[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Все впереди
Семьдесят лет назад открылся Первый съезд советских писателей
История Первого всесоюзного съезда советских писателей началась задолго до того, как появление на трибуне А. М. Горького было встречено дружной овацией делегатов и гостей. К 17 августа 1934 года каких-либо независимых литераторских содружеств в стране не существовало (постановлением «О перестройке литературно-художественных организаций» ЦК ВКП(б) осчастливил мастеров культуры 23 апреля 1932 года), Оргкомитет будущего Союза, коему надлежало «объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве», потрудился на славу, а лозунг «социалистического реализма» сиял уже больше трех месяцев — соответствующая установочная статья Александра Фадеева и партийного «философа» Павла Юдина появилась в «Правде» 8 мая. Волей партии, то есть Сталина, Союз был уже создан.
Как именно Союз создавался, какие планы вынашивали полтора прошедших после постановления ЦК года разные политические игроки (как литераторы, так и партийные начальники), какими способами увязывались и согласовывались их достаточно противоречивые интересы, в чем преуспел и что проиграл Горький — сюжеты безусловно любопытные и поучительные. Тоталитаризм вовсе не исключает, но подразумевает напряженную подковерную борьбу придворных группировок, всегда дающую обильный материал не только своекорыстным мифотворцам, но и серьезным историкам. Прихотливый процесс коллективизации отечественных писателей отразился как в «благоухающих» легендах («сталинских», «оттепельных», «застойных», «перестроечных»), так и в дотошных научных трудах, даже для сжатого реферирования которых потребны отнюдь не газетные объемы. Сколь бы, однако, ни был увлекателен этот самый процесс (специфически преломленное отражение процесса общеполитического), куда важнее сказать о его результате. Уже достигнутом к августу 1934 года и вполне актуальном (продолжающем сказываться на состоянии литературы и литераторского сообщества) в августе года 2004. Несмотря на формальный распад СП СССР, превратившегося в начале 1990-х в хаотичный конгломерат враждующих (или пытающихся игнорировать друг друга) литераторских организаций.
Союз сложился до Первого съезда — само согласие многочисленных литераторов принять участие в этом мероприятии, войти в это сообщество было великой победой правящей страной банды и ее главаря. Потому что Союз — это коллективная ответственность и солидарность. Список делегатов Первого съезда с решающим голосом открывает Халид Абуков (1900–1937), а закрывает Паоло Яшвили (1895–1937). Кажется, совпадение дат их смертей в комментарии не нуждается. Шамсуддин Айсаханов, Мамед Алекберли, Иоганн Альтман, Абдулла Амантеев, Богаутдин Астемиров — это репрессированные с фамилиями на «А». Сказать «Б»? — Пожалуйста. Исаак Бабель, Виктор Бабушкин, Виктор Багров, Саид Бадухов, Аксель Бакунц, Шандор Барта… Остановимся. Мы еще не закончили с «Б», а впереди почти три десятка литер. Мандельштама в этом ряду не будет — он не делегат, он в воронежской ссылке. И Клюева не будет — он в ссылке томской. И Клычкова не будет. И еще много кого из убитых советской властью тоже не будет — в расход отправляли, не интересуясь былыми делегатскими мандатами.
Не о советской власти речь идет — она свое дело делала, изничтожая далеко не одних только писателей. И не о том разговор, что у кого-то из репрессированных руки по локоть в крови были, кто-то пострадал безвинно, а кто-то — потому что стремился сберечь человеческое достоинство и верность писательскому назначению. И не о том, что члены СП молча сносили аресты и казни своих коллег — не нам судить тех, кто заблуждался и мучился в те страшные годы. И даже не о том, что Фадеев визировал арестные списки, Ставский просил НКВД разобраться с отбывшим ссылку Мандельштамом (наверно, и без его ходатайства разобрались бы — но жест характерный), а в травле Пастернака (в итоге его убившей) братья-литераторы бежали впереди партийного паровоза. Важен сам принцип общей повязанности, «солидарности», вывернутой наизнанку, — этого добивался и добился Сталин, формируя литературный колхоз и одаривая тружеников пера впечатляющими привилегиями. Да, были писатели, что в самые страшные годы дерзали призывать власть к милости (просили за узников), а во времена более «вегетарианские» составляли письма протеста (или даже выходили из обеспечивающего весомыми благами сообщества). Но их благородные поступки не могли поколебать структуры — Союз оставался Союзом, а его члены (вне зависимости от меры их дарований и личных устремлений) прикармливаемыми работниками правящей партии.
Это не значит, что среди «членов союза» не было хороших и даже великих писателей — разумеется, были. Лишь тот, кто обладает абсолютной эстетической глухотой (или ее умело имитирует, дабы завоевать собственное место под солнцем), сможет бесстрашно (нагло и глупо) вычеркнуть целую эпоху развития русской литературы. Дар есть дар, и он дорогу находит (если, конечно, художника не убьют). Это не значит, что советчина благоприятствовала расцвету серости — то есть она-то благоприятствовала, но, к сожалению, серость и в нормальных общественных системах умеет пробиваться наверх: бездарей всегда больше, чем талантов. Это значит совсем другое: создав Союз писателей (и сходные структуры для других деятелей искусства), повязав его членов круговой порукой, приохотив их к государственному покровительству, выстроив в очередь за пайками, путевками, дефицитными товарами, дачами в Перелыгине («и столовая дубом обшита»), столиками в ЦДЛ, билетами на закрытые просмотры, а главное — изданиями, тиражами, гонорарами, советская власть надолго (если не навсегда) дискредитировала, во-первых, самодостаточность художника, а во-вторых, идею творческого братства. Насколько затронула эта дискредитация саму литературу, — вопрос сложный. Ответить однозначно отрицательно я не рискну. Если на протяжении долгих советских лет подспудно продолжали жить традиции великой русской литературы, то и «традиции» СП СССР за десятилетие выветриться не могли. И несущиеся со всех сторон ностальгические воздыхания по былому «единству» — лучшее тому подтверждение.
А ведь действительно — как славно жилось всего каких-то двадцать лет назад, в год славного пятидесятилетия СП! Каждая мало-мальски пристойная публикация отзывалась острой дискуссией в творческой среде и широких трудящихся массах. Встречи с читателями проходили, семинары, декады. Молодые кадры росли, ветераны делились с ними опытом. Каждая среда — светлый праздничек: «Литературка» пришла! Конечно, не все тогда сказать можно было — но ведь говорили! Не в лоб, а с намеком. То есть художественно. И социально значимо — не даром таким уважением пользовались в стране настоящие писатели. (Опускаем список, в котором ритмично чередуются секретари СП и дозволенные вольнодумцы.) И многотысячные тиражи мигом расхватывались. И не было такого засилия пошлости и коммерции. И такой взаимной отчужденности. И к юбилею СП давали его маститым корифеям звезды «гертруд», а прочим достойным литераторам — твердо выдерживая группировочный баланс — ордена разных достоинств. Теперь не дождешься…
Почему же не дождемся? Партия власти, контролирующая парламент, у нас есть. Портреты президента на каждом углу продаются. Спортсмены жвачку жуют под гимн Михалкова-Александрова. Государственные премии вновь обрели «ленинский» статус (см. «Время новостей» от 22 июня). Семьдесят лет — дата не вполне круглая, а вот четвертьвековой юбилей СП СССР можно встретить вполне достойно. Литераторов объединить, руководящие органы избрать, квоты для издания подлинно ценных книг выделить, перелыгинские дачи перераспределить, а в ресторане ЦДЛ ввести скидки для обладателей членских билетов. Ну и от раздачи комплекта орденов греха не случится. Все достижимо — стоит только захотеть. Охотников предостаточно.
17/08/04
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]