[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Фавориты и есть фавориты
Названы три лучших литературных произведения 2002 года
Промежуточный итог состязания за премию имени Аполлона Григорьева точнее всего описывается известной репликой Павла Афанасьевича Фамусова: Где домовые? Ба! Знакомые все лица! Действительно, «домовых», то есть случайных авторов, среди новых «аполлонгригорьевских» лауреатов нет. Повесть Марины Вишневецкой «А. К. С. (опыт любви)» («Знамя», № 11; в канун нового года появилось полное книжное издание «Опытов» — М., «Эксмо») прежде попала в шорт-лист премии имени Ивана Петровича Белкина (а ее рассказ «И. А. Л. (опыт принадлежания)» был в «коротком списке» премии имени Юрия Казакова), на «белкинские» лавры претендует и повесть Андрея Геласимова «Жажда» («Октябрь», № 5; в прошлом году Геласимов тоже дошел до шорт-листа этой премии с повестью «Фокс Малдер похож на свинью»), а роман Сергея Гандлевского «<НРЗБ>» («Знамя», № 1; книжное издание — М., «Иностранка») значился среди шести основных соискателей премии «Букер — Открытая Россия» и многими наблюдателями расценивался как фаворит. Разумеется, кто-то посетует на отсутствие сюрпризов, но резоннее помнить, что учрежденная Академией российской современной словесности и Росбанком премия Аполлона Григорьева по задачам своим далека от популярных забав в стиле «Алло! Мы ищем таланты». Номинаторами выступают исключительно члены АРСС (то есть профессиональные литературные критики), из их же числа жребием формируется жюри, доминирует «экспертная» установка. При таком раскладе, странно не то, что в «аполлонгригорьевские» лауреаты попадают ключевые соискатели «жанровых» премий, а то, что случается это не всегда. Кстати, два прошлогодних лауреата «григорьевки» — Ольга Славникова и Андрей Дмитриев — были и «белкинскими» финалистами, однако «дубля» никто пока не стяжал, хотя во всех премиальных статутах повторяется сакраментальная сентенция: «Награждение другими премиями не препятствует…» Сводится ли этот тезис к чистой риторике, пока понять невозможно. Финалы «белкинского» и «аполлонгригорьевского» циклов — соответственно 12 февраля и 6 мартаns& — могут проблему прояснить.
А могут и не прояснить. Ибо шансы на «большую премию» Аполлона Григорьева у трех нынешних лауреатов равные. В чем я убедился, услышав буквально в течение нескольких минут две версии будущего решения жюри, изреченные с одинаковой убежденностью и типовым зачином: Совершенно ясно, что премию получит Х (Y). Хорошо тем, кому уже все ясно. Утешение одно: я узнаю правильную версию ответа несколько раньше моих собеседников — не на церемонии награждения, а на втором заседании жюри, в которое наряду с Марией Ремизовой, Николаем Александровым, Львом Аннинским и Владимиром Новиковым входит и ваш литературный обозреватель. В силу этой причины я ныне избавлен от необходимости гадать на кофейной гуще и выдвигать гипотезы о том, что же на самом деле происходило в совещательной комнате. Работа там происходила — максимально формализованная. С самого начала было решено: мы не боремся за «своих» писателей, а ищем точки соприкосновения. Таковые нашлись. Не без труда, но без конфликтов.
Разумеется, у весьма многих читателей (не только профессиональных критиков!) есть свои предпочтения, свои «тройки», свой «главный лауреат». Члены жюри тут исключением не являются. Вывод отсюда один: идеальных (всех устраивающих) «пятерок», «троек», победителей в литературе не бывает. Бывают решения осмысленные, минимализирующие коэффициент случайности, свободные от «внелитературных» факторов, в достаточной мере соотнесенные с читательскими и литераторскими приоритетами. Грубо говоря, решения, за которые не стыдно. Таким мне видится наш выбор. А то, что сделан он был критиками очень разными, по многим поводам прямо или прикровенно полемизировавшими между собой и никак не составляющими «теплой компании», кажется мне дополнительным аргументом за нынешнюю тройку лауреатов. (Напомню, что члены «аполлонгригорьевского» жюри не имеют права кого-либо номинировать.) Как и эффект «фамусовского узнавания», о котором шла речь выше — ведь в букеровской, «белкинской», «казаковской» судейских коллегиях работали совсем другие люди.
Сказанное не означает, что всякое другое решение было бы для нашего жюри неприемлемым или что свершившийся выбор в равной мере всех пятерых судей устраивает. (Не говорю уж о коллегах-журналистах, которые, как водится, не только поставят нас на место, но и изобретательно истолкуют все подковерные причины принятого решения.) В длинном списке соискателей было куда больше трех сочинений, с моей точки зрения, очень ярких и просто мне душевно близких. (Сознательно не называю имен — те, кто интересуется современной литературой, знают о моих предпочтениях, многажды проговоренных публично. Как и о моей симпатии ко всем трем премированным ныне сочинениям. Как и о вкусах моих коллег по жюри — люди-то все пишущие.) Обидно мне за тех из них, кто не попал в «тройку»? Очень обидно. (А другим судьям — за других.) Как обидно за тех поэтов и прозаиков, что оказались вне «длинного списка» по самым разным причинам — от временных (несколько прекрасных книг появилось в конце декабря, когда выдвижение уже закончилось) до «случайностных» (критик N оставил без внимания сочинение писателя M, полагая, что его-то уж точно кто-нибудь выдвинет). Увы, член АРСС может внести в список лишь одну кандидатуру, а жюри — премировать лишь трех писателей. (А не шесть, как, уж признаюсь, мне бы в этом году хотелось.) Правила есть правила.
А фавориты есть фавориты. Можно по-разному оценивать роман Гандлевского о судьбе русского поэта, повесть Геласимова о возвращении к жизни искалеченного чеченской бойней солдата, опыт любви, мучительно открывающийся на пороге небытия героине Вишневецкой. О вкусах только и спорят. Твердо зная, кто «мой» лауреат, я предвижу напряженную дискуссию на втором заседании жюри. Но любой выбор будет воспринят мной как верный и — в то же время — не единственный. Потому что и «молодой» Геласимов, и медленно, чуть менее приметно, чем хотелось бы, обретающая статус Вишневецкая, и уже давно завоевавший читательское признание Гандлевский — настоящие писатели, а не фигуранты очередного премиального цикла. Они утоляют нашу жажду, расшифровывают наши <НРЗБ>, ведут нас к постижению любви. И слава Богу, что делают это каждый по-своему. Радость от того, что они (и их коллеги, менее успешливые по части нынешних наград, но тоже настоящие писатели) у нас есть, по-моему, значит больше, чем все премии вместе взятые.
27/01/03
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]