БЛОК — УЧАСТНИК ВЕНГЕРОВСКОГО ИЗДАНИЯ ПУШКИНА
Статья первая^*

К. А. Кумпан

Блоковский комментарий к лицейским стихотворениям Пушкина неоднократно привлекал внимание исследователей¹. Наиболее интересный и обстоятельный разбор его содержится в четвертой главе обширной статьи (по существу, монографии) З. Г. Минц «Блок и Пушкин». На основе детального анализа критико-публицистических высказываний поэта и его полемики с академической пушкинистикой исследователь выявляет ряд принципиальных установок Блока-литературоведа.

Между тем, во всех перечисленных работах детальная характеристика научных качеств комментария отсутствует. До сих пор не сделан анализ цитатного пласта комментария, что позволило бы установить полный список источников², не проведено других предварительных разысканий, без которых в равной мере голословно звучат как утверждение А. Л. Дымшица (повторенное в работах последних лет³) «о серьезности пушкинских штудий поэта»⁴, так и резко негативная оценка работы Блока — «в высшей степени поверхностная» и непрофессиональная, — прозвучавшая в пушкинистике двадцатых годов⁵.

Для корректировки вопроса о научной компетенции Блока-пушкиниста следует, в первую очередь, реконструировать основные принципы издания, которым поэт обязан был следовать, комментируя раннюю лирику Пушкина.

* * *

Издание шеститомного собрания сочинений Пушкина в серии «Библиотека великих писателей» было первым пушкинским начинанием С. А. Венгерова, известного библиографа, публициста и редактора. Репутация «крупнейшего пушкиниста» утвердилась за ним лишь несколько лет спустя, благодаря успеху этого издания и деятельности Венгерова по организации знаменитых пушкинских семинариев.

Когда задуманное собрание сочинений «приняло реальные очертания»⁶, редактор обратился за помощью к авторитетным пушкинистам. Наиболее деятельными его сотрудниками с первых же дней стали Н. О. Лернер, В. Я. Брюсов и П. О. Морозов.

Приступая к изданию, Венгеров мало беспокоился о вопросах текстологии и комментирования первого тома. Обширная переписка его с пушкинистами за апрель-декабрь 1906 года, сохранившаяся в архиве⁷, почти не содержит размышлений по этому поводу (исключение составляют письма к Брюсову — о чем ниже). В ней обговариваются темы статей биографического и историко-литературного плана, ведется отбор иллюстративного материала, как будто речь идет не о собрании сочинений поэта, а о «роскошном» сборнике исследований о Пушкине. Это дает основание предположить, что Венгеров вначале собирался, вслед за П. О. Морозовым и П. А. Ефремовым, воспользоваться для первого тома своего популярного издания текстами и комментарием академического собрания сочинений Пушкина.

Текстологический авторитет академического издания был, однако, поставлен под сомнение В. Я. Брюсовым⁸. Свою позицию он изложил в известных письмах Венгерову⁹. Напомним ее вкратце.

Наиболее дискуссионным, с точки зрения науки того времени, был поставленный поэтом-пушкинистом вопрос об основном тексте лицейских стихотворений. Возражая против интерполяции в ранние редакции стихотворений Пушкина поздней правки из автографов, практиковавшейся в академическом и последующих изданиях (Морозова и Ефремова), Брюсов настаивает на том, что «текстом лицейских стихотворений должен быть признан тот, который дал поэт-лицеист, а не автор “Бориса Годунова”»¹⁰.

Исключительное поэтическое чутье помогло Брюсову, при отсутствии в науке того времени самого понятия «авторская воля», сформулировать принцип публикации ранней лирики поэта, который вполне соответствует современной научной методологии. В письмах к Венгерову он предлагает тексты, не опубликованные при жизни поэта, печатать «в последней лицейской обработке» (среди лицейских стихотворений их большинство); напечатанные же при жизни Пушкина и с его ведома — по последней публикации в собраниях сочинений 1826 и 1829 годов, а не вошедшие в собрания — «по журнальному тексту, из которого удалены: а) чужие поправки, б) явные ошибки, опечатки и т. под.»¹¹.

Как же отнесся к текстологическим предложениям Брюсова Венгеров? Под влиянием первого письма поэта, где бегло отмечалась неисправность текстов академического собрания сочинений Пушкина¹², редактор предлагает ему сделать сверку текстов по рукописям Румянцевского музея¹³. Однако, поставленный издательством в жесткие хронологические рамки (в начале июля должен был начаться набор первого выпуска, а доступ в архивохранилища в летнее время оказался ограничен), Венгеров вынужден был вернуться к первоначальному плану, а именно: «спокойно приступить к печатанью текста по Академическому изданию», — о чем он сообщает Брюсову в следующем письме¹⁴.

Здесь же Венгеров предлагает разделить примечания на две части: историко-литературные и реальные примечания помещать сразу после текста соответствующего стихотворения, а сводку «других редакций и вариантов», требующую проверки по черновикам и автографам, перенести в конец тома в специальный раздел «История текста», и, «буде какая-нибудь ошибка и будет уловлена, ее можно будет оговорить»¹⁵ там. При этом редактор наивно полагает, что текстологическая работа по первому тому сводится лишь к переводу напечатанных в академическом издании текстов на «пушкинское правописание», к расшифровке непрочитанных и уточнению неточно прочитанных слов. Симптоматично полное совпадение этой текстологической программы с замечаниями Н. О. Лернера в рецензии на якушкинский второй том академического издания, писавшейся как раз в это время: рецензент отмечает неточность передачи орфографии Пушкина и выражает сомнения по поводу расшифровки некоторых черновиков¹⁶. Вообще же смысл работы с автографами редактор видит не столько в проверке «в высшей степени добросовестной» работы Майкова и Якушкина, сколько в получении «общего оптического впечатления от интенсивности отметок текста»¹⁷.

В ответ на письмо Брюсова¹⁸, содержащее резкое несогласие с «повторением текста Академического издания» и четкую формулировку изложенных выше текстологических принципов, Венгеров высказывает свой критерий выбора текста: «Эстетическое впечатление от моего будущего издания все-таки должно перевешивать соображения историко-литературные. Решил я поэтому печатать все стихотворения в том виде, как он <Пушкин. — К. К. > сам их пускал в печать, и только в примечаниях давать их первоначальную редакцию»¹⁹. «Историко-литературные соображения» в такой формулировке явно противоречат «эстетическим»: как уже отмечалось, зрелый Пушкин «пускал в печать» лицейские стихотворения избирательно, поэтому ранние редакции должны были составить большую часть основного текста, а не «даваться» в примечаниях.

Это противоречие отмечает в ответном письме Брюсов и, присоединяясь к решению корреспондента «печатать стихи Пушкина в том виде, как он их пускал в печать», еще раз предостерегает редактора от введения в текст комбинированных редакций: «Решительно же должно восстать против внесения в текст тех поправок 1826 г., которым сам Пушкин не дал места в печати»²⁰. И на этот раз Венгеров уклоняется от четкого ответа: «Позвольте пока ничего не отвечать по вопросу о тексте, — пишет он Брюсову в ответном письме от 15 июня. — Когда получу тот текст, который Вы считаете нужным поместить, я сообщу Вам свое отношение к этому. Так как мы в общем столковались с Вами о принципах печатанья текста, то не думаю, чтобы вышло между нами какое-либо разногласие»²¹.

Но разногласия уже наметились. Руководствуясь эстетическими соображениями, Венгеров предпочитает в конце концов печатать лицейские стихотворения «не в первоначальном виде, а исправленном»²², т. е. в большинстве случаев возвращается к текстам академического издания. Не случайно Брюсов, вынужденный изменить текст выбранных им стихотворений, пишет редактору 23 ноября: «Вам придется набрать “мои” стихи по тексту Акад. изд. и прислать мне корректуру»²³. Только относительно трех стихотворений поэт продолжал настаивать на ранних редакциях, но и в этом случае Венгеров принимает компромиссное решение²⁴.

Итак, к декабрю 1906 года, т. е. к моменту привлечения к комментированию Блока, сомнения Венгерова разрешились в пользу традиционной подачи текста лицейских стихотворений, с максимальным учетом поздней правки, о чем он (правда, довольно обтекаемо) сообщает в преамбуле к первому тому²⁵. «Установление» основного текста делает сам редактор. «Самая важная заслуга, принадлежащая, нужно заметить, исключительно редактору, — это усердная забота о выявлении настоящего пушкинского текста»²⁶, — сообщал со знанием дела Н. О. Лернер в своей рецензии на первый выпуск издания. Для этой цели Венгеров в середине декабря (после выхода первого выпуска) предпринимает поездку в Москву, где «спешно и интенсивно» работает в Румянцевском музее²⁷, вероятно, над текстами стихотворений Пушкина для второго и третьего выпусков. О том, что основной текст готовил Венгеров, свидетельствует и сохранившаяся в его фонде расклейка текстов академического издания (в составе наборной рукописи первого тома) с правкой текста исключительно рукою редактора.

Сводку вариантов для последнего раздела тома (по фотокопиям, спискам и подлинным рукописям) Венгерову в июне 1907 года помогал делать П. О. Морозов²⁸. Тогда же закончил составление «критических примечаний» к «своим» тринадцати стихотворениям первого тома и Брюсов²⁹. Вероятно, определенные надежды на помощь в работе над этим разделом редактор возлагал на Лернера. Но сводка вариантов по всему тому проделана не была, и, в конце концов, глава «История текста», переносившаяся из тома в том, так и не появилась в печати.

Остальные комментаторы первого тома к текстологической работе не привлекались. Поскольку «текста никакого предварительно установлено не было»³⁰ (основной текст готовился Венгеровым параллельно с работой над примечаниями, а иногда и позже) и поскольку в большинстве случаев он существенно не отличался от академического собрания, авторы первого тома комментировали стихотворения в редакции Л. Н. Майкова.

Для характеристики текстологической мысли того времени существенно отметить, что брюсовская попытка продемонстрировать иные принципы выбора основного текста не имела успеха. Мы имеем в виду книгу «Лицейские стихи Пушкина» (СПб., 1907), явившуюся результатом проделанной им, для того же Венгеровского издания, сверки рукописей Пушкина из Румянцевского музея с «академическими» текстами. Симптоматично и то, что в качестве оппонентов Брюсова выступали ведущие сотрудники Венгерова — П. О. Морозов³¹ и Н. О. Лернер³². Текстология же первого тома Венгеровского Пушкина получила всеобщее одобрение. Критики отмечали «полноту и точность текстов»³³, «научность и объективность приемов»³⁴, присоединяясь к высказыванию редактора³⁵ (полемически направленному против текстологических новаций Брюсова) об «излишнем педантизме руководствоваться одним каким-нибудь общим принципом» при выборе текста и о необходимости совмещать «исторический метод» с «эстетическими соображениями»³⁶.

Отношение к текстам Венгеровского издания меняется лишь в начале двадцатых годов, когда пристальное изучение пушкинских рукописей приводит к выработке четкой научной методологии «критики текста». Именно тогда прозвучала наиболее резкая оценка блоковского комментария. «Рукописей Пушкина Блок не видел не только подлинных, но очевидно не счел нужным ознакомиться с ними по спискам, которые были у С. А. Венгерова, — заявил на заседании Общества любителей российской словесности, состоявшемся 6 мая 1923 года, H. H. Фатов, — иначе Блок не допустил бы целого ряда грубейших ошибок, показывающих, что он просто слепо переписывал примечания академического издания, в то же время самоуверенно говоря о рукописях <…> остается удивляться, почему С. А. Венгеров счел возможным поручить ему такую ответственную работу…»³⁷. Как мы видели, «грубейшие ошибки» следует отнести за счет редактора, а не комментатора. Исполненные полемического пафоса обвинения пушкинистов начала двадцатых годов лишены историографических оснований, равно как и замечание 3. Г. Минц о «наивном (почему-то не рассеянном Венгеровым)» доверии Блока к текстам академического собрания сочинений Пушкина³⁸.

Венгеров ориентировался не только на тексты, но и на комментаторскую работу Л. Н. Майкова. Редакторская установка отразилась в его письмах В. И. Срезневскому и А. Л. Липовскому. Предлагая им участвовать в комментировании лирики Пушкина, Венгеров советует выбрать стихотворения из I или II томов академического издания и написать комментарий «в общем в стиле примечаний Майкова, но с некоторым расширением биографического элемента»³⁹ (ср. в письме В. И. Срезневскому: «Конечно, майковские примечания превосходны, но и к ним кое-что можно прибавить. Биографическая часть, например, в них довольно неполна»)⁴⁰.

Определенную роль в «биографической» акцентировке комментария могла играть инерция работы Венгерова над критико-биографическими словарями и гипертрофированный биографизм пушкинистики того времени в целом. Но, вероятно, изначально эта идея принадлежала Н. О. Лернеру, который уже в начале мая (судя по письмам Венгерова⁴¹) становится правой рукой редактора. А 27 июня, посылая Венгерову заказанную ему для первого выпуска статью «Пушкин в Лицее», Н. О. Лернер предлагает взять на себя дополнение комментария к стихотворениям первого тома биографическими сведениями: «Попутно я пересмотрел весь лицейский материал, — пишет он в этом письме, — который не должен был и не мог войти в мою статью, а важен в примечаниях к стихам. Если Вы позволите мне прочесть в рукописях все примечания других сотрудников, я, пожалуй, смогу кое-что вставить <…> В начале августа, уже буду в П<етер>бурге, перетащу свои книги в ту пушкинскую комнату, которую Вы, должно быть, уже устроили, и энергично займусь делом»⁴².

Первоначально Венгеров рассчитывал дать комментарий «полный», но «сжатый»⁴³. Вероятно, под влиянием того же Лернepa, который особым достоинством нового издания считал «большую обстоятельность примечаний»⁴⁴, редактор приходит к выводу, что «основной чертой предпринимаемого издания» должно быть «широкое развитие, которое предполагается дать комментарию»⁴⁵.

Третьей существенной особенностью комментария было включение в него, — наряду с такими традиционными разделами, как «критика текста», «реальные примечания» и «очерк предыдущей критики», — «художественной (эстетической) оценки» пушкинского текста⁴⁶.

Идея включения в комментарий «эстетической оценки» принадлежала Брюсову⁴⁷, но она не получила поддержки у Лернера, апологета строго фактологической пушкинистики того времени. В цитированной рецензии особое раздражение вызывает у Лернера введение в комментарий элементов формального анализа пушкинского стиха. «Излишни указания на слабые рифмы <…> Читатель их сам заметит, да к тому же требования, предъявляющиеся к метрике в начале XIX столетия, были далеко не так строги, как теперь, в век утонченной версификации», — не без иронии замечает он⁴⁸.

Таким образом, при разработке структуры комментария (как и при выборе основного текста) редактор оказался в ситуации известной басни Крылова. В последующих томах, когда Лернер займет место ведущего комментатора, примечания примут специфически исследовательское (академическое) направление. Но на первом этапе работы Венгеров поддерживает предложенную Брюсовым структуру комментария, в котором объединены (в духе «синтетических заданий» Белинского) позиции критика и исследователя, историко-академическое и непосредственно эстетическое переживание пушкинских текстов.

Колебания редактора отразились в разностильности примечаний к первому тому. Отсутствие единых принципов комментария отмечали критики, и в первую очередь Брюсов, противопоставивший в своей рецензии примечания Венгерова, написанные по их совместному плану («дают разностороннюю характеристику произведениям, касаются критики текста, входят в эстетическую оценку»), комментарию «г. Лернера, который <…> почти исключительно интересуется биографическими вопросами»⁴⁹. Более сложную позицию занял Лернер. Поначалу он (возможно, и из тактических соображений) очень высоко оценил комментаторскую работу первого тома, указав в рецензии, что примечания «своею точностью превосходят даже такой прекрасный образец, как примечания Л. Н. Майкова»⁵⁰. Однако впоследствии, в период резких нападок пушкинистов на венгеровское издание, он строго осудил «комментаторскую сторону» первого тома за «невыгодную пестроту и общую невыдержанность», объясняя это упущениями редактора, который «методических принципов для себя и своих сотрудников не выработал, вел свое издание, особенно на первых порах по-дилетантски и ощупью». И далее в этой мемуарной заметке, вспоминая, как редактор любил соединять под инициалами; комментарии разных авторов (в частности, примечания его и Блока), Лернер приводит фразу Венгерова: «Каждый из вас <…> что-то может и что-то не может»⁵¹. Думается, что в этой фразе — ключ к принципиальному Венгеровскому эклектизму.

Судя по сохранившейся переписке, редактор давал комментаторам указания с проекцией на специфику их занятий. Так, например, А. И. Малеина он попросил откомментировать стихотворения на античные сюжеты⁵², Е. В. Балабанову — оссиановские мотивы⁵³ и т. д. В письме Брюсову от 17 мая он рекомендует выбрать для комментирования те стихотворения, «относительно которых, кроме историко-литературных сведений, нужны чисто эстетические замечания»⁵⁴. Напомним, что в тот же день Венгеров пишет процитированные выше письма Срезневскому и Липовскому, в которых говорится только о расширении биографических сведений в комментарии. Вероятно, именно мастерам слова, поэтам и критикам, привлеченным к этому изданию Пушкина, редактор предлагал включить в свой комментарий «эстетические оценки».

После всего сказанного попытаемся восстановить, какие указания мог получить от редактора Блок, т. е. реконструируем «предысторию» работы поэта над пушкинскими текстами.

В конце декабря, вернувшись из Москвы, Венгеров занялся ликвидацией лакун в примечаниях к стихотворениям второго и третьего выпусков. Лернер, выполнявший основную работу по «доведению» примечаний, по семейным обстоятельствам уехал из Петербурга⁵⁵, но комментирование должно было вестись в спешном порядке, поскольку первые страницы следующего (второго) выпуска уже сдавались в типографию.

Именно в этот напряженный момент Венгеров обратился за помощью к Блоку, приглашая его в письме от 29 декабря «принять участие в комментировании Пушкина»⁵⁶. Письмо это включается в ряд аналогичных писем к непушкинистам, сохранившихся в копировальной книге Венгерова. Они адресованы участникам энциклопедического и критико-биографического словарей, а также собраний сочинений Мольера, Шекспира и Байрона (в серии «Библиотеки великих писателей»), редактируемых Венгеровым. Блок был в числе переводчиков только что закончившегося издания Байрона, но Венгеров знал его и как аккуратного и добросовестного составителя заказанной им же историко-литературной компиляции — «Очерк литературы о Грибоедове».

Редактор (как он сообщал в одном из писем) любил при встречах с авторами «иметь под рукою разные сосредоточенные» у него (в «пушкинском кабинете») «материалы»⁵⁷: книги, фотокопии рукописей, иконографию и т. д. С этой же целью письме от 29 декабря он приглашает Блока «пожаловать» к нему «на следующей неделе»⁵⁸. Судя по ответному письму, встреча состоялась 3 января⁵⁹. А следующее письмо Блока 6 января (со списком стихотворений, которые он хотел бы комментировать) содержит косвенные свидетельства некоторых инструкций, полученных поэтом во время первого визита к редактору.

Против названий стихотворений в списке Блока поставлены страницы по майковскому тому, что дает возможность восстановить задание редактора: выбрать пушкинские тексты 1816– 1817 годов по академическому собранию сочинений. Для уточнения списка и получения дальнейших «указаний» редактор назначил встречу на один из ближайших вечеров (см. просьбу в письме Блока от 6 января «зайти за указаниями несколько позже» по причине простуды⁶⁰). Возможно, уже при первой встрече Венгеров попросил поэта в отборе стихотворений руководствоваться «эстетическими соображениями» (т. е. выбирать тексты, относительно которых поэт мог бы сообщить, кроме «историко-литературных сведений, чисто эстетические замечания»), подчеркнув при этом спешность составления комментария, о чем свидетельствует последняя фраза из блоковского письма: «Работу <…> надеюсь исполнить скоро, как только сумею»⁶¹.

Блок, действительно, сразу после визита к Венгерову сел за первое академическое издание Пушкина, взяв его на время у Ю. Н. Верховского⁶². Но после 6 января работа приостановилась. Сначала из-за болезни Блока, а потом из-за смерти и похорон Д. И. Менделеева встреча с Венгеровым откладывается до 25 января⁶³.

Во время второго визита к редактору был уточнен список стихотворений 1816 года, оставленных Венгеровым за Блоком (уточнение шло по линии сокращения⁶⁴), и получены общие указания относительно принципов издания. Суммируя изложенное выше, их можно свести к следующему:

1) редактор ориентирует поэта на текстологическую работу Майкова;

2) но отмечает, что в составляемых им комментариях, которые будут непосредственно следовать за пушкинским текстом, нужно лишь в общих чертах коснуться археографии и истории текста, так как источники и варианты подробно описываются и приводятся, со всеми исправлениями работы Майкова, в последнем разделе тома;

3) кроме «реальных примечаний» и историко-литературной части, базирующейся на разысканиях Л. Н. Майкова (по возможности проверенных и дополненных), комментарий Блока должен был содержать также «эстетическую оценку в связи с очерком к предыдущей критике»⁶⁵.

В качестве образца примечаний и первоначального источника Венгеров мог посоветовать Блоку воспользоваться только что вышедшим из типографии первым выпуском «своего» издания. Это предположение подтверждает обнаруженный нами конспект «Венгеровского» Пушкина (в основном статей В. В. Сиповского «Детство Пушкина» и Н. О. Лернера «Пушкин в Лицее») в шестнадцатой записной книжке Блока, сделанный, судя по местонахождению записи, в середине-конце двадцатых чисел января 1907 года, т. е. после второго визита к редактору⁶⁶.

Конспектируя статью Лернера, поэт среди прочих биографических сведений фиксирует пушкинское увлечение Бакуниной и пять стихотворений, отнесенных исследователем к этому адресату, из которых два были в комментаторском списке Блока⁶⁷. В связи с этим отметим еще одну неопубликованную заметку в той же записной книжке: «Бакунина Екатерина Павловна, фрейлина (Майков и Гаевский)»⁶⁸, которая свидетельствует о появлении особого интереса у комментатора к адресату лицейской лирики. Запись отсылает к источникам сведений об этом эпизоде пушкинской биографии — комментариям Л. Н. Майкова и статье В. Гаевского «Пушкин в лицее и лицейские его стихотворения»⁶⁹, которые поэт в дальнейшем активно использовал в своих примечаниях.

Следующий этап работы Блока находит отражение в известном письме Венгерову от 30 января. Пользуясь примечаниями Майкова, поэт выбирает двадцать четыре стихотворения 1816 года, «касающиеся Бакуниной, Смит, а в промежутке горничной Наташи», и просит у редактора разрешения комментировать эти тексты⁷⁰. Он расширяет первоначальный список шестнадцатью стихотворениями⁷¹ и снимает антологическую лирику⁷², как не имеющую отношения к указанным адресатам.

Тем самым поэт производит не свойственную лирике Пушкина «циклизацию» ее по именам женщин⁷³.

Замена предложенного редактором «эстетического» принципа отбора текстов «концептуальным» (по объектам посвящения) влечет за собою изменения в структуре блоковского комментария. «Эстетические наблюдения относительно многих стихотворений» становятся «совершенно невозможны», — отмечает Блок в письме к редактору от 19 февраля, когда комментарий к стихотворениям 1816 года был уже почти готов⁷⁴. Поэт имеет в виду такие посылаемые с письмом стихотворения, как французская эпиграмма на княжну Волконскую или четверостишье «К письму», в примечаниях к которым он ограничивается лишь биографическими реалиями и текстологической справкой.

В этом же письме Блок оговаривает еще одно отступление от указаний редактора. Придавая особое значение наблюдениям над стихом раннего Пушкина, поэт предлагает сохранить в своих примечаниях «первоначальные варианты», для оценки «количества и качества пушкинских поправок», т. е. не переносить их в конец тома. Варианты, как уже отмечалось, Блок выписывает из академического издания, поэтому последнее замечание в письме от 19 февраля: «но я проверяю Майкова, как могу», — относится не к текстологической, а к историко-литературной части блоковского комментария, что опять-таки подтверждает один из пунктов нашей реконструкции редакторских установок.

Высказанные соображения о принципах издания и состоянии научной мысли того времени необходимо иметь в виду, приступая к анализу блоковского комментария к Венгеровскому изданию Пушкина.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Гроссман Леонид. Блок и Пушкин. — В кн.: Гроссман Леонид. Собр. соч., М., 1928, т. 4; Гессен С. Комментарий Блока к стихотворениям Пушкина — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. М.–Л., 1936, вып. 1; Розанов И. Александр Блок и Пушкин. — Книга и пролетарская революция. 1936, № 7; Минц 3. Г. Блок и Пушкин. — Учен. зап. Тарт. ун-та, 1973, вып. 306; Ланда Е. Примечания к стихотворениям Пушкина. — В кн.: Ланда Е. Мелодия книги. Александр Блок — редактор. М., 1982. ^Назад

² Назревшая необходимость подобных реконструкций отмечена в статье: Минц 3. Г. О задачах описания библиотеки Ал. Блока. — Учен. зап. Тарт. ун-та, 1975, вып. 358, с. 397. ^Назад

³ Минц 3. Г. Блок и Пушкин, с. 196; Ланда Е. Примечания к стихотворениям Пушкина, с. 31. ^Назад

⁴ Дымшиц А. Л. Александр Блок в работе над Пушкиным. — Литературный архив, Л., 1938, вып. 1, с. 353. ^Назад

⁵ Пушкин. Сборник первый / Под ред. Н. К. Пиксанова. М., 1924, с. 316; Лернер Н. Блок и Пушкин. — Литературное приложение (№ 3) к «Ленинградской правде» (1928, 11 февраля, № 36). ^Назад

⁶ Из письма Венгерова Брюсову от 13 апреля 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 1. ^Назад

⁷ РО ИРЛИ, ф. 377. Архив С. А. Венгерова находится в обработке, поэтому сноски на единицы хранения отсутствуют. ^Назад

⁸ Впервые в рецензии: Брюсов В. Что дает академическое издание Пушкина? — Русский архив, 1899, № 12, с. 618–631. ^Назад

⁹ Опубл.: Литературный архив. Л., 1938, вып. 1, с. 302–351. ^Назад

¹⁰ Там же, с. 306. ^Назад

¹¹ Там же, с. 307; ср. почти дословное повторение текстологических установок в следующем письме Брюсова (там же, с. 309). В советском юбилейном академическом издании лицейские стихотворения, опубликованные после окончания лицея, напечатаны в отделе основного текста дважды: в последней лицейской обработке (т. I₁) и под годом публикации (поздняя редакция). ^Назад

¹² Письмо Брюсова от 15 апреля 1906 г. — Литературный архив, с. 304 ^Назад

¹³ Письмо Венгерова от 17 мая 1906 г. — РО ИРЛИ. ф. 444, оп. 1, № 52, л. 3 об. ^Назад

¹⁴ Письмо от 24 мая 1906 г. — Там же, л. 7 об. ^Назад

¹⁵ Там же. ^Назад

¹⁶ Весы, 1906, № 6, с. 58–59. ^Назад

¹⁷ Письмо от 24 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 7. ^Назад

¹⁸ Письмо от 26 мая 1906 г. — Литературный архив, с. 306. ^Назад

¹⁹ Письмо от 29 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 11 об. ^Назад

²⁰ Письмо от 2 июня 1906 г. — Литературный архив, с. 309. ^Назад

²¹ РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 14 об. ^Назад

²² Письмо Венгерова Брюсову от 2 декабря 1906 г. — Там же, л. 30. ^Назад

²³ Литературный архив, с. 318. ^Назад

²⁴ Этим объясняется несоответствие брюсовского комментария к стихотворению «Послание. Моим Друзьям» с основным текстом, на что Брюсов указывает Венгерову в письме от 25 мая 1907 г. (там же, с. 324) и отмечает в своих «критических примечаниях», рукопись которых хранится в фонде Венгерова (РО ИРЛИ, ф. 377). ^Назад

²⁵ Редактор указывает, что, публикуя лицейские стихотворения, выходит из «конфликта» в текстологическом вопросе, «руководствуясь эстетическими соображениями» (Пушкин. Библиотека великих писателей / Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1907, т. I, с. V). ^Назад

²⁶ Русская старина, 1907, апрель, библиографии, страница. ^Назад

²⁷ См. письмо Венгерова Алексею Веселовскому от 29 декабря 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 377, копировальная книга № 7, л. 476. ^Назад

²⁸ См. письмо Морозова Венгерову от 28 июня <1907 г.>, где говорится о подготовке текстологических примечаний к стихотворениям № 9–18 (РО ИРЛИ, ф. 377). ^Назад

²⁹ Литературный архив, с. 325. ^Назад

³⁰ См. свидетельство одного из комментаторов первого тома, Н. К. Пиксанова (Пушкин. Сборник первый, с. 317). ^Назад

³¹ Морозов П. Строгая критика. — ЖМНП, 1907, № 10, с. 461–471. Ср. также полемический ответ Брюсова: Брюсов В. Защитнику авторитета — Весы, 1907, № 11, с. 65–70. ^Назад

³² Весы, 1907, № 7, с. 69; Критическое обозрение, 1907, вып. 3, с. 37–38. ^Назад

³³ Садовской Б. (Рец.). — Весы, 1907, № 7, с. 65. Ср.: Измайлов А. (Рец.). — Биржевые ведомости, 1907, 24 января, № 9711; рецензент отмечает восстановление Венгеровым цензурных купюр. ^Назад

³⁴ Гор<нфель>д А. (Рец.). — Товарищ, 1907, 30 марта, № 229. ^Назад

³⁵ Пушкин. Библиотека великих писателей, т. I, с. V. ^Назад

³⁶ Вечернее прибавление к Правительственному вестнику, 1907, 4 января, № 7; Вестник Европы 1907, № 3 с. 357–358; Исторический вестник, 1907, 1 № 2, с. 688. ^Назад

³⁷ Пушкин. Сборник первый, с. 316. ^Назад

³⁸ Минц 3. Г. Блок и Пушкин, с. 195. ^Назад

³⁹ Письмо Венгерова А. Л. Липовскому от 17 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 377, копировальная книга № 7, л. 182 об. ^Назад

⁴⁰ Письмо от 17 мая 1906 г. — Там же, л. 180. ^Назад

⁴¹ См., например, упоминание в письме Венгерова к Э. Л. Радлову от 13 мая 1906 г. о «постоянных сношениях» редактора с «известным пушкинистом Лернером» в связи с «роскошным изданием Пушкина». — Там же, л. 138. ^Назад

⁴² РО ИРЛИ, ф. 377. ^Назад

⁴³ См. об этом в письме Венгерова Брюсову от 17 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 3 об. ^Назад

⁴⁴ См. его рецензию на первый выпуск издания. — Исторический вестник, 1907, № 2, с. 689. ^Назад

⁴⁵ Пушкин. Библиотека великих писателей, т. I, с. III. ^Назад

⁴⁶ Такая структура комментария намечена в письме Венгерова Брюсову 17 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 4. ^Назад

⁴⁷ Литературный архив, с. 304. ^Назад

⁴⁸ Исторический вестник, 1907, № 2, с. 689. ^Назад

⁴⁹ Критическое обозрение, 1907, № 1, с. 31. ^Назад

⁵⁰ Исторический вестник, 1907, № 2, с. 689. ^Назад

⁵¹ Лернер Н. Блок и Пушкин. — Литературное приложение (№ 3) к «Ленинградской правде» (1928, 11 февраля, № 36). ^Назад

⁵² «Я пересмотрел два тома сочинений Пушкина по академическому изданию, — писал Малеин Венгерову 4 июня 1906 г., — и нахожу, что к моей специальности подходят всего четыре стихотворения…» — РО ИРЛИ, ф. 377. ^Назад

⁵³ См. письмо Венгерова Балабановой от 27 мая 1906 г. — Там же, копировальная книга № 7, л. 218–219 об. ^Назад

⁵⁴ РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 3 об. ^Назад

⁵⁵ См. январские письма Лернера Венгерову из Одессы. — РО ИРЛИ, ф. 377. ^Назад

⁵⁶ ЦГАЛИ, ф. 55, оп. 1, № 186, л. 4. ^Назад

⁵⁷ Письмо Венгерова И. А. Шляпкину от 10 мая 1906 г. — РО ИРЛИ, ф. 377, копировальная книга № 7, л. 164–165 об. ^Назад

⁵⁸ ЦГАЛИ, ф. 55, оп. 1, № 186, л. 4. ^Назад

⁵⁹ Письмо Блока Венгерову от 2 января 1907 г. — Литературный архив, с. 354. ^Назад

⁶⁰ Там же. ^Назад

⁶¹ Там же. ^Назад

⁶² См. указание на скорое возвращение этого тома в письме к Верховскому от 31 января 1907 г. — Александр Блок. Собр. соч. М.–Л., 1963, т. VIII, с. 179. ^Назад

⁶³ «Хотел Вас пригласить к себе во вторник, — писал Венгеров Блоку 21 января 1907 г., в ответ на его записку от 14 января с просьбой назначить день для разговора «о стихах 1816–17 годов» (Литературный архив, с. 355), — но теперь, в виду того, что во вторник будут хоронить Дмитрия Ивановича, буду Вас ждать в четверг вечером», т. е. 25 января. — ЦГАЛИ, ф. 55, оп. 1, № 186, л. 5. ^Назад

⁶⁴ Из пятнадцати стихотворений 1816 года, выбранных Блоком (письмо от 6 января), восемь были уже распределены: пять из них («Фавн и пастушка», «Фиал Анакреона», «Уныние», «Певец», «К молодой вдове») делал Лернер и три («Наездники», «Сон», «Друзьям») были уже откомментированы Брюсовым. Три из них Венгеров вычеркнул прямо в блоковском письме («Наездники», «Сон», «К молодой вдове»), остальные, запамятовав, возможно, оставил за Блоком. Таким образом, первоначальный список утвержденных за поэтом текстов был следующий: «Фавн и пастушка», «Амур и Гименей», «Фиал Анакреона», «Окно», «Наслаждение», «Желание», «Уныние», «Певец», «Осеннее утро», «Друзьям», «Я думал, что любовь…», «Слово милой». ^Назад

⁶⁵ Так формулирует Венгеров содержание последнего раздела комментария в письме Брюсову от 17 мая. — РО ИРЛИ, ф. 444, оп. 1, № 52, л. 4. ^Назад

⁶⁶ Запись начата на обороте листа, датированного «24 января». Приводим ее целиком, поскольку до сих пор она не воспроизводилась в печати:

«Пушкин

Отец, мать, дядя, бабушка, няня. Сестра О.<льга> С.<ергеевна>, гувернантка и гувернеры. Вольтер и Парни. Вержье, Грекур, Виданд, Шапель, Грессе, Лафар, Шолье, Мольер, Вергилий, Тасс, Камоэнс, Оссиан, Расин, Руссо, Ювенал.

Комедийки — подраж. <ание> Мольеру, “L'Escamoteure”, басни, подраж. Лафонтену, “La Tolyade” (поэма), ранние недошедшие русские стихи (рассказ М. Макарова в “Современнике” 1843, т. XXIX, стр. 380–381).

Открытие Лицея 19.X.1811. Директ.<ор> В. Ф. Малиновский. Н. Ф. Кошанский русск.<ая> и лат.<инская> словесность. А. П. Куницын молодой (адъюнкт (нравств<енные> науки). Пушкин в Лицей через А. И. Тургенева. Галич. И. И. Кайданов. Д. И. де Будри. Журналы: “Вестник” (1811), “Для удовольствия и пользы” (1812) и “Неопытное перо”. 1813. “Юные пловцы” и “Лицейский мудрец”. Каррикатурный журнал. “Лицейская антология”, собр.<анная> Илличевским. Стихи на Кюхельбекера, собр.<анные> Пущиным (“Жертва Мому”). “Роскошь полузнаний” в Лицее (выражение Уварова).

Характер, отзывы о лиц.<еисте> Пушкине. Любовь. М. Д. Мертваго. Фрейлина Е. П. Бакунина (рассказывает Комовский). “К ней” (Эльвина, милый друг), “К Морфею”, “Мой милый друг…” (Уныние или Разлука), “Медлительно влекутся”, “Любовь одна — веселье…”

Оконч<ил> курс лицея — июнь 1817.

“Гаври<и>лиада” — 1822.

“Рыцарская баллада” (упомин<ает> Гаевский), “Описание розы” и наконец “О Делия драгая” (набросок, отделанный Илличевским)». — РО ИРЛИ, ф. 654, оп. 1, № 335, л. 23 об. – 24. Ср.: Пушкин. Библиотека великих писателей, с. 32–62. ^Назад

⁶⁷ «Медлительно влекутся…» (в списке над названием «Желание») и «Уныние». ^Назад

⁶⁸ РО ИРЛИ, ф. 654, оп. 1, № 335, л. 29. ^Назад

⁶⁹ Современник, 1863, № 7–8, с. 129–177, 349–399. ^Назад

⁷⁰ Литературный архив, с. 355–356. ^Назад

⁷¹ «Послание к кн. Горчакову», «Сон» (уже откомментировано Брюсовым и вычеркнуто Венгеровым в первом списке), «Любовь одна — веселье жизни хладной», «К Морфею», «Пробуждение» (уже откомментировано Брюсовым), «К письму», «К ней», «Месяц» (уже откомментировано Брюсовым), «Я видел смерть…», «Счастлив, кто в страсти…» (уже откомментировано Брюсовым), «К Наташе», «Княжне Волконской», «Опять я ваш…», «Слово милой», «Лиле», «К молодой вдове» (откомментировано Лернером и вычеркнуто Венгеровым в первом списке). ^Назад

⁷² «Фавн и пастушка», «Амур и Гименей», «Фиал Анакреона». В дальнейшем Венгеров все же оставляет за Блоком второе стихотворение. ^Назад

⁷³ Интересно отметить, что под таким же углом зрения рассматривает лицейскую лирику Пушкина и Брюсов, выделяя в ней три «бакунинских цикла» (Брюсов В. Первая любовь Пушкина. — В кн.: Пушкин. Библиотека великих писателей, т. I, с. 283). В какой-то мере циклизация лицейской лирики была свойственна и пушкинистике того времени, с ее стремлением всю элегическую лирику 1815–17 гг. адресовать Бакуниной. ^Назад

⁷⁴ Литературный архив, с. 356. ^Назад