантов числу «1» соответствуют количество посещений знахаря, а также возраст апотропейных и лечебных предметов (подсолнух, который расцвел первым, мак первого года в качестве оберега).

Число «2» «отсылает к идее взаимодополняющих частей монады (мужской и женский как два значения категории пола; небо и земля, день и ночь как значения, принимаемые пространственно-временной структурой космоса), к теме парности, в частности в таких ее аспектах, как четность, дуальность, двойничество, близнечество» [там же]. В ритуале лечения 2 обозначает количество посещений знахаря и число прочтений заговорных текстов.

Число «4» ценностно значимо в мифопоэтической картине мира как «образ статической целостности, идеально устойчивой структуры» [там же]. Однако в ритуале лечения это число оказывается периферийным. Например, Кугаевская Г. П. (с. Байкалово) отмечает, что для выведения бородавок нужно «втихаря» ходить в чужой дом «раза три-четыре» (причем только на убывающую луну). В двух случаях нами зафиксированы лечебные тексты, состоящие из четырех частей. Например, от рожи Пташкина Н. Н. (д. Тюнево) заговаривает четырьмя текстами. В молитве от разных болезней у Чулковой П. Ф. (с. Санниково) четыре закрепы.

Число «5» – «эталон описания наиболее важных характеристик макро- и микрокосма» [59, с. 630]. В обряде лечения число «5» регламентирует количество посещений знахаря – «затянутый лишай лечить от 3 до 5 раз» (чувашка Дмитриева К. В., с. Ярково). Однако в данном случае оно не является основным, так как посещений может быть не только пять, а меньше или больше, в зависимости от силы болезни. Например, Мамич Т. И. (с. Омутинское) говорит, что «когда три надо дня лечить, когда пять, чтоб нечетные числа были. Три, пять, семь, девять. И самое большое уже двенадцать раз».

Число «7» возникает из суммы основных числовых параметров (3 и 4), оно «характеризует общую идею вселенной, константу в описании мирового древа, полный состав пантеона (…) и т.п.» [там же]. В лечебном обряде «7» определяет количество магических действий (7 раз читать заговор) и посещений знахаря. В случае сильной болезни «7» утраивается, как у казашки Бейсеновой К. (д. Мезенка): «Если это порча, 7 раз люди приходят, 7 раз приходят лечатся, а иногда бывает и 21 раз надо лечить, нечетное число лечится. Иногда не поддается, подолгу ходят люди».

Как числа «5» и «21», число «29» единично в регламентации количества лечебных процедур. Эта цифра зафиксирована нам у информантки Мартыновой Н. И. (наполовину – финки, наполовину – украинки), которая отмечает:

(?) Самое маленькое количество дней при лечении у вас? Девять?

(!) Девять, ежли пошла на девятку – девять, пошла на тройку – три. И есть на двадцать девять идет, которые идут.

За числовые параметры «вынесены» обозначение «много раз» (читать заговор от тоски) и обозначение «долго» у Бокаревой С. А. (с. Сладково):

Таким образом, можно констатировать, что числа, которыми оперирует знахарь в современной медицинской традиции Тюменского региона, соответствуют числам мифопоэтической картины мира, а также систем врачевания других регионов. Они, как и в мифопоэтической системе, выполняют оформляющую, структурирующую функцию и определяют качественно-количественные координаты лечебного обряда. Числовая парадигма знахарей Западной Сибири – это и ориентация в лечебном ритуале, его «космизация» из числового хаоса Вселенной, и его упорядочивание, где части скреплены в единое целое стройным порядком цифр, сохраняющем древнюю традицию на современном этапе ее бытования.

Современный этап изучения народной медицины требует не только обращения к материалам прошлых веков, но и накопления новых сведений о бытовании этой традиции «здесь» и «сейчас». Информация, собранная на территории юга Тюменской области в 1995–2005 гг., предоставляет уникальную возможность проследить, как трансформируются традиционные медицинские знания в ситуации глубоких изменений, которые затронули все слои российского общества. Современное российское общество находится в стадии модернизации не только экономической системы, но и основных устоев, норм, оценок. Стадия «монокультурализма» меняется на стадию «мультикультурализма», когда Универсум предстает во всем его стереоскопическом многообразии. Одним из итогов модернизации является разрушение традиционного общества, которое отличала довольно низкая географическая и социальная мобильность, что обеспечивало индивидам комфортный способ существования. Перед лицом модернизации с непременным распадом привычных условий (прежде всего, исчезновение традиционного коллектива и ослабление устойчивых социальных связей) в социально-политической практике рассматриваемого периода актуализируются традиционные формы самоидентификации, обращенные к прошлому и традиции.

Сама традиция, в нашем исследовании медицинская, в современном обществе предстает уже не такой незыблемой, какой была раньше. Она трансформируется, чтобы предстать для следующих поколений в новом облике в ситуации «постфольклора». И этот живой процесс, происходящий в наше время, уникален.

Говоря о степени изученности заговорно-заклинательной традиции как части народной медицинской культуры, В. И. Харитонова отмечает, что проблемы, возникающие при ее исследовании, «в гораздо большей степени психологические и психофизиологические, нежели чем этнофольклористические или культурологические, даже если при изучении их мы отстраняемся от малопонятной пока области эниологии» [48, 1, с. 150]. В настоящем исследовании мы предприняли попытку на региональном материале совместить традиционные этнографические и фольклорные методы с методами эниосуггестивными, так как считаем, что объяснять то или иное явление необходимо с позиции самого этого явления.

Словарь «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине и ветеринарии»

В результате обобщения полевого материала мы приводим материалы к словарю болезней, лечение которых практикуется в традиционной народной медицине. В данных материалах представлены лишь те болезни, о которых информанты давали какие-то пояснения (краткие или развернутые).

Структура материалов к словарной статье о той или иной болезни следующая (в дальнейшем мы употребляем термин «словарная статья», однако он по отношению к данным материалам условный). Словарная статья содержит характеристику болезни. Развернутые статьи по наиболее распространенным болезням включают в себя диагностику, симптомы, этиологию того или иного заболевания. Более подробная информация представлена о психических заболеваниях, связанных с деятельностью нервной системой человека (сглаз, испуг, уроки), а также о грыже. Комментарии к остальным болезням не так объемны и содержат или симптомы болезни, или, ее причину. При классификации мы пользовались системой Г. С. Виноградова [5], составленной им исходя из понимания болезней именно в народном медицинском знании. При этом в классификацию Виноградова мы добавляли те болезни, которые у него не представлены (например, тоска отнесена нами к нервным заболеваниям, к заболеваниям животных отнесена болезнь «абдул», как она названа нашим информантом). Статью по каждой болезни мы строили следующим образом: сначала даётся определение болезни из «Словаря русских народных говоров». Если сведений о болезни в нем нет, то мы обращаемся к «Толковому словарю живого великорусского языка» В. И. Даля. Затем мы приводим полевые материалы – тот минимальный речевой контекст из интервью того или иного информанта, который необходим для идентификации болезни. Заглавие каждой статьи – вариант номинации болезни, зафиксированный в словарях или у Г. С. Виноградова. Под названием болезни приводятся те варианты, которые мы зафиксировали в речи информантов. Если в словаре данного наименования нет, то в качестве заглавия мы приводим вариант наших информантов.

[СРНГ 1977: 13] КамчУг и кАмчуг. 1. Гнойный нарыв; чирей. 2. КамчУг. Рожистое воспаление (на лице). || Опухоль на губе. || Кожная болезнь с красной сыпью. 3. КамчУг. Болезнь «красная сыпь в один струп, род проказы, она же крымка». 4. Подагра. 5. Болезнь ног – костоеда или ногтоеда. 6. КамчУг. Боль в суставе кисти, вызванная перенапряжением ее во время жатвы, «когда рука разожнётся, разжалась».

[ПМ] «Быват в горле, называцца комчУг. Вот такая шишка» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

Нутро и его болезни. Надсада. – Собачья старость. – Усьян. – Утин.

[СРНГ 1983: 19] Надсада – то же, что надсад (в 3 знач.). Надсад. 3. Повреждение чего-либо, болезнь от чрезмерного напряжения сил, натуги.

[ПМ] «НадсАда – с пупу сорвут. С места пуп сдвинут. Если пальцами надавливать на пуп, дергается» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

«...Когда надсАда – у тебя к желудку вся надсада идет. Ты ни ись не можешь, ты ни ходить не можешь. Даже склонишься вот так – тебя вниз и вниз. И тошнит все время» (Шаровьёва Н. А., с. Петелино).

«...От надсАды, когда в животе урчит» (Торопова М. И., с. Бердюжье).

[ПМ] «Собачья старость – ребёнка стянет всего, как в гармошке тело сделацца» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

[ПМ] Усьян – «раньше назывался рахит» (Сазанова Е. И., с. Уктуз).

«Усьян – это ишо как-от начинацца, к этой ... прилепляцца, к этой болезни, и ко грыже прилепляцца» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

[Даль] Утин, вост. сев. – боль в крестце, в пояснице.

[ПМ] «Есть утИн – живот-то растёт у ребенка. Он как водяной делается» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

Простуда в разных видах. Колотье. – Ломота. – Рожа.

[СРНГ 1978: Вып. 14] Колотье. 4. Грипп. 5. Летучий ревматизм.

[ПМ] «КОлотье – колет под боком» (Сапожникова Т. С., с. Бердюгино).

[Даль] Ломота – тупая, длительная боль в костях, суставах, связках, мышцах; костолом (arthritis) и простудная ломота (rheumatismus).

[ПМ] «Да вот ломОту – руки если ломит, ломоту заговариваю. (…) Ломит, ломит тогда, ну, мы вот щас вот перед погодой особенно у нас ломит кости все старые» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

[СРНГ 2001: 35] Рожа. 1. Болезнь кожи, лишай. 2. Красная рожа: а) Болезнь рожа; б) Болезнь поросят.

[ПМ] «РОжа-то ведь сперва красная бывает, опухшая бывает, а потом «ехала на черной» [слова из заговора от рожи. – Е. Е.] – она уже чернеет, а потом «ехала на белой» [слова из заговора от рожи. – Е. Е.] – уже тело белое, вылечилось» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

«Вот приходит он – у него, если вижу – рожа, я сразу узнаю, потому что место-то ведь, покраснение, там красное всё. Ну, там свои признаки рожи. Бывает так: человек запустит – она даже ранами покроется, побьётся» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

«Рожа бывает вот на ноге ли, на руке ли где-то или на лице» (Сапожникова Т. С., с. Бердюгино).

«...Краснота, воспаление идет. Её мочить нельзя» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

«Ну вот, допустим, ко мне ездил один мужчина, привозили, у него были страшные адские боли на ногах, он восемь месяцев лечился по всем больницам. Ко мне приехал – там было страшно смотреть: у него уже было всё синее, мясо и всё. И вот он ко мне ездил, но он ко мне ездил несколько раз. И всё, у него всё зажило. Ну, у него, видимо, вроде как рожи, только она была затянута» (Романенко М. И., с. Сладково).

2. Нервные болезни. Бессонница. – Испуг – Криксы. – Младенчик. – Переполохи. – Полуношница. – Порча. – Родимец. – Сглаз. – Тоска. – Уроки. – Чемер (чемёр). – Эпилепсия.

[Даль] Бессонница – состояние, когда не спится, невольное бдение.

[ПМ] «Если ребенок не спит, не понятно, сглазили или что, хайлает, хайлает, вроде и сухонько, и все базлает, все рот не закрывается» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Это вот от бессонницы детей, когда не спят» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

[Даль] Испуг, а иногда испуга – состояние испуганного, испугавшегося.

[ПМ] Диагностика. «Испуг изнутри выливаю я. Сначала наговорить на холодную водичку, растопить свечи, поставить ребенка на порог, ставлю на головку и с молитвами выливаю воск. Чего он испугался, воск должен это мне изобразить. Испуг проходит» (Вострых Р. А., с. Уктуз).

«На воду наговариваю, ложу уголек, соль. Если испуженный – то, конечно, я сама болею. Во мне болезнь идет. Это когда позеваешь – это еще ничего. А вот когда не позеваешь, оно чувствуешь, что мне туда, туда идет, тогда худо мне» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

(!) Да кто его знат? Вот одна ходила, тут не знаю я её, я ж не спрашиваю, собака укусила, что ли, его. Напугался парнишка, заикался. От испуга. Я выливаю на воск.

(!) Там выльется. Там … не поймешь, что выльется.

От испуга информантка выливает свиное сало. Посадит ребенка на порог, шепчет молитву и выливает. Чего ребенок испугался, «то и выходит» (Лескова М. М., г. Ялуторовск).

Симптомы. «Она когда спит, если она испугана, она соскочила и побежала. Это самое первое. Оне соскочат и бежать. Вот это самое испуг» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда).

«Тускнеет в глазах» (Торопова М. И., с. Бердюжье).

«Если испуганные – трясет, бьет» (Копытова Е. Н., д. Русский Сингуль).

«А то ведь заикаются. На всё ведь падат этот испуг. И стягат – стянет, и ходит вдвое потом человек. Вот Захар, тятин брат, на лошадИ ехал, упал с лошадИ, и забился, и напугался ли кого, ему стянуло ногу, он ходит вдвое. А потом баушка… Каки-то ездили татары, вереск продают. Мама взяла, наверно, вички две вереску, за два калачика две вичички, и давай, это, напарит и ладит, напарит и ладит. А уж где-то в армию его уж, это, надо брать. Ну, потом под коленком, где-то тут, и нарвала больша-больша шишка. Оне его в школу посылают. Потом мама говорит: «Дак вы куды его посылаете, ведь как он может сидеть-то, така шишка!» И эта шишка прорвала – вот испуг вышел куда. А раз в воду падал, а водяной [испуг. – Е. Е.] вовсе не вылечить. Дак я все на мостках, на мостках, поставлю на мостки и мою, и мою на мостках. Отошел. Водяной испуг не шибко [вылечивается. – Е. Е.]… Тонут – ведь они пугаются» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырёва).

«Знашь, какой испуг, он ведь шибко… Даже не заговорит человек, быват» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

«От испуга, видишь, заикаются даже и взрослые бывают. Я вот училась в классе, наверно, в третьем-четвёртом, меня собака укусила, я… Даже не собака, собаки меня уже взрослую пугали, а вот в детстве-то меня гуси напугали, и меня мама возила в деревню, там, в дальнюю, тоже гусь укусил меня, я заикалась, вообще говорить не могла» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

(!) Да, его от испуга я лечила. Ну, вот тоже это худо ведь. А потом ведь большой-то ведь – его трясёт, и падает он везде, и все это, и пена изо рта идет…» (Шаровьёва Н. А., с. Петелино).

«Вот детей вот которы маленькие, напугаются, у них только что раза два-три у него приступы этой эпилепсии – тоже помогает. А уже как затянута, если много уже, давно уже так, то не лечат. Писеются сильно, которым даже в армию идти… И вот приходят из армии ребята – проходят все, все ко мне обращаются. В армии же война и очень большой испуг, и всё на свете» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

Этиология. «Маленький испуг еще не знает. А когда вот на улицу ходит, там, или собаки испугается, или гуся испугается, или какой скотины испугается. Всего может испугаться» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда).

[ПМ] «Вот когда ребенок испугацца, или родИмец, или когда, быват, трясет ребенка, по больничным-то пилЕптика [эпилепсия. – Е. Е.] кака-то, а это от испугу» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

[ПМ] «Выливаю на угольки – «первый от урОков, второй от переполОхов, третий на сон неугомонный и на доброе здоровьице». В теплую водичку горячи угли из печки бросать: «Первый уголь от уроков, второй от переполохов, третий на сон неугомонный». Если угольки сверху плавают – ребенок не испуган, если утонули – изурочен» (Вострых Р. А., с. Уктуз).

«Вылеётся на воске – от тогда такой щербатый будет, и такие вылеются шишки да все, как птица, то собака выльется, испугацца, то это, как сурочат, от уроков она тоже помогает. Над головой держать чашку с водой и выливать воск. Выливать воск, пока гладкий не будет с обоих сторон. В это время читать молитву три раза. Эту воду выливать наотмашку правой рукой в ведро или тазик. То люди выливаются» (Голендухина В. И., д. Десятова).

«И от урока так делают, и от испугу тоже я делаю. Сразу же испуг, а потом и урок. Если есть у вас, я вам все скажу. Ну, вот я на воду узнаю. Я по своему организму узнаю. Если позевота у меня… И позеваю, и позеваю Я тогда позеваю минут десять-пятнадцать. Я плохо чувствую тогда себя» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

[СРНГ 1979: 15] КрИкса и крЫкса. 1. Детская болезнь, приводящая больного в плаксиво-раздражительное состояние. || КрИксы, мн. Детская болезнь от испуга. || Беспрерывный болезненный плач грудного ребенка. || КрИксы, мн. Капризы больного ребенка.

[ПМ] «Мальчик один кричит, матерится. КрИксы, порча» (Ефимова А. М., г. Ишим).

[ПМ] «Когда бьет младенца» (Шалыгина Л. Е., д. Десятова).

«Ну, как вот заходются есть, прямо вот упадёт и заревёт, закатывацца. Вот как младЕнчик это какой-то был» (Лященко Е. Ф., с. Бердюжье).

[СРНГ 1991: 26] ПереполОх. 1. Испуг. || Испуг ночью во сне, обычно приписываемый действию недоброго глаза или нечистой силы; болезненное состояние от этого испуга. а Ночные переполохи. 2. Детская болезнь, когда по ночам ребенок часто просыпается и кричит (как будто сильно испуганный чем-либо). || Болезнь от испуга; припадок; родимчик.

[ПМ] «От ветреных переполохов – кто-нибудь с ветру идет, говорит: «Ой, какой красивый!» Или упал, испугался нечаянно» (Ефременко В. В., г. Ишим).

[СРНГ 1995: 29] ПолунОшница. 6. Продолжительный судорожный кашель, по суеверию, вызываемый ночью злым духом (полуночницей). 7. Бессонница. || Бессонница у детей (по ночам). 8. Детская болезнь, при которой дети страдают бессонницей и часто плачут.

[СРГС, 3] Полуночница – то же, что полуночник (во 2-м значении). Полуночник. 1. Болезнь маленьких детей, которая сопровождается зудом кожи тела, бессонница. 2. Ребенок, болеющий этой болезнью.

[ПМ] «Полуношницу – ночью ребенок не спит, кричит, волнуется» (Вожегова М. Ф., д. Карасуль).

«Полуношница – ну, не спит ребенок всю ночь, ну, быват, вот пошшекотят ребятишки подошвы, они не спят. А поладишь, там, пошопчешь у печки, крест-накрест вот так сделашь сажей [поставить посередине обоих стоп ребенка крестик. – Е. Е.] – потом ребенок спит. Как вот читашь, сажу возьмешь у печки. Ну, они разны, полуношницы. Которы веником парят, ... приговаривают кого-то. Но я там не знаю. У меня своя, а у тех своя. У печки кого-то парят и приговаривают. И не то что вот горячим, а полуношницу, наверно, сгоняют веником. Кто его знает?» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырева).

«Полуночница – ребенок кричит в половину ночи. Двенадцать часов – ребенок начинает орать» (Суворова З. К., с. Памятное).

[СРНГ 1996: 30] ПОрча. 1. По суеверным представлениям – колдовство, вызывающее болезнь; дурной глаз. || Нервные болезни (истерия, депрессия и т. п.), вызванные колдовством, наговором. || В сочетаниях, обозначающих – насылать болезнь колдовством, наговором. а Порчу делать, сделать.

[Даль] Порченый в виде сщ. – испорченный злым знахарем, на кого находит, напущено; припадки в роде падучей, пляски Вита, кликушества, беснования ипр.

[ПМ] «Порча выходит через горло, его распирает» (Шишкина Н. Д., г. Ишим).

«Когда человек испорчен – глаза мутные, под глазами синяки, через нос переходит синяя линия. Порчу напускают мыльными пузырями и пускают с наговорами по ветру» (Антонова М. К., д. Крысова).

«Порча – сделано намеренно» (Половодова О. И., с. Байкалово).

«Порчу наводят колдуны специально» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Ну, порча, ... у человека тогда болит и желудок, и он сам не знает, человек, что у него болит» (Рудкевич П. М., д. Борки).

«(?) А как вы определяете, что порча есть у человека?

(!) А я выливаю. На свечки. Там рашшытываю все» (Мартынова Н. И., с. Озерное).

«Порчу я не знаю, сглаз знаю. Ой, порчу не дай Бог, вот загоняют порчу, что она кричит. Я вот в Тоболовой женщину одну слышала. «Дай мне конфет» – кричит, или чё захочет, или: «Дай мне рыбы» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

«(!) Я одну полечила – ничё, втору начала лечить, полечила уж её, ушла, её как начало рвать. То ли у ней биополе совсем не то, то ли слабое такое. Вырвало ее.

(!) Может быть, болезь выходила. Вот эта, Анохина-то мать, тоже говорит: «Меня ведь тоже чуть не вырвало». Я ее начала лечить, от ее как начало, матушка, колотить, я напугалася, она … лежит. Я говорю: «Больше ко мне не ходи». Она: «Да ты что!» Я говорю: «Лучше я к тебе буду ходить». Недалеко вот, напротив. Вот я к ей 12 раз ходила. Утро-вечер ходила, утро-вечер ходила. Сначала тоже пришла, посадила ее за стол, надо мне иконку Пресвятую Деву, она с Иисусом Христом, и надо, чтоб чиста тряпочка была, иконку эту на тряпочку ставишь, берешь яичко куриное, и вот округом этой иконки водишь и читашь молитву. Ее как начАло трясти за столом, да я говорю: «Ладно, Соня, ты иди-ка в зал свой, а я без тебя щас почитаю здеся». Ну, так, наверно, раз-два я сделала, ее не стало трясти. А потом лучше, лучше стало ей. Видимо, из нее порча начала выходить как раз на Паску. Ну, увезли ее в больницу, дочка у ей в Сладковом живет, приезжает, говорит: «Никакого у ей аппендицита не признали». А ее, знаешь, стало рвать, тоже, и понос, и все черное, это весь страм из ее выходил. Золовка ее приехала и говорит: «Зачем ты в больницу-то поехала, из тебя же это порча выходит вся». Ну, дочь-то приехала, ко мне пришла, говорит: «Никакого аппендицита у мамы не признали». Она только, Люба, приехала, они взяли да ее разрезали, видно, узнать, от чего ей че. Дак долго у ей, потому что если б так у ей прошел этот страм весь, ей бы лучше было, они взяли разрезали, и у ей никак не заживат. Трудно шов зарастатся, притом страм-то идет через шов. Я говорю: «Если, Соня, тебе заговорить, нельзя щас, пускай лучше страм уходит». Правда, я походила потом еще раза три к ей, щас баба вон какая полная, ходит, вот рыбу-то она мне и посылат все время» (Бекенёва М. К., д. Таволжан).

[ПМ] Порча, сглаз определяется по зрачкам – они тусклые, и колечком золотым или обручальным: провести по лицу, и если осталась черная полоса, сглажена. Для детей и взрослых (Чернышева Н. А., с. Нижняя Тавда).

[Даль] Родимец, родимчик падучая младенцев, или вернее воспаление мозга с корчами. || Родимец, пострел, паралич.

[ПМ] «Родимец – испуг же он детский» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Родимец – сильный испуг, ребенка трясет, он машет руками» (Малышкина А. Н., г. Тюмень).

«Бьет родимцем, эпилепсия» (Копытова Е. Н., д. Русский Сингуль).

«Родимец – это испуг. Это опасная. Вот щас ее и зовут эта самая эпилепсия. Это сам и есть родимец. Он по всякому виду бывает. Бывают что пугаются, бывают, что урочатся, бывают, что что-то делают. Или от собаки он изурочен, упал, или у него эпилепсия, родима» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

«Родимец – когда бьет человека, припадки, родимец не только от порчи, он еще по наследству передается, он тяжело лечится» (Загибалова Л. М., с. Ярково).

«С уроку младенческий крик нападает, родимчик – вот изурочится робеночек, и его уж никакой лекарь не может, раз на роду написано, что помереть. Младенческий он называется, младенческим они помирали» (Емельянова П. Л., с. Бердюжье).

(!) Так же тянет, ломает и слюна идет» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

[Даль] Сглаз – порча, призор или уроки, озев. Сглаживать, сглазить человека, озевать, озепать, изурочить сглазом, взгляныть недобрым глазом, испортить, опризорить, присушить глазом; сиб. сдиковать, огАлить.

[ПМ] Диагностика. «Взять стакан воды, положить уголь. Если они потонули – сглазили» (Киребаева К. С., с. Бердюжье).

«С угольков трех умывают. Берут водичку и из печки угольки, три уголька надо. Если сглаженный, человек или скотинка, если они на дно упадут, это точно сглаженный» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

Узнать сглаз: кидать в воду двенадцать спичек, догоревших до половины. Если потонуло много (например, восемь), сглаз есть (Резанова А. М., г. Тюмень).

«Пришел племянник. Ему было восемнадцать лет, Леша. Он говорит: “Все это ерунда, тетя Нюта. Я не верю. Проверь у меня, есть ли у меня сглаз”. Стала проверять: у него потемнело в глазах, и он чуть не упал в обморок» (Маслова А. ., с. Ивановка).

Симптомы. «Пришел ребенок – плачет» (Емельянович Н. С., пос. Березняки).

«Сглаз – ребенок мучается, он плачет, его корежит, его ломает всего. Такой вот он неспокойный сам по себе, как будто его кто-то кусает, он весь извивается. Это уже первый даже признак и взрослого человека, что он сглажен. У него температура может подняться» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

«От сглаза, если ребенок ревёт. Если ребёнок не спит, не понятно, сглазили или что, хайлает, хайлает, не поймешь, чё им надо. Орут. Вроде и сухонько, и всё, и всё базлают. Всё рот не закрывается» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Сглаз – он вот так что от природы, что даже отключается весь организм. Понимаешь? И даже вот женщина: у ей даже прекращаются все месячные. И вот начнет у ей, эта, всё время идет, как она названия, ройя всё высокая, ... может температура держаться» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

«Тебе некоторое время плохо, потом это со временем пройдет» (Половодова О. И., с. Байкалово).

«А потом вот недавно ребёночка – вот её тоже сглазила. Она затянула. Не подумала, что напал рёв, и не подумала, что его сглазили. И не забывай о том, если тебя сглазили, у тебя начнется позевота. Ты будешь позевать, и будешь чувствовать недомогание в теле, какая-то ломота. И все. Это, считай, что тебя кто-то съел. Сглазил. Тебя могут только посмотреть и сглазить» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

Лечила заговором внучку от сглаза – внучка кричала, не спала, капризничала. Сглаз – психуют, синеют (Евсеева Н. Б., пос. Коммунар).

Этиология. «Сглазить может любой человек. Даже добрый с черными глазами. Непорядочный человек» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

Гладить человека от макушки до крестца – к сглазу (Гультяева Т. Ф., с. Бердюжье).

«Любой человек может сглазить человека, даже смертельно. Любой человек, у кого какой сильный нехороший глаз. Нехороший глаз, такой урочливый глаз, что съедает человека. Или позавидует человеку» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

«Сглазить даже мать своего ребеночка может испортить. Ну, родилась: “Ой, кака хорошенька!” – все умиляются. Просто сглазить, что они шибко любуются» (Кугаевская Г. П., с. Байкалово).

«Сглаз – тебя сглазили, любовались тобой, как сглазили, вот тебя нечаянно сглазили» (Половодова О. И., с. Байкалово).

[ПМ] Диагностика. «От сглаза бросают угольки в воду – если они упали на дно, ребенок изурочен, сглазили» (Половодова О. И., с. Байкалово).

Симптомы. Она ушла – мне стало плохо, плохо, плохо, плохо. Кожа может покрыться, как на берёзе кора. Ребёнок кричит» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

Этиология. «И чуть не умерла [одна женщина. – Е. Е.], как ее сурочили. Глаз – это тоже плохо. Ну, бывает как: такая минута бывает, что просто, ну, не хочет человек, там, хотела она сглазить, чтоб болела. А просто такая минута бывает. Даже случайно может быть. Пришла да и говорит: “Ой, какие у тебя ноги красивые!”» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

«(!) Вот одну женщину, она мать троих детей… Заболела у ней грудь. Я пришла. Я говорю: «Кто у тебя был?» “Сестра двоюродная была”. Грудь красная, покраснела вся, распухла. В чем дело? Щас воды наладила от уроков, дала ей умыться, грудь эту мелом чертила и приговаривала, чтоб эти уроки скатилися с груди. Ну, представьте себе, такую грудь я за неделю вылечила. И очень благодарна. Она щас как увидит, говорит: “Бабуля, я очень довольна, что от операции спаслась”. Наш медик, Татьяна Николаевна, ходила к ней, уколы ставила, и в первый день, как я полечила, на второй день пошла, она говорит: “Бабуля, я так выспалась! Сколько ночей я не спала! У меня боль прекратилась, и все-то у меня прекратилось. Мне легче стало”. Восемь дней походила – я вылечила грудь.

(!) От уроков, сглазили. Сестра изурочила, съела ее наповал» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

[Даль] Тоска – стеснение духа, томление души, мучительная грусть; душевная тревога, беспокойство, боязнь, скука, горе, печаль, нойка сердца, скорбь.

[ПМ] «Потому что это страшно – тоска. Кажется, человек приходит и не дает покоя, ... человек думает-думает-думает всё о нем, худеет, и, вобщем-то, на здоровье сильно отражается» (Лейс В. К., с. Бердюжье).

«Ну, вот еще большинство приходят от тоски, вот как умрёт человек, тоскует, как кто кажется ему кто приходит» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

«Когда нА сердце тяжело» (Шалина В. М., с. Байкалово).

«Вот от тоски человека ладишь – человеку надо сразу говорить: есть человек очень пугается и ему всяка холера лезет в глаза. Ему наказываю, что не бойся, с тобой бороться будет нечистая сила. Это не человек кажется – конечно ж, кто, мертвый, что ль, к тебе пришел?! Ну, у нас один мужик, это, волновался сильно, он говорит: “Я даже под стол прятался”» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

[Даль] УрОк изуроченье – порча, сглаз, насылка ворожбита, бол. гов. урОки особ. о детск. болезнях, родимчике. Урочить испортить недобрым, завистливым взглядом, сглазить, опризорить или наслать на кого болезнь, или испортить кого знахарством.

[ПМ] «От уроков лечу – это вот сглаза, как теперь называется» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

Диагностика. Опустить в воду три уголька (горячие или холодные), если они утонули наниз, изурочен (Плясунова О. И., с. Бердюжье).

«Есть свята вода. Делаешь свечкой: над водой зажигаешь свечу – если изурочен, идет сажа. Ребенок рядом лежит или в руках у матери. Свечи из церкви (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

Горячие угольки из загнетки – в воду (Малышкина А. Н., г. Тюмень).

«Воду, значит это, наладишь. Бабушка Анна привезла с Соловецких островов три камушка. Они у меня еще служат. Воду нальёт, из ковша всё время, перекрестит и отпускает (перекрестит камушки и крестит). Если ребенок изурочен, пузыри пойдут-пойдут нехорошие» (Перминова Е. Ф., с. Бердюгино).

«Есть урочливы ребятишки. Уголёчков ложишь в кружечку и заливашь кипяченой водичкой, сколько там уголёчков, и причиташь. Нальешь водички, и сразу видно: если ребенок изурочен и больной, уголёчки сразу садятся на дно, а если так, дак они наверху, если здоровый ребенок» (Шалина В. М., с. Байкалово).

Симптомы. «Ребенок переполахивается» (Вострых Р. А., с. Уктуз).

«А уроки опять – плачет, не спит. Ну, не спит вот. И ревет-то так, что не переставая» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда).

«Вот хайлает и хайлает. Урочат детей-то моих-то. Они у меня красивые, хорошие» (Пинигина Г. А., с. Омутинское).

«Он вытянется, умират» (Попова Т. Г., с. Покровское).

«Если ребенок изурочен – врачи диагноза не знают. Дети беспокоятся, спать не хотят, скандалят, если боль в спине – мурашки бегают. Есть хочется – не естся, не спится» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

«Ребенок бывает неспокойный – пришли гости или порадовались, поиграли с ним. Ребенок начинает нервничать, истерики у него, то не так, другое не так, начинает Яниться, капризничать» (Леонтьева С. А., с. Ярково).

«Доча моя, уж родила, кто-то наурочил. Сюда потом приходит она с ребенком, с Сережком-то, ревом ревет, дак я ее… Сутки пролежала, сутки ее насилу отходила. А она, её всю как лихорадкой трясет её, температура поднялося, всю, вся красная разгорелась» (Тимофеева А. Г., с. Бердюжье).

«Всё – и меня тоже скрутило, схватило, надо картошку копать – а я на четвереньках ползаю, у меня всё, спина отказала, я не могу, всё такое какая-то как побитая. Я на коленях просто ползала по огороду. И вот тебя начнёт уже и корежить, и крутить, и ломать, и там у тебя начнут кости вроде как это, и головные там боли. По-всякому отражацца. Мы говорим – сглаженье, сглаживание, сглазили. Старики говорили раньше – урока, изурочили человека» (Чудинова Н. Г., пос. Коммунар).

(!) Дрогнут ребятишки … или вот плачут без конца» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).

«Изурочили его, да. Он болел. Ночью не спал, кричал» (Кулеш М. С., с. Викулово).

Этиология. «Кто-то позавидовал, как-то поудивлялись» (Чудинова Н. Г., пос. Коммунар).

«Есть такие люди, у которых вредный глаз. Он смотрит на ребенка, и ребенку становится плохо. На нервную систему так действует. Это не гипноз, а я не знаю, что такое. Считали раньше вредный глаз. Это правда всё» (Игнатьева А. М., с. Бердюжье).

«Человек изурочит – не хочет, просто глаз такой бывает» (Шаровьёва Н. А., с. Петелино).

«А вот когда изурочат. У меня вот этот сын-то, маленький был, отец сильно его любил, и изурочит» (Попова Т. Г., с. Покровское).

(!) Сглаживание – вот я, например, сказала: “Ой, какая ты красивая!” Вот прямо удивилась. У человека плохие глаза. А на тебе это, ты слабее этого человека, того человека, который удивился над тобой. Всё» (Чудинова Н. Г., пос. Коммунар).

«Потому что это, какой человек пришел, изурочил, поглядел» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда).

(!) Ну, уроки бывают, что над тобой порадуются – тебя изурочили» (Тимофеева А. Г., с. Бердюжье).

(!) Ну, как тебе сказать? Как щас вы говорите, сглазил ребенка. По-нашему, по-старинному – уроки. Изурочили ребенка. Вот примерно, ребеночка принесли – такой хорошенький. Кто-то вот… Я вот никогда не сглаживала – у меня глаз не сглАзливый. А есть человек, он вот поглядит, и ребенок всё, после этого ревёт дурниной» (Нагайцева А. С., с. Озерное).

«Ребеёок бывает неспокойный – пришли гости или порадовались, поиграли с ним» (Леонтьева С. ., с. Ярково).

[ПМ] «От уроков – ребенок не спит если, полуночница» (Ефременко В. В., г. Ишим).

[Даль] Чемер || Болезнь человечья, головная боль; боль в животе, иногда с поносом и рвотой; либо острая поясничная боль; || конская болезнь, род колера, падучей, с подводкой живота.

[ПМ] Чемерь – уроки, сопровождающиеся поносом, тошнотой и другими тяжелыми признаками (Торопова М. И., с. Бердюжье).

[Даль] Эпилепсия – чёрная-немочь, падучая; говорят: его бьёт.

[ПМ] «(!) Который есть вот бьют вот, бьет человека, как тебе сказать, эта, элепсипа называется» (Мартынова Н. И., с. Озерное).

[ПМ] «Эта молитва – маленькие ли кто изурочит, их обкачивают, ета, пилепсия кака-то быват, его бьет родимцем, от родимца, от уроков, если-от изурочат человека – нравится он че-то ей – и вдруг изурочится» (Копытова Е. Н., д. Русский Сингуль).

[Даль] Ячмень, -нек, на глазу, нарывчик в хрящевой окраине века.

[ПМ] «Ячмень, глаз разворачивает» (Рогулина М. М., д. Большекрутинская).

«Заговариваю ячмень на глазах-то. Чешется. Раз наговариваю, и уже кончится. А ячмень от простуды тоже бывает» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

Горловые болезни. Горловая болезнь (щитовидка). – Сучье вымя.

[ПМ] «Она, эта болезнь, она тоже на нервной почве. По-больничному-то она как щитовидка называцца, а это как горловая болезнь. Она и быват что по ветру пускают на человека, и так, от етой, от переживания. Она сильна, ета болезь. Задыхаться начнешь, одышка будет брать сильно. И на молодых, и на старых» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

[Даль] Собачье вымя – болезнь у челов., нарывы в железах под мышками.

[ПМ] «СобАчье, сУчье вЫмя под мышкой» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

«Сучье вымя под мышкой – он как нарыв не нарыв, а торчит под сиськой» (Загибалова Л. М., с. Ярково).

Болезни костей. Волос. – Звих. – Змеёвик. – Зубище. – Мадежи. – Сотрясение головы.

[СРНГ 1970: 5] 1. Волос. 3. Водяной червь, волосатик. «По поверью, это животное забирается под кожу людям и животным во время купания и причиняет болезнь». 4. Гнойное воспаление, язва, опухоль, нарыв. «По поверью это животное забирается под кожу людям и животным во время купания и причиняет болезнь вОлос, вОлость или вОлости, выражающуюся опухолями, краснотой или даже колотьем». || Гнойное воспаление тканей пальца около ногтя; ногтоед. «Простонародье связывает эту болезнь волосом вследствие предположения, будто боль и опухоль пальца происходят от находящегося под кожей тончайшего волосообразного червячка». || Нарыв, который будто бы вылечивает только знахарка.

[ПМ] «Знаете, купаются когда, и лошади пьют, и вОлос бывает, и он оживает и впивается в ногу ли куда… Люди болеют. Волос вот как конский волос, он в хвосте у лошади. Она пьет, сронит этот волос, оно сколько лет, я не знаю, живет, потом он оживает, шевелится, и вот он впивается человеку в ногу, и вылечить очень трудно. Он впивается туда, просверливает, нога начинает болеть вся» (Мамич Т. И., с. Омутинское).

«Волос – в пальце боль» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

[ПМ] «Когда ногу свихнешь или что. Звих – вывих» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

«Звих – это костолом, по костям ходит» (Суворова З. К., с. Памятное).

[СРНГ 1981: 17] МАдежи и мадежИ. 1. Бурые и темные пятна, выступающие на лице и теле обычно весной, иногда у женщин во время беременности. 2. МадЕжа. Лишаи на теле.

[ПМ] «На руках. Заноет палец, заноет, заноет, заноет, сделается и мадежами, и красная-красная полоса, и такой какой-то не белый и не розовый, и не поймешь какой. Полоса белая, полоса красная. Это называется, по-нашему, мадежАми, по старинке. Нет никакого покоя, не рад жизни» (Рогулина М. М., д. Большекрутинская).

[СРНГ 1976: 11] ЗмеевИк и змеёвик. 2. То же, что змеёвец (в 1-м знач.). «Змеёвец. 1. Болезнь Panaritum, заболевание ногтей и конечных суставов ног и рук.

[СРГС, 1] Змеёвник. Гнойное воспаление, нарыв.

[ПМ] Информантка лечит от змеёвика, который также называет «косторик панарицей»: «В живом теле в косточке червяк заведется. Это называется по-нашему змеёвик, а как по-грамотному – косторИк панарИцей. Надо знать какие травы» (Рогулина М. М., д. Большекрутинская).

[СРНГ 1976: 11] ЗубИще. 1. ЗубИща, мн. Десны. (...) 2. Детская болезнь, осложняющаяся прорезыванием зубов. 3. Рахитическая болезнь (не связанная с зубами), бывающая чаще всего у детей недельного возраста.

[ПМ] «У маленького ребенка болит во рту, и вот не знаешь, от чего и что. Но теперь то редко, раньше было много» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

«Он попьет, потом умывают личико, ручки, ножки, бока, где, бывает, зубИще подхватит на бока. Зубище – это сдавливает грудную клетку, уроки. Ведь это же опасно. Вот от уроков это вот все» (Пятанова Е. М., с. Полозаозерье).

[ПМ] «Сначала измеряю голову – я определяю, в какой стороне у них сотрясение». После лечения снова меряет голову: «Вот теперь, если у него все совпало, значит, я больше ничего не делаю». Должны совпасть нос и уши (Романенко М. И., с. Сладково).

«Измерить размер головы веревочкой (которая не тянется; раньше мерили лыком), все должно совпадать – за ушами, впереди, затылок. Лечить руками. Я просто руками, знаю, в какую сторону у меня сдвигается голова. Когда я меряю, у меня видно, что там сдвиг. Либо на затылок сдвиг, либо влево, либо вправо. Значит, надо голову поставить туда, откуда она повернулась» (Гордеева Е. М., с. Бердюгино).

Обмерить голову лыковой ниткой (можно от мочала), замеряя точки: середина лба – ямка сзади, где начинается позвоночник, и где уши – начало уха. Снимали – и точки (всего 4 четыре) должны быть параллельны (передняя с задней, боковые друг с другом). Отмечали точки химическим карандашом. Если человек не «стукался» – точки одинаковы (Важенина Л. Г., д. Новосёлово).

4. Накожные болезни. Круги. – Летучий огонь. – Лишай. – Мадежи. – Нарица. – Огниг. – Пакалица. – Скула. – Щекотуха. – Щетина.

[СРНГ 1979: 15] 2. Круг. 1. Лишай, имеющий форму круглого пятна. К Круги водяниковые. Гнойнички, пузырьки, выступающие на теле при кожном заболевании. К Мокрый круг. Кожное заболевание. К Рассыпные круги. Лишаи. К Сухой круг. Кожное заболевание, род лишая. 2. Сыпь на теле и лице в виде кружочков вследствие экземы. 3. КругИ. Участки потрескавшейся кожи на лице; по поверью, появляются они, когда ребенок наступит на место, где валялась лошадь, отряхиваясь от грязи; их «заговаривают», обводя кончиком ножа.

[ПМ] «Бывает раз – выскочит и чешется, и как лишай всё равно» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

[СРНГ 1981: 17] Летучий. В сочетаниях. К Летучий огонь. а) Гнойная сыпь на лице (обычно на губах или около носа). б) Гангрена. в) Чесотка. г) «Лихорадка с налетами на губах, лице».

(!) Обтирает огненный огонь вот так вот губы, и в нос лезет, в ноздри.

(!) От курева, от огня, и так он которы болеют. Казах дак целый месяц ко мне возил мальчика. Лежал два месяца в Ишиме, и толку нет. На голове такие вот коросты стали. Всё огонь залепил» (Голендухина В. И., д. Десятова).

[ПМ] «ЛишАй бывает двенадцати видов – гноистый, сухой лишай, кровянистый... Они тоже до кости съедают лишай тоже. Это лишай, кожа разлагается, гноение пойдет, кровянистый» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

[ПМ] «Это нарИвы бывают. Она не чира, а вообще такое, как мясо все равно вылазит. Синяя сразу вылазит. И такая, ну, страшная, как говорится» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

[Даль] Огника, Огница – наружная золотуха, сыпь, кора на лице.

[СРГС, 3] Огник. 1. Нарыв, прыщ на лице. 2. Сыпь на губах.

[ПМ] «Огниг знаю – лицо осыпает красным» (Борисенко А. Е., с. Бутусово).

[ПМ] «Пакалица – шишки в роту» (Ефременко В. В., г. Ишим).

[Даль] Скула личнАя – простудная болезнь и опухоль в лице, на шее, пухлые железы, заушница ипр. также веред, чирей.

[ПМ] «…А вот есть такое, типа как нашлют, вот она, это называется скулА. Вот она как нарывает» (Рудкевич П. М., д. Борки).

[ПМ] «ЩекотУха – вот когда у малышей чешутся ступни, вот они ножками трут, пятки трут, пятки красные и не спят. Он елозится, ребенок, не спит, тревожится» (Третьякова Ф. П., пос. Березняки).

«Щекотуха у ног бывает у ребенка» (Шаровьёва Н. А., с. Петелино).

[Даль] Щетинка – болезнь младенческий зуд, ночная крикса, будто бы от подкожной щетины, которую и оттирают медовым тестом».

[ПМА] «А щетИна – когда ребенок распарится, у него даже видно, он весь-весь-весь в черных волосах» (Овечкина Л. С., пос. Березняки).

«Щетина как ёжик. Он из-за этого и не спит» (Савченко Л. К., с. Нижняя Тавда).

5. Болезни мочеполовых органов. Грыжа. – Недержание мочи.

[СРНГ 1972: 7] Грыжа. 1. Заболевание различных внутренних органов, а также кровеносных сосудов и костей человека. || Общее название болезней женских половых органов. || Боль в какой-либо части тела. || Наружная опухоль. 2. Ревматизм. 3. Рана; нарыв. 4. В названиях болезней. КБелая грыжа. 5. «Судороги в пояснице». 6. Болезнь животных [какая?].

[ПМ] Симптомы. «Пуп вот такой сделацца, выпучит его, грызет ребенка» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

«Если у ребенка грыжа, ребенок показывает на пупок, пупик растет, делается большой (пупик грызет), одно яичко больше другого (кокушки пухнут)» (Малышкина А. Н., г. Тюмень).

«Грижа – это у младенцев бывает. Пупочек в ядрышках» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

«Если зеленые говёшечки попадаются – то грыжа есть. Лечить надо» (Лещёва С. В., с. Санниково).

«У Плетневке жили, одна у меня девочка шибко хворовитая была. Хожу, хожу по ночи с ней, она лупает, лупает глазами. Как сразу заревела… Господи. Тут сразу матом заревела. Вот услыхали бабки там плетнёуские. Одна пришла кого-то сносила к тыну, поговорила, другая пришла ешо полечила, третья пришла и говорит: “Знаешь чё, ты молодая, у ей грыжа на нутре”. Вот как объяснила, отчего она плачет. Она говорит: “У ей боли на нутре, поетому она плачет”» (Гутрова М. С., д. Большекрутинская).

«Ребенок ревет, ногами скёт, когда грыжа. Запластает – ой-ё-ё-ё – ногами скёт, а сам пластает. Или вот тучка находит, начнет дать разгону даст, забегашь бегом по дому. Если пупок, то начинает подымацца, пупок видать уже, что он… или с угла начинает, с кромки уже, как напухшая. Если мошонка, мошонка начинает, она вздувается, мошонка» (Тимофеева А. Г., с. Бердюжье).

«Если грыжа пошла пуповая – надо знать. Пупик выпирает у младенца, он кричит нещадно. Она же болезненно происходит, эта грыжа. Вот надо лечить. Врачи не помогут. Только операция. А до операции чтоб не допустить, нужно грыжу вылечить. Там кишочка вот такая вот есть внутри, и по этой кишочке грыжа идет. Она спускает в животу, по животу, если рассыпная, значит, она в животу там находится, в животе. Если так, то, значит, она должна собирацца в кучу и выходить. Кал должен быть маленько зеленоватый цвет» (Пятанова Е. М., с. Полозоазерье).

«Сын родился, и у его была грыжа пуповая. Выросла она уж вот прям большая, сантиметров, наверно, коло десяти, така вот была, пуп растет» (Медведева Ф. П., с. Омутинское).

(!) Дак ее видать, что она… Если пуп грызет, он начинает сочиться, сочиться, сукровица идет. А в мошонке – значит, светлая становится одна половина. И больше. То ревут ночами, она беспокоит же, не спят» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

«Да, где пуповиночка, где вот именно где пуп грызет. Но, допустим, ну, если у мальчиков мошонку грызет – нет, мошонку так заговариваю» (Романенко М. И., с. Сладково).

«Если у ребенка грыжа, у него дырочка, щелка вот так вот. Это надо понять, знать надо. А бывает, что пупочки вот такие, его выворачивает оттуда» (Снегирёва А. И., с. Памятное).

Этиология. «Всяк бывает при родах – неправильно могут пупик завязать. Это знать надо, что грыжа» – мясо нельзя есть на косточке, когда беременная, с костей не кушать зубами. Надо ножичком срезать. Если не исполнять этот запрет, у младенца будет грыжа (Снегирёва А. И., с. Памятное).

«У взрослого грыжа не лечится. Бесполезно. Только стоит поднять чё-нибудь тяжелое – обратно грыжа вылазит. Она же прогрызат. Прогрызёт. Вот её полечишь – она сойдётся. Как он поднял чё-нибудь – она опять обратно кишечка вылезла. У детей она зарастат. Болонка же у нас там, у нас болонь в животе – вот эту болонь прогрызат. Но она проходит кишочка – в пахАх… Это бесполезно, от тяжелой работы. Что-то ты поднял, натужилась хорошо – и, пожалуйста…» (Ефимова А. М., г. Ишим).

Виды. Много разновидностей грыж: паховАя, пупОчная, грыжа белой линии (между желудком и где диафрагма), грыжа позвоночника» (Суворова З. К., с. Памятное).

«Грыжа – на пупке, в мошонке и в паху бывает, в трех местах, это двенадцать видов грыжи у человека» (Дмитриева К. В., с. Ярково).

«Оне принесут ребенка, посмотрю – грыжа. Дак из больницы направляют к бабушке. Направят сюда. Паховая бывает, в мошонке у парнишек. Оне даже потом могут быть неполноценными» (Фёдорова Ю. А., с. Сосновка).

«Их двенадцать грыж – родимая грыжа, внутренняя, пуповная, яишная, паховая, позаболонная, позапеченная, белая грыжа, ходячая, лежачая и поджелудочная» (Мамич Т. И., с. Омутинское).

«Ходячая грыжа у дочери. У нее как желудок болит – заговорю, и опять ребенок бегает» (Чернышева Н. А., с. Нижняя Тавда).

«Пупочная бывает, паховая. Это то, что более понятно. Если пупочная – пуп сильно выделяется, очень большой становится. Если грыжевая – то тоже выпячивает. Его по калу определяешь – ну, желтый кал с зелеными крупинками. А скорей всего определяешь, если пупочная, – по пупочному кольцу. Сильно расширено пупочное кольцо» (Маслова А. Н., с. Ивановка).

(!) И мошонка бывает у мальчиков» (Мишарина Р. Д., с. Ивановка).

[ПМ] «Недержание мочи – нервные стрессы. Все болезни, какие есть, это от нервов» (Ермохина Н. С., с. Покровское).

II . Женские болезни. Золотник с места поднимается

[СРНГ 1976: 11] 2. Золотник. Женские половые органы; матка. Боль в самом золотнике. Золотник не на месте. Золотник-от направляют, чтобы на место его поставить. После родов у матери золотник-от ходит, дока не уляготся. Ў ЗолотникИ. Золотники не на месте – матка не сократилась после родов.

[ПМ] «Когда рожает рОженица ребенка, эта матка, золотник, с места поднимается. Вот потом, значит, чтоб восстановилась она на место, значит, вот её и заговариваешь. Или сорвешь – ну, многие же подымет чё-нибудь тяжелое. И сорвало. И говорят “сорвал живот”. А это не живот сорван. Это золотник, матка-то» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

III . Народная ветеринария. Абдул. – Заушница. – Испуг. – Ящур.

[ПМ] АбдУл – «это корова, когда объедается скотина, приходит вздутая» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

[СРНГ 1976: 11] 1. Заушица. 2. Воспаление околоушных желез, заушница.

[ПМ] «Это вот когда свиньи вот болеют, это как рожа. За ушами у них такое, как это начинается… Она рожистое у них воспаление считается и не рожистое. Болезь свиная» (Пташкина Н. Н., д. Тюнёво).

[ПМ] «Лошадь была у нас большая-большая, така здоровая, жеребец, и он здоровый такой, его урочат. Он ходит-ходит, ест, а потом придет не ест. Я умою раза два-три, он станет ись и все. Наговор это от испугу» (Голендухина В. И., д. Десятова).

(!) Так же, так же. Прибегут, ревут: “Ой, цыпушки да пропадывают, кто-то изурочил”. Ну, эту же молитву читашь на цыпушек – “спаси, сохрани их”. А потом набрызжут, набрызжут. Вон, на краю деревни прибежала сперва Таня, а потом Юля бежит. Где-то рядом пасли. Кто там уж у их, не знаю… И давай курдаться одна за одной, одна за одной! Оне же пропадают потом. А у нас баба Фоня вот изурАчивала. Я в Армизоне гусей привезла штук тридцать ли че ли. Ну, и тут у столбика на травке попасываю их. А она, правда, со мной и постояла ишо, пошла к Юрию. Да говорит: “Попасывашь?” Я говорю: “Ну”. А потом они у меня давай пропадать. Я их выбрасываю да реву – дороги же гуси. А потом Варвара приходит, говорит: “То ли хто был, че они у тебя?” А я говорю: “Дак баба Фоня постояла”. “Ну, вот она и изурочила, дак ладь ты скоре”. А она бы не пришла, я, поди бы, всех их повыбрасывала. А я и не сдогадалась, что их надо ладить, думала, так просто. И вот помогло, хорошо. Сразу те все остановилися, а эти так и выбросила» (Кутырёва Р. Д., д. Кутырёва).

[ПМ] «Скотину так же портят. А от скотины от Господа Бога тому человеку хуже, грех больше, чем для человека. Потому что скотина она бессловесная, а мучится – Боже упаси! Ну, потом и появляются всякие своего рода болезни, то с ума сходит скотина, то, значит, это, то мастит, то еще че-нибудь, если вовремя не обратятся» (Рудкевич П. М., д. Борки).

[Даль] Ящер – шероховатое воспаление языка у скота и лошадей; трещины по языку; рак языка, злой ящер.

(!) Во рту болит, она [корова] ниче не может есть.

(!) Оно само, наверно, проходило. Таскали хлеба кто кусочек, кто чего. Несёт ей. Она не может даже травку рвать. Вот так вот лечили сами. Я помню, у нас стояли две за деревней. В деревню не загоняли. Пока прошёл, наверно, с неделю, он прошёл, они прослюнявились – сильно слюна идет. Она даже глотать не может» (Бокарёва С. А., с. Сладково).

Как называют слова, которыми лечат (заговоры, молитвы, статья)?

Как называют процесс лечения (лечить, ладить, поладить, наладить, поделать)?

Как называют человека, который лечит (знахарь, бабушка, дедушка, лекарь)?

Как и от кого перенимаются заговоры? Кто мог лечить в семье (старший по возрасту, первый ребенок, с зубами, с темными глазами)?

Чем знахарь отличается от «обычных» людей (внешность, поведение)?

Чем отличается колдун от «обычных» людей» (внешность, поведение)?

Какие истории, случаи, происшествия, связанные со знахарями, колдунами, вы знаете?

Какие силы помогают знахарю / колдуну в его делах (лечении, порче)? Как они называются?

Сколько раз нужно читать заговор, чтобы он помог (1, 3, 9 и т. д.)?

Как относится церковь (священники) к знахарству?

Принимает ли Бог тех, кто лечит? Как он помогает?

Как называется сглаз, наведенное колдовство? Чем они отличаются друг от друга? Как они проявляются (симптомы)?

Какие вы знаете предметы, оберегающие от колдовства, сглаза, порчи (обереги)?

Как знахарь «восстанавливается» после лечения? Что является источником его силы (знахарские заговоры, вода, деревья)?

Какова обстановка во время исполнения заговоров? Как произносятся заговоры (шепотом, с восклицаниями и т.д.)?

Допускается ли, чтобы при лечении в помещении находились посторонние люди или родственники?

Читаете ли вы перед началом лечения церковные молитвы?

Отличается ли речь знахаря во время лечения и в обычной жизни?

Есть ли обязательные во время чтения заговоров жесты, движения руками?

«Народная медицина: нужна ли она сегодня?»

1. Как Вы лично относитесь к народной медицине (знахарям, лекарям, травникам, костоправам)?

2. Обращались ли Вы к народным врачевателям за лечебной помощью (для себя, для родственников)?

3. Если да, то с какими болезнями (перечислите, пожалуйста)?

4. Принесло ли Вам пользу лечение у народных врачевателей?

6. Если да, то какие народные методы лечения Вам известны (заговоры – какие, обереги, траволечение и т.п.)?

7. От кого Вы узнали названные выше народные методы лечения (мама, бабушка, знакомая и т.п.)?

8. Считаете ли Вы правомерным существование народной медицинской практики?

9. Знаете ли Вы народных врачевателей, проживающих в Вашем населенном пункте?

10. Знаете ли Вы народных врачевателей, которые проживают в другой местности (районе, области, стране)?

11. Имена каких известных народных врачевателей Вам известны?

14. Ваше образование (указать, какое – среднее, высшее и т.п.)?

15. Сфера Вашей деятельности: специальность (врач, фельдшер, медсестра; если врач, то специализация)?

Ответы на вопросы анкеты «Народная медицина: нужна ли она сегодня?»

1. Общее количество анкет может не совпадать с общим количеством ответов на какой-либо вопрос (не все респонденты отвечали на каждый вопрос анкеты). В ответах на вопросы, требующие от респондента высказывания собственного мнения, нет единообразия (например, ответы на вопросы 3, 6, 7, 8, 11).

2. Некоторые респонденты давали развернутые ответы на вопрос о народных методах лечения (пункт 6), которые им известны, и на вопрос о правомерности существования народной медицины (пункт 8). В этом случае их ответы мы помечали знаком * и приводили их в конце данного пункта.

Ответы медицинских работников г. Тюмени (77 анкет)

1. Как Вы лично относитесь к народной медицине (знахарям, лекарям, травникам, костоправам)?

только к лекарям, травникам, костоправам – 1 чел.

2. Обращались ли Вы к народным врачевателям за лечебной помощью (для себя, для родственников)?

3. Если да, то с какими болезнями (перечислите, пожалуйста)?

16. В каком населенном пункте Вы проживаете?

Город – 27 (84,4%)

Село – 2 (6,2%)

Деревня – 3 (9,4%)

Библиография

I . Статьи и монографии

Асланян, А. Чудодеи-самозванцы / А. Асланян // Тюменская правда. – 1963. – 27 декабря (№ 303). – С. 3.

Байбурин, А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян / А. К. Байбурин ; Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР. – Л.: Наука, 1983. – 189 с.

Белякова, С. М. Образ времени в диалектной картине мира (на материале русских старожильческих говоров юга Тюменской области) / С. М. Белякова ; под ред. Л. Г. Бабенко ; Министерство образования и науки РФ, Тюменский гос. ун-т. – Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2005. – 264 с.

Вендина, Т. И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка / Т. И. Вендина ; Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения. – М.: Индрик, 2002. – 336 с.

Виноградов, Г. С. Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири (Материалы по народной медицине и ветеринарии). Восточная Сибирь, Тулуновская волость, Нижнеудинский уезд, Иркутская губерния / Г. С. Виноградов // Живая старина. . Выпуск 4 (1915). . Петроград, 1916. . С. 325–432.

Воронов, А. А. Традиционная медицинская культура и этническая экология / А. А. Воронов // Этническая экология: теория и практика. – М.: Наука, 1991. . С. 125–139.

Доктор Шайчик. Медицина и знахарство / Шайчик доктор // Трудовой набат. . 1926. . 30 января (№ 23). . С. 4.

Ермакова, Е. Е. Традиционная медицинская культура детства славянских народов Тюменской области / Е. Е. Ермакова // Территория детства как этнолингвокультурный феномен: заговоры, обряды, колыбельные народов Тюменской области / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова, Г. И. Зиннатуллина ; под ред. И. С. Карабулатовой ; Федеральное агентство по образ-ю, Мин-во образ-я и науки РФ, Тюменский гос. ун-т, Ин-т гуманитарных исследований.– Тюмень: Экспресс, 2005. . Глава 2. С. 23–68; Приложение 2. С. 92–162.

Ермакова, Е. Е. Заклинания, заговоры, обереги для детей / Е. Е. Ермакова, И. С. Карабулатова // Колыбельная песня Тюмени / И. С. Карабулатова, Л. В. Демина ; Всерос. театральное об-во, Администрация г. Тюмени, Тюменский гос. ун-т, Институт гуман-х исслед-й. – Тюмень: Экспресс, 2004. . С. 87–115.

Ермакова, Е. Е. Заговоры как способ сохранения народных знаний / Е. Е. Ермакова // Экология древних и современных обществ: доклады конференции / Институт проблем освоения Севера, Институт археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук, Тюменский государственный университет. . Вып. 2. . Тюмень: Изд-во ИПОС СО РАН, 2003. . С. 226–229.

Ермакова, Е. Е. Украинские заговоры на территории Западной Сибири / Е. Е. Ермакова // Украина – Западная Сибирь: диалог народов и культур. . Тюмень: Экспресс, 2004. . С. 28–31.

Ермакова, Е. Е. Традиционная народная медицина в условиях современной России / Е. Е. Ермакова; под ред. И. С. Карабулатовой; Министерство образования и науки Российской Федерации, Тюменский государственный университет // Модернизация образования в условиях глобализации: круглый стол «Университет и гуманитарные проблемы региона». . Тюмень: Изд-во ТюмГУ. . С. 99–101.

Ермакова, Е. Е. Трансформация сибирских народных традиций в контексте социокультурной модернизации / Е. Е. Ермакова, И. С. Карабулатова; под ред. И. С. Карабулатовой; Министерство образования и науки Российской Федерации, Тюменский государственный университет // Модернизация образования в условиях глобализации: Круглый стол «Университет и гуманитарные проблемы региона». . Тюмень: Изд-во ТюмГУ. . С. 114–117.

Ермакова, Е. Е. Тюменское знахарство глазами Тюменской прессы / Е. Е. Ермакова; Департамент образования и науки Тюменской области, Администрация г. Тюмени, Тюменский государственный университет, Тюменский государственный нефтегазовый университет, Институт проблем освоения Севера СО РАН, Тюменский областной краеведческий музей им. И. Я. Словцова // Словцовские чтения-2005: материалы XVII Всероссийской научно-практической краеведческой конференции. . Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2005. . С. 138–140.

Ермакова, Е. Е. Способы номинации в традиционной медицинской культуре Тюменской области / Е. Е. Ермакова ; Мин-во обр-я и науки Республики Казахстан, Кокшетаусский гос. ун-т, Ин-т гуман-х исслед-й Тюменского гос. ун-та // Валихановские чтения-10. Материалы международной научно-практической конференции. Т. 13. . Кокшетау: Изд-во Кокшетаусского государственного университета, 2005. . С. 79–82.

Жигунова, М. А. Русские Западной Сибири: проблемы самосознания и культуры / М. А. Жигунова // Русские. Материалы VIII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири (9–11 декабря 2004 г., Тобольск). . Тобольск: Экспресс, 2004. . С. 344–349.

Замкну замки замками: Заговорно-заклинательная поэзия Шадринского края / Сост. В. Н. Бекетова, М. А. Колмогорцев. – Шадринск: Исеть, 2001. – 119 с.

Зиннатуллина, Г. И. Мать и ребенок: традиционные здоровьесберегающие народные медицинские знания татар юга Тюменской области / Г. И. Зиннатуллина, И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова; под ред. Н. Н. Гребневой // Здоровая образовательная среда – здоровый ребенок. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Тюмень, 1–2 декабря 2004 г. . Тюмень: ТОГИРРО, 2004. . С. 21–26.

Зиннатуллина, Г. И. Здоровье матери и ребенка в традиционных медицинских знаниях тюркских и финно-угорских народов Тюменской области / Г. И. Зиннатуллина // Территория детства как этнолингвокультурный феномен: заговоры, обряды, колыбельные народов Тюменской области / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова, Г. И. Зиннатуллина ; под ред. И. С. Карабулатовой ; Федеральное агентство по образ-ю, Мин-во образ-я и науки Рос. Фед., Тюменский гос. ун-т, Ин-т гуман-х исслед-й.– Тюмень: Экспресс, 2005. . Глава 3. С. 69–85.

Зиннатуллина, Г. И. Институт знахарства у сибирских татар / Г. И. Зиннатуллина ; Департамент образ-я и науки Тюменской области, Администрация г. Тюмени, Тюменский гос. ун-т, Тюменский гос. нефтегазовый ун-т, Ин-т проблем освоения Севера СО РАН, Тюменский обл. краевед. музей им. И. Я. Словцова // Сулеймановские чтения–2005: материалы VXIII межрегион. науч.-практ. конференции. – Тюмень: Экспресс, 2005. . С. 81–82.

Золотова, Т. Н. Предохранительная магия русских старожилов юга Западной Сибири / Т. Н. Золотова // Русские старожилы. Материалы III-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири (11–13 декабря 2000 г., Тобольск). – Тобольск; Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. . С. 164–166.

Кабакова, Г. И. Антропология женского тела в славянской традиции / Г. И. Кабакова. – М.: Ладомир, 2001. – 335 с., ил. . (Русская потаенная литература)

Карабулатова, И. С. Суггестолингвистические особенности русского лечебного заговора / И. С. Карабулатова, Н. С. Юрская // Традиции славяно-русской словесности в Тюмени. – Тюмень, 2000. . С.118–122.

Карабулатова, И. С., Специфика региональной культуры полиэтничного региона (на примере Тюменской области) / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова, Г. И. Зиннатуллина // Глобализация и региональная культура: методологические проблемы изучения. Материалы научно-практической конференции, 28 октября 2004 г. . Тюмень: Мединфо, 2004. . С. 34–39.

Карабулатова, И.С. Полиэтничность региональной культуры Тюменского региона как основа межэтнической толерантности / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова, Г. И. Зиннатуллина / Российский гуманитарный научный фонд, Администрация Тюменской области, Администрация Ямало-Ненецкого автономного округа, Правительство Ханты-Мансийского автономного округа, Дума Ханты-Мансийского автономного округа, Институт гуманитарных исследований Тюменского государственного университета, Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы, Российское общество преподавателей русского языка и литературы // Проблемы социально-культурной адаптации мигрантов из стран СНГ в приграничных зонная Российской Федерации. Материалы международной научно-практической конференции. . Т. 3. . Тюмень: Мединфо, 2004. . С. 14–19.

Карабулатова, И. С., Территория детства как этнолингвокультурный феномен: заговоры, обряды, колыбельные народов Тюменской области / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова, Г. И. Зиннатуллина ; под ред. И. С. Карабулатовой ; Федеральное агентство по образ-ю, Мин-во образ-я и науки РФ, Тюменский гос. ун-т, Ин-т гуман-х исслед-й.– Тюмень: Экспресс, 2005. . 259 с.

Карабулатова, И. С. Сибирский знахарь в современном обществе: штрихи к этносоциолингвистическому портрету / И. С. Карабулатова // Этнопсихологические и социокультурные процессы в современном обществе. . Балашов: Николаев, 2005. . С. 221–224.

Карабулатова, И. С. Трансформация сибирских народных традиций в контексте социокультурной модернизации / И. С. Карабулатова, Е. Е. Ермакова ; под ред. И. С. Карабулатовой ; Мин-во образ-я и науки РФ, Тюменский гос. ун-т // Модернизация образования в условиях глобализации: круглый стол «Университет и гуманитарные проблемы региона» (14 . 15 сентября). . Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2005. . С. 114–117.

Козлова, В. Л. Некоторые аспекты проблемы материнства и детства в русской культуре Сибири / В. Л. Козлова // Русские. Материалы VIII-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири (9–11 декабря 2004 г., Тобольск). – Тобольск: Экспресс, 2004. . С. 358–363.

Крейдлин, Г. Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык / Г. Е. Крейдлин. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – 584 с. . (Новое литературное обозрение. Научное приложение. Вып. XXXIX)

Мазалова, Н. Е. Состав человеческий: Человек в традиционных соматических представлениях русских / Н. Е. Мазалова. – СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. – 192 с.

Миненко, Н. А. Живая старина: Будни и праздники сибирской деревни в XVIII – первой половине XIXв. / Н. А. Миненко. – Новосибирск: Наука, 1989. – 160 с.

Миненко, Н. А. К истории русской народной медицины в Сибири XVIII – первой половины XIXв. / Н. А. Миненко // Традиции и инновации в быту и культуре народов Сибири: сб. науч. тр. / АН СССР. – Новосибирск: Изд-во АН СССР, 1983. . С. 88–103.

Москвина, В. А. Принципы составления сборника заговоров Западной Сибири / В. А. Москвина // Народная культура Сибири. – Омск: Изд-во ОмГПУ, 2001. . С. 164.170.

Островская, Л. В. Мировоззренческие аспекты народной медицины русского крестьянского населения Сибири второй половины XIXвека / Л. В. Островская // Из истории семьи и быта сибирского крестьянства 17 – начала 20 вв. Сборник научных трудов. – Новосибирск: Изд-во Новосибирского госуниверситета, 1975. . С. 131–142.

Покровский, Н. Н. Материалы по истории магических верований сибиряков XVII–XVIII вв. / Н. Н. Покровский // Из истории семьи и быта сибирского крестьянства 17 – начала 20 вв. Сборник научных трудов. – Новосибирск: Изд-во Новосибирского госуниверситета, 1975. . С. 110–130.

Порфирьев, М., “Лекарь” Евстафий и его пациенты / М. Порфирьев, М. Андреев // Тюм. правда. . 1954. . 31 октября (№ 220). . С. 2.

Романов, А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения / А. А. Романов. . М.: ИЯ РАН, 1988. . 183 с.

Романов, А. А. Соматикон: аспекты невербальной семиотики / А. А. Романов, Ю. А. Сорокин; РАН; Ин-т языкознания; Тверской гос. ун-т. . М.: ИЯ РАН, 2004. . 253 с.

Темнота деревенская // Трудовой набат. . 1923. . 7 декабря (№ 279). . С. 3.

Темплинг, В. Я. Бытование заговора в современной деревне Зауралья / В. Я. Темплинг, С. В. Туров // Религия и церковь в Сибири. . Вып. 3. – Тюмень: Лада, 1992. . С. 39–66.

Темплинг, В. Я. Народная медицина русского населения Западной Сибири XIX в. (социокультурный аспект): дисс. ... канд. ист. наук / В. Я. Темплинг. . Екатеринбург, 1996. . 192 с.

Толстой, Н. И. Бинарные противопоставления типа правый – левый, мужской – женский / Н. И. Толстой // Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. – М.: Индрик, 1995. . С. 151–166.

Традиционная русская магия в записях конца XX века / Авторы-сост. С. Б. Адоньева, О. А. Овчинникова. – СПб.: Фрbндлихъ-Таф, 1993. – 176 с.

Туров, С. В. Современное состояние и некоторые культурологические аспекты русской традиционной медицины Северо-Западной Сибири / С. В. Туров // Космос Севера. – Екатеринбург: Ср.-Урал. кн. изд-во, 2000. . С. 195–222.

Федорова, В. П. Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX века / В. П. Федорова. – Курган: Изд-во КГУ, 2003. – 288 с.

Харитонова, В. И. Заговорно-заклинательная поэзия восточных славян: конспекты лекций / В. И. Харитонова. – Львов: Изд-во ЛГУ, 1992. – 100 с.

Харитонова, В. И. Заговорно-заклинательное искусство восточных славян: проблемы традиционных интерпретаций и возможности современных исследований. Ч. 1–2. / В. И. Харитонова. – М.: ИЭА РАН, 1999. Ч. 1. – 292 с.; Ч. 2. – 310 с.

Хворостьянова, Е. В. Ритмический строй севернорусских заговоров / Е. В. Хворостьянова // Русский фольклор: материалы и исследования. Т. XXXII. . СПб.: Наука, 2004. . С. 88–107.

Цивьян, Т. В. Движение и путь в балканской модели мира: исследования по структуре текста / Т. В. Цивьян ; под ред. В. Н. Топорова ; Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения. – М.: Индрик, 1999. – 376 с.

Шиндин, С. Г. Пространственная организация русского заговорного универсума: образ центра мира / С. Г. Шиндин // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. – М.: Наука, 1993. . С. 108–127.

II . Словари и справочные пособия

Арутюнова, Н. Д. Дискурс / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. . М.: Сов. энциклопедия, 1990. . 685 с.

Будовская, Е. Э. Банник / Е. Э. Будовская // Славянские древности: этнолингвистический словарь. . В 5 т. Т. 1. – М.: Международные отношения, 1995. . С. 137–138.

Будовская, Е. Э. Баня / Е. Э. Будовская, И. А. Морозов // Славянские древности: этнолингвистический словарь. . В 5 т. Т. 1. – М.: Международные отношения, 1995. . С. 138–140.

Вайнштейн, С. И. Полевая этнография / С. И. Вайнштейн // Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Методы. – М.: Наука, 1988. . С. 205–208.

Вайнштейн, С. И. Сравнительно-исторический метод / С. И. Вайнштейн // Там же. . С. 211–216.

Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. . Т. 1–4. / В. И. Даль. – М.: Русский язык, 1989–1991. . Репринтное издание.

Иванов, В. В. Левый и правый / В. В. Иванов // Мифы народов мира: энциклопедия / Гл. ред. С. А. Токарев. . В 2 т. Т.2. – М.: Рос. энциклопедия, 1994. . С. 43–44.

Крюков, М. В. Типологическим метод / М. В. Крюков // Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Методы. – М.: Наука, 1988. . С. 216–218.

Крюков, М. В. Компонентный анализ / М. В. Крюков, А. А. Сусоколов // Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Методы. – М.: Наука, 1988. . С. 218–220.

Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова ; РАН, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., доп. – М.: Азбуковник, 1997. . 944 с.

Словарь русских говоров Сибири / Под ред. А. И. Фёдорова ; сост. Н. Т. Бухарева, А. И. Фёдоров. . В 3 т.

Т. 1. Ч. 1. – Новосибирск: Сиб. предприятие РАН. – 304 с.

Т. 1. Ч. 2. – Новосибирск: Изд-во СО РАН ; Научно-издательский центр ОИГГМ, 1999. – 292 с.

Т. 2. – Новосибирск: Наука, 2001. – 392 с.

Т. 3. – Новосибирск: Наука, 2002. – 488 с.

Словарь русских народных говоров. . Вып. 1–20 / Гл. ред. Ф. П. Филин. Вып. 21–35 / Гл. ред. Ф. П. Сорокалетов.

Вып. 1–26. –Л.: Наука, 1965–1992.

Вып. 27–35. – СПб.: Наука, 1992–2001.

Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. / АН СССР, Ин-т русского языка ; Гл. ред. К. С. Горбачевич. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Русский язык. . Т. I–IV. 1991–1993.

Срезневский, И. И. Словарь древнерусского языка / И. И. Срезневский. . Т. 1. Ч. 2.– М.: Книга. 1984, . Репринтное издание.

Сусоколов, А. А. Анкетирование / А. А. Сусоколов // Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Методы. – М.: Наука, 1988. . С. 209.

Сусоколов, А. А. Интервью / А. А. Сусоколов // Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Методы. – М.: Наука, 1988. . С. 209–210.

Токарев, С. А. Огонь / С. А. Токарев // Мифы народов мира: энциклопедия / Гл. ред. С. А. Токарев. . В 2 т. Т. 2. . М.: Рос. энциклопедия, 1994. . С. 239–240.

Толстой, Н. И. Граница / Н. И. Толстой // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. . В 5 т. Т.1. – М.: Международные отношения, 1995. . С. 537.

Топоров, В. Н. Пространство / В. Н. Топоров // Мифы народов мира: энциклопедия / Гл. ред. С. А. Токарев. . В 2 т. Т. 2. – М.: Рос. энциклопедия, 1994. . С. 342–342.

Топоров, В. Н. Числа / В. Н. Топоров // Там же. . С. 629–631.

Топоров, В. Н. Яйцо мировое / В. Н. Топоров // Там же. – С. 681.

Топоров, В. Н., Мейлах М. Б. Круг / В. Н. Топоров // Там же. . С. 18–19.

Топоров, В. Н. Крест / В. Н. Топоров // Там же. . С. 12–14.

Фасмер, Макс. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер. . В 4 т. – М.: Прогресс, 1986.

Чернышов, А. В. Религия и церковь в Тюменском крае: опыт библиографии / А. В. Чернышев. . В 3 ч. Ч. 1.– Тюмень: Мандр и Ка, 2004. . С. 25–29.

Шапарова, Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии / Н. С. Шапарова. – М.: АСТ; Астрель; Русские словари, 2001. . 890 с.

Шиловский, М. В. Сибирское областничество / М. В. Шиловский // Тюменская энциклопедия. . В 3 т. Т. 3. – Тюмень: Сократ, 2004. . С. 103–104.

Из второй части книги

Приложение 1

Обследованные населенные пункты

Приложение 2

Именной указатель: информанты

Условные сокращения в паспорте информанта: г. р. – год рождения; м. р. – место рождения; м. ж. – место жительства; р-н – район; обл. – область, пос. – поселок; с. – село; д. – деревня; (Ермакова, 2005) – материалы собраны Ермаковой Е. Е. в 2005 году.

Бердюжский район

Авросимова Анастасия Николаевна, 1917 г. р., м. р. и м. ж. – с. Уктуз Бердюжского р-на. Учетчик тракторной бригады. (Ермакова, 2004)

Андриянова Антонина Николаевна, 1929 г. р., м. р. – д. Орлово Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье. Колхозница. (Ермакова, 2003)

Андриянова Раиса Михайловна, 1950 г. р., м. р. и м. ж. – с. Бердюжье. Уборщица. (Ермакова, 2003)

Ахметова Сапура, 1930 г. р., м. р. – Ленский р-н, Казахстан, м. ж. – с. Бердюжье. Колхозница. Казашка. (Ермакова, 2004)

Вострых Руфина Александровна, 1957 г. р., м. р. – д. Шашмурина, м. ж. – с. Уктуз. Оператор в инкубаторе, прачка в школе. (Ермакова, 2004)

Грачева Мария Сергеевна, 1937 г. р., м. р. – д. Шабурова, м. ж. – с. Бердюжье (с 1980 г.). Бухгалтер в сельхозтехнике. (Ермакова, 2004)

Гультяева Татьяна Федоровна, 1970 г. р., м. р. и м. ж. – с. Бердюжье. Сторож. (Ермакова, 2003)

Демидова Домна Васильевна, 1908 г. р., м. ж. – д. Кутырева Бердюжского р-на. Колхозница. (Ермакова, 1995)

Емельянова Прасковья Лукьяновна, около 90 лет, м. р. – д. Воробьева Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье (живет 9 лет). Колхозница. (Ермакова, 2005)

Журавлева Анфуза Романовна, 1904 г. р., м. р. (?) и м. ж. – с. Бердюжье. Колхозница. (Ермакова, 1995)

Игнатьева Альбина Михайловна, 1929 г. р., м. р. – д. Шабурова Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье. Учитель начальных классов. (Ермакова, 2003–2005, в течение года)

Киребаева Кульчат Саликовна, 1938 г. р., м. р. – д. Куйбышева, м. ж. – с. Бердюжье. Колхозница. Казашка. (Ермакова, 2004)

Кукушкина Ефросинья Федотовна, 1925 г. р., м. р. – д. Торопова Бердюжского р-на, м. ж. – д. Чесноки Бердюжского р-на. Доярка, сено возила, косила, продавец на ферме, почтальон. (Ермакова, 2005)

Кутырева Крестинья Кузьмовна, 1911 г. р., м. р.(?) и м. ж. – д. Кутырева Бердюжского р-на. Колхозница. (Ермакова, 1995)

Кутырёва Раиса Дмитриевна, 1936 г. р., м. р. – д. Босоногова Бердюжского р-на, м. ж. – д. Кутырева Бердюжского р-на (живет 48 лет). Доярка. (Ермакова, 2005)

Лейс Валентина Кузьмовна, 1939 г. р., м. р. – д. Воробьева Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье (с 1961 г.). (Ермакова, 2004)

Лященко Евдокия Филимонова, 1930 г. р., м. р. – с. Малая Уса Большеусинского р-на Уральской обл., м. ж. – с. Бердюжье. (Ермакова, 2005)

Пищулина Елизавета Семеновна, 1931 г. р., м. р. – д. Горки Тобольского р-на, м. ж. – с. Бердюжье (с 1997 г.). Фельдшер-акушер. (Ермакова, 2004)

Плясунова Нина Ивановна, 1968 г. р., м. р. – с. Бутырино Курганской обл., м. ж. – с. Бердюжье. Повар, продавец, педагог. Чувашка. (Ермакова, 2003)

Плясунова Ольга Ивановна, 1947 г. р., м. р. и м. ж. – с. Бердюжье. Оператор на АЗС. (Ермакова, 2003)

Пятанова Екатерина Михайловна, 1930 г. р., м. р. – с. Погромино Тоцкого р-на Оренбургской обл., м. ж. – с. Полозаозерье Бердюжского р-на (с 1951 г.). Почтальон. (Ермакова, 2005)

Рудакова Анфиза Ксенофонтовна, 1912 г. р., м. ж. – с. Бердюжье. (Дёмина, 90-е гг.)

Сазанова Екатерина Ивановна, 1930 г. р., м. р. – д. Шашмурина Бердюжского р-на, м. ж. – с. Уктуз Бердюжского р-на (с 1945 г.). Заведующая яслями. (Ермакова, 2004)

Тенюнина Пелагея Яковлевна, 1920 г. р., м. р. – д. Кутырева Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье. Санитарка. (Ермакова, 2004)

Тимофеева Антонина Григорьевна, 1939 г. р., м. р. – д. Власова Бердюжского р-на, м. ж. – с. Бердюжье (живет 47 лет). Медсестра. (Ермакова, 2005)

Титова Зоя Филипповна, 1910 г. р., м. ж. – с. Бердюжье. Колхозница. (Ермакова, 1995)

Торопова Мария Ивановна, 1921 г. р., м. р. – д. Горюновка Армизонского р-на, м. ж. – с. Бердюжье (с 1970 г.). Ветеринарный санитар, кладовщица, телятница, уборщица. (Ермакова, 2003–2005)

Викуловский район

Кулеш Мария Савельевна, 1918 г. р., м. р. – д. Бадагова Викуловского р-на, м. ж. – с. Викулово (живет 40 лет). Колхозница, лесоруб, санитарка, заведующая яслями, повар, няня, сторож. Белоруска. (Ермакова, 2005)

Мартынова Надежда Ильинична, 1935 г. р., м. р. – д. Боярки Викуловского р-на, м. ж. – с. Озерное Викуловского р-на. Телятница в колхозе. Финка по отцу, украинка по матери. (Ермакова, 2005)

Нагайцева Анастасия Семеновна, 1923 г. р., м. р. – д. Малиновка Викуловского р-на, м. ж. – с. Озерное Викуловского р-на (с 1951 г.). Колхозница, техничка. (Ермакова, 2005)

Рудкевич Пелагея Михайловна, 1932 г. р., м. р. и м. ж. – д. Борки Викуловского р-на. Учетчик и бригадир дойного стада, бухгалтер. (Ермакова, 2005)

Заводоуковский район

Федорова Юлия Афанасьевна, 1927 г. р., м. р. – д. Тумашева Заводоуковского р-на, м. ж. – с. Сосновка Заводоуковского р-на. Трактористка, рабочая в кочегарке и др. (Ермакова, 2004)

Исетскийрайон

Евсеева Наталья Борисовна, 1960 г. р., м. р. – г. Хабаровск, м. ж. – пос. Коммунар Исетского р-на (с 1999 г.). Строитель, воспитатель детского сада, доярка. (Ермакова, 2005)

Зюзина Нина, 1940 г. р.,. м. ж. – пос. Коммунар Исетского р-на. Доярка. (Ермакова, 2005)

Чудинова Надежда Григорьевна, 1946 г. р., м. р. – станица Крыловская Краснодарского края, м. ж. – пос. Коммунар Исетского р-на (с 1965 г.). Строитель, продавец, шофер. (Ермакова, 2005)

Ишимскийрайон

Ануфриева Галина, м. ж. – г. Ишим. (Ермакова, 2003)

Ануфриева Клавдия Ивановна, 1912 г. р., м. р. и м. ж. – г. Ишим. Колхозница. (Ермакова, 2003)

Батурина Ульяна Михайловна, 1918 г. р., м. р. – д. Троицкое Ишимского р-на, м. ж. – д. Десятова Ишимского р-на. Колхозница. Белоруска. (Ермакова, 2004)

Бейсенова Кайша, 1948 г. р., м. р. – Курганская область, м. ж. – д. Мезенка Ишимского р-на. Пастух, доярка, няня. Казашка. (Чаукерова, 2005)

Борисенко Августа Егоровна, 1927 г. р., м. р. и м. ж. – с. Бутусово Ишимского р-на. Свинарка, доярка, кладовщица, регистратор браков в сельсовете. (Чаукерова, 2005)

Вожегова Мария Федоровна, 1928 г. р., м. р. и м. ж. – д. Карасуль Ишимского р-на. Швея, бухгалтер, продавец. (Ермакова, 2004)

Голендухина Вера Ильинична, 1927 г. р., м. р. и м. ж. – д. Десятова Ишимского р-на. Сушильщица, весовщик и др. (Ермакова, 2004)

Елфимова Татьяна Федоровна, 1925 г. р., м. р. – д. Спириха Викуловского р-на, м. ж. – г. Ишим. Колхозница. (Ермакова, 2003)

Ефимова Анна Михайловна, 1931 г. р., м. р. – д. Погорелка Абатского р-на, м. ж. – г. Ишим. Колхозница, санитарка. (Ермакова, 2003–2004)

Ефременко Валентина Викторовна, 1942 г. р., м. р. и м. ж. – г. Ишим. Сверловщица. (Ермакова, 2004)

Наздеркина Ирина Константиновна, 1924 г. р., м. р. – д. Смирновка Ишимского р-на, м. ж. – г. Ишим. Медсестра. (Ермакова, 2003)

Степанова Екатерина Александровна, 1958 г. р., м. р. – с. Озерное Викуловского р-на, м. ж. – г. Ишим. Директор станции юннатов. (Ермакова, 2003)

Шалыгина Любовь Егоровна, 1936 г. р., м. р. – д. Коротаевка Казанского р-на, м. ж. – д. Десятова Ишимского р-на. Колхозница. (Ермакова, 2004)

Шишкина Нина Дмитриевна, 1924 г. р., м. р. – д. Кутырева Бердюжского р-на, м. ж. – г. Ишим. Директор предприятия «Заготзерно». (Ермакова, 2004)

Нижнетавдинский район

Антонова Маргарита Кузьминична, 1941 г. р., м. р. – д. Тенеево Аликовского р-на, Чувашия, м. ж. – д. Крысова Нижнетавдинского р-на. Чувашка. (Ермакова, 2004)

Лаптева Екатерина Васильевна, 1935 г. р., м. р. – д. Ерёмино Нижнетавдинского района, м. ж. – с. Нижняя Тавда. Трактористка, домохозяйка. (Ермакова, 2004)

Леошкова Вера Никитична, 1937 г. р., м. р. – д. Антропово Нижнетавдинского р-на, м. ж. – с. Нижняя Тавда (с 1972 г.). Заведующая столовой. (Ермакова, 2004)

Пташкина Надежда Никитична, 1937 г. р., м. р. – д. Нижний Городец Толочинского р-на Витебской обл., Белоруссия, м. ж. – д. Тюнёво Нижнетавдинского р-на (с 1982 г.). Заведующая избой-читальней. Белоруска. (Ермакова, 2004)

Савченко Любовь Константиновна, 1948 г. р., м. р. и м. ж. – с. Нижняя Тавда. Кладовщица, завхоз. (Ермакова, 2004)

Савченко Михаил Михайлович, 1942 г. р., м. р. – д. Рудковщина Горецкого р-на Могилевской обл., Белоруссия, м. ж. – с. Нижняя Тавда. Белорус. (Ермакова, 2004)

Самонина Мария Викторовна, 1941 г. р., м. р. – д. Пальчиково, Башкирия, м. ж. – с. Нижняя Тавда. (Ермакова, 2004)

Чернышева Наталя Александровна, 1974 г. р., м. р. и м. ж. – с. Нижняя Тавда. На инвалидности. (Ермакова, 2004)

Омутинский район

Аношко Вера Антоновна, 1950 г. р., м. р. – д. Лариха Ишимского р-на, м. ж. – с. Омутинское. Фельдшер-лаборант. (Ермакова, 2004)

Гутрова Мария Степановна, 1921 г. р., м. р. – д. Червянка Омутинского р-на, м. ж. – д. Большекрутинская Омутинского р-на (с 1958 г.). Телятница, доярка. (Ермакова, 2004)

Казанцева Клавдия Федоровна, 1917 г. р., м. р. – д. Кошевская Омутинского р-на, м. ж. – с. Омутинское. (Ермакова, 2004)

Мамич Тамара Ивановна, 1925 г. р., м. р. – д. Кошевская Омутинского р-на, м. ж. – с. Омутинское (с 1965 г.). Воспитатель, сторож. (Ермакова, 2004)

Медведева Филосада Петровна, 1931 г. р., м. р. – д. Томское Омутинского р-на, м. ж. – с. Омутинское (с 1954 г.). Рабочая в колхозе. Литовка. (Ермакова, 2004)

Никонова Марина Михайловна, 1966 г. р., м. р. – д. Пиньгина Омутинского р-на, м. ж. – с. Омутинское. Педагог. (Ермакова, 2004)

Пинигина Галина Алексеевна, 1955 г. р., м. р. – д. Бобры Викуловского р-на, м. ж. – с. Омутинское (с 1971 г.). Повар. (Ермакова, 2004)

Рогулина Мария Михайловна, 1929 г. р., м. р. – д. Кочниха Юргинского р-на, м. ж. – д. Большекрутинская Омутинского р-на (с 1959 г.). (Ермакова, 2004)

Слободенюк Светлана Ивановна, 1943 г. р. м. ж. – с. Омутинское. Санитарка. (Ермакова, 2004)

Харланова Фёкла Ивановна, 1938 г. р., м. р. – д. Новоберезовка Аромашевского р-на, м. ж. – с. Омутинское (с 1962 г.). Телефонистка. (Ермакова, 2004)

Шукис Эмилия Петровна, 1933 г. р., м. р. – д. Томское Омутинского р-на, м. ж. – с. Омутинское. Пастух, няня. Литовка. (Ермакова, 2004)

Сладковский район

Бекенёва Мария Карповна, 1925 г. р., м. ж. и м. р. – д. Таволжан Сладковского р-на. Кладовщик, колхозница, телятница, учетчица. (Ермакова, 2005)

Бокарёва Серафима Алексеевна, 1934 г. р., м. р. – д. Малиново Сладковского р-на, м. ж. – с. Сладково (с 1958 г.). Доярка, свинарка, пчеловод, кладовщица. (Ермакова, 2005)

Романенко Мария Иосифовна, 1925 г. р., м. р. и м. ж. – с. Сладково. Бухгалтер. (Ермакова, 2005)

Тобольский район

Кугаевская Галина Павловна, 1947 г. р., м. р. и м. ж. – с. Байкалово Тобольского р-на. Социальный работник. (Половодова, 2005, январь)

Лещева Светлана Владимировна, 1974 г. р., м. р. – д. Менделеево Тобольского р-на, м. ж. – с. Санниково Тобольского р-на. (Ермакова, 2004, ноябрь)

Нестерова Валентина Александровна. 1956 г. р., м. р. и м. ж. – г. Тобольск. Библиотекарь Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника. (Ермакова, 2004)

Половодова Ольга Ивановна, 1957 г. р., м. р. и м. ж. – с. Байкалово Тобольского р-на. Бухгалтер, няня. (Половодова, 2005, январь)

Редькина Антонина Петровна, 1943 г. р., м. р. – г. Верхняя Тавда Свердловской обл., м. ж. – д. Веснина Тобольского р-на. Учительница начальных классов. (Ермакова, 2003)

Санников Петр Константинович, 1930 г. р., м. р. и м. ж. – д. Санниково Тобольского р-на. (Ермакова, 2003–2004)

Тимканов Хисматулла Курманович, 1951 г. р., м. ж. – д. Епанчина Тобольского р-на. Татарин. (Зиннатуллина, 2004)

Чулкова Прасковья Федоровна, 1931 г. р., м. р. и м. ж. – д. Санниково Тобольского р-на. Доярка, кассир, кладовщица, нормировщица. (Ермакова, 2003–2004)

Шалина Валентина Михайловна, 1931 г. р., м. р. – д. Куприна Тобольского р-на, м. ж. – с. Байкалово Тобольского р-на. Колхозница, санитарка. (Половодова, 2005, январь)

Тюменский район

Бортнева Валентина Николаевна, 1958 г. р., м. р. – пос. Сосновка Юргинского р-на, м. ж. – г. Тюмень. Медсестра. (Ермакова, 2005)

Ботова Светлана Евгеньевна, 1980 г. р., м. р. и м. ж. – г. Тюмень. Фельдшер. (Ермакова, 2003)

Емельянович (Третьякова) Надежда Степановна, 1953 г. р., м. р. – д. Княжево Тюменского р-на, м. ж. – пос. Березняки г. Тюмени (с 1962 г.) Учитель начальных классов, регистратор в поликлинике. (Ермакова, 2004)

Малышкина Анна Наумовна, 1910 г. р., м. р. – д. Мелехино Бердюжского р-на, м. ж. – г. Тюмень. Колхозница. (Ермакова, 2003–2004, в течение года)

Овечкина (Третьякова) Любовь Степановна, 1957 г. р., м. р. – д. Княжево Тюменского р-на, м. ж. – пос. Березняки г. Тюмени (с 1962 г.). Заместитель начальника юридического отдела центра занятости. (Ермакова, 2004)

Панасюк Александра Власовна, 1926 г. р., м. р. – г. Голованск Одесской обл., Украина, м. ж. – г. Тюмень (в Сибири живет 50 лет). Приемщица машин, мотористка. Украинка. (Ермакова, 2004–2005, в течение года)

Резанова Анна Михайловна, 1922 г. р., м. р. – Медвежьегорск, Карелия, м. ж. – г. Тюмень. (Ермакова, 2004)

Сургай Лидия Степановна, 1924 г. р., м. р. – д. Битюки Исетского р-на, м.ж. – г. Тюмень. Кладовщица. (Ермакова, 2003)

Третьякова Фаина Павловна, 1931 г. р., м. р. – д. Киёва Ялуторовского р-на, м. ж. – пос. Березняки г. Тюмени (с 1962 г.). Бухгалтер. Основатель хора народной песни пос. Березняки. (Ермакова, 2004)

Ялуторовский район

Агафонова Анна Ивановна, 1940 г. р., м. р. и м. ж. – д. Русский Сигнуль Ялуторовского р-на. Доярка. (Ермакова, 2004)

Ганова Зоя Тимофеевна, 1929 г. р., м. ж. и м. р. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Инвалид. Коми-зырянка. (Ермакова, 2005)

Данилова Галина Григорьевна, 1953 г. р., м. р. – пос. Новостройка Ярковского р-на, м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Работала на нефтебазе. Коми по матери, русская по отцу. (Ермакова, 2005)

Глазычева Алла, 1977 г. р., м. р. и м. ж. – г. Ялуторовск. Домохозяйка. (Ермакова, 2004)

Глазычева Харитина Ивановна, 1924 г. р., м. р. – с. Ингалинка Упоровского р-на, м. ж. – г. Ялуторовск. Секретарь сельского совета, заведующая избой-читальней. (Ермакова, 2004)

Гордеева Елена Михайловна, 1961 г. р., м. р. и м. ж. – с. Бердюгино Ялуторовского р-на. Руководитель ансамбля песни «Калинушка». (Ермакова, 2004)

Копытова Екатерина Николаевна, 1927 г. р., м. р. и м. ж. – д. Русский Сингуль Ялуторовского р-на. Доярка. (Ермакова, 2004)

Кочкина Ольга Ивановна, 1961 г. р., м. ж. – д. Криволукская Ялуторовского р-на. (Ермакова, 2004)

Лескова Мария Михайловна, 1940 г. р., м. р. – г. Свердловск, м. ж. – г. Ялуторовск (с 1971 г.). Штукатур-маляр, рабочая, сторож. (Ермакова, 2004)

Маслова Анна Николаевна, 1954 г. р., м. р. – с. Пенза Кемеровской обл., м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Зооинженер. На инвалидности. (Ермакова, 2005)

Мишарина Раиса Дмитриевна, 1933 г. р., м. р. и м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Коми-зырянка. (Ермакова, 2005)

Моторина Клавдия Федоровна, 1928 г. р., м. р. и м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Коми-зырянка. (Ермакова, 2005)

Перминова Екатерина Филипповна, 1930 г. р., м. р. – Кировская обл., м. ж. – с. Бердюгино Ялуторовского р-на (с 1966 г.). Доярка. (Ермакова, 2004)

Пермитина Ирина Владимировна, 1981 г. р., м. р. и м. ж. – г. Ялуторовск. Программист-оператор ЭВМ. (Ермакова, 2004)

Плеханова Любовь Яковлевна, 1958 г. р., м. ж. и м. р. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Специалист администрации. Коми-зырянка. (Ермакова, 2005)

Попова Надежда Семеновна, 1949 г. р., м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Работала в школе. (Ермакова, 2005)

Сапожникова Татьяна Сергеевна, 1934 г. р., м. р. – д. Киршовка Нижнеомского р-на Омской обл., м. ж. – с. Бердюгино Ялуторовского р-на (с 1963 г.). Техничка. (Ермакова, 2004)

Семенова Антонина Димитриевна, 1931 г. р., м. р. – с. Юрга Юргинского р-на, м. ж. – д. Криволукская Ялуторовского р-на. (Ермакова, 2004)

Смирнова Лидия Васильевна, 1945 г. р., м. р. и м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Инспектор отдела кадров. Коми. (Ермакова, 2005)

Снегирева Анна Ивановна, 1928 г. р., м. р. – д. Прокопьевка Тевризского р-на Омской обл., м. ж. – с. Памятное Ялуторовского р-на (живет 23 года). (Ермакова, 2004)

Сосновцева Алевтина Ивановна, 1938 г. р., м. р. – с. Бердюгино Ялуторовского р-на, м. ж. – с. Петелино Ялуторовского р-на (живет 10 лет). Учетчик полеводческой бригады, токарь. (Ермакова, 2004)

Суворова Зинаида Ксенофонтовна, 1924 г. р., м. р. – д. Карелино Вагайского р-на, м. ж. – с. Памятное Ялуторовского р-на (с 1960 г.). Учитель домоводства. (Ермаков, 2004)

Татолина Ефросинья Александровна, 1910 г. р., м. р. и м. ж. – с. Ивановка Ялуторовского р-на. Отец – коми-зырянин, мать – русская. (Ермакова, 2005)

Хватова Анна Ивановна, 1927 г. р., м. р. – г. Первомайск Нижегородской обл., м. ж. – д. Большое Тихвино Ялуторовского р-на (с 1963 г.). Доярка. (Ермакова, 2005)

Шаровьева Нина Анисимовна, 1936 г. р., м. ж. – с. Петелино Ялуторовского р-на. Осеменатор. (Ермакова, 2004)

Шешукова Елизавета Степановна, 1928 г. р., м. р. и м. ж. – д. Большое Тихвино Ялуторовского р-на. Разнорабочая на ферме. Коми-зырянка. (Ермакова, Стешенцева, 2005)

Шишкина Надежда Федоровна, 1925 г. р., м. р. – д. Непряк Ялуторовского р-на, м. ж. – д. Криволукская Ялуторовского р-на (с 1947 г.). Учитель начальных классов. (Ермакова, 2004)

Ярковский район

Бобылева Елена Ивановна, 1923 г. р., м. р. – Тобольск, м. ж. – д. Плавнова Ярковского р-на (с 1941 г.). Учитель начальных классов. (Ермакова, 2004)

Будыгина Ева Федоровна, 1924 г. р., м. р. – пос. Степь Тереховского р-на Гомельской обл., Белоруссия, м. ж. – с. Ярково (с 1983 г.). Агроном, учитель по сельскохозяйственному труду, начальник станции защиты растений. Белоруска. (Ермакова, 2004)

Важенина Любовь Григорьевна, 1956 г. р., м. р. – д. Староалександровка Ярковского р-на, м. ж. – д. Новоселово Ярковского р-на. Учитель музыки. (Ермакова, 2004)

Голотова Федосья Григорьевна, 1937 г. р., м. ж. – с. Покровское Ярковского р-на (с 1998 г.). (Ермакова, 2004)

Ермохина Нина Семеновна, 1938 г. р., м. р. – д. Песьянное Сладковского р-на, м. ж. – с. Покровское Ярковского р-на (с 1963 г.). Заправщица, бухгалтер на нефтебазе. (Ермакова, 2004)

Губкина Вера Георгиевна, 1958 г. р., м. р. – д. Плавнова Ярковского р-на, м. ж. – д. Новоселово Ярковского р-на. Библиотекарь. (Ермакова, 2004)

Дмитриева Ксения Викторовна, 1921 г. р., м. р. – д. Азамат Аликовского р-на, Чувашия, м. ж. – с. Ярково (с 1953 г.). Животновод, санитарка, доярка, заведующая складом, сторож, заведующая детским садом, заведующая фермой, гардеробщица и т. д. Чувашка. (Ермакова, 2004)

Загибалова Лидия Михайловна, 1952 г. р., м. р. – г. Ханты-Мансийск, м. ж. – с. Ярково (с пятого класса). Машинистка. (Ермакова, 2004)

Леонтьева Светлана Алексеевна, 1975 г. р., м. ж. – с. Ярково. Агроном. (Ермакова, 2004)

Мотаева Нина Николаевна, 1938 г. р., м. р. – д. Чекурча Кизнерского р-на, Удмуртия, м. ж. – пос. Светлоозерский Ярковского р-на (живет 40 лет). Санитарка. (Ермакова, 2004)

Польянова Валентина Федоровна, 1961 г. р., м. ж. – с. Покровское Ярковского р-на. Художественный руководитель Дома культуры. (Ермакова, 2004)

Попова Таисия Григорьевна, 1929 г. р., м. р. и м. ж. – с. Покровское Ярковского р-на. Кочегар. (Ермакова, 2004)

Пульникова Татьяна, 1976 г. р., м. ж. – д. Плавнова Ярковского р-на. (Ермакова, 2004)

Пуртова Галина Петровна, 1928 г. р., м. р. – с. Иевлево Ярковского р-на, м. ж. – пос. Светлоозерский Ярковского р-на. Заведующая столовой. (Ермакова, 2004)

Хлопенкова Ольга Леонидовна, 1969 г. р., м. р. – г. Аханск Пермской обл., м. ж. – с. Ярково. Главный архитектор района. (Ермакова, 2004)

Например, И. С. Карабулатова, Е. А. Бондарец «Заговор: имя собственное в сакральном дискурсе знахарской практики» (Тюмень, 2005); коллективная монография всех участников проекта под ред. д.филол.н., проф. И. С. Карабулатовой «Живая традиция заговора: сакрально-ритуальный дискурс знахарства» (Тюмень, 2005). Работы находятся в печати и выйдут в свет одновременно с данной книгой.

Анкета «Традиционная народная медицина», с помощью которой мы опрашивали информантов, помещена в «Приложении 2». Данная анкета разработана автором в 2004 г.

Обзор и анализ литературы на данную тему см. в работе: [48, 1, с. 11–51; 2, с. 483–510]. Отметим также, что данные исследования поддерживаются не всеми учеными-физиками.

Статья помещена в издании: «Научно-практические аспекты традиционной медицины: материалы международных конгрессов «Народная медицина России – прошлое, настоящее, будущее», ч. 1.

«Голограмма – структура, любая часть которой несет полную информацию о целом; например – клетка живого организма содержит информацию о всем организме, на чем основана идея клонирования» [48, 1, с. 31].

Отдельные замечания рецензии нами учтены в работе.

О способах номинации тех, кто лечит, см. главу «Знахари и заговоры: к проблеме номинаций».

Здесь и далее мы употребляем номинацию «бабушка» в связи с тем, что, в основном, лечат женщины (среди наших информантов – лишь три мужчины, см. список информантов).

Значение глагола «делать» в народном медицинском дискурсе см. в главе «Лексические особенности обозначения процесса лечения в народной медицине».

Степени кандидата и доктора наук.

Кстати, судить по той информации, которую они рассказали нам, о степени посвящённости того или иного человека, с нашей точки зрения, не совсем верно, так как, во-первых, интервью брались в разное время (1995, 1992, 2003, 2004, 2005 гг.) с разным уровнем подготовки того, кто, собственно, вел опрос, во-вторых, не все «раскрывались» полностью, оставляя в себе какую-то тайну...

Заметим, что здесь важны также пространственные границы – мы охватываем юг Тюменской области, двенадцать его районов, см. «Приложение 1» во второй части книги.

Единичный случай, упоминаемый в интервью с казашкой Бейсеновой К. (д. Мезенка).

Перечисленные методы направлены не только на лечение, но и на воздействие на человеческий организм в целом (например, гадание, предсказание и т. д.).

Основную схему стадий ИСС, разработанную С. И. Консторумом, см. в работе Харитоновой [48].

О разграничении знахарей, ведунов и колдунов см. главу «Знахари и заговоры в Тюменском регионе: к проблеме номинаций».

Анна Николаевна не уточнила, какие именно вопросы она задает.

Сам обряд Маслова А. Н. не сообщила.

Харитонова В. И. людей, имеющих отношение к магико-мистической практике и прибегающих к заговорно-заклинательному искусству, делит на знахарей, ведунов, колдунов и магов. «Круг знахарской деятельности охватывал по преимуществу народную медицинскую практику прикладного характера. Она включала фитотерапию (...), мануальную практику (...), рефлексотерапию (...), литотерапию (лечение камнями), акватерапию (...), уринотерапию (...), гирудотерапию (...), рудометство (...) и некоторые другие. Помимо навыков в области чисто прикладных вариантов лечения знахарь мог обладать некоторыми способностями биоэнергетического свойства и суммой познаний в области обрядово-ритуальной практики», а также психотерапевтическими методами лечения. Ведуны, как отмечает Харитонова, занимают промежуточную ступень между знахарями и колдунами. Это люди, «суперсенситивные и экстрасенсорные качества которых обычно достаточно велики. Ведуны в большинстве своем владеют способами диагностирования сенситивного характера и вариантами слабого экстрасенсорного воздействия биоэнергетического ряда. Поскольку основу их деятельности составляют психоэнергетические факторы, (...) то прикладная медицина и психотерапевтические моменты воздействия могут учитываться ими в меньшей степени, чем знахарями. (...) Однако чаще всего они комбинируют различные методы при лечении пациентов и опираются на свои психоэнергетическое возможности вкупе с традиционными заговорно-заклинательными познаниями в случаях оказания иной помощи обратившимся к ним людям (привороты/отвороты, хозяйственные и промысловые нужды и т. п.)». Колдуны, в отличие от знахарей и ведунов, обладают «высочайшим магико-мистическим статусом» и суперспособностями, особенность их работы заключается в опоре на «суперсенситивно-экстрасенсорные возможности человека». Если «знахарь не ощущает своей биоэнергетической работы», то колдун «точно знает, что и как делает; он обладает способностью видеть «тонкий план»», а «наиболее одаренные колдуны обладают качествами ясновидцев». В своей работе колдуны используют заговоры.. Среди «наиболее сильных колдунов оказываются маги» [48, 1, 118–150].

В дальнейшем по тексту – СРНГ. Обозначается год и номер выпуска.

Хотя, не исключено, что не все признавались в этом (так как в народной среде гадание воспринимается не совсем «чистое» занятие).

Впрочем, в данных контекстах «хорошими», «заправдешними» являются лекари и бабушки в прошлом времени; некоторыми информантами прошлому противопоставляется настоящее, когда «хороших» не осталось.

Целителем («цbлитель») в средневековой Руси (X–XI вв.) называли врача; процесс лечения, исцеления обозначался глаголом «цbлити» [4, с. 35].

«Колдовство» в «Толковом словаре живого великорусского языка» Даля трактуется через синонимы «колдовать, колдовывать, волховать; ворожить и гадать; творить чары» [57, 2], а «волховать» – от «волшить, волшебничать, волшебствовать, колдовать, чаровать, кудесить, знахарить, гадать, ворожить, ведьмовать, заговаривать, напускать, шептать» [57, 1].

В «Словаре русских говоров Сибири» номинации «заговор» и «молитва» отсутствуют [62].

Заговоры, обереги, а также советы (по гаданию, предсказанию и т. п.) Н. Степановой объединяются в книги под разными названиями, например, «Большая книга магии» (несколько выпусков), «Заговоры сибирской целительницы», «Книга-календарь сибирской целительницы» и др.

Фонетическая транскрипция слова, как его произносит информантка, – [зАгъвърЅи].

Вероятно, раньше этот текст читался как обращение к печи.

По поводу того, допустимы ли опускания слов в лечебных текстах или изменение слов, среди знахарок нет единства. Дмитриева К. В. (с. Ярково) повторяет заговор, Загибалова Л. М. (с. Ярково), напротив, на вопрос «можно слова в молитве изменять» ответила так: «А посмотрите – читали же молитву: «…Которые слова знала – прочитала, которые, видно, знала – забывала, оставляла, те бы вперед забегали и пуще бы тех помогали». Если хочешь уж сильно помочь – дак все помогает же». Обращает на себя внимание, что знахарки проживают в одном населенном пункте. Это к вопросу о том, существуют ли в пределах Тюменской области регионы (районы, населенные пункты) с похожей традицией. Многочисленные миграционные волны, неустойчивый состав населения пока не позволяют сформироваться какому-то единообразию в микро-топосе, в то время как анализ медицинских традиций в пределах макро-топоса, каким является Тюменская область (ее юг), пока невозможен из-за отсутствия базы (опубликованных данных) для сопоставлений с другими регионами.

В своем исследовании В. И. Харитонова приходит к парадоксальному выводу: «В настоящей магии, магико-мистической практике текст (слово) утрачивают свое столь важное для знахарской, ведовской и колдовской деятельности значение – вербальная сторона заклинательного процесса, судя по всему, для оказания «сверхъестественного воздействия» (дополним: как и для получения «сверхъестественной информации») не нужна. Мало того, для этого не требуются и другие компоненты обрядово-ритуального действа. Однако в таком варианте могут работать только настоящие маги» [48, 1, с. 264].

Так, М. Фасмера отмечает табуистичность названия «знахарь», приводя в своем этимологическом словаре в качестве доказательства диалектные знАтник – «колдун», знатОк – «знахарь» [76].

Возможно, лексема «песни» одновременно табуирует названия лечебных текстов и подчеркивает манеру их произнесения, исполнения (с особым ритмом, темпом). Как отмечает Е. В. Хворостьянова, ритмическая форма заговора может быть отрефлексирована в народных названиях заговорного текста: «В конце XX в. материалы полевых исследований по-прежнему фиксируют наряду с традиционными – «слово», «словины», «заговОр», «шептанье», «молитовка» «приговор» – такие народные названия жанра, как «стишок», «уговорный стишок», «лечебный стишок», «наговорный стих»» [49, 89].

Описание её действий см. в главе «Народная медицинская практика в Тюменском регионе на современном этапе: к постановке проблемы».

Периферийные лексемы образованы от ядерной лексемы (приставочным и / или суффиксальным способами).

Значение некоторых болезней см. ниже в словаре «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине и ветеринарии» («Приложение 1»).

См. об этом в главе «Знахари и заговоры в Тюменском регионе: к проблеме номинаций».

При составлении данного комментирующего объяснения мы использовали образцы статей из словарей [62], [63], а также монографию С. М. Беляковой «Образ времени в диалектной картине мира (на материале русских старожильческих говоров юга Тюменской области)» [3].

Осознавая всю важность проделанной нами работы, мы не претендуем на полноту раскрытия темы и глубину анализа представленного материала (словарных дефиниций глаголов лечебного процесса). Н все представленные лексемы являются диалектными.

См. далее лексему «наговаривать» по отношению к действиям людей, насылающих порчу.

Пример см. выше в комментарии к данному словарю.

Намаз – ежедневная пятикратная молитва у мусульман.

Ураза – пост у мусульман.

Дахарат – ритуальное омовение у мусульман.

Автор фельетон обозначен как «доктор Шайчик» (инициалы не приведены).

Авлия – святые, почитание которых является характерной особенностью западносибирского ислама [20, с. 81].

Отметим, что получение информации одним человеком возможно от нескольких источников. При подсчете нами учитывались только те источники, от которых получил сведения информант и которые он назвал (количество стоит в скобках), но не учитывалось, кому он передает или передаст свои знания. Все вычисления делаются исходя из интервью опрошенных нами людей (см. вторую часть книги).

Список не полон (как не полон, конечно, и список информанток): к нему следует добавить тех, о которых мы имеем лишь сведения о месте проживания – лекарь из с. Голышманово, травник из д. Карасуль Ишимского района, лекарь из д. Кукушки Исетского района.

Женский вариант своей литовской по происхождению фамилии информантка произнесла так: «Шукиениис».

В тексте статьи стоит дата «1991». Возможно, это ошибка, следует читать: «1771», так как речь идет о XVIII в.

Тетрадь предела Игнатьева А. М., жительница с. Бердюжье.

Мнение о влиянии только слова на выздоровление пациента В. И. Харитонова приписывает непосвященным, в том числе знахарям. С точки зрения Валентины Ивановны, это мнение ошибочно, так как важно не только содержание, но и то, как магические формулы произносятся, с каким ритмом и интонированием [48, 1, с. 148–150]. В то же время она отмечает, что те, кто обладает способностями суперсенситивов и экстрасенсов, владеет техникой суггестии, зная о «всеобщем единстве материи и ее «внутреннем» разделении на «грубую» и «тонкую»», о «принципах взаимодействия и взаимовлияния видов материи», к слову относятся иначе, чем те, кто этим даром не наделен. Для них «слово само по себе равно действию, поскольку слово – это вербальный дубликат мысли, психоэнергии, энергоинформации. «Я говорю» и «я делаю» - практически, одно и то же, так как проговаривая, я мысленно отображаю произносимое и тем самым проговариваемое действенно осуществляется в «тонкоматериальном» мире, а «тонкоматериальное (психоэнергетика) моделирует проговоренное и созданное уже в мире физических вещей» [48, 1, с. 277].

Мы намеренно не общались с теми, кто берет за лечение деньги, заранее назначая цену. Есть по рассказам очевидцев такие, кто запрашивает достаточно большие суммы. Например, одна бабушка-лекарка из деревни (имена и названия мы опускаем), берет за лечение несколько тысяч рублей (упоминали суммы в 3000 и 5000 рублей). В то же время был случай, когда ее лечение оказалось неэффективным, и она деньги вернула. Знахарь из г. Тюмени (выдержка из рекламы в газете о предлагаемых им услугах: «...Диагностика заболеваний, снятие сглаза, наговора, проклятий, «венца безбрачия», сохранение семьи, помощь в бизнесе. Лечение заболеваний почек, язвы желудка; послеинсультные состояния, черепно-мозговые травмы, китайский массаж «Гуаша», шпоры») запрашивает следующие суммы: за диагностику – от 100 до 300 рублей, за лечение от сглаза, наговоров – в среднем 1500 рублей.

Отдельно на рациональных приемах мы останавливаться не будем.

Если этот способ единичен или редок, то в скобках здесь и в дальнейшем мы отмечаем тех знахарей, которые его применяют в своей медицинской практике.

Выливание на воске применяется как в деревенских, так и в городских условиях.

В связи с урбанизацией деревни Вожегова М. Ф. (д. Карасуль), переехав из частного дома в двухэтажный кирпичный, вместо олова, которое легко растапливалось в печи, для диагностики испуга стала применять воск (она растапливает его на плитке).

Камень может быть и «инструментом» лечения, например, у Лаптевой Е. В. (с. Нижняя Тавда) от испуга. Она обводит камнем («гальки вот бывают на берегу») вокруг человека и читает слова молитвы.

Яйцо должно быть сырое куриное.

Этот прием определения причины испуга схож с «выливанием на воск» (см. выше).

Этот метод близок к костоправству. В обследованных населенных пунктах Тюменской области мы не встретили ни одного костоправа. Сохраняются лишь воспоминания о том, что когда-то раньше лечили этим методом.

Надо отметить, что Мария Савельевна Кулеш некоторое время работала санитаркой в больнице; случалось, что она заменяла врача.

Скорее всего, Кулеш М. С. использует «суперсенситивный способ» получения информации, подключаясь к «Единому информационному полю» [48, 1, с. 78].

Эмоционально при диагностике пациента Анна Николаевна ведет себя совершенно спокойно.

С помощью защитной молитвы до лечения защищается от негативного воздействия Загибалова Л М. (с. Ярково).

Это может, в частности, свидетельствовать о новизне данной традиции, её относительной молодости.

Система диагностики конкретных болезней представлена нами в словаре «Диагностика, симптомы, этиология болезнейв народной медицине и ветеринарии» («Приложение 1»).

Развитие второй сигнальной системы «резко застопорило суггестивное общение, которое при наличии языка стало не столь необходимо, как раньше. Развитие навыков вербального общения повлекло за собой изменения в процессах работы мозга и трансформации в нем, в том числе вызвало видоизменение шишковидной железы, которая со временем превратилась в атавизм» [48, 1, с. 158].

Осуществление заговорно-заклинательного акта над самим исследователем (интервьюером) не позволяет ему зафиксировать все движения знахаря.

Некоторые знахарки отмечают, что при питье наговоренной воды нужно руками или держаться за дно кружки (ковшика и т. п.), или брать ее так, чтобы большой палец не лежал на кружке, т. е. не служил преградой между человеком и энергией воды.

В этом случае возможна неполнота информации, так как при записи знахарке не был задан уточняющий вопрос, в какую именно сторону она сплевывала (запись была сделана автором во время обучения в университете на первом курсе в ходе фольклорной практике в 1995 г.).

О глубинной семантике яйца как модели мира см. статью В. Н. Топорова: [72]. См. также глагол «катать» в главе «Лексические особенности обозначения процесса лечения в народной медицине».

Информанты отмечают: «Маленький испуг еще не знает. А когда вот на улицу ходит, там или собаки испугается, или гуся испугается» (Лаптева Е. В., с. Нижняя Тавда). В связи с этим маленьких детей (до месяца, до сорока дней) стараются не выносить на улицу и не показывать людям (как посторонним, так и родственникам).

В словаре В. И. Даля читаем: «Пята двери, нижний угол притвора или полотна в четверти, к стене; у крестьянских дверей на этом месте шип, вставленный в гнездо, почему отворить двери на пяту, распахнуть настежь» [57, 3].

В русском обряде от экземы и татарском обряде от сглаза может быть как заимствование, так и независимый параллелизм магических апотропейных действий.

«Делать – напустить определенными манипуляциями, действиями и «черными» заговорами, порчу, колдовство». Подробнее значение этого глагола см. в главе «Лексические особенности обозначения процесса лечения в народной медицине».

Семантика проницаемости пространства через локусы «отверстий» и особо легкого влияния «внешнего» мира через них переносится и на тело человека. К примеру, Ермохина Н. С. (с. Покровское) наговоренной водой поит ребенка и «спускает» ее «везде, где есть дырочки» – в уши, в глаза, в нос. Таким образом, «отверстия» в теле человека предстают как медиаторы, осуществляющие наиболее эффективное лечебное воздействие наговоренной воды.

См. про особую роль порога в обрядах родин и похорон, перекликающуюся с ролью этого ориентира в лечебном обряде, в исследовании А. К. Байбурина [2, с. 138–139].

Значение глагола «наговаривать» см. в главе «Лексические особенности обозначения процесса лечения в народной медицине».

Как считают знахари, «заражение» происходит именно после того, когда человек (посторонний) покидает дом, выходит из него.

Значение глагола «отливать» см. в главе «Лексические особенности обозначения процесса лечения в народной медицине».

В словаре В. И. Даля загнётка – «заулок на шестке русской печи, обычно левый, ямка на перед-пече, куда сгребается жар» [57, 1].

См. подробнее словарь «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине» («Приложение 1») и главу «Диагностика болезней средствами народной медицины».

О двойной семантике печи см. в статье С. А. Токарева: [68].

См. определение этой болезни в словаре «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине» («Приложение 1»).

В хозяйственной магии подполье признается локусом обитания домового, для умилостивления которого произносят особые магические слова и кормят ритуальной едой: «Говорят, что какой-то, ну, живет он все время… Когда в квартиру переходят, все, что кошку надо кидать, чтобы с дедушко-соседушком познакомиться. Это дедушка-соседушка привидение, как людям он. Вот, кажется, когда кричит. Вот у меня кричал, как маме умереть. Я ляжала и на койке, и меня кричит: “Фрося! Фрося! Ты че ляжишь?!” (…) А я вот прямо как наяву слышала. Тимофею как умереть, он и говорит: «Фрося, ты слыхала нет, меня час какой-то чело… звал. Человек, говорит, кричал: “Тимофей, Тимофей, иди сюда”. И он вскоре помер. Это привидение. Это уже правда. Я теперь после тех пор ... верую. Стала веровать Богу, и дедушке-соседушке, эта, есть, значит, он в дому есть. Это просто какое-то невидИмое вещество, оно помогает человеку. Вот и блины стряпаю, когда стряпаю блины, я, где кошки лазят, в подпол, я туда руку протягАю: “Дедушка-соседушка, это твой блин”» (Кукушкина Е. Ф., д. Чесноки).

Возможно, знахарь показывает кукиш.

См. подробнее про болезнь «щетина» в словаре «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине» («Приложение 1»).

См. подробнее про болезнь «щекотуха» в словаре «Диагностика, симптомы, этиология болезней в народной медицине» («Приложение 1»).

Сам обряд воспроизведен со слов информантки, возможно, не точно или не полно.

К сожалению, данный аспект невербальной коммуникации в монографии Г. Е. Крейдлина не освещен, так как не все разделы невербальной семиотики изучены в равной степени. Исследователь отмечает: «Основные разделы невербальной семиотики более «старые»; понятийный аппарат, теоретические подходов и методы исследования в таких областях, как паралингвистика и кинесика, наиболее разработанные. Наименее исследованными остаются пять разделов невербальной семиотики: аускультация, гастика, ольфакция, хронемика и системология, – и это несмотря на то, что существует много разных областей человеческой деятельности, к которым соответствующие науки вполне приложимы» [30, с. 23].

«Стень, ребячья болезнь, собачья старость, сухотка» [57, 4].

Представление о болезни как грехе (наказании) человека свойственно для сибирской традиции лечения; знахарь, излечивая от болезни, берет грех на себя.

Хотя на вопрос-уточнение, почему женщине следует прийти в среду или пятницу, Мария Карповна ответила: «Нет, это можно хоть когда».

Ксения Викторовна отмечает: «Самый первый лечить надо первый родился какой день – понедельник, вторник или вот так, понедельник или вторник, или четверг там родился. Первый день начну. Ну, ребенок, допустим, в четверг родился. Начну с четверга. Потом сухие дни неделя три раза. Сухие дни по лечению, сухой день. Потом грыжа высыхает. Вторник, четверг и субботу – эти сухие дни, эти дни я наговариваю, и грыжа высыхает и до смерти человек грыжей на операцию не попадает» (родной язык для информантки – чувашский).

О «скукивании» как апотропейном жесте см. в главе «Знахари и заговоры в Тюменском регионе: к проблеме номинаций».

В хозяйственной магии на Егория в качестве оберега от волков совершается обряд «взятия в круг». Заговоры от волков на территории Тюменской области встречаются достаточно редко, прежде всего, в связи с уменьшением численности этих хищников и применением других средств уничтожения хищников. Однако до сих пор старожилы помнят те времена, когда волков было очень много. Например, Бокарева С. А. (с. Сладково) отмечает:

(!) Это вот надо Егорий, на Егорий, чтобы не работать. Такой день, Егорий:

Батюшка Егорий, воткни осиновый кол, заплети новый двор, от нового двора отгони ты свою потеху, борзЫх кобелей, полевских зверей, чтоб они не могли воротиться, обратиться, рта разинуть, зуб разжать на мою на пушистую, на перистую птицу. Аминь.

Это на гусей примерно – «на пушисту, на перисту», а на… эту, на… этих, на коров – «на пар скотину, на пар животину».

(?) А что при этом делать надо?

(!) Это ходить вокруг скота и вот их заговаривать.

(?) А вот когда от волков читаете, вы вокруг скотины ходите?

(!) Ну, вокруг скотины где, пригон – дак вокруг пригона. Гусей, если гусей погнал в поле, дак вокруг гусей.

Например, Лященко Е. Ф. (с. Бердюжье) вспоминает такой случай, произошедший с ней в Тюмени: «И я там сама находила баушку тоже [для лечения своего внука. – Е. Е.]. И баушка там лечила от этого заката, и от грыжи лечила эта баушка. Одна пришла тоже ей кака-то знакомая была, Галя, дескать: “Я умею лечить от грыжи”. Принесла каку-то палочку, как сучок, и давай лечить от грыжи. Она и не бабушка еще была. Она даже на себя крест не полОжила и давай, поводила-поводила вокруг живота Машу. У Маши вот ниче нет, у Миши вот грыжа… Даже крест на себя не полОжила! Ну, кака ж это баушка, она не перекрестилася, что, вот, сказала “Господи, прости” или там “Господи Исусе Христе, Сыне Божий”. Никакой помощи, никакой».

Мы не рассматривали пространство заговорно-заклинательного акта тюркской традиции в связи с недостаточностью материала для каких-то обобщений.

Число в этой главе мы рассматриваем как реальную структурную единицу лечебного процесса (без числовых описаний в самих текстах).

«Юрок и вьюрок, цевка, трубочка, в которую продевается нитка, при мотке клубков, чтоб она не резала пальцев и чтобы закрутины рассучивались» [57, 4].

См. об этом: [17], [44], [46], [48], [51] и др.

Статья о грыже включает также ее виды.

Кроме того, не все тома СРНГ вышли и печати.

Заболевание «грыжа» мы условно отнесли к болезням мочеполовых органов, так как она, по народной классификации, может также относится к горловым болезням (см. классификацию Виноградова).

Кроме материалов автора, в книгу вошли интервью, записанные сотрудниками и студентами Тюменского государственного университета. Это: Половодова Ирина Анатольевна, ассистент кафедры документоведения и источниковедения факультета истории и политических наук Тюменского государственного университета. Экспедиция 2005 г. (январь) Чаукерова Гульзара Кабибулловна, лаборант Института гуманитарных исследований Тюменского государственного университета. Экспедиция 2005 г. (июль) Зиннатуллина Гулюза Ильфатовна, научный сотрудник Института гуманитарных исследований Тюменского государственного университета. Экспедиция 2004 г. (июль) Стешенцева Наталья Вячеславовна, студентка факультета истории и политических наук Тюменского государственного университета. Экспедиция 2005 г. (август) В книге использованы аудиоматериалы архива Детского дома творчества с. Бердюжье (директор Егорова О. Ф.). Запись интервью с Рудаковой А. К. сделана в июне 1992 г. фольклорной экспедицией Тюменского колледжа искусств под руководством Дёминой Лилии Васильевны (в настоящее время Дёмина Л. В. – ведущий специалист Комитета по делам национальностей Тюменской области). Расшифровка записей с аудионосителей выполнена Ермаковой Е. Е. Интервью с Тимкановым Х. К. (д. Епанчина) расшифровано Зиннатуллиной Г. И Всего по теме «народная медицина» опрошено 130 информантов в 42-х населенных пунктах 12-ти районов Тюменской области Сбор информации, за исключением особо оговоренных случаев, был произведен в летние месяцы.

В паспорте информантов мы указывали национальность (русская национальность не маркирована).

Так со слов информантки. На карте Украины г. Голованевск находится в Кировоградской области (г. Голованска в Одесской области нет).

Материал размещен на сайте при поддержке гранта №1015-1063 Фонда Форда.

Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика

<< На главную страницу