[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Любо, братцы, любо
О «Маленьком тюремном романе» Юза Алешковского
Если вы не любите Юза Алешковского, то читать вам все, что следует далее, совершенно ни к чему. Потому что известие о том, что Юз Неукротимый (Великолепный, Громокипящий, Беспредельный) предъявил миру новую книгу — «Маленький тюремный роман» (М., «АСТ», «Астрель»), к вам никакого отношения не имеет. Не захлебывались слезами, одновременно давясь от хохота, над «Николаем Николаевичем», не летели до сто двадцать седьмого неба, закружившись на «Карусели», не опрокидывали стакан (рюмку, бокал, ковшик, бутылку, эмалированный чайничек) огненной влаги, вторя главному победному тосту рассказчика «Кенгуру» — за свободу!, не пели (стараясь переорать друзей в шальном громогласии расползающегося застолья или еле слышно, себе под нос, одиноко бредя к дому под пронзительно мерзким дождем) Проиграл тот окурочек в карты я, / Хоть дороже он тыщи рублей... (или Один из них был правым уклонистом, / Другой, как оказалось, ни при чем..., или И пролетарии всех стран соединяются / Вокруг накрытого пасхального стола...) — так о чем речь?
Не горячо вам будет, не холодно, если узнаете, что герой нового романа, измордованный чекистской нелюдью генетик с говорящей фамилией Доброво, ведет рискованную игру с палачами, надеясь избавить от пыток и гибели своих близких. Или прокручивает эту многоходовую интригу в предсмертном бреду. Коли не проняло раньше, так и сейчас не тронет лавинообразный монолог о добре, зле, дьяволе (которого, кстати сказать, нет и никогда не было; это все изворотливый человеческий Разум шуточки шутит да сам себя запутывает), языке, лицедействе, любви, тирании, благих порывах, коими вымощена дорога в ад, природе, свободе и прочих важных материях. Нет, не проймут вас эти на живую нитку схваченные безумные философические диалоги, приправленные экстравагантными, ни с того ни с сего выскакивающими анекдотами. Не для вас песня прежде пелась — не для вас и новый ее куплет. Дай Бог, не последний.
Если вы никогда раньше не читали Юза Алешковского (а при этом грамотой владеете и ярой ненавистью к живой словесности не страдаете), то пора бы и за ум взяться. То есть исправить ошибки, искупить вину, испепелить заблуждения, исторгнуть комическое высокомерие — и заняться делом. Начать с «Кенгуру» и «Николая Николаевича», а дальше зеленая сама пойдет и кривая вывезет. Может, в то удивительное сообщество, о котором я по непонятным причинам разливался соловьем в предыдущем абзаце. (Ох, не только Цветаеву и Юза Алешковского далеко заводит речь!) А может — на единственно правильную позицию. К нашему шалашу. И тогда... Переходим к выводам.
Если вы любите Юза Алешковского так, как люблю его я (то есть как Белинский — театр, кенгуру — Австралию, Николай Николаевич — Владу Юрьевну, а подрывавшие советскую биологическую науку наймиты мирового империализма — муху-дрозофилу имени реакционного монаха Менделя), то немедленно направляйте стопы в окрестный книготорговый пункт (АСТ — концерн могучий, их продукцию по элитарным лавкам разыскивать не приходится), выкладывайте свои кровные — и вперед. Вы простите автору повторы и длинноты, пафосное надувание щек и бородатые байки, витиеватые до потери формы периоды и сюжетные неувязки, анахронизмы и избыток сентиментальности, а также все те прочие особенности фирменного алешковского речеговорения, от которых, как черт от ладана, бегут весьма достойные (изумления и сожаления) вышеописанные персонажи. Бегут — и ладушки. Не любо — не слушай, а врать не мешай. А мы послушаем. То есть почитаем. И непременно по ходу дела не раз выпьем. За Юза. За собак. За поэзию. За генетику (с кибернетикой, а то и семиотикой). За жизнь. За свободу.
Андрей Немзер
20/04/11