Иллюстрации к статье о дяде Степе

Иллюстрации в детской книге выполняют роль адаптационного механизма, они не только помогают читателю – в широком смысле, аудитории – войти в проблематику и поэтику текста, они своеобразно этот текст интерпретируют, приспосабливают применительно к аудитории либо историческому моменту. Что-то при этом теряется, затушевывается, что-то выдвигается на первый план.

В редких случаях, когда литератор осознает свое непервенство рядом с художником, он выигрывает, получает дополнительную возможность осуществиться в этих жестких рамках, в этих заведомо строго сформулированных условиях. Так было в случае С. Маршака и В. Лебедева. Поэт писал стихотворные подписи к лебедевским рисункам, посвященным цирку. Получилась классическая книга.

Когда литератор и художник начинают меряться силами, притягивать внимание к собственной персоне за счет другого, это, как правило, оборачивается неудачей.

Сама структура детской книги, что следует признать сразу и навсегда, напрямую зависит от времени. Даже у книг, зачисленных по ведомству великих.

Но – тут причиной свойство, материал, так сказать, художества – если в текст читатель-слушатель-воспроизводитель могут внести коррективы (типичное приспособление текста: «вещи сбирает Олег» вместо «сбирается вещий Олег»), то в иллюстрацию исправлений внести нельзя, разве что пририсовать усики, зачертить жирно цветным карандашом или вовсе вырвать лист из книги.

Иллюстрация возможна двух видов – окказиональная и контекстуальная. Пример прост. В журнальной публикации поэмы о дяде Степе главному герою было придано сходство с самим автором. Идея была удачна, но использовать ее все время не было возможности. Это и есть окказиональная иллюстрация.

Идет время, книга, которая полюбилась читателям, переиздается. Но читатели сменяются ежегодно, когда дело касается детской книги, ведь у нее определенная возрастная аудитория. При этом аудитория детской книги очень восприимчива к мутациям времени. Изменяется жизненный опыт, с которым приходят новые читатели, они знают другой мир, другие реалии. Иллюстрации должны соответствовать его знанию. Да и немаловажный довод – книга должна хорошо расходиться, а для этого выглядеть всегда привлекательно. Новые иллюстрации, оформление, бумага, формат и т.д. и обновляют ее каждый раз.

Автор, когда и делает исправления, не может сменить весь текст. По крайней мере, так обычно не бывает. Подправит два-три слова, строку, несколько четверостиший, что-то впишет, что-то вычеркнет. В целом текст остается прежним. Художник редко исправляет удавшиеся иллюстрации и по лени, и по нежеланию переделывать хорошую работу. И по тому, что только вдохновения, чтобы взяться за переделку прежде сделанного, мало. Опыт В. Лебедева с «Багажом» – уникален. Проще взять другого художника. Так издательство и поступает. Зачастую это и дешевле.

Иллюстрации Г. Мазурина к поэме «Дяде Степа» абсолютно нейтральны. Они настолько усреднены, что пригодны для любой эпохи. Лишь очень внимательный и пристально изучающий эти картинки зритель разглядит свидетельства конкретного исторического момента, о приметах времени и говорить нечего. Именно потому эти иллюстрации неоднократно переиздавались, в том числе и в «Золотой библиотеке» Детгиза. Рисунки аккуратно снимали любые исторические ассоциации, просвечивающие в стихах. И тут резонно подумать еще об одной функции иллюстраций в детской книге – если и не цензурной, то маскирующей. Такие иллюстрации успокаивают сознание, формируют образ произведения, задают ему часто совсем иной смысл.

Статья, посвященная «Дяде Степе», рассказывает об исторических событиях, стоявших за этими стихами. И, зная реальное положение вещей, иначе воспринимаешь рисунки, потому что понимаешь, что нивелировал, ловко сровняв, художник.

Так, по мнению художника, выглядит Степан Степанов	На рисунке справа присутствует устаревшая к тому времени радиоточка – картонная тарелка, которая включалась в радиосеть

У дивана, который изображен на рисунке, валик, как кажется, откидываться не должен, он закреплен наглухо

Художник, что странно для детской книги, подчеркивает «отклонение от правила» – на телеграфных проводах, кроме воздушного змея, висят какие-то посторонние веревочки. Кроме того, он слишком прямолинейно воплощает эпизод поэмы. В таком положении дядю Степу непременно ударило бы электрическим разрядом	Диспропорция рисунка очевидна – дядя Степа, прыгнув, ударится ногами о землю – его рост и длина парашютных стропов делает и этот поступок героя самоубийственным

Несмотря на то, что все пропорции нарушены, рисунок, как ни странно, почти верно передает высоту одноэтажного домика

Впервые на иллюстрациях появляется на заднем плане высотное здание, которого в тот момент, когда создавалась поэма, просто не существовало. Но художник ориентируется на позднюю трактовку образа, как бы отметая все, что было до того. Судя по очертаниям и некоторым деталям, высотное здание – это здание на Котельнической набережной. Таким образом, анахронизм в иллюстрации создает смысловую неразбериху – одно дело, если дядя Степа лезет за утопающим в заиленную и не слишком глубокую Москву-реку с низкими еще естественными берегами, другое дело, если он прыгает в очищенную и углубленную реку, берега которой облицованы гранитом. Такой поступок не столько поступок героя, сколько – самоубийцы, потому что обратно влезть будет невозможно

На рисунке размытый путь представлен как отсутствие части рельса. О том, что это отсутствие, а не, скажем, расхождение рельсов на стыке, свидетельствуют уложенные через равномерные промежутки шпалы. Там, где рельс поврежден, промежуток между шпалами равен соседнему промежутку	На столбе висит указатель. Остановка троллейбусов «Б» и «10» и в настоящее время находятся поблизости

На заднем плане вновь присутствует высотное здание на Котельнической набережной, что опять-таки является грубым анахронизмом