Говорит
Москва

К.Э. Циолковский. Космическая философия. М., УРСС, 2001. 480 с.

Старый анекдот, который не следует забывать, а тем, кто все же забыл, стоит напомнить.

На собрании судят и рядят, как истратить колхозные деньги. Сколько ни прикидывай, ни на что не хватит. Тут поднимается один из заднего ряда и говорит: «Давай купим фанеры. Построим аэроплан и улетим отсюда к едрене матери».

Собственно, в этом – советском по времени – анекдоте квинтэссенция русского космизма. Разумеется, под пером Н.Ф. Федорова все выглядело не так, как в философских трудах А.В. Сухово-Кобылина, В.И. Вернадский смотрел на проблему отлично от П.А. Флоренского. Тем не менее, преломляясь по-разному в различные времена, идея сама неизменна. И в наиболее чистом виде запечатлена народным сознанием.

От горя, от холода становится невмоготу. И отправляются мужики на поиски Эфирного тракта, выводящего в счастливые земли, ищут Лоскутное озеро, на берегах которого живется не тужится, выведывают адрес страны Лимонии, где каждый день выходной, но и каждый же день получка.

Школьный учитель из тишайшей Калуги, глухой, с трудом говорил с людьми, но ежедневно разговаривал с ангелами, и не скрывал этого. Он копал огород не по слову философа, призывавшего возделывать свой сад, и решал проблему межпланетных сообщений. Огород требовался, чтобы жить, освоение космического пространства необходимо, чтобы, человечество сделало первый шаг к совершенству. Чем жутче реальность, тем грандиозней идеи.

«Всюду и везде – одна материя, но в ней-то – вся суть дела… – говорил Циолковский А.Л. Чижевскому, чьи мысли были, казалось бы, столь далеки от его собственных, но на определенном уровне смыкались, что признавали оба. – «Душа», «потусторонний мир», «вечное блаженство», «вечная жизнь» – это суть символы, туманные догадки многих миллионов мыслящих людей, которые свою глубокую интуицию передавали в самых материальных образах. Это – парадоксально, но факт, да иначе и быть не могло. «Душа» у них обладала местом и весом, «потусторонний мир», «рай» и «ад» находились на определенной территории Земли или где-то в космическом пространстве и т.д. В наше время у мыслящих людей от этих представлений ничего не осталось, кроме символики – смутной догадки о будущем человечества».

Здесь недаром вместо цитат из научных работ, почти половина из которых опубликована впервые, а остальные по большей части выходили мизерными тиражами давным-давно, приводится запись личной беседы. Это и потому, что философско-этические статьи Циолковского развивают те или иные аспекты генеральной мысли, высказанной в доверительном разговоре молодому собрату, в разговоре, который ученый начал не сразу и вел с опаской, боясь, что его могут и не понять. Для таких мыслей еще не настало время, он не только не собирается их публиковать, но даже не записывает, ибо не хочет, чтобы его признали безумцем и посадили в сумасшедший дом, или глумились, если после смерти рукописи попадут в руки ограниченного человека.

Мысли и впрямь были странными: «Мозговое общение есть мировое явление. И если где-либо живут люди, они «слышат» нас. И наоборот. Многое, что знают они, передается нам телепатически через любые пространства и времена, а мы думаем, что это – наше. Отсюда – пророки, гении, провидцы, космические люди. Это – величайшее качество мозга как мирового излучателя и резонатора, Объединяющего Вселенную. < … > Но если телепатическая функция перейдет со временем в «самое существо мира», а это, очевидно, неизбежно, то тогда отпадет необходимость в отдельных мозговых аппаратах – людях. Весь Космос станет единым мозгом, земные и неземные люди или подобные существа выродятся. Эту эру я называю для краткости «лучистой».

По мнению Циолковского, имеется вероятность, что через миллиарды лет цикл повторится – возникнут солнца, туманности, а впоследствии и человек, но на более высоком уровне. Потом вновь «лучистая» эра, и новый цикл: «И вот, когда р а з у м (или мыслящая материя) узнает все, само существование он сочтет ненужным и перейдет в телепатическое состояние высокого порядка, которое будет все знать и ничего не желать, то есть то состояние сознания, которое разум человека считает прерогативой богов. Космос превратится в великое совершенство».

Трудно представить, как человек с подобными идеями должен томиться в повседневной жизни, насколько должна была отторгать его окружающая действительность, причем любая. Пропасть между сущим и взыскуемым бездонна, и в этом огромном мире нет места, где бы человек с такими мыслями мог преклонить голову.

Вернусь к тому, с чего начиналась эта короткая заметка. Если говорят: «Пролетим, как фанера над Парижем», я вглядываюсь в небо и думаю: «Наши».