<< На главную страницу

С.М. Толстая

"Самарянка": баллада о грешной девушке в восточно- и западнославянской фольклорной традиции

Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. ...

Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды.

Иисус говорит ей: дай Мне пить. ...

Иоанн 4: 5-7

В 1974 году в полесском селе Стодоличи (Гомельская область, Лельчицкий район) пожилая женщина Ганна Федоровна Видура спела нам с Никитой Ильичем Толстым "божественную" песню:

А ў Чысты чэцьвер по вэчэри

Ходи? Господ по бэседи.

Ишо? Господ ?улицэю,

Зустри? ди?ку з водицэю.

- Ох ты, ди?ко, дай воды напитиса.

- Моя вода нечыстая.

Купаласа Божа ж Мати Прачыстая.

- Сама, ди?ко, нечыстая.

Девьеть сыно? породила,

В етуй води потопила.

Ди?ка злякнуласа -

По колина ? землю войшла.

И песня, и исполнение произвели на нас большое впечатление. Мы сделали магнитофонную запись и впоследствии не раз с удовольствием слушали низкий голос Ганны Федоровны, причем Никита Ильич особенно любил схваченную магнитофоном ее заключительную реплику: "Это так!".

Спустя четверть века я опубликовала этот текст вместе с двумя другими полесскими версиями в журнале "Живая старина", в номере, посвященном памяти Никиты Ильича (Толстая 1997). В небольшом предисловии к этой публикации я упомянула о том, что Никита Ильич собирался сам и побуждал меня заняться этой песней специально, собрать и сравнить имеющиеся варианты, по возможности определить географию текста и его структурную "типологию". К сожалению, мы не успели этого сделать вместе.

Обращаясь к этой теме сейчас, по столь приятному и торжественному поводу, я хотела бы сделать еще один шаг во исполнение этого замысла и тем самым вместе с Никитой Ильичом почтить юбилей нашего общего друга, замечательного исследователя, тонкого ценителя, собирателя и прекрасного исполнителя народной песни.

Более века тому назад об этой песне как переработке евангельского рассказа о самарянке вскользь писал А.Н. Веселовский, указавший известные ему славянские варианты (Шейн 1873, Варенцов 1860, Киреевский 1848, Zienkiewicz 1851, Susil 1951) и некоторые европейские параллели, созданные на той же основе евангельского текста, но тем не менее весьма далекие от славянских версий (Веселовский 1877).

В начале нашего века интересующий нас сюжет привлек внимание Ю.А.Яворского, посвятившего ему специальную работу и высказавшего мнение о белорусском происхождении песни и последующем ее распространении на территорию Украины, Польши, Моравии и Лужицы, где были сделаны известные к тому времени записи (Яворский 1905). Кроме текстов, упомянутых А.Н. Веселовским, это были новые белорусские публикации Шейна (Шейн 1893: 607-612), три галицко-русские записи (Головацкий 1878 І: 235, №68; ІV: 522, №2; МУРЕ 1900 ІІІ: 41-42); единственная польская версия из куявского тома Кольберга (Kolberg 1867, t.4. Kujawy, cz. II, s. 68, N 267), один чешско-моравский (Casopis Ceskeho Museum 1842 ІІІ: 401-402) и один серболужицкий вариант из сборника Гаупта и Смолера (Volkslieder der Wenden in der Ober- und Nieder- Lausitz 1843 II: 149-150, N 197). Белорусским версиям (вместе с близкой к ним версией Киреевского) отдавалось предпочтение не только по причине их численного превосходства, но и ввиду их содержательной стройности, лаконичности и сюжетной завершенности. Однако этот вывод вызвал убедительную критику И. Франко, отметившего в рецензии на работу Яворского, что отсутствие записей на украинской и польской территории еще не означает, что песня там была неизвестна, а общие соображения культурологического характера и текстологические особенности заставляют считать более правдоподобным предположение о западнославянском (польском или чешском) происхождении текста и вторичности восточнославянских версий: "… прототипу нашої вірші треба шукати не в Білорусії, а в Польщі або в Чехії, не в устах якогось каліки перехожого, а в якімсь старім канціоналі, призначенім для церковного вжитку, і що відти пішли лірницькі переробки до Білорусії та на Україну, кожний підхапуючи та по-своєму розвиваючи інші деталі" (Франко 1982: 36).

С тех пор, хотя специально этим текстом, насколько мне известно, никто не занимался, число записей существенно возросло, однако и сейчас оно не может считаться достаточным для надежных выводов об истории текста. Только специальное изучение географии версий и их сравнительной текстологии может решить этот вопрос или приблизить его решение. В настоящей небольшой статье предлагается лишь краткий набросок к подобному исследованию, основанный на имеющихся в моем распоряжении записях. Кроме указанных выше публикаций, это 7 полесских версий (Толстая 1997: 58; Климчук 1984: 220-221; Смирнов 1986: 254-255 и текст, публикуемый в приложении к настоящей статье), одна смоленская запись из сборника Добровольского (Добровольский 1903: 166), две карпатские версии, записанные Лесей Украинкой (Леся Українка 9: 97-98) и Иваном Франко (Франко 1966: 67-68), 8 польских и восточнославянских текстов, относящихся к юго-восточной Польше и Карпатам, из собрания Кольберга (Kolberg 48: 165, N 113; Kolberg 49: 244-247, NN 185-190; Kolberg 57: 1121, N 2060), 11 польских записей из Жешовского края, опубликованных замечательным собирателем и знатоком фольклора Франтишком Котулей (Kotula 1976: 135-136, 154-159, 162-170, 471, 479, 482-483), 3 моравских песни (с разночтениями по близким версиям) из сборника Ф. Сушилы (Suљil 1951) и 2 лужицких текста из собрания верхне- и нижнелужицких народных песен (Haupt und Schmaler 1953).

Таким образом, на сегодняшний день интересующий нас сюжет известен у восточных славян главным образом в Белоруссии, в Полесье и на Карпатах (текст неизвестен на основной великорусской территории); у западных славян - в юго-восточной Польше и Прикарпатье (единичны фиксации в других польских регионах), в Моравии и Лужице. В южнославянском фольклоре следов этой песни отыскать не удалось.

Разрабатывая евангельскую тему, славянский фольклор достаточно точно воспроизводит саму ситуацию встречи Господа с женщиной у колодца и их диалог с просьбой Господа дать напиться и отказом (неявным) самарянки, но наполняет эту реальную (бытовую) ситуацию совершенно иным содержанием, превращая притчу о "живой" воде веры в балладу о наказании грешной девушки, умертвившей своих рожденных вне брака детей. В ряде версий получают отражение некоторые из последующих мотивов евангельского текста, а именно: мотив незаконных мужей самарянки ( "Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа; Ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе…" - Иоанн 5: 17-18) и мотив узнавания Бога самарянкой ("Женщина говорит Ему: Господи! Вижу, что Ты пророк" - Иоанн 5: 19). По сообщению С.Е. Никитиной, духовные стихи о самарянке в старообрядческой и молоканской традиции отличаются прямым следованием евангельскому тексту и не содержат мотивов, характерных для славянского фольклора.

Жанр "Самарянки" в источниках и исследованиях определяется по-разному: то как духовный стих или просто стих, то как баллада, легенда, песня, вирша-песня, духовная песня, религиозная песня, modlitewka (польск.). В некоторых комментариях сообщается, что ее поют странствующие певцы (старцы), что ее поют в период Великого поста или на страстной неделе.

Сравнение имеющегося небольшого корпуса славянских фольклорных текстов (46 вариантов) показывает, что их стержневая часть, сохраняющаяся во всех полноценных версиях, содержит, помимо самой ситуации встречи и диалога, еще и мотив наказания девушки, следующего после ее исповеди или в момент исповеди. Сюжетную схему текста с учетом дополнительных мотивов, имеющихся в некоторых версиях, можно представить в виде последовательности следующих тематических блоков:

I - временная рамка события,

II - действия Господа / девушки,

III - встреча Господа с девушкой,

IV - просьба дать воды,

V - отказ девушки и его мотивировка,

VI - ответ Господа, раскрывающий грех девушки,

VII - узнавание и страх девушки,

VIII - реакция Господа (требование исповеди),

IX - исповедь и наказание,

X - дополнительные мотивы.

Приведенный выше полесский текст из села Стодоличи - один из самых лаконичных и вместе с тем он практически полный по составу мотивов (отсутствует VIII блок и дополнительные мотивы). В большинстве других текстов мы находим разного рода разработку или варьирование мотивов, оснащение их дополнительными деталями, иногда имеющими лишь значение образной конкретизации, но порой и содержательно значимыми. При этом разные блоки в разной степени подвержены подобному варьированию. Рассмотрим последовательно каждый блок.

Блок I. Временная приуроченность события имеет в наших текстах два главных значения: А) в Чистый (Великий) четверг по вечери (по обеде) (этот вариант преобладает в карпатских и польских версиях) и Б) в неделю (воскресенье) по обеде (рано утром) (белорусские версии, западнополесские, одна карпатская, одна польская и одна моравская). Указание на Великий четверг и тайную вечерю согласуется с отмечаемым в источниках временем исполнения песни: Великий пост, страстная неделя. В карпатских и польских версиях этот четверг часто называется живным (полес. жильный). В ряде текстов указание на время события отсутствует вообще, а в тексте из сборника Киреевского дается уникальный вариант: В) "Ис пятинки до суботы", подтверждающий ассоциацию события со "страстными" днями.

А (четверг): П-1. А ў Чысты Чэцьвер по вечери; П-2. У Чысты Чэтвер по вечэри; МУРЕ. В живний читвир по вечери; Фр. В живний четвер по вечері; K-5. W Wielgi Cwortek po wiecerzy; K-7. W Wielgi Czwartek po wieczerzy; K-11. [W] Wielki Cworek po obiedzie; Kolb-1. Zywnyj czetwer po weczery; Kolb-2. W zywnyj czetwer po obidi; Kolb-3. Zywnyj czetwer po obidi; Kolb-4. Zywnyj czetwir po obidi; M-1. A ve stvertek po veceri.

Б (воскресенье): П-3. У ныдилю по обиды; П-5. У нэдiлю по обiды; П-8. А в недилю по обиди; Ш-1. Як ў недзельку раненько; Ш-3. А ў недзелю по обедзе; Ш-4. И в нядельку вельми рано; Ш-5. А ў нидзельку з пораненько; Ш-6. Ў недзелю по обедзе; Ш-7. Ў недзелю по обедзе; Г. Ей в неделю по обеде; K-2. A w niedziele po obiedzie; M-2. A v nedelu po obede.

В: Кир. Ис пятинки до суботы.

Г (указание на время отсутствует): П-4, П-6, П-7, П-9, Ш-2, ЛУ, Д, K-1, K-3, K-4, K-6, K-8, K-9, K-10, Kolb-5, Kolb-6, Kolb-7, Kolb-8, M-3, L-1, L-2.

Блок II. Второй блок дает довольно разнообразную картину. Вариант А: Господь (Господ, Бог, Пан Бох, сам Бог, Божок, Pan Jezus, Bog, Pan Buh Chrystos, Pan Kristus и т.д.) ходил по свету, по улице, по слободе, по дороге, по лесу; гулял, обходил землю, просил подаяние, наказывал грешников; вышел прогуляться, освежиться; был на башне, на банкете (один или в сопровождении апостолов, учеников, св. Петра). В нескольких текстах (С-2, Ш-4, Ш-5, K-4, M-3, L-1, L-2) этого блока вообще нет, и рассказ начинается с девушки, набирающей или несущей воду (вариант Б).

А.: П-1. Ходиў Господ по бэсэди; П-2. Ишоў Господ по бэсэди / Ишоў Господ улицэю; П-3. Ходыў Господ по усим свиты,/ Сив вин соби спочываты; П-4. И шоў Гаспод дарожкаю, / Дарожкаю шарокаю; П-5. Пошов Господь по всiм свiты. / Пошов Господь, жэбруючы, / Грiшных людэй турбуючы./ Дай шов жэ вiн темным лясом; П-6. Iшов Господь дорогою; П-8. Ходив Пан Бог по всим свити, \ По всим свити жебруючи, / Своих людей требуючи; П-9. Ишов Божок дорогою. / ЗострШв дівку из водою; Ш-1. Ходзиў Бог следуючы,/ Нас грешных спробуючы; Ш-2. Ишоў Господзь дорогою,/ Дорогою широкаю./ Пришоў Господь к колодзисю; Ш-3. Ходзіў Пан Бох по ўсем свеце, / Ходзіў Пан Бох жабруючи, / Грешных людзей пробуючи./ И шоў Пан Бох цёмным лесом…; Ш-6. Ишоў сам Бог по ўсем свеце, / Идзе сам Бог бором, лясом…; Ш-7. Ишоў сам Бог по ўсем свеце. / Ишоў сам Бог жебруючи, / Грешных людзей пробуючи./ Сышоў сам Бог на новый двор…; Д. Ишоў Божа дарогыю, / Ишоў Божа шурокыю. / Зайшоў Божа к калодисю; Кир. Ишел Господь дорогою, / Дорогою широкою; / Пришел Господь к колодезью; Г. Ходит Пан Бог по Бескиде; МУРЕ. Ходит Господь по всій землі; / ходит, ходит, походжае, / всім нам хліба догаджае; ЛУ. Іде Господь дорогою; Фр. Ходить Христос по свій землі; K-1. Szedl Pan Jezus na obchody; K-2. Sam Pan Jezus bez las idzie./ Idzie? Idzie w gestym lesie; K-3. Byl Pan Jezus na bankiecie,/ Wyszedl sobie na ochlodzie; K-5. Siedzi Bog na wiezy; K-6. Byl Pan Jezus na bajkiecie, na bajkiecie. / Wyszedl sobie na ochlode, na ochlode; K-7. Sam Pan Jezus z rozga biezy./ Biezy, biezy w czarnym lesie; K-8. Szedl Pan Jezus po obiedzie./ Wyszedl sobie na ochlode; K-9. Szedl Pan Jezus po blekicie; K-10. Byl Pan Jezus na bankieciie,/ Wyszedl sobie na ochlode; K-11. Wyszed som Ponjezuss [z] swietym Piotrem / Na obchodzie; Kolb-1. Chody Chrystos po wsi zemli. / Iszou Chrystos dorohoju…; Kolb-6. Swiecie, swiecie, chmarny swiecie, / jest Pan Jezus na bankiercie; Kolb-7. Byl Pan Jezus na obiedzie, / u sasiada na bankiecie, / wyszedl sobie dla ochlody; M-1. Sel Pan Jezis na prochazku /Se dvanasti apostoly; M-2. chodil Pan Buh po besede (Sel Pan Jezis po slobode // Chodil Pan Buh kole hrobu // Sel Kristus Pan na prochazku s ucelniky jedenasti, sam Pan Kristus byl dvanasty).

Б: повествование начинается с девушки (см. Блок ІІІ).

Блок III. Вариативность этого блока хотя и немалая, однако в содержательном (сюжетном) отношении она не слишком значима: Господь встречает девушку (тексты, в которых действие начинается с Бога) или девушка, набирающая (из колодца, источника, озера, моря) или несущая воду, встречает Господа (старца). При этом в большинстве польских, одном моравском и нескольких восточнославянских текстах девушка воду "несет":

K-1. Grzeszna panna niesla wody; K-2. A tam dziwka wode niesie; K-3. Grzeszna panna niesie wode; K-5. Idzie panna ode dwora, Niesie wode od jeziora; K-6. Piekna panna niesie wode, niesie wode; K-7. Idzie dziewcze, dzbanek niesie; K-8. Grzeszna panna niesie wode; K-9. A tam panna niesie wode; K-10. Tam panienka niesla wode; K-11. A tu dziwka wode niesie; Kolb-6. Greczna panna niesie wode; Kolb-7. A dziewczyna niesie wody; M-1. Postreli tam jednu divku,/ A ta divka nesla vodu; Ш-1. Ишла деўка, воду несла; Ш-3. Аш там дзеўка воду несе (то же Ш-6); П-9. Панна идзе, воду нісе; Фр. Здибав дівку - воду несла,/ Аж ся вгнули коромесла.

В полесских и белорусских текстах девушка чаще "набирает" воду (и, следовательно, действие локализуется "у колодца"):

П-3: Выйшла дивка воду браты; П-5. Да там дiвка воду брала; Ш-2. А там дзеўка воду брала,/ Грешны души пробовала; Ш-4. Й в крыницы выда грала, / Вой там девка выду брала; Ш-7. Аж там дзеўка воду брала; Д. А там деўка ваду брала; Кир. Из колодезя девка воду берёть; Kolb-2. Chody diwcza po Beskidi. / Zoltu kosu rozczesala, / Z moria wodu distawalo (то же Kolb-3); M-2. Nadesel tam pansku divku, Nabirala vodu cistu.

В некоторых вариантах девушка только лишь идет по воду: П-7. Туды ішла дівка по воду. / Судосыла діда старого; П-8. Ой сюды гора и туды гора, / Мэжи тымы горамы быстрая вода. / Туды ішла дівка по воду; Ш-5. Ишла деўка за водою; K-4. Poszla dziwka w las po wode, Zastapil ji Pan Bog droge; M-3. Sla devecka, sla po vodu, / Potkal ju te jeden starec; L-1. Psisla rjedna zowka / Po wodu do studzonka;/ Psijzo k nej tam taki stary hujko,/ Taki stary, 'syken syry; L-2. Sla je Aria krasna knezna / Nedzelu ranko po wodu./K nej je so psiwdal stary muzik, / Haj tajki stary sjedziwy.

Во многих случаях, однако, действие девушки не конкретизируется и отмечается лишь сам факт встречи Господа с девушкой:

П-1. Зустриў диўку з водицэю; П-2. И встреў диўку з водицэю; П-4. И ўстретиў ён дзяўчынаньку / дзяўчынаньку й чарнабриваньку; П-6. Судосыв дiўку з водою; П-7. Судосыла дiда старого; П-9. Зострів дівку из водою; МУРЕ. Стрітив дівча из водою; ЛУ. Надибає дівку з водою. Kolb-1. Zdybau diuku taj z wodoju; Kolb-5. PodybaL ji staryj czolowik,/ Staryj czolowik, bardzo krzywy, / a to byl Hospod mylyj.

Особый вариант представлен в карпатском тексте из сборника Головацкого, где девушка ходит "за Господом": Ходит Пан Бог по Бескиде, / Ой а за ним девча, за ним (Г).

Блок IV. В отношении этого блока рассматриваемые версии распадаются на две основные группы: в первой (А) Господь просит воды, чтобы напиться, во второй (Б) - чтобы омыть руки-ноги; в небольшой части текстов просьба воды не конкретизируется (В). В восточнославянских текстах преобладает вариант с водой для питья, согласующийся с библейским сюжетом; в западнославянских - вариант с водой для мытья ног, хотя имеются и отступления от этого распределения в обе стороны.

А (вода для питья): П-1. Ой ты, диўко, дай воды напитиса; П-2. Ой дай, диўко, дай воды пити,/ Ой дай уста промочыты; П-3. Дивко, дивко, дай воды напытысь; П-4. Ох ты же, дзиўко, й чарнабриўко, / Подай вады ж наппициса; П-5. Ох ты ж, дiвко молодая, дай мнi воды напытыся; П-6. Дай мнi, дiўка, стэй воды напытыся!; П-7. Ой дай, дiвко, воды пыты; ЛУ. Дай-ко, дівко, води пити, / Злотні вуса покропити; K-1. Stan, panno, spocznij sobie,/ Napije so sie tej wody!; K-4. Dziwko, dziwko, dej tej wody, / Napije sie dla ochlody; K-9. Czekaj, panno! Nie boj sie!/ Daj tej wody, napije sie; K-10. Hej, panenko, spocznij sobie,/ Nech ja przyjde blizej ciebie./ Dej mi sie tej wody napic,/ Zebys mogla dusze zbawic; L-1. Zowka rjedna, daj se mje raz napis!; L-2. Och dzowka, luba krasna dzowka,/ Daj mi so twojej' wody napic.

Б. (вода для мытья): Ш-1. Спросив Бог руки, ноги умыць; Ш-2. Бог у дзеўки воды просив:/ Ты дай, дзеўка, Богу воды; Ш-3. Дай мне, дзеўка зимной воды, / Ой помыци руки, ноги; Ш-4. Подай, девка, свое воды / Помыць свенты руцы, ноги; Ш-5. А постой, дзеўка, ты дай воды / Помыць руки, помыць ноги!; Ш-7. Ой ты, дзеўка, красавица, / Дай Богу чистой воды, / Помыць ему руки, ноги; K-2. Ty, dziewczyno, dej tej wody / Omyc nogi Jezusowi!; K-5. Dejze ty panno wody /Nogi umyc dlo ochlody; K-7. Dziewcze, dziewcze, daj ty wody/ Obmyc Bogu rece, nogi; K-11. Swianty Pieter przepowiedziol: / Dziewko, dziewko, dej tej wody! / Obmyjemy Bogu nogi; M-1. Daj nam, divko, daj tej vody, / At' umyjem ruce, nohy; M-2. Podaj, devce, podaj vody,/ Umyjem si svoje nohy; K-6. Panno, panno, spocznij sobie, spocznij sobie,/ Niech sie ja zblize ku tobie, zblize ku tobie;

В (просто вода): Ш-2. Ты дай, дзеўка, Богу воды; Ш-6. Постой, дзеўка, дай мне воды!; Д. Ты дай, деўка, вады сваей!; Kolb-4. Daj mni, diwcze, toji wody; Kolb-5. Diwcze, diwcze, daj my wody, / daj my wody u ocholody; Kolb-8. Diwcze moje, daj my wody! / wszystkim duszom na ochlode; M-3: Daj, decko, daj mi vody.

Блок V. Один из наиболее устойчивых мотивов, присутствующий практически во всех известных текстах, - засоренность воды листьями (часто - дубовыми или кленовыми) , ветками, древесной пылью, песком. Поскольку эта деталь как будто не связана с содержательной стороной текста¹ , она наиболее правдоподобно могла бы быть объяснена каким-то общим источником.

П-2. Не дам цёей воды пити,/ Бо ця вода нечыстая,/ З гори песку навеяло,/ З дуба листа насыпало; П-4. Ета ж вада нячистая. / Галля, булля нападало / С клёнуў лисця налецило; П-5. Моя вода нэчышчона,/ Дрэвком, лыстком натрушона; П-7. Нэ дам, діду, воды пыты,/ Бо сьта вода нэчистая:/ З горы пылу намэтэно,/ С пушчи лысту нападало; П-8. Моя вода вся нечиста, / Нападало древа, листа; П-9. Бо вода есть нечиста: / Нападало з клёна листа, / З клёна листа нападало, / З гори песку налетіло; Ш-1. Дзеўка Бога не узнала,/ Гордо Богу отказала:/ "Моя вода нячистая, / Древом, листом западала"; Ш-3. Гэта вода забрудзона, / З дзерава листом затрушона; Ш-4. Ли тябе, гостя, выда нячиста, / Нападала з древа листым; Ш-5. Гэта вода нечистая, / Древом, листом западала, Жоўтым пяском заношало; Ш-7. Моя вода да нечиста, / нападала з древа листу; Кир. Эта вода не чиста, / С дуба трестка налетала, / С клену листья нападали; Г.Як бы я вам воды дала, / Кедь то вода барз нечиста, / З верху листом припадена, / З споду мулом примулена; МУРЕ. Нападало з клиня листя; ЛУ. Не дам пити, бо й не чиста, / Нападало з клена листя; Фр. Тота вода є нечиста. / Нападало з кленів листя; K-1. A ta woda nie je czysto, / W ni pe?no prochu, pe?no li?ci; K-2. Kej ta woda nie jest czysto,/ Nalecialo prochu, liscia; K-4. Panie, panie, kiej nieczysta:/ Na pol prochu, na pol liscia; K-5. A ta woda nieczysto - /Na pol wody, na pol liscio; K-6. A ta woda nie jest czysta, nie jest czysta /Zaproszona prochem z liscia, prochem z liscia; K-7. Nie dam, nie dam, bo nieczysta./ Nalecialo prochu, liscia; K-8. Ale ta woda nieczysta,/ Nalecialo prochu, liscia…; K-9. Nie dam, nie dam,/ Bo nieczysta,/ Zaproszona smieciem z liscia; K-10. A ta woda nie jest czysta,/ Bo sproszona prochem liscia; K-11. Nie dom, nie dom, bo nieczysto, / Nalecialo prochu, liscio; Kolb-1. Bo to woda jest neczysta, / napadalo z klenu lysta. / Napadalo, nakapalo / I porohom nawijalo; Kolb-2. Ne dam, ne dam, bo neczysta, / je(st) w nej trawa, rozne lystia; Kolb-3. Tuta woda jest neczysta, / polowyna trawy, lysta; Kolb-4. Ta woda je neczysta, / je w nij trawy, pelno lyscia; Kolb-5. Didu, didu, ne dam uody, / bo ta uoda jest neczysta, bo je w neji kupa lystia; Kolb-6. Twoja woda ne pomoczna, / prochom, mochom prytresena, / siedem synkow utoplena; Kolb-8. A ta woda ne jest czysta, / napadlo w nia trowy, liscia; M-1. A ta voda neni cista,/ Napralo do ni lista / M-2. A ta voda neni cista, / Napadalo do ni lista (Teho lisca dubovego, / teho prasku cestoveho); L-1. Hujko stary, woda nejo cysta,/ Wona polna dubowego lista; L-2. Wody 'cu drje so ci dac napic,/ Wona je jara necista./ Wona je z perscu zaprosena / A zametana z liscickom.

В некоторых текстах причина засоренности воды не раскрывается, и вода просто называется "нечистой": П-3. Диду, диду, тут вода нычыста; П-6: Нэ дам, діду, стэе воды напытыся./ Ста вода нечистая; Ш-6. Гэта вода да есть гнюсна; M-3. Mily starec, neni cista.

На фоне преобладающего мотива засоренности воды листьями и ветками выделяется несколько других единичных мотивировок. Приведенный выше полесский текст содержит редкий мотив купания в воде Богоматери: П-1. Моя ж вода нечыстая./ Купаласа Божа ж Мати Прачыстая. Можно было бы предположить, что этот довод оказался вложенным в уста девушки вторично, в результате свертывания исходного текста, в котором купание Богородицы упоминалось в ответной реплике Господа и имело противоположный смысл, т.е. свидетельствовало не о засоренности воды, а как раз о ее "чистоте" (ср. в следующем блоке тексты П-2, П-3, П-6, П-7). Однако тот же мотив встречается еще один раз - в карпатской записи песни: ЛУ. Не дам пити, бо й не чиста, / купалася в ній Пречиста, и потому его трактовка остается проблематичной.

Другие единичные объяснения весьма любопытны и, по-видимому, скрывают в себе целые мифологические сюжеты, для интерпретации которых, однако, имеющихся контекстов недостаточно. В одном из белорусских текстов "нечистота" воды объясняется тем, что: Гэта вода нячистая./ З дуба стріла вылитала, / Ў колодзись попадала (Ш-2). В одном карпатском тексте неожиданно встречается мотив крови, капающей с пальца: нападало з клиня листя, / з пальця кровця нацяпкала (МУРЕ), который имеет параллели в других текстах о детоубийстве книжного происхождения.

Наконец, в смоленском тексте предвосхищается раскрытие истинной причины "нечистоты" воды (см. далее, блок VІ) в словах самой девушки: Ни дам, Божа, вады сваей. / Ета вада паганая: / Сем сыночкыў парадила, / У ету ваду ўбросила! (Д.).

Блок VI. Следующий блок, представляющий собой чаще всего ответную реплику Господа с разоблачением грешной девушки, раскрывает содержание ее греха в нескольких основных вариантах. Во всех версиях девушка обвиняется в рождении внебрачных детей и их умерщвлении. При этом варьирует число детей (чаще всего 7 и 9) и способ их уничтожения. В большинстве случаев это утопление их в воде, что трактуется в тексте в непосредственной связи с описываемой ситуацией и тем самым придает этой ситуации мифологический характер. Отождествление воды, которую набирает в колодце и несет (в ведре, в кувшине и т.п.) девушка, воды, которой можно напиться или омыть ноги, воды, в которую могут нападать листья и ветки, - с водой, поглотившей младенцев и унесшей их в иной мир, переводит все изображаемое и саму коллизию в космологический план, объединяет мир реальный, земной с потусторонним, придавая совершенно иное измерение и девушке, и ее греху, и ее раскаянию, и наказанию. На фоне сплошного мотива утопления выделяется текст K-5, в котором девушке инкриминируется убийство детей в подвале, лужицкий текст L-2, где девушка отрубает детям головы топором, и моравские тексты, в одном из которых также присутствует нетривиальный способ избавления от детей (девушка закапывает их под печь, засыпает негашеной известью и замазывает глиной) и во всех трех появляется мотив незаконных мужей ("мужьями ад забила, детьми море переполнила"), отсылающий к евангельскому тексту.

А (мать утопила детей): П-1. Сама, диўко, нечыстая:/ Девьеть сыноў породила,/ В етуй води потопила; П-2. Сама, диўка, нечистая, / А ў сёй воде Прачыстая./ Сама сына породила/ Да ў сёй воде потопила; П-3. Вода чыста, як свята Прычыста./ Ты сим сынув породыла,/ Я жадного ны хрыстыла./ Уси ў води потопыла; П-4. Ох ты ж дзиўко, чарнабриўко,/ Сама жэ ты нячистая./ Да сем сыноў парадзила, / В етуй вадзи патапила; П-5. Ох ты, дiвко молодая, сама воду знэчыстыла:/ Ты сэм сынюв породыла да в гэтуй водi потопыла!; П-7. А сьтая вода прэчистая./ Дэвъятэро дiток утопыла,/ Дэсятое тулько занэсла! Ш-1. Сама дзеўка нячистая! Чаму воду ня очищала?; Ш-2. Сама дзеўка нячистая!/ Ты им сыноў породзила,/ Усих сюды потопила; Ш-5. Сама й, дзеўка, нячистая!/ Чаму воду ничисьцила?/ - Дзевяць сыноў спородзила,/ На Дунаи потопила. / За то вода й нячистая; Ш-7. Та ж вода твоя да чиста,/ А ты дзеўка грешница:/ Дзевяць сыноў породзила,/ Все ў той водзе потопила; Д. Сем сыночкыў парадила,/ У ету ваду ўбросила!; Кир. Ты сама нечиста,/ Семих сынов породила,/ В сей колодезь потопила; K-1. Tys ja, panno, zamacila,/ Siedmiu synow utopila!;K-6. Tys ja sama zaproszyla, zaproszyla, Siedmis synow utopila, utopila; K-8. Tys ja, panno, pomacila:/ Siedmis synow w niej utopila; K-9. Tys ja, panno, zaproszyla,/ Siedmis synow utopila; K-10. Tys ja nie tak zaproszyla,/ Siedmich synow utopila; Kolb-1. Tys, diuko, sama neczysta,/ moja woda wsia preczysta./ Sim es syniw porodyla,/ w tyj kernyci potopyla; Kolb-6. Twoja woda ne pomoczna,/ prochom, mochom prytresena,/ siedem synkow utoplena; Kolb-8. Ej ta woda, ta jest czysta,/ a ty, dziwko, jestes grzyszna./ Sidmius synow porodzila,/ I w ty wodzie potopila.

Б. В ряде версий к мотиву утопления добавляется или заменяет его мотив оставшихся некрещенными детей: П-6. Бо сама, дiўка, нэчистая./ А в стэй воды - Прэчыстая!/ Сама дiўка нэчистая:/ Мала дiўка дэвйать сынуў,/ Нэ одного нэ крэстыла / I в стэй воды потопыла; П-8. Моя вода вся свенцона; / Есть ты, панно, зогришона: / Мялесь соби седым сынув, / Не жадного не хрыстила,/ Уси марне погубила,/ Древом, листом притрусила; Ш-3. Дзевяць сыноў породзила, / Ни одного не хрысцила. / Да ў гэтуй водзе потопила; Ш-6. Ох ты дзеўка сама гнюсна! / Гэта вода да есть чиста./ Дзевяць сыноў породзила,/ Ни жадного не хрисьцила,/ Усе дзевяць потопила; ЛУ. Брешеш, дівко, вода чиста,/ Вода чиста, ти - не чиста,/ Сім-єсь хлопців породила,/ Й одного-єсь не схрестила,/ Та й усіх-єсь потопила; K-2. I tys, dziwko, nie czysciejszo,/ Bos na swiecie najgrzysniejszi,/ Siedmis chlopcow urodzila,/ A zodnegos nie ochrzcila; K-11. Swianty Pieter przepowiedziol:/ A tys gorso, bo niecysto,/ Obrazilas Boga Krysto./ Siedmi synow porodzilas,/ A zodnegos nie okrzcila./ W zimny wodzies potopila

В (грех девушки не называется): П-9. Ой ти, дівко, сама нечиста,/ А вода есть завжди чиста; K-4. I tys, dziwko, nie czysciejsza,/ Na caly swiat najgrzysniejsza; K-7. I tyzes, dziewcze, nieczyste,/ Obrazilas Jezu Chtyste [!]; L-1. Zowka rjedna, woda dere cysta,/ Ale ty sy necysta; L-2. Twoja je woda derje cista,/ Ty pak sy slundrja necista

Г (девушка убила детей -- различными способами): K-5. I tys, panno, nieczysto - Siedmius synow porodzila,/ W piwnicys ich potracila; M-3. Voda cista, tys necista./ A tys mela devet muzu,/ devet muzu nezdavanych./ S kazdym's mela pacholatko,/ Pacholatko, nemluvnatko. / Hned's ho kazde zmordovala / A pod pecku zakopala,/ Nehasene vapno dala,/ Cernu hlinu zaslapala.

Д. (девушка имела незаконных мужей): Г. Девча, девча! Вода чиста,/ Лем то ты є барз нечиста:/ Семдесят єс мужов мало,/ А з єдним єс шлюб не брало; Фр. П'ятдесят-єсь мужів мала,/ У тій-сь воді потопляла; Kolb-2. Uoda czysta, ty pohana,/ ty dwanajcit muzi(w) mala; Kolb-4. Woda czysta, ty pahana,/ bos dwanajcie muzyw mala,/ I any z jednym slub ne brala; Kolb-5. Woda czysta, ty neczysta,/ bo ty diwcza ne preczysta./ Bo wzes mala siedem muzow,/ a ze zadnym slub ne brala; Kolb-7. Ty, dziewczyno, spocznij sobie,/ bo nieczysta niesiesz wode./ Czemcis-es ja pomacila,/ siedmius mezow utopila./ A osmego-es ty strula;/ tem to, moja dziwko mila,/ temes wode pomacila; M-1. A ta voda, ta je cista,/ Nez ty, divko, nejsi cista./ Devet muzu jsi ty mela,/ S kazdym's ditky zmordovala; M-2. A ta voda, ta je cista,/ Nez ty, divko, nejsi jista / (Tys, dzevucho, tys je hrisna) / Muzma's peklo zahustila, / Detma's more zaplavila./ Pannu si se udelala,/ Knezi se nespovidala.

Возможна также комбинация мотивов, например, А-Б--Д: МУРЕ. Ты сімь мужів мала, / и с едним-ис слюб не брала; / сім-ис хлопций породила,/ и едного-с не христила,/ а в тій води потопила; А-Д: Kolb-3. Woda czysta, ty neczysta,/ o, devit'-jes muzy mala,/ oj, z zadnemi slub ne brala./ Dewiatero-s dityj mala,/ wsi ich w wodi potoplala.

Блок VII. Следующий блок не обнаруживает сколько-нибудь значительного в содержательном отношении варьирования. Это необходимое звено в развитии сюжета (тем не менее оно пропущено в П-4, П-6, Ш-7, Д, Кир, МУРЕ, ФР, K-3, K-4, Kolb-4, M-2) - узнавание девушкой Господа, ее страх и конкретные проявления этого страха -- девушка побледнела, пошатнулась, не могла вымолвить ни слова, упала на колени, упала в ноги Господу, упала ниц, упала замертво (вариант А): П-1. Диўка злякнуласа/ П-2. Тая диўка лякнулася,/ Назад плечэм хитнулася; П-3. Тая дивка излякалася, Пирид Богом на коляны впала П-5. А та дiвка злякнула/ Да на колэнкы прыклякнула/ П-7. Стала дiвка, злякалася,/ Крыжем до землi прыпалася; П-9. Стала дівка, излякалась, / Перед Богом заховалась; Ш-1. Тогды дзеўка Бога узналаб/ Ў святые Его ноги упала; Ш-2. Дзеўка Бога спужалася,/ Пирад Богам крыжам пала; Ш-4. Девка Бога улякнулась, \ Пиряд Богым на крыж пала; Ш-5. Тоды дзеўка увознала,/ Пирад Богом крыжем пала; Г. Щй як девча ся улякло, / На колена пред ним клякло; ЛУ. Стала дівка се лєкати; K-5. Ona widzi, ze to Bog,/ Upadla Mu do nog; K-7. Gdy poznala, ze to jest Bog,/ Upadla mu nisko do nog; K-9. Tak sie zlekla, az pobladla/ I na ziemie trupem padla; K-11. Dopiro poznala, ze to Bog,/ I upadla krzyzem do nog; Kolb-1. Diuka stala, zadumala, / bili ruki zalomala; Kolb-2. Jak sia to diwcza wlaklo,/ az na kolinka pryklaklo; Kolb-3. Jak sia diwcza toho zlaklo,/ na kolinka ta uklaklo; Kolb-5. J-a sie diwcza toho zlakla,/ az na kolina pryklakla; Kolb-7. Dziwka zbladla, krzyzem padla; M-1. A ta divka se ulekla,/ hned na sve kolena klekla,/ ani slova mu nerekla;

Б. В некоторых версиях мотив узнавания очень близок к евангельскому тексту ("Женщина говорит Ему: Господи! Вижу, что Ты пророк" -- Иоанн 4: 19): П-8. Ест ты, дзиду, якшсь пророк?/ -- Я не пророк а сам Пан Бог; Ш-3. Муси ты, дзеду, вельки пророк,/ Што ўсё грахе ты вызнаеш./ -- Ох я, дзеўка, да не пророк./ Я з неба да сам Пан Бох./ Стала дзеўка, подумала, / Да подумаўши, заплакала,/ Пану Богу до ног пала; Ш-6. -Ци ты свенты, ци ты пророк,/ Што ўсе мои грехи знаешь?/ Тоя дзеўка улекнула,/ На колена уклекнула; K-1. A cos Ty za prorok taki,/ Zebys ty poznal na mnie znaki?/ I ta panna bardzo zbladla/ I na ziemie krzyzem padla; K-2. Dziewczyna sie ulekla / I na kolana uklekla. / Skadzes ty jest prorok taki' / Cos wyznol moje znaki?; K-6. A cos Ty za prorok taki, za prorok taki, / Zes Ty poznal moje znaki, moje znaki ?; K-8. A ona sie Go tak zlekla, / Az na kolana uklekla./ Cozes Ty za prorok taki, / Zes poznal po mnie te znaki?; K-10. Cos Ty jest za prorok taki,/ Zes Ty poznal moje znaki?/ Stoi panna, bardzo zbladla,/ Przed Jezusem krzyzem padla; Kolb-6. A sztoz ty za prorok takoj,/ ze ty poznal moji znaky?/ / Jak sie panna toho zlakla,/ pered Boha na kolinka klakla; Hm, co za prorok prorokuje,/ czy nie grzychy obznajmuje?/ -- Ja nie jezdem zaden prorok,/ ino jezdem sam Bog z nieba.

В. Девушка просит об отпущении грехов: M-3. -Odpust', Boze, hrichy moje./ -Ja ti hrichy neodpustim, / Az spocitas v mori pisek,/ V mori pisek, strome listek./ --Odpust', Boze, hrichy moje. / -Ja ti hrichy neodpustim, / az spocitas v nebi hvezdy,/ v nebi hvezdy, po svete cesty,/ v nebi hvezdy vysoko su,/ v svete cesty siroko su; L-1. Ja wjem, az moj Bog nade mnu jo,/ Won wodaj mje moje sjezke grjechi; L-2. Na to mas ty mi swjedkow stajic,/ Kak sym ja slundrja necista.

Блок VIII. Этот блок отличается большим единообразием: он представляет собой реплику Господа с требованием исповеди (в церкви, в монастыре, перед ксендзом) и покаяния: П-2. Постой, диўко, не лекайся.. / Иди в цэркоў споведайся/ Да ўсе грехи признавайся. П-3. Ой, стый, дивко, ны лякайся./ Йды до цэрквы высповыдайся; П-5. Постюй, дiвко, нэ лякайса,/ Iды в цэркву сповыдайса!; П-6. Уж ты, дiўка, не лякайся,/ Йды до цэрквi сповыдайся!; П-7. Ой, стуй, дiвко, нэ лякайся,/ Iды до церквы сповiдайся!; П-8. Устань, панно, не лекайся!/ Идзи до косціола, сповидайся!; Ш-1. Полно, дзеўка, ня уклоняйся,/ Идзи к усим ксендзам споведайся,/ В усих грехах признавайся.; Ш-3. Постой, дзеўка, не ленкайся,\ Идзи до церкви, споведайся; Ш-4. Й стой, девка, не вликайся!/ Йди до ксендзы споведайся / И всим грехам ўскрывайся; Ш-5. А стой, дзеўка, ни уклоняйся, / Идзи до дому, убирайся./ А йдзи к ксинзам, сповидайся,/ А ўсим грехам признавайся; Г. А ты, девча, не влякайся,/ Бьей до церкви, споведайся!; МУРЕ. Цит, дівча, не влякайся,/ йди до цирькви, сповидайся; ЛУ. Стій, дівко, не лєкайсє,/ Йди до церкви, сповідайсє; K-1. Wstan, ty panno, nie lekaj sie./ Idz do kosciola, spowiadaj sie./ Ukleknij sobie w przednim progu,/ Spowiadaj sie Panu Bogu; K-2. Ty, dziewczyno, nie lekaj sie,/ Idz do ksiedza, spowiadaj sie; K-3. Grzeszna panno, nie lekaj sie./ Kleknij sobie w srednim progu,/ Oddaj poklon Panu Bogu; K-5. Idz, panno, do kosciola,/ Wyspowiadaj sie; K-6. Panno, panno, nie lekaj sie, nie lekaj sie, / Idz do kosciola, spowiadaj sie, spowiadaj sie; K-7. Dziewcze, dziewcze, nie lekaj sie,/ Idz do kosciola, spowiadaj sie; K-8. Grzeszna panno, nie lekaj sie,/ Idz do ksiedza, spowiadaj sie; K-10. Wstan, panienko, nie lekaj sie,/ Idz do klasztoru, spowiadaj sie; K-11.Ponjezus jej powiedziol:/ Dziwko, dziwko, nie lekoj sie./ Idz do kosciola, spowiadoj sie; Kolb-1. Ne styj, diuko, ne lekaj si,/ idy do cerkwy, spowedaj si; Kolb-2. Tycho, diwcza, ne lekaj sia, | idy do dsiedza, spowidaj sia; Kolb-3. Oj, diwcza, ne lekaj sia, / biej do ksiedza, spowidaj sia; Kolb-5. Powstan, diwcze, ne lekaj sie, | idy do ksiedza, spowidaj sie; Kolb-6. Panno, panno, nie lekaj sie, / idz do kosciola, spowiedaj sie, / Panu Bohu obicaj sie; Kolb-7. Ty, dziewczyno, nie lekaj sie,/ wez krzyz swiety, przezegnaj sie./ Do kosciola - spowiedaj sie./ Przezegnaj sie I idz z Bogiem; Kolb-8. Wston, dziwko, nie lekaj sie,/ biez do kosciola, spowiadaj sie; M-1. Ale, divko, nelekaj se,/ Jdi pred kneza, spovidaj se,/ Vezmi rusku a zavij se; L-1. Zowka rjedna, 'zi nezelu rano na msu,/ Tebje budu twoje grjechi wodane; L-2. Na to 'cu ci ja swjedkow stajic:/ Dzi nedzelu ranko wjencu ke-msi.

Любопытно, что в одной из полесских записей (П-4) Господь не посылает девушку исповедаться, как во всех остальных версиях, а, наоборот, предостерегает ее от этого: "Ўох ты жэ, дзиўко-чарнабриўко, не йдзи жэ ты да касцёла, бо сим сажон зямли ўпаде да сим сыней з мертвух ўстане". В других случаях предостережения или запреты касаются конкретных моментов ритуала исповеди и покаяния: "не иди одна" (Ш-7. Не идзи, дзеўка, сама,/ Нехай цебе ксендзы уведуць), " не входи в церковь" (Кир. Ходи, девка, до церкви споведайся; / Да в церкву не вступай!), "не вставай посреди церкви, не вставай перед образом" (Д. Ты йди, деўка, к абединки,/ Ни станавись, деўка, сиряди церьквы,/ Пиряд чудными абразами, / Пирид царьскими варатами: / Ты ўсих сваих сваих сыноў увидишь!). Причиной этих запретов и предостережений является опасность воскрешения погубленных матерью детей и их мести - мотив, который развивается в ряде версий в качестве "дополнительного" (см. ниже блок ?).

В одном белорусском тексте появляется тема прощания с домом и родными: Ш-2. А ўстань, дзеўка, не пужайся,/ Идзи домой прибирайся,/ С отцом з мацiй распрощайся,/ Идзи ў церкоў сповидайся.

В моравской версии М-3 мы встречаемся с мотивом загадывания загадок, известным по многим другим фольклорным сюжетам, но не характерным для "Самарянки": Odpust', Boze, hrichy moje./ Ja ti hrichy neodpustim,/ az spocitas v mori pisek,/ v mori pisek, strome listek./ Odpust', Boze, hrichy moje./ Ja ti hrichy neodpustim,/ az spocitas v nebi hvezdy,/ v nebi hvezdy, po svete cesty./ V nebi hvezdy, vysoko su,/ v svete cesty, siroko su.

Блок IX. В нем заключена развязка всей истории: девушка по совету или требованию Господа приходит в церковь на исповедь и здесь ее постигает кара за содеянное. Такой исход кажется вполне логичным, однако трудно понять, почему в предыдущем блоке практически во всех известных нам версиях (кроме полесской П-4) Господу приписываются слова, не согласующиеся с идеей справедливого возмездия. Господь как бы утешает девушку, поддерживает ее дух ("встань, не бойся" и т.п.), указывает ей путь к спасению души. Как мы увидим дальше, в некоторых версиях баллады эта линия получает дальнейшее развитие.

Наибольшее значение для трактовки всего сюжета имеет характер претерпеваемого девушкой наказания. Это не людской суд и даже не приговор Бога, это реакция космических сил на человеческий грех, это наказание в его мифологической трактовке, хорошо согласующееся с представлением о грехе и возмездии в народных верованиях (Толстая, в печати). Человеческий грех вызывает прежде всего реакцию земли - земля разверзается, проваливается, дрожит, поглощает грешницу. Мотив кары земли объединяет полесские версии с большинством польских (правда, в полесских земля "разверзается" и "проваливается", а в польских она лишь "дрожит") и противопоставляет их тем немногочисленным вариантам (два белорусских, два карпатских, шесть польских и один моравский), где сама грешница "распадается", рассыпается в прах. Наконец, в двух моравских текстах девушка окаменевает или превращается в соляной столб. В лужицких же версиях грешную мать наказывают сами погубленные ею дети (отголоски этого самостоятельного сюжета встречаются и в Полесье: см. Смирнов 1986: 255 ).

А ( "реакция земли"): П-1. По колина ў землю войшла; П-2. Стала диўка споведаца, / Стала грехи признаваца,/ Стала земля раступаца; П-3. Тылько дивка на цвинтар ступыла, Тай сим сажнюў я зымни ввалыла; П-4. Взела яна и уўступила, / Да сим сажон зямли ўпало, / Да сим сынеў з мертвух ўстало; П-5. Скоро дiвка в цэркву стала, / На сэм сажон зэмля впала; П-6. А діўка ешо с церквы нэ выйшла, / На сым сажей в зэмню войшла; П-7. Тулько дiвка в церкву вiйшла,/ На сiм сажон земля уйшла; П-8. Только панна на прог ступила -- / на сим сажон земля впала, / На суд вичный панна пропала; П-9. Скоро дівка в церкву войшла,/ На сім сажен в землю пойшла; Ш-3. Як туолько дзеўка ў церкви стала, -- / На сем сажон земля упала, / жоўты свечки погасила, / Ўсе святые посмуцила / Да ўсе прастолы повалила; Ш-7. Дзеўка Бога не слухала, / Да й ў косьцёл сама ступала;/ На сем сажен земля упала; Кир. Девка Бога не услышала: / На сем сажен земли убила; ЛУ. Лішень дівка приступила,/ Їй сє земля розступила; K-1. Jak sie panna spowiadala,/ Wszystka ziemia pod nia drzala; K-2. Dziewczyna sie spowiadala,/ Az ziemia pod nia zadrzala; K-5 Ona poszla do kosciola,/ Wyspowiadala sie./ Ziemia zadrzala,/ Ontorze sie wyobracaly; / Swice popadaly; K-6. Tak sie szczerze spowiadala, spowiadala, / Ze az ziemia pod nia drzala, pod nia drzala; K-7. Poszlo dziewcze do kosciola,/ Zaczela sie Boska chwala./ Spowiedniku, spowiadaj mie, / Ja se [!] msza swieta odprawie./ Jak sie dziewcze spowiadalo,/ Siedem lokci ziemia drzala; K-8. Tak sie szczerze spowiadala,/ Aze ziemia pod nia drzala; K-10. Tak sie szczerze spowiadala, / Jaz pod nia ziemia zadrzala; K-11. Ona poszla do kosciola, / Cala zimia pod nia drzola; Kolb-1. Diuka do cerkwi prystupaji, / ij si zemla rozstupaji; Kolb-7. Tak sie bardzo spowiadala, / ze az ziemia drekotala.

Б. "Тело грешницы распадается": Ш-1. Душа в целе завихацься, / Косци с целом расставацься, / Ўси святые з мертвых ўстали, / Косци с целом собирали, / До гроба складали; Ш-2. Стала дзеўка сповидацьца, / Стала цела распадацьца; Ш-5. Стала дзеўка убирацца, / Стало яе цело расподацца, -- / Стала дзеўка сповидацца, -- / Стали косьци распадацца.

В (тело грешницы рассыпается в прах или рассыпается маком): Ш-4. Дзевка до ксендзы ступала / И ўсим гряхом ўскрывалась, / И ядным гряхом не призналась. / -- Цела макым разсыпалась; Ш-6. Пошла дзеўка до церкоўки, -- / Ее цяло на прох пало; Г. Скоро в'но ся исповело, / на порох ся розлетело; МУРЕ. Як ся дівча сповідало, / аж ся на мак розсыпало; K-3. Jak poszla, jak oddala [poklon], / Tak sie prochem rozsypala; Kolb-2. Jak sia diwcza spowidalo, / porochom sie rozsypalo; Kolb-3. Jak sie diwcza spowidalo, / az sie na mak rozsypalo; Kolb-5. Jak sie diwcze spowidalo, / taj sie w poroch rozsypalo; Kolb-8. Tak sie dlugo spowidala, / ze j-az sie w proch rozsypalo; M-3. Nez jich [hvezdy] ona spocitala, / Cela v prach sa rozsypala. Комбинация мотивов А и В: Kolb-6. Jak sie panna spowidala, / az sie pid nia zemla drzala. / Jak sie panna wyspowidala, / tak sie na poroch rozsypala;

Г (окаменение грешницы -- моравские варианты): M-1. A jak dale pokleknula, / Na tom miste zkamenala; M-2. Jak v kostele pokleknula, / V solny slup se obratila.

Блок X. Дополнительные мотивы и сюжетные линии присутствуют не во всех текстах (их нет в П-1, П-2, П-9, МУРЕ, K-2, K-4, K-9, Kolb-2, Kolb-3, Kolb-4, Kolb-5, M-3) и имеют разную содержательную значимость. Во многих случаях они являются результатом контаминации с другими популярными текстами баллад и духовных стихов. В лужицких вариантах "Самарянки" мотив отклика природы (земли) на открывшийся грех девушки подкрепляется другими "чудесными" явлениями - там, где прощла грешница, вянет трава, выступает кровь на камне, остаются кровавые следы: L-1. Zowka na msu 'zjeso,/ Sljed neje tsawa sknjeso, / Prjedk neje kamene se ksawjachu; L-2. Predy nej 'sitka trawa sknjese,/ Zady nej' dzjechu krawe stopy.

В значительной части польских, одной полесской и двух моравских записях встречается мотив "чудесных" явлений, происходящих в церкви, когда туда приходит на исповедь девушка: орган сам начинает играть, колокола сами звонят, двери сами открываются. Однако трактуются эти "чудеса" по-разному. Они могут служить символом освобождения от грехов раскаявшейся души, устремившейся к небу: П-6. Та дiўка ў церкуў нэ вошла, Вже самi двэрi открылiся,/ Самi слоны отчыпылыся,/ Самi звоны зазвонылы./ Тую дiўку восповэдалы. K-3. Same jej organy graly,/ Do nieba jej sciezke slaly./ Same jej dzwony dzwonily,/ Do nieba ja prowadzily (аналогично K-6, K-8, K-9, K-10); K-6. Same jej swiece swiecily, swiecily, / Do nieba ja prowadzily, prowadzily; K-8. A organe same graly, / Z grzechow sie same wyznawaly./ I dzwony same dzwonily, / Do nieba ja wprowadzily. Иногда чудеса происходят после того, как девушку поглощает земля, т.е. в знак радости по поводу свершенного суда: "Як туолько дзеўка сповець мела, - / На сем сажон земля ўстала, /Ўсе свечки загоралиса, / Ўсе святые звеселилися, / Чистым серцам Богу помолилися" (Ш-3).

Однако в других версиях песни подобные явления воспринимаются как реакция сакрального мира, отторгающего грешную душу -- иконы отворачиваются от девушки, свечи ей не светят, колокола не звонят, служба не совершается, пение замолкает: K-11. Ontorze sie wykracaly, / Kiej grzysnice widziec mialy; M-1. Obrazy se zobracaly, / na sebe hledet' nedaly; M-2. Jak do kostela vkrocila, / obrazy se potrhaly,/ naopak se obracaly; П-5. По юй свэчi нэ горiлы, по юй звоны нэ звонiлы,/ По юй попы нэ правылы, по юй дякы нэ спывалы.

В одном из полесских текстов (П-7) к числу "чудес" присоединяется чудо "прорастания" тела грешной девушки: "Упала голова - стала церква, / Палы очи - сталы свiчи, / Палы цыцы - сталы ключи" (мотив, известный в славянском фольклоре, но для данного сюжета не характерный).

В части польских текстов развивается широко известный балладный мотив пребывания девушки на том свете (в аду), куда ее увлекает прилетевший за ней mlodzieniec (K-5) или szataniec (K-7) и откуда она взирает на земной мир и укоряет свою мать за то, что та не воспитала ее в праведном духе: "Bos mnie, matko, zle karala,/ Do kosciolas mi nie dala,/ Do karczmys mie wyganiala" (K-7).

Еще один "заимствованный" мотив встречается в одной полесской (П-3) и двух карпатских (Фр., K-1) версиях, где он выглядит чужеродным моралистическим добавлением к основному тексту. Это обращение к святым Петру и Павлу с призывом открыть ворота ада и выпустить души, кроме одной, самой грешной.

Более самостоятельную версию представляют собой белорусские и западнославянские тексты, в которых обвинение и наказание девушки исходит от ее погубленных детей: П-4. И взяли мамку кручьём за рабро, / Да й пакинули у пекло на дно. / Да й падняли сваю мамку / Да й падняли крепко, ўсоко / Да кинули сваю мамку / Да й кинули сваю мамку крипко, глыбоко; Д. Узяли яе патихошиньку, / Паднили яе висакошинька, / Убросили яе ў яму глубакошинька; Кир. Покуль той души встали з мертвых, / Взяли матку под руки, / Укинули матку в пекло глубоко. / "Якое нам, матка, порожденье, / Такое тебе похованье,/ Похованье и поминанье!"; Ш-7. Дзевяць сыноў з мартвых ўстала./ Ее цяло подобрали,/ Да зняли его высоко,/ Да кинули его да глыбоко: "Отож табе, наша матка!/ Якое нам было годованьне,/ Такое табе похованне; L-1. Zowka 'zjeso do cerkwe, / Zewes dusow za nej 'zjechu. / Starsa skocy na jej' syju, / Zalama jej glowu; L-2. Dyz wona psinda tam na kerchow, / K nej so psec' psiwda dzewec dzjeci. / Dzewec dzjeci, dzewec synkow, / Dzewec haj synkow, 'sje bez 'lojckow Среди полесских текстов пока лишь один (П-4)) содержит этот мотив: "Да сем сажон зямле ўпало,/ Да сем сыней з мертвох ўстало./ И взяле мамку кручьём за рабро / Да й пакинули у пекло на дно./ Да й падняли сваю мамку крепко, ўсоко / Да кинули сваю мамку крепко, глыбоко".

Предложенные в этих заметках наблюдения лишь самым предварительным образом очерчивают семантическое пространство текста и весьма широкие границы его варьирования. Пока еще трудно из-за неполноты материала составить представление о географии баллады и ее отдельных версий и тем более о ее истории на восточнославянской и западнославянской почве. Сопоставление белорусских, полесских, карпатских, польских, моравских и лужицких версий обнаруживает множество перекрестных схождений и расхождений. Правда, это касается прежде всего "дополнительных" мотивов и сюжетных линий, заключающих историю о встрече грешной девушки с Господом в назидательную рамку и связывающих ее со многими другими книжно-фольклорными текстами на тему греха, искупления греха, наказания, спасения души и т.п. Что же касается ядерной части текста (блоки I-IX), то здесь варьирование гораздо менее выражено, а сама тема и ее конкретная разработка в "Самарянке" неотделима от устной народной традиции и обнаруживает вполне "народную", мифологическую трактовку греха (греха вообще и детоубийства, в частности) как "человеческой" категории и наказания -- как природной, "космической" силы (ср. широко распространенные у славян верования о том, что "копиле" - незаконнорожденный и умерщвленный ребенок вызывает проливные дожди, град и т.п. стихийные бедствия).

Обозначения текстов:

П-1 - Толстая 1997: 58 (Гомельская обл., Лельчицкий р-н, с. Стодоличи)

П-2 - там же (Житомирская обл., Овручский р-н, с. Тхорин)

П-3 - там же (Волынская обл., Ратновский р-н, с. Пески)

П-4 - см. Приложение к настоящей статье (Гомельская обл., Мозырский р-н, с. Жаховичи)

П-5 - Климчук 1984: 220-221 (Брестская обл., Пинский р-н, с. Сушицк)

П-6 - Смирнов 1986: 254-255 (Брестская обл., Малоритский р-н, с. Мокраны)

П-7 - там же (Брестская обл., Малоритский р-н, с. Луково)

П-8 - Варенцов 1860: 241-242 (Пинщина)

П-9 - там же: 240 (перепечатка из сборника Костомарова, Волынь)

Ш-1 - Шейн 1873: 671 (Витебская губ., Городокский у.)

Ш-2 - там же: 671-672 (Витебская губю, Лепельский у.)

Ш-3 - Шейн 1893: 607-608 (Гродненская губ и у., с. Лаша)

Ш-4 - там же: 608-609 (Могилевская губ., Рогачевск. у., с. Корма)

Ш-5 - там же: 610-611 (Витебская губ. И у., с. Маделина)

Ш-6 - там же: 611 (Минская губ., Слуцк. У., Синявская вол.)

Ш-7 - там же: 611-612 (Минская губ., Слуцк. У., Синявская вол.)

Д. - Добровольский 1903: 166 (Смоленщина)

Кир. - Киреевский 1848: 79 (место записи не обозначено, но языковые особенности текста указывают на западные регионы восточнославянской территории)

Г. - Головацкий 1878: 235 (Галицкая и Угорская Русь)

ЛУ - Леся Українка 1997, т. 9: 97-98 (Карпаты)

МУРЕ - МУРЕ 1900, т. ІІІ: 41-42 (Галиция)

Фр. - Франко 1966: 67-68 (место записи не указано)

K-1 - Kotula 1976: 135-136 (pow. Przeworsk)

K-2 - ib.: 154 (pow. Mielec)

K-3 - ib.: 155 (Rzeszowszczyzna)

K-4 - ib.: 155 (pow. Kolbuszowa)

K-5 - ib., 156-157 (Mielec)

K-6 - ib., 157-159 (Staromiescie)

K-7 - ib., 162-170 (Nisko)

K-8 - ib., 471 (pow. Rzeszow)

K-9 - ib., 479 (pow. Brzozow)

K-10 - ib., 482 (pow. Przeworsk)

K-11 - ib., 482-483 (pow. Kolbuszowa)

Kolb-1 - Kolberg 57: 1121, N 2060 (Rus Czerwona)

Kolb-2 - Kolberg 49: 245, N 185 (Sanockie-Krosnienskie)

Kolb-3 - Kolberg 49: 245, N 186 (Sanockie-Krosnienskie)

Kolb-4 - Kolberg 49: 246, N 187 (Sanockie-Krosnienskie)

Kolb-5 - Kolberg 49: 246, N 189 (Sanockie-Krosnienskie)

Kolb-6 - Kolberg 49: 247, N 190 (Sanockie-Krosnienskie)

Kolb-7 - Kolberg 48: 165, N 113 (Tarnowskie)

Kolb-8 - Kolberg 4: 68, N 267 (Kujawy)

L-1 - Haupt und Schmaler II: CXCVII (Лужица)

L-2 - ib., I, CCXC (Лужица)

M-1 - Susil 1951: 16 (Моравия)

M-2 - ib., 16-17 (Моравия)

M-3 - ib., 17 (Моравия)

Литература

Варенцов 1860 - В. Варенцов. Сборник русских духовных стихов. СПб., 1860.

Веселовский 1877 - А.Н. Веселовский. Опыты по истории развития христианской легенды. ІІ. Берта, Анастасия и Пятница // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1877. Февраль. С. 186-252.

Головацкий 1878 - Народные песни Галицкой и Угорской Руси, собранные Я.Ф.Головацким. Часть І. Думы и думки. М., 1878.

Добровольский 1891 - В.Н. Добровольский. Смоленский этнографический сборник. СПб., 1891. Ч. І.

Добровольский 1903 - В.Н. Добровольский. Смоленский этнографический сборник. М., 1903. Ч. ІV.

Киреевский 1848 - Русские народные песни, собранные Петром Киреевским. Ч. І. Русские народные стихи. М., 1848.

Климчук 1984 - Ф.Д. Климчук. Песни из юго-восточного Загородья // Славянский и балканский фольклор. Этногенетическая общность и типологические параллели. М., 1984. С. 217-233.

Леся Українка 9 - Леся Українка. Зібрання творів у 17 т. Київ, 1977. Т. 9.

МУРЕ - Материяли до українсько-руської етнольогії. Львів.

Смирнов 1984 - Ю.И.Смирнов. Эпика Полесья по записям 1976 г. // Там же. С. 179-216.

Смирнов 1986 - Ю.И.Смирнов. Эпика Полесья (по записям 1997 г. Ч. 1) // Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М., 1986. С. 243-285.

Смирнов 1988 - Ю.И.Смирнов. Восточнославянские баллады и близкие к ним формы. М., 1988.

Толстая 1997 - С.М. Толстая. Полесские версии стиха о "грешной девке" // Живая старина. 1997. № 2. С. 57-58.

Толстая, в печати - С.М.Толстая. преступление и наказание в свете мифологии // Логический анализ языка. Языки этики. В печати.

Франко 1966 - Народні пісні в записах Івана Франка. Львів, 1966.

Франко 1982 - І.Франко. Зібрання творів у 50 т. Київ, 1982. Т. 36. Літературно-критичні праці (1905-1906).

Шейн 1873 - Белорусские песни, собранные П.В.Шейном // Записки Имп. Русского географического общества. СПб., 1873. Т. 5. С. 281-832.

Шейн 1893 - Материалы для изучения быта и языка Северо-Западного края. Собранные и приведенные в порядок П.В.Шейном. СПб., 1893. Т. II.

Яворский 1905 - Ю.А. Яворский. Очерки по истории русской народной словесности. ІІ. Духовный стих о грешной деве. Киев, 1905.

Haupt und Schmaler 1953 - Volkslieder der Sorben in der Ober- und Nieder-Lausitz / Herausgegeben von L. Haupt und J.E. Schmaler. Berlin, 1953. Teil I, II.

Kolberg 4 - O. Kolberg. Dziela wszystkie. T. 4. Kujawy. Cz. ІІ. Wroclaw -Poznan, 1979.

Kolberg 48 - O. Kolberg. Dziela wszystkie. T. 48. Tarnowskie-Rzeszowskie. Wroclaw -Poznan, [1967].

Kolberg 49 - O. Kolberg. Dziela wszystkie. T. 49. Sanockie-Krosnienskie. Cz. I. Wroclaw -Poznan, [1974].

Kolberg 57 - O. Kolberg. Dziela wszystkie. T. 48. Rus Czerwona. Cz. II. Wroclaw -Poznan, [1979].

Kotula 1976 - F. Kotula. Znaki przeszlosci. Warszawa, 1976.

Susil 1951 - Moravske narodni pisne s napevy do textu vradenymi. Sebral a vydal F. Susil. Praha, 1951. Vyd. 4.

Zenkiewicz 1851 - R. Zienkiewicz. Piosenki gminne ludu pinskiego. Kowno, 1851.

Приложение

Ишоў Гаспод дарожкаю,

Дарожкаю шарокаю.

И ўстретиў ён дзяўчынаньку,

Дзяўчынаньку чарнабривяньку.

Ох ты жэ, дзиўко, чарнабриўко,

Подай вады ж напициса.

-- Ета ж вада нячистая.

Галля, булля нападало.

Галля, булля нападало,

С клёнуў лисьця налецило.

--Ох ты ж, дзиўко, чарнабриўко,

Сама же ты нячистая.

Сама же ты нячистая.

Да сим сыноў парадзила,

В етуй вадзи патапила.

Ох ты ж, дзиўко, чарнабриўко,

Не йдзи же ты да касьцёла,

Бо сим сажон зямли ўпадзе

Да сим сыней з мертвух ўстане.

Тае ж дзиўка не ўслушала,

Взяла яна и ўступила.

Да сим сажон зямли ўпало,

Да сим сыней з мертвух ўстало.

И взяли мамку кручьём за рабро

Да й пакинули у пекло на дно.

Да й падняли сваю мамку,

Да й падняли крепко, ўсоко.

Да кинули сваю мамку,

Да кинули мамку крепко, глыбоко.

Не ўмила нас, наша мамко,

Не ўмила нас гадаваци,

То мий же, мамко, у пекли страдаць

Да страшнага суда у пекли дажидаць.

Записали Н.И. и С.М.Толстые в с. Жаховичи Мозырского р-на Гомельской обл. В 1975 г.

Примечания

1. Впрочем, в данном контексте нельзя исключить и символического осмысления опавших листьев как душ умерших. Ср. в одной смоленской легенде: "…Приходить Гаспоть и говорит на Божжую Матирь: -- Што ты панаделала? - А што? - Да души челавеческие дявылу атдала. - Я атдала дьявылу тольки што листапад - сухея листя. - Да какей листапад - ета души пакойникыў: ане прежда были Богавы, а таперь стали дьявылывы…" (Добровольский 1891: 240).