А.Б. Мороз
Календарь и народная квазиагиография
Народный календарь представляет собой
систему, содержащую в "свернутом" виде народное знание,
относящееся к целому ряду сфер человеческой жизни и деятельности:
религиозной, хозяйственной, природной и др. Представления о
святых в том виде, в каком они содержатся в наименованиях
праздников и – шире – в паремийных текстах, в которые названия
нередко оказываются включены и в которых они как правило бытуют
(поговорки: Пришел Илья, наделал гнилья [КА,
Архангельская обл., Каргопольский р-н, с. Ошевенск, зап. от А.А.
Шабуниной, 1922 г.р., род. в с. Хотеново Каргопольского р-на,
жив. в г. Каргополь]; приметы: С Ерофея холода сильнее
[Некрылова, 2004, с. 167]; запреты или предписания: Сяты
Андрэй, конопли сей [Толстая, с. 340]), - существенно
отличаются от представлений о святых в посвященных им
нарративах.
По распространенной традиции, названия
праздников в честь святых сокращаются как в церковной практике
(до более развернутого уровня Васильев день), так и в
народной – зачастую непосредственно до имени этих святых:
Егорий, Василий, Петр и Павел и т. п. [Толстая, с.
377-378]. Таким образом, происходит метонимическая
""апеллятивизация" антропонимов" [Толстая, с. 379], начинающих
затем функционировать в языке в отрыве от обладателей этих имен и
– в известной степени – по тем законам, по которым функционируют
в языке хрононимы. С.М.Толстая отмечает такие признаки адаптации
агионимов в календаре, как употребление имен святых "с
атрибутивными уточнениями или "эпитетами"" (Никола
вешний), "конденсация" парных имен в одно
(Кузьмодемьян), "использование гипокористических форм
христианских имен" (Варварки), изменения грамматического
рода (Власье) и числа (плюрализация) соответствующих
лексем (Варвары), утрата одушевленности (на
Олэксий), приобретение ими характерных для нарицательных
существительных словообразовательных валентностей (способности
образовывать, например, глаголы со значением 'праздновать'
(саввить, варварить, николить) [Толстая, с.
380-383].
Параллельно происходит и обратный
процесс. Хрононимы приобретают черты антропонимов, получают ряд
признаков, которые скорее характерны для описания живых существ,
чем календарных дат. Прежде всего, это включенность их в
предикативные структуры в роли субъекта: Прошли Петровки,
опало по листу, прошел Илья, опало и два [Даль, т. 3, с.
106]; Петр и Павел час/день убавил [КА, повсеместно];
Василий Парийский землю парит [Калинский, с. 208];
Феодор Студит землю студит [Калинский, с. 55];
Варвара заварыть, а Мыкола закуе, а Сава варэныкы
наварыт [Толстая, с. 145]. Соответственно, действие,
происходящее в обозначенный именем святого временной промежуток,
по крайней мере формально приписывается ему как действующему
лицу.
Агионимы-хрононимы могут быть включены в
атрибутивные конструкции. Это, с одной стороны, выполняет
разграничительную функцию, способствует более точной номинации,
различению праздников разных праздников в честь одного святого
или праздников в честь одноименных святых (Никола вешний
в отличие от Николы зимнего; Никита мученик в
отличие от Никиты столпника; Иван Купало в
отличие от Ивана Постного и др.). При этом к хронониму
может переходить атрибутивная характеристика агионима (Илья
пророк, Парасковея пятница, Александр Невский) или
же он приобретает свою собственную (Иван постный, Никола
вешний). Атрибутивные конструкции иногда устанавливают связь
между соседними календарными датами, актуализируя их близость:
Иван Покровный [Толстая, с. 113], Аграфена
Купальница [Калинский, с. 137]. С другой стороны, атрибут
хрононима может содержать дополнительную характеристику
соответствующей календарной даты, заключать в себе примету,
запрет, предписание: Алексея пролей кувшин [Даль, т. 1,
с. 10]; Василий капитель [Калинский, с. 104]; Анисья
задери подол [КА; зап. в с. Ухта от А.А.Дьяченко, 1933
г.р.]; Трифон колотило [там же]. Соответственно, и в
атрибутивных конструкциях нередко содержится указание на действие
(задери подол, пролей кувшин, колотило), которое
представляет собой либо характеристику денотата – календарного
периода, – либо указание на особенности поведения человека в это
время.
Соотнесение имени святого/названия
праздника с соответствующим действием или атрибутом происходит на
основании семантической аттракции хрононима-агионима и
паронимичных ему лексем: Кузьма кует [Калинский, с. 54],
Наум наводит на ум [Калинский, с. 63], Герман
гремит [Ясинская, с. 6]. Примечательно, что не только глагол
или атрибут адаптируются к агиониму, но и само имя может
искажаться, приобретая большее фонетическое сходство с
аттрагируемыми лексемами; например, в болгарской традиции
Андрей превращается в Едрей под влиянием
глагола наедрявам (прибавляться, становиться больше по
размеру, количеству) [Попов-2005, с. 136].
Народная этимология – не единственный
способ интерпретации имени святого, она может реализоваться и
путем актуализации в предикате/атрибуте погодной приметы,
календарного запрета или предписания или же соотнесенности
данного праздника с соседними. Эта интерпретация не всегда
связана фонетически или семантически с самим именем: Касьян
немилостивый, или злой, Аксинья
полузимница, Самсон сеногной. Тут интерпретирующую
функцию выполняет соотнесение календарной даты с теми или иными
природными явлениями, положением в календаре относительно
соседних дат или более крупных единиц, более общий контекст
восприятия даты (как в случае с Касьяновым днем).
Синтагматические связи
хрононимов-агионимов напоминают синтагматические связи собственно
агионимов, а обозначаемые первыми временные единицы зачастую
описываются как одушевленные. Омонимия агионимов и хрононимов и
сходство их функционирования в языке приводит к частичному или
полному отождествлению одних с другими. Этому способствует также
и то обстоятельство, что зачастую народное знание о святых и
ограничивается, собственно, календарными представлениями: [Петр и
Павел - кто такие?] А это в летнее - летние
празники. [А кто они?] Ну, Петров день, вот Петров
день - это было двенацатово июля. Пётр и Павел дня целый час
убавил. А Илья-пророк два часа светлово времени уволок.
Илья-пророк попозже на три недели ещё [КА, Архангельская
обл., Каргопольский р-н, с. Лукино, зап. от А.А.Назаровой, 1934
г.р., мест.]; [Кто такие святые?] Дак, каждому празнику
святой. Вот Егорьев день, Олёксандров день - всё святые.
[Как Егорьев день празднуют?] Егорий-от? Да так, обыкновенно
не роботают, раньше не роботали, в празники нихто не роботал
[КА, Архангельская обл., Каргопольский р-н, пос. Льнозавод, зап.
от Е.П.Шабуниной, 1915 г.р., род. в пос. Шожма Няндомского р-на].
Знание о праздниках и связанных с ними обрядах, верованиях,
приметах вытесняет и подменяет знание о самом святом, его жизни и
подвижничестве. Календарная примета, запрет или предписание
включаются в более широкий нарративный контекст и уже не просто
интерпретируют или продуцируют календарный термин, но и выполняют
сюжето- и структурообразующую функцию. Это проявляется главным
образом в более широких контекстах.
По точному замечанию А.Ф.Некрыловой, имя
святого в календаре живет специфической жизнью [Некрылова-2004,
с. 166], зачастую совершенно независимо как от жития его
обладателя, так и вообще от какой бы то ни было реальной или
мифологической агиографии. Более того, календарные обозначения
сами способны порождать агиографические сюжеты. Хрононим,
персонифицируясь, обретая "человеческие черты", начинает
функционировать самостоятельно. Персонификации подвергаются не
только агионимы, используемые в качестве обозначения календарной
даты, оно характерно и для неотантропонимических названий:
Пришла коляда в канун Рождества; Масленица-кривошейка,
погостила у нас хорошенько; Батюшка Покров, покрой землю
снежком и т. д. Персонификации способствует устойчивая
языковая связь между временем и движением: время описывается в
глаголах движения, оно, подобно живому существу, идет, бежит,
летит [Белякова, с. 36], да и сама этимология лексемы
'время' восходит к глаголу со значением движения - 'вертеть'
[Фасмер, т. 1, с. 361-362]. Соответственно, праздники тоже
приходят, наступают. В случае с
отантропонимическими хрононимами узнаваемость имени святого
способствует возникновению целых интерпретирующих сюжетов. Такие
сюжеты могут устанавливать взаимоотношения между хрононимами как
между персонажами: персонифицированные даты описываются не просто
как живые существа, но вступают во взаимодействие одни с другими.
Так, широкое распространение получила тенденция связывать в
единую систему несколько соседних (Аграфена Купальница и
Иван Купало) или одноименных праздников (Никола
зимний и Никола вешний). Зачастую между ними
устанавливаются родственные отношения, вертикальные: Миколин
батько (8/21 или 10/23 мая), Васильев батько (2/15
января), Савка – Варварин батько и т. д. [Толстая-2005,
с. 386-388] – или горизонтальные (более, впрочем, характерные для
южнославянской традиции): св. Нестор – младший брат св. Димитрия
Солунского (память Нестора отмечается 9 ноября, на следующий день
после Димитриева дня) [Попов-2002, с. 26], Антоний Великий и
Афанасий Александрийский (память 17 и 18 января) понимаются как
близнецы [Попов-2002, с. 106], зимний Николин день образует
устойчивую триаду с предшествующими 2-мя: Варвариным днем и днем
Саввы Освященного, - причем считается, что Варвара и Савва -
слуги или сестры Николы [Попов-2002, с. 69], Варвара понимается
как жена/сестра Николы [Попов-2002, с. 78]; в Сербии и Болгарии
почитается Тодорица (день после Тодорова),
понимаемая как жена св. Тодора [Толстая, с. 389]. Хотя у нас нет
прямых указаний на то, что аналогичные супружеские связи
устанавливаются в русской традиции между св. Василием
Кессарийским (его днем, 1/14 января) и св. Меланией/Маланьей
(отмечается в канун Васильева дня, 31 декабря/13 января), можно
все же предположить на основании отмеченной тенденции, что
фразеологизм наготовить как на Маланьину свадьбу имеет
то же происхождение и в основе его лежат те же интерпретационные
механизмы. Подтверждением нашего предположения может служить тот
факт, что канун Васильева дня – Васильев вечер
– время приготовления обильной трапезы (ср. полесск. богатая
кутья противоположность голодной, постной – кануну
Рождества и Крещения: "Тры куццi у каляды: две посных, а пасэрэдiнi багатая - шчадруха" [Толстая, с. 133]).
Последовательность праздников, с каждым
из которых связана та или иная примета, может быть
отрефлектирована как зависимость последующих от предыдущих.
Реализация приметы, связанной с одним праздником, ведет к
реализации другой приметы, связанной с другим, последующим
праздником, и, соответственно, нарушение приметы, отсутствие ее
реализации в определенный день мотивируется нарушением приметы в
другой, предшествующий праздник. Поскольку праздник в данном
случае равен святому, имя которого он носит (или синкретично
неотделим от него), такая зависимость подается в фольклоре как
сюжет о взаимодействии/невзаимодействии святых:
Вот получился неудачный год. И Исус
Христос пошёл выяснять причину, почему неудачный год. И пришёл
он... вот не соврать, какой празник был у нас зимой... вот:
"Почему, Никола, на Николу у тебя нет травы? Он грит: "Дак Егорий
воды-то не дал!" Он к Егорию: "Ты, Егорий, почему не дал воды?"
-" Дак Евдокия-то что не поплющила?" Евдокия-то плющчиха когда
бывает, в апреле? Нет, в марте, четырнацатово марта, первое марта
по-старому. Он к ней: "Ты что не поплющила?" -"А Федот-от что не
покапал?" Ну, он к тому. Дак вот тут или Федот впереди, или
Плющиха впереди. Он тоже рядом. Да, Федот должен покапать, Федот
Капельник, а Плющиха - плющить. Вот. Он к тому: "Ты что, Федот,
не покапал?" А он и говорит: "Дак Трифон-то что ... Колотило, что
тюки-то не колотил на лесу?" Тюки на лесу, это йиней на лесу, на
Трифон, на колотилу, сбиваеца весь. И как будто бьют, колотят
называют. Дак вот, девочки, не знаю, когда этот Трифон. Ну он
наверно где-то да, где-то вот, февральские-то лазури ведь в конце
бывают февраля, так вот, наверно, в этот период этот Трифон. Дак
что, грит, Трифон Колотило тюку на лесу не околотил? Ну вот что,
оказался Трифон, он к Трифону: "Ты что, Трифон?" - "А я к
празнику ушёл, да вина выпил, да и забыл, шо надо колотить". Вот
потому и весь год прахом [КА, Архангельская обл.,
Каргопольский р-н, с. Ухта, зап. от А.А.Дьяченко, 1933 г.р.,
мест.].
Попытка связать несколько праздников в
единую систему и установить биографическую или функциональную
близость между персонифицированными агионимами может быть
продиктована не только их омонимией (св. Тихон и
Тихвинская Божья Матерь [Некрылова-2004а, с. 30-31]),
временной близостью (как в случае с Саввой,
Варварой и Николой), тем, что по ним
отслеживается какой-то один процесс и они образуют
последовательность (как в приведенном выше тексте по цепочке
праздников отслеживается приход весны), или тем, что они имеют
общий признак (например, одинаковые или сходные приметы или
запреты - так могут быть тождественны Варвара и
Парасковея), но и географическим "соседством"
праздников, отмечаемых в соседних деревнях, или даже просто
созвучием: Власий Медосья схватил за волосья (о двух
календарных датах, отмечаемых как праздники в соседних деревнях)
[КА, Архангельская обл., Няндомский р-н, с. Моша, зап. от
К.Н.Поспеловой, 1923 г.р., мест.]. Возможно, впрочем, что в
данном примере сближение мотивировано не только временнуй и
географической близостью (эти праздники отмечаются в соседних
деревнях Мошинского куста; ср.: ИНД: У нас в Лохты Власий, в
Наволок – Медосий[...] ВНВ: А
посмотреть по святкам [т.е. по святцам] [...] Волосий да Медосий – чиво, деруцца
Волосий? ИНД: Да, дак вот же Власий да Медосий таскались
за волосья. Один дък одново уш поджидает, вишь, Власий пройдё, а
потом будё Медосий [КА, Архангельская обл., Няндомский р-н,
с. Моша, зап. от Н.Д.Ильиной, 1926 г.р., мест., и Н.В.Вдовиной,
1955 г.р., род. в г. Няндома]), но и единой функциональностью
соответствующих святых (оба почитаются как покровители скота и
часто упоминаются в скотоводческих заговорах, причем нередко как
одно лицо: Власий-Медосий). Само действие, описанное в
паремийном тексте, вероятно, связано с характерными для сельских
праздников драками деревня на деревню.
Так складывается фольклорная
квазиагиография, нередко подменяющая собой настоящую агиографию:
название календарного праздника, омонимичное имени святого
перетягивает на себя смысловые акценты, святой отождествляется с
праздником, а календарные приметы, запреты, предписания
вербализуются как агиографические тексты. [Кто такие Кирик и
Улита?] А Кириков вон на той стороне. [Имеется в виду,
что в расположенной на противоположном берегу реки д.
Лазаревская, входящей в куст Рягово, отмечается этот
праздник]. Есть такой. Кириков Улита. [А кто это?]
Тожо какой-то святой. Кирик [КА, Архангельская обл.,
Каргопольский р-н, с. Рягово, зап. от Б.В.Оборина, 1932 г.р.,
мест.].
При этом с хрононимами связано обычно
собственно опознание календарного периода (сегодня такой-то
праздник) и актуализация приметы (в этот день что-то (не) следует
делать): Касьян Метельник. Много метели, дак хорошо. Рыжиков
наростёт много, ягод дак [КА, Архангельская обл.,
Каргопольский р-н, с. Ухта, зап. от А.П. Коржиной, 1923 г.р.,
род. в с. Тихманьга]; Михайлов день двацать первово ноября.
Дак што, тожо Михайлофски мители, на Михайлоф день тожо оттепели
бывают [КА, Архангельская обл., Каргопольский р-н, с.
Лукино, зап. от А.А.Назаровой, 1934 г.р., род. в д. Тюрино];
Вот есть праздник Евдокия, каково она числа, не помню -
начинает капать с крыши [...]. Это примета просто такая
- Евдокиюшка курочку напоит, Николушка коровушку накормит, значит
весна будет крутая, ранняя, тёплая, и быстро поднимется
трава [КА, Архангельская обл., Каргопольский р-н, с.
Труфаново, зап. от Е.Н.Поповой, 1933 г.р., мест.]. Последний
пример показывает существенно большую устойчивость соотнесенности
календарных примет с праздниками, чем с датами. Названия
праздников в памяти носителей традиции в высшей степени
устойчивы, они существуют не только помимо знания агиографических
сюжетов, но и вне обязательной связи с конкретными датами. Время
зачастую отмеряется промежутками, ограниченными праздниками,
соотнесенными один с другим, объединенными в единую систему, а не
датами: На Ивандень, говорят, цвет - ходят в полё, наблюдают,
штобы рожь цвела - на Ивандень цвет, а на Ильин день хлеб
[КА, Архангельская обл., Каргопольский р-н, с. Нокола, зап. от
А.А.Клочевой, 1920 г.р., род. в с. Тихманьга]. Весьма часто
приходится встречаться с ситуацией, когда информанту известна
связь названия праздника и той или иной приметой, но неизвестна
дата, в которую этот праздник совершается. Таким образом, из
триады 'агионим-хрононим-дата' наибольшей устойчивостью обладает
второй компонент – хрононим, который расширяет свои функции на
остальные два компонента, одновременно и выполняя роль носителя
агиографической информации, и структурируя календарь.
Хотя житийные тексты не имели широкого
хождения в крестьянской среде, но сведения о святых черпались из
церковных проповедей, в которые чтение житий нередко включалось
(А.Н.Розов отмечает, что это был "наиболее любимый сельскими
жителями вид духовной литературы" [Розов, с. 92]) и собственно
фольклорных текстов, таких, как легенды и духовные стихи. При
этом круг святых, выступающих персонажами легендарных нарративов,
крайне невелик. Это в основном несколько подвижников, всенародно
почитаемых (св. Николай, св. Георгий, свв. Петр и Павел, св. Илья
пророк, св. Параскева Пятница, св. Иоанн Предтеча и др.), а также
особо почитаемые местные святые. Представления об остальных
фактически редуцированы до хрононима (или связанного с ним
фразеологизма) и/или до функции.
Квазиагиография получает дальнейшее
развитие в ходе бытования календарных паремий. Сами календарные
запреты или предписания, содержащие соответствующий
хрононим-агионим, время от времени нуждаются в мотивации и
становятся объектами народной интерпретации; интерпретирующие их
тексты апеллируют к квазиагиографии, так возникают сюжеты с
персонажами-святыми, возводящие к их жизни те или иные
запреты/предписания: Овдюшка - прысьваток. Она була нэ
хазяйка. То на е нэ робылы зачаткив (не начинали работу,
потому что Овдюшка была не хозяйка) [Толстая, с. 160].
Головосек, или Иван Постный вследствие такой
интерпретации запрета из объекта усекновения головы может стать
субъектом: традиционно на Головосека запрещается резать
овощи, потому что в этот день Ивану Крестителю голову отрезали,
отсюда следует запрет-запугивание: детям запрещали срезать овощи
в огороде под тем предлогом, что в этот день Ивану Крестителю
голову отрезали; дальнейшее развитие запрета такое: детей пугали,
что если они пойдут в огород, то Иван Постный им головы
отрежет: Иван Постной - в этом, когда брюква поспеваёт. Тожо,
детей-то не пускают в огород, что говорят: "Иван Постный голову
отрежот". Пугали детей-то, чтобы не лезли в огород [КА,
Архангельская обл., Каргопольский р-н, с. Калитинка, зап. от Л.И.
Игольциной, 1931 г. р., мест.]. (О квазиагиографии св. Иоанна
Крестителя в Каргополье см. [Каспина, с. 76-84]). То же в случае
с запретом работать в день Казанской иконы Божией Матери:
"Казанска сердита - не велит работать в этот день" [Белова, с.
10]. Так интерпретационные механизмы народной традиции приводят к
возникновению особой, альтернативной квазиагиографии, не только
существующей параллельно, но и вытесняющей собственно
агиографические тексты.
Литература
1. Белова
– БЕЛОВА О.В. Из истории Завражья// Живая старина, 2005, №3.
2.
Белякова – БЕЛЯКОВА С.М. Время в славянских идиомах// Живая
старина, 2006, №1.
3. Даль –
ДАЛЬ В.И. Словарь живого великорусского языка. Изд. 2, СПб.,
1880-1882 (репринтное издание: М., 1994).
4.
Каспина – КАСПИНА М.М. Иоанн Креститель в Каргопольской народной
традиции// Святые и святыни северорусских земель (по материалам
VII научной региональной конференции). Каргополь, 2002.
5.
Калинский – КАЛИНСКИЙ И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси.
М., 1997.
6.
Некрылова, 2000 – НЕКРЫЛОВА А.Ф. Свяnая Варвара в народной культуре// Традиция в
фольклоре и литературе. СПб., 2000.
7.
Некрылова, 2004 – НЕКРЫЛОВА А.Ф. "На Ерофея один ерофеич кровь
греет"// Studia
ethnologica. Труды
факультета этнологии. СПб., 2004.
8.
Некрылова, 2004а – НЕКРЫЛОВА А.Ф. "Святой Тихон с неба спихан"//
Живая старина, 2004, №1.
9. Попов,
2002 – ПОПОВ Р. Светци и демони на Балканите. Сравнително
етноложко изследване. София, 2002.
10. Попов,
2004 – ПОПОВ Р. Народная этимология и культ святых// Язык
культуры: семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения
академика Никиты Ильича Толстого (1923-1996). М., 2004.
11. Розов –
РОЗОВ А.Н. Священник в духовной жизни русской деревни. СПб.,
2003.
12. Толстая
– ТОЛСТАЯ С.М. Полесский народный календарь. М., 2005.
13. Фасмер –
ФАСМЕР М. Этимологический словарь русского языка. Тт. 1-4, М.,
1964.
14. Ясинская
– ЯСИНСКАЯ М.В. "Варвара варит, Герман гремит".
Народноэтимологическая интерпретация имен святых// Живая старина,
2003, №3.
Сокращения
КА – Каргопольский архив Лаборатории
фольклора Российского государственного гуманитарного
университета. Содержит фольклорные и этнолингвистические
материалы, записанные в Каргопольском и Няндомском р-нах
Архангельской обл.
Материал размещен на сайте при поддержке гранта РФФИ №06-06-80-420a.
|