начальная personalia портфель архив ресурсы
[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]
Дитятев Григорий Германович[1]
Антична гравитация декартовой частицы
Проблема существования и действия силы гравитации в миркомире едва ли требует особой постановки, отличающейся от той, что уже имеется в литературе (см.1, 3). Решение этой проблемы возможно лишь с помощью философской традиции - это не строгое указание, но мягкое, как лунный свет, предостережение естественнонаучного сообщества и напоминание ему же о необходимости использования классических натурфилософских теорий и концептов во всей их полноте.
Натурфилософский подход к решению проблемы существования гравитации в микромире позволяет понять ее нравственно- мировоззренческое значение, являющееся, как представляется, и компонентой проблемы гравитации. Эта нравственно-мировоззренческая компонента играет роль естественного ограничителя воображения и, вместе с тем, роль поводыря, нити Ариадны в лабиринте необъятного содержания проблемы.
Что же представляет собой эта мировоззренческая компонента? Благодаря натурфилософии Декарта и Ньютона, натурфилософии рационализма в целом, содержание ее видится вполне определенным.
Прежде всего, это ответы выдающихся рационалистов на вопрос о бесконечной делимости материи, суть которого, как представляется, состояла в следующем: существует ли предел делимости тела, т.е. протяженного материального (чувственно воспринимаемого, т.е. зримого и осязаемого прежде всего) объекта? В философии Нового Времени этот вопрос всегда увязывается с идеей неделимости, “простоты” духовных, нематериальных единиц бытия (понимаемого как истинно сущего, существующего в действительности, первичного во времени с точки зрения вечности, как неизменное содержание самой вечности). Так, и Декарт, и Спиноза и Лейбниц, независимо от разногласий считали материю (под которой понималось пространство, как основа свойства протяженности тел) бесконечно делимой и тем самым уничтожимой (т.е. уничтожимой постольку, поскольку протяженность делима до бесконечности, сколь угодно долго), а разумную часть души (или же всю душу) - неделимой и неуничтожимой. Декарт полагал бессмертными “только” все человеческие души, Спиноза - только разумную часть души (соответственно, по Спинозе, вполне в духе иудаизма, не все, но лишь праведно-разумные человеческие души бессмертны), Лейбниц же считал бессмертными (хотя и уничтожимыми Богом) все духовно-деятельные монады, усматривая их повсеместно.
В чем может заключаться смысл подобной связи бесконечной делимости материи и абсолютной неделимости души? Ответ представляется очевидным: для новоевропейских философов-геометров душа есть предел, граница, завершение процесса деления материи (при этом деление понимается сугубо механически, например, такое как разрезание ножом) вне зависимости от природы делимого и механического делителя (например, ножа или интеллекта). Таким образом, душа есть завершение, окончание процесса деления материи (следует вспомнить характер и последовательность творения мира Богом в Библии), которое не зависит от рода материального и тонкости, изощренности прибора-делителя. Душа бессмертна постольку, поскольку уничтожать, разрушать, делить далее просто “некуда”. Таким образом, “бессмертие” есть предел деления физического тела, а вечность есть мера его длины. Если же согласиться с тем, что “уничтожение” и “разрушение” синонимы - а иной смысл просто невозможен у Декарта, Спинозы или Ньютона (хотя он неизбежно иной у Лейбница, так как его монада непротяженна), то возможны такие понимания вечности и протяженности: “вечность есть уничтожение протяженности”, “пространство - разрушение вечности, временение”.
Если в соответствии с подобным пониманием вечности и бессмертия души как предела процесса разрушения материи представить эволюцию человеческого рода, то картина такой эволюции будет более чем двусмысленной с точки зрения благоговеющего перед делами господними обыденного некритичного христианского сознания. Человек и здесь, конечно, венчает созданную для него природу, но венчает довольно-таки своеобразно: он возникает как предел разрушения, деградации природообразующей материи, он есть исступление природы, “последний вздох угнетенной твари”. И не в этом ли его суть?
Далее, если неделимое, т.е. душа есть предел, завершение деления материи, то уместна еще одна реминисценция из тематики европейской натурфилософии. Возможно ли оно, это завершение деления в пределах земного существования души и если возможно, то как? Иными словами, если мир творится всякий раз заново, то есть ли прогресс в этом мире, возможен ли он, как относиться к нему, не исходит ли усложнение мира от дьявола, не есть ли оно всевозрастающее искушение, признак близости конца света? Здесь мнения Декарта и Ньютона расходятся, что, впрочем, вполне естественно для католика Декарта и протестанта-унитария Ньютона: с точки зрения Декарта, конец деления можно представить – это все равно что представить в чем выражается конец нашего мира, или конец времени. По Декарту – это разрушение всех существующих твердых частиц, частиц земли посредством более мелких частиц воздуха (вакуума) и мельчайших всепроникающих жидких частиц света (из этих трех видов частиц и состоят небесные тела). В таком случае, конец мира – это светящаяся пустота, совокупность частиц света и воздуха. Этот конец мира во времени не только возможен, но он необходим с точки зрения истинности некоторых библейских пророчеств. С точки зрения Ньютона, вероятно, внимательно читавшего мнимоатеистический “Богословско-политический трактат” Спинозы, такое финитное понимание абстрактной возможности бесконечной делимости материи, во-первых, едва ли соответствует смыслу библейского послания, т.к. Библия - не учебник по естествознанию. Во-вторых, в природе такая делимость актуально не осуществима, в противном случае оказывается неверной идея всемирного тяготения, ведь тогда, как считает Ньютон, даже самые твердые частицы вещества могут быть “разлучены” друг с другом (5, с.503-504). Наконец, в-третьих, математическая идея Ньютона о пределе как о бесконечном отношении двух возрастающих, либо убывающих величин, пределе, который не может быть достигнут не только актуально, но и потенциально, т.е. мысленно полностью элиминирует необходимость представлять предел чего-либо как нечто всегда достижимое. Таким образом, идея конца света у Ньютона совершенно излишняя идея именно потому, что существует гравитация (впрочем, у Ньютона, как и у Аристотеля, мир вечен - он не имеет ни начала, ни конца во времени, смысл известной фразы Ньютона о гипотезах, смысл его противостояния Декарту состоит в в том, что Декарт считает возможным и даже нужным “измышлять гипотезу” о начале мира). Что касается процесса усложнения материи, прогресса в природе (например, вечного делания путем уплотнения твердого в природе из мягкого и жидкого) - это может происходить сколь угодно долго.
Гравитация, по Ньютону, есть сила, препятствующая распаду вещества, сила, благодаря которой вообще существуют твердое - например, картезианская земля - в природе. По аналогии с целым, т.е. с миром, которому присуще быть одновременно и протяженным, и твердым, и непроницаемым (т.е. непознаваемым до конца, до своих последних оснований и недосягаемым для всех чувств, в том числе и для осязания), и подвижным, и инертным Ньютон в соответствии со своими правилами заключает, “что все малейшие частицы всех тел протяженны, тверды, непроницаемы, подвижны и обладают инерцией. Таково основание всей физики” (5, с.503). И если “хотя бы единственным опытом было установлено, что некоторая неделимая частица при разломе твердого и крепкого тела подвергается делению”, то, пророчествует Ньютон, “мы бы заключили, что не только делимые частицы разлучаемы, но что и неделимые могут быть делимы до бесконечности и действительно разлучены друг от друга” (там же, с.503-504). Это “разлучены” - плач Иеремии: ведь если такое возможно в природе, то нечестивый католик Декарт прав, тогда “все дозволено”, в природе нет ничего твердого и надежного, вечного; эфемерна и ньютонова божественно-справедливая гравитация, ибо “эта сила происходит от некоторой причины, которая проникает до центра Солнца и планет без уменьшения своей способности и которая действует не пропорционально величине поверхности частиц..., но пропорционально количеству твердого вещества, причем ее действие распространяется повсюду на огромные расстояния, убывая пропорционально квадратам расстояний” (там же, с.662)
Благодаря Ньютону уточняется представление о конце или пределе, завершении деления: окончание какого-либо процесса, в том числе и процесса разрушения – это начало формирования отношения, гравитационной связи между только что распавшимися частицами. Однако, каким оно должно быть, это отношение, чтобы исключить повторный распад, чтобы закрепить гравитационную связь навека, чтобы стало возможным бесконечное совершенствование и уплотнение, чтобы стал возможен прогресс и непрерывность? И здесь, как ни странно, на помощь Ньютону может придти несколько апокалиптичный Декарт.
Благодаря тому, что Декартом явно определяется то, что следует понимать под “частицей”, открывается возможность понять то, как следует представлять бесконечное самоусложняющееся гравитационное взаимодействие: “...здесь, как и всюду, я считаю за одну частицу все то, что соединено и не в состоянии отделиться, хотя и самые малые частицы легко могут быть разделены на множество других, еще более мелких. Так, например, песчинка, камень, скала и даже вся Земля могут с этой точки зрения рассматриваться как одна частица, поскольку мы видим здесь только одно совершенно простое и совершенно одинаковое движение.” (2, т. 1, с.187). Итак, частица у Декарта есть нечто самонераспадающееся. Песчинка, камень, скала, Земля - все это примеры частиц в окружающей реальности, пребывающие друг в друге и имеющие естественное завершение друг в друге: ведь ясно, что Землю хотя и огрубленно, но можно рассматривать как совокупность или нагромождение скал-астероидов, скалу – как совокупность камней, наконец, камень – как совокупность песчинок. Эти “совокупности”, конечно же, существуют, но существуют потенциально, если представить полное разрушение Земли, скалы или камня с течением времени. Легко заметить, что все они, эти частицы по природе статичны, или могут рассматриваться как статичные, т.е. неподвижные сами по себе, а, во-вторых, разрушение, как правило, приходит к крупным частицам земли (а, возможно, и к самой Земле) извне, главным образом, вследствие столкновения их друг с другом (крупная частица земли не может сталкиваться с мельчайшей частицей света непосредственно); что касается частиц света, то они сжигают или же заполняют все, что только возможно в частицах земли и, следовательно, именно они ускоряют движение частиц земли, делают движение непомерно быстрым, разрушительным для них. Саморазрушаться же частицы земли, согласно логике “Мира” Декарта, могут лишь в результате поглощения чрезмерно большого количества частиц света, поглощать которое частицы земли будут при обретении чрезмерно большой скорости движения, и(или) в результате столкновений. Столкновение - центральное понятие в механике Декарта, - пропорционально величине частиц, однако, в любом случае, в результате столкновений тела деформируются, изменяется их размер и, соответственно, нарушается связь между частицами земли, возникают пустоты, которые сразу же заполняются жидкими частицами света и частицами воздуха. Таким образом, разрушение, распад тела, особенно преждевременный его распад – есть результат чрезмерной скорости, изменений в скорости движения тела, ускорений, поскольку достигнуть высокой скорости можно лишь вследствие роста столкновений.
Гравитация в частице, в рамках ее границ – это связь ее частей, которые в свою очередь являются частицами. Декартова частица – есть такая часть целого, которая сама всегда является целым. Поэтому, невозможно установить наименьшую декартову частицу в природе, и, хотя можно пытаться определить наибольшую - например, Земля, Луна и Солнце, но ясно, что этот перечень неполон (нет Полярной звезды - всобщего ориентира, нет спутников Юпитера - естественных часов для моряков, нет созведия Рака, нахождение в котором Солнца всегда связано с дождями). Всякая частица есть целое, но всякая ли часть является частицей целого? Ведь в природе камень состоит не только из песчинок, скала - не только из камней и уж, конечно же, Земля - не только из скал. В таком случае, если любая часть всегда состоит из частиц “без остатка”, то в природе нет лишних, негативно-случайных связей, скалы с деревьями, не могут существовать без деревьев, а камни с ракушками - без ракушек. С другой стороны, если признать, что части могут не быть частицами - тогда чем же они являются, какие они, из чего они состоят?
Как представляется, философские решения восходящие к Анаксагору и Аристотелю позволяют рассматривать такие части как неподобочастные, т.е. как состоящие из неживых частей, неподобных живому целому. Так, человек состоит из головы, рук, ног, костей, мяса и т.д.. Все они - примеры неподобочастных частей. Сложнейшая античная проблема - состоят ли неподобочастные частицы из подобочастных, какие из них первичны, произошли раньше во времени - как представляется, полностью снимается у Декарта. Декартова частица: песчинка, камень, скала, Земля - и подобочастна и неподобочастна, ведь скала не состоит из одинаковых камней, а камень из песчинок, вместе с тем, скалу невозможно представить лишенную камней, а в камнях зачастую присутствуют вкрапления песчинок. Генетическая связь частиц может быть реальной, а может быть и воображаемой в разных случаях по-разному. Важным является то обстоятельство, что частицы вкладываются в друг друга по принципу матрешки, есть пропорция в размерах и в том, что все они смешанные, т.е. в них отсутствует различие по принципу подобочастия. Если неподобочастное у греков связано с живым, а подобочастное - с неживым, то в декартовых частицах живое и неживое сопряжено друг с другом: песчинки с планктоном, камни - с лишайниками, скалы - с кустами.
Ньютонова сила гравитации, в отличие от декартовой силы столкновения не зависит от величины частицы или тела, но лишь от ее массы и, прежде всего, плотности. Поэтому, ньютонова гравитация позволяет еще лучше уточнить природу декартовой частицы. Не принцип матрешки, но “принцип гравитационности”, т.е. подчинения принципу гравитации должен быть положен в основу типологизации частиц. Наиболее совершенны те частицы, которые в наибольшей степени соответствуют закону всемирного тяготения, а эти частицы всегда должны быть большими по количеству составляющих их частей (но не обязательно только по объему!).
Более того, декартово определение частицы позволяет сформулировать строгие критерии того, что следует именовать “частицей” или согласно современной терминологии “элементом” (Аристотель, как известно, именовал элементами стихии): частица или элемент есть все то, что не имеет имманентной, внутренней склонности к распаду, что не склонно к случайным столкновениям и ускорениям. Например, обогащенный уран или плутоний Декарт никогда не посчитал бы химическими элементами, соответственно, их структура не может быть аналогичной структуре истинных элементов. Вообще, понятие “элементарная частица”, с точки зрения философской традиции и прежде всего теории гравитации Ньютона не имеет смысла, т.е. цели употребления в том случае, если мы желаем говорить о мельчайших частицах вообще, не конкретизируя нашего понимания природы этого самого “мельчайшего”: мельчайший для визуального наблюдения, или же с точки зрения действия силы притяжения? Мельчайшие частицы в этом последнем смысле, так сказать, гравитационные “элементарные частицы” – это частицы способные к гравитационному взаимодействию, и такие, которые, в свою очередь, не состоят из частиц. Вполне возможно, что такие частицы и существуют в природе, только совершенно не обязательно, что и по размеру они должны быть самыми маленькими и что искать их следует посредством синхрофазотронов и иных громоздких приспособлений. Вполне возможно, что такова природа отдельного человека, это его специфика – быть элементарной частицей в вышеописанном гравитационном смысле – и в таком случае результаты социальных исследований могут быть интересны – даже должны быть - для самых замшелых физиков. Вполне возможно, что человек и все живое, будучи неподобочастными состоят из клеток, а не из электронов, протонов и т.п., ведь что это значит - “состоять из” частиц? Не значит ли - подчинение законам существования этих частиц? Если человек состоит из протонов, а не из клеток, то ему все позволено: гореть в паровозных топках, наслаждаться радиацией. Но пока что никто из людей не испытывал необоримого желания рассекать необозримые просторы камеры Вильсона...
Итак, мировоззренческая компонента проблемы гравитации - это решение проблемы вечности мира, бессмертия души, возможности прогресса и сущности человека, что, безусловно, позволяет лучше понять собственно физические характеристики этого феномена. Как представляется, физики будущего в поисках истины и славы будут просить прощения не только у Ньютона, но и у Декарта, и у Спинозы и, конечно же, у Аристотеля.
Литература:
1. Вайнберг С. Открытие субатомных частиц, М., 1986
2. Декарт Р. Собр. Соч. в 2-х т.т., М., 1989
3. Кузнецов В.И. и др. Естествознание. М, 1997
4. Мамардашвили М.К. Картезианские мысли. М., 1989
5. Ньютон И. Математические начала натуральной философии, М., 1986
[1] Об авторе: Дитятев Григорий Германович, старший преподаватель кафедры философии Архангельского филиала Всероссийского заочного финансово-экономического института
[ предыдущая статья ] [ к содержанию ] [ следующая статья ]