[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Новые журналы
Доведись мне познакомиться со "Знаменем" (N 9) вовремя, не назвал бы предыдущую колонку (см. "Время новостей" от 2 октября) "Серым сентябрем". Читателя найдут и рассказы Александра Хургина ("Вагриус" должен наконец-то издать сборник незаурядного прозаика; тьфу-тьфу, не сглазить бы), и воспоминания художника Леонида Рабичева "Манеж 1962, до и после", и очерк Михаила Подгородникова о жизни известного дачного кооператива ("Сойдет и так..."), и эссе Натальи Ивановой "Пересекающиеся параллели (Ахматова и Пастернак)". Особо важны три публикации.
Я курю фимиам, а он пенится, словно шампунь,/ Я купаю тебя в моей глубокой любви./ Я седа, как в июне луна, ты седой, как лунь,/ Но о смерти не смей! Не смей умирать, живи! // Ты глядишь сквозь меня, как сквозь воду владыка морей,/ Говоришь, как ветер, дыханьем глубин сквозя:/ Кто не помнит о гибели, тот и помрет скорей,/ Без раздумий о смерти понять и жизни нельзя. // Иноземный взбиваю шампунь и смеюсь в ответ:/ Ты, мой милый, как вечнозеленое море стар.../ На змею батареи махровый халат надет,/ А на зеркале плачет моими слезами пар. Стихотворением "В ванной комнате" открывается подборка Инны Лиснянской "Гимн", гимн любви в старости - безоглядной, плачущей, счастливой.
"Кнут" - маленький роман Леонида Зорина. (Вошел в сборник зоринской прозы "Аукцион" - М.: "Слово".) Провинциальный неудачник после грамотного пиара становится властителем дум московской тусовки. Его "гениальный трактат" (никем не читанный, ибо несуществующий) обсуждается умниками всех мастей - "романные" статьи почти так же смешны, как настоящие. Суть, однако, не в сатире. Круговерть с мнимым гением затевает веселый провокатор, которому равно обрыдли ноющие бездари и сытые снобы. Затея вроде бы коренится в презрении к человечеству - герой награжден демонической внешностью и аттестует себя командировочным с планеты Ипсилон. Но почему-то забавнику не весело от розыгрыша. И не хочется "возвращаться из командировки". Вдохнув в финале осеннего воздуха, он вовсе не взлетает на Ипсилон, а шагает "привычной дорогой к Покровским воротам, к Покровским воротам".
Заметки филолога Светланы Хазагеровой "У них там были забавные представления о писательстве..." стоят под рубрикой "Книга как повод". Повод - роман Дмитрия Быкова "Оправдание". Хазагерова тщательно исчисляет стилевые грехи Быкова. На прозаика возлагается особая ответственность, ибо он "лицо прежде всего публичное, активно формирующее современное языковое пространство". Замечания Хазагеровой - замечания вдумчивого редактора. Услышь и учти их автор вовремя, роман бы выиграл, но не изменился концептуально. (Как не изменился бы текст Хазагеровой, если б ей напомнили: цикл рассказов Бабеля называется "Конармия", а не "Первая Конная".) Но хазагеровское отторжение романа не зависит от ее "критики по словам". В статье наползают друг на друга разные вопросы: общее обеднение культуры письма (небрежность приметна, увы, не у одного Быкова); оценка конкретного текста (а не только слога); проблема отношения к "публичной фигуре". Хазагеровой кажется, что слабость романа должна дискредитировать критические суждения автора. (Не исключаю, кстати, что именно деятельность Быкова-критика заставила так строго судить "Оправдание".) Но Быков-прозаик за Быкова-критика не ответчик. Мне чужды иные мнения Быкова, но от того его роман не перестает быть ярким событием. Я вижу недостатки "Оправдания", но это не мешает признать резонность резких оценок, что Быков "выставлял" некоторым писателям. И сходно: пристрастность Хазагеровой не отменяет важности ее заметок.
В "Новом мире" (N 10) качественно представлены публицистика и культурология. Эссе Рустама Рахматуллина "Облюбование Москвы" (философствующее краеведение) радует теплотой тона, изяществом сопряжения "далековатых идей" и милой "завиральностью" (миф есть миф). Информативна статья Евгения Рашковского "Историк Михаил Гершензон", хотя недавно изданный четырехтомник Гершензона стоило бы обсудить детальнее. Заставляет думать Юрий Каграманов ("Panta rhei. Заметки о связи времен"). Да и памфлет Валерия Сендерова "Абнегистская революция: волевой выбор или перст судьбы" душу греет. (Зря только автор, полемизируя с недавними "манифестами" Михаила Эпштейна, говорит о кризисе постпротестантизма. Кризис, может, и есть, только Эпштейн к нему касательства не имеет. Как не имел касательства к православию, когда - лет 25 назад - вещал о святой русской литературе и западной пагубе.)
Что до прозы, то имеется окончание романа Александра Мелихова "Любовь к отеческим гробам", о коем говорилось в предыдущем обзоре. К тому же из анонсов "НМ" ясно, что грядет "Чума" - еще один роман Мелихова.
Есть и магнит попритягательней - рассказ Владимира Маканина "Однодневная война". Как и в случае с "Кавказским пленным", написанным в канун первой чеченской кампании и увидевшим свет "под грохот канонады", Маканин "угадал" - поспел с рассказом о мировой войне к нашей "веселенькой" осени. Правда, война "не та" (у Маканина сшиблись две сверхдержавы) и рассказ "не про то". Маканин пишет очередную притчу об одиночестве (на сей раз состарившихся экс-президентов России и США) и свирепости масс, что сладострастно виноватят и травят былых вождей. Притча не нова, а аллюзионные приправы (в ждущих суда отставниках распознаются Путин и Буш-младший) не слишком ее ароматизируют. Скорее, напротив. А так - Маканин: пульсирующий синтаксис, нервные ремарки в скобках, точные детали, ироничная злость и ирония над этой злостью. Ночь за окном. Многим понравится.
23/10/01
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]