Литература об Иосифе Бродском
Кашина М. А. «Вещный мир» И. Бродского: (На материале сборника «Часть речи»: к вопросу о языковом мире поэта). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Череповец, 2000.
Следует сразу отметить, что материалом служит не авторский ардисовский сборник «Часть речи», а сборник, выпущенный в 1990 году в издательстве «Художественная литература». Целесообразность подобного выбора вызывает некоторые сомнения. Работа посвящена, в основной своей части, анализу ассоциативно-семантических полей. Автор выделяет среди наиболее важных и частотных в данном корпусе текстов Бродского 16 «тематических групп вещной лексики»: «постройки и их составляющие», «изо(ото)бражения», «писание», «свет», «мебель, предметы интерьера», «одежда», «движение», «орудие, оружие», «материал», «денежные знаки», «музыкальные инструменты», «время», «посуда», «звучание», «вода», «растения». Далее проводятся наблюдения за распределением и ассоциативными связями лексем внутри этих групп. Например, выясняется, что из лексем, входящих в первую группу наиболее частотной является окно (более 50 употреблений, в двух третях из которых в контексте речь идет о закрытом окне). При небезынтересности некоторых наблюдений, работа, на мой взгляд, проигрывает из-за довольно произвольного выбора «тематических групп» (подозреваю, что, скажем, группы «птицы» или «человек» не менее частотны; ср. также довольно произвольный выбор и ассоциативное толкование лексем в выписке) и из-за полного неразграничения прямых и метафорических значений (по крайней мере, такое разграничение отсутствует в автореферате).
Выписка:
«В тематическую группу с семой "писание" включены следующие лексемы: книга, фолиант, альманах, гроссбух; письмо, рапорт, депеша, опись; пиро, грифель, буква, литера, иероглиф. Писание, творчество для поэта — это, прежде всего, способ существования. Бродского интересует именно перо, так как он связывает поэта с предшественниками, с традицией. Перо — это: атрибут поэта — орудие для писания чернилами, расщепленное и отточенное гусиное перо ("Возьми перо и чистую бумагу — символ / пространства"); вечное перо, авторучка; дождь ("Дождь, точно перо без рукописи").
Лексема перо входит в целый ряд текстовых парадигм:
— перо — память ("Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера")
— перо — безумие ("некто в ледяную эту жижу / обмакивает острое перо / и медленно выводит "ненавижу"")
— перо — постоянство ("Сегодня, превращаясь во вчера / себя не утруждает переменой / пера, бумаги, жижицы пельменной")
— перо — отсутствие ("Перемещенье пера вдоль по бумаге есть / увеличенье разрыва с теми, с кем больше сесть / уже не удастся")» (Кашина, 2000)
В автореферате отражены четыре публикации, которых не было в моей библиографии. Привожу их, хотя описать de visu не могу:
Кашина М. А. Ассоциативно-семантическое поле со словом-концептом «вещь» в поэзии И. Бродского // CRITERION: Сб. науч. трудов. Череповец, 1998. Вып. 1. С.19–22.
Кашина М. А. Окно в мир у И. Бродского // CRITERION: Язык. Текст. Культура. Череповец, 1999. Вып. 3. С. 8–9
Кашина М. А. Окно в мир у И. Бродского // Текст. Узоры ковра: Сб. статей научно-методического семинара TEXTUS. Вып. 4–4.1. Общие проблемы исследования текста. СПб.; Ставрополь, 1999. С. 117–119.
Кашина М. А. «Вещный мир» И. Бродского в сочетании с глагольной лексикой // Традиции в контексте русской культуры. Череповец, 2000. Вып. 7. С. 161–163.
Вот еще одна статья, которая в данный момент оказалась для меня недоступной. Если кто-то из читателей готов поделиться информацией о ней, буду рад.
Лепахин В. Сретение Господне: Событие, праздник, икона, стихотворение Бродского // Slavica. Debrecen, 1999. №29. С. 71–86.
Медведев В. Творчество Иосифа Бродского в зеркале культурологии. Тула: Тульский полиграфист: 2000. 148 с. 220 экз. ISBN 5–88422–216–5
Выписка:
«Но поэт не был бы против того, чтобы его стихи выходили на его Родине приличными тиражами. И это его желание надо уважать и реализовывать. И главный вклад тут должна сделать еврейская диаспора мира и евреи олигархи в России. У них есть для этого средства, была бы только любовь к поэту Бродскому» (Медведев, 2000: 142)
Халитова Н. Е. Венецианская тема в русской литературе (Пушкин, Мандельштам, Бродский) // Филологические этюды: Сб. научных статей молодых ученых. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2000. Вып. 3. С. 49–53
ISBN 5–292–02421–X
О «венецианском топосе» в русской поэзии. Автор рассматривает «венецианские клише»(луна, баркарола, гондола) и мотив «смерти в Венеции». Разумеется, упомянута параллель Венеции и Петербурга.
Выписка:
«Интересно проследить прорастание венецианских знаков русской культуры в венецианских текстах Бродского. В "Лагуне" их нет, в "Венецианских строфах" упоминается русский венециофил Дягилев. "В Италии" начинается с иронического портрета одного из русских литературных путешественников в Венецию В. В. Розанова и содержит цитату из "Венеции" Ахматовой: "лучшая в мире лагуна с золотой голубятней" ("золотая голубятня" — первые слова стихотворения Ахматовой, характерный поэт семантической поэтики акмеистов: с одной стороны, "голубятня" — это метафора площади Св. Марка; в то же время русское слово "голубятня" связано и со значением — голубого, синего цвета; золотое и голубое — основные фоновые тона византийских и венецианских мозаик. Эпитет "золотая" является поэтическим синонимом солнечного, что, в свою очередь, имеет отношение к "Венеции златой" Пушкина и к "Весперу золотому" в пушкинском отрывке, который полемичен "черному Весперу" Мандельштама. Двуликая звезда Веспер, отраженная в зеркале, у Мандельштама приносит в мотив смерти дополнительный оттенок» (Халитова, 2000: 142)
Продолжение обзора журнала «Russian Literature»
Продолжаю рассказ о юбилейном номере журнала «Russian Literature», посвященном 60-летию со дня рождения Иосифа Бродского (начало в выпусках 10, 11 и 12).
Фаст П. Бродский как критик и переводчик Милоша // Russian Literature. Amsterdam, 2000. Vol. XLVII. № 3-4. P.331-344.
В статье рассматриваются известные высказывания Бродского о Милоше и других польских поэтов, а также анализируются переводы Бродского. Отдельное внимание автор уделяет роли польской культуры и как посредника культуры западной (знакомство целого поколения в СССР с западной культурой по польским радиопередачам и журналам). Отмечается авторитарное отношение Бродского к переводимому тексту и стремление приблизить этот текст к собственному поэтическому идиолекту.
Выписка:
«Обзор дискурсивных высказываний Бродского о поэзии и миросозерцании Милоша и умозаключения, вытекающие из анализа его
переводов стихотворений поляка, приводит нас к определенным итогам.
Бродский уважал Милоша как человека и поэта. Он высоко ценил его
глубину и оригинальность, одновременно ясно ощущая разницу в отношении Милоша к миру и, особенно, к роли и задачам поэзии. Бродский
переводит его стихи, оставаясь в кругу схожих фоностилистических
характеристик текста и, в большинстве случаев, не нарушает сферы
значений текста. Это касается, однако, исключительно тех стихотворений, смысл которых близок эстетическим и философским взглядам
Бродского. В случаях же, когда семантика произведений Милоша резко
отдаляется от поэтического идиолекта русского поэта, он радикально
меняет смысл текста в переводе, вводя многочисленные редукции, амплификации и просто кардинально перерабатывая текст и генеральный
смысл произведения. Это утверждение касается, кстати, всех стихотворений, переводимых Бродским с польского языка. Переводы эти
являются в значительной мере коррелятом оригинального творчества
русского поэта — иногда на много более, чем переводимых им польских
произведений» (Фаст, 2000: 341).
| Предыдущий выпуск | К архивам | На главную | К новостям |
© Денис Ахапкин. СПб., 1999-2001.