<< На главную страницу сайта

Летняя школа по типологии фольклора

Миронова-Шаповалова Наталья Александровна

Обряд вызывания дождя у старообрядцев Забайкалья
(по материалам 90-х годов 20 века)

В летнем календаре старообрядцев Забайкалья важным обрядовым звеном является ритуал вызывания дождя. Состоящий из нескольких структурообразующих этапов, обряд может совершаться в различные временные промежутки, в зависимости от неблагоприятных погодных условий. Ритуальные действа испрошения небесной влаги осуществляются как комплексно, так могут воспроизводиться и частями на протяжении всего жаркого периода.

Материалы экспедиционных исследований 90-х годов позволяют согласиться с утверждением Г.В.Любимовой "о стремлении придать окказиональным обрядам вызывания дождя регулярный превентивно-календарный характер путем закрепления их за определенными датами народного календаря" (3, с.58). Частично ритуал исполняется на Преплавление, когда старшее поколение ходит молиться к кресту с иконами (что происходит не только на христианский праздник, но и спонтанно во время сильной засухи): "Нынче Преплавление у нас было, мы ходили молились на крест" (зап. от Ивайловской С.С., 1941г.р., с. Десятниково Тарбагатайского р-на, 2000 г). Кресты у семейских, как и кладбища, расположены на возвышенностях (моления/священодействия на горах или холмах - традиция, идущая со времен почитания языческих богов, в частности, Перуна, "распоряжающегося" небесной влагой).

На Ивана Травника обряд вызывания дождя выполняется как комплекс, а в способах наблюдается возрастная регламентация: старшее поколение - посещает кладбище, где поливает могилы и/или молется (этот процесс не имеет строгого темпорального закрепления: "И на Купалу обливались и до этого, засуха если идет, обливайтесь. Потом бабушки ходили кладбище поливали" (зап. от Леоновой М.П., 1934 г.р., с. Никольское, Мухоршибирского р-на, 2000)); молодежь - обливается, купается; дети - брызгаются/обливаются и исполняют заклички.

В Иванов день полифункциональность водной стихии проявляется в многообразии ритуалов, в которых задействована вода. Используются ее защитные свойства, когда перед временем господства нечистой силы освященной водой окропляются двор, надворные постройки. А обряд купания/обливания иногда применяется не только в контексте имитативной магии, но и как одна из форм очищения "после разгула колдовок".

Ритуальное вызывание небесной влаги и купание происходит до Ильина дня. То, что открытые водоемы в период с Ивана Купалы до Ильина дня наиболее приспособлены к купанию (по-прежним строгим нормам купаться можно только в этот временной промежуток: "Раньше до Ивана не купались и строго было - от Ивана до Ильи - купальня" (зап. от Варфоломеевой А.М., 1928г.р., с. Никольское, Мухоршибирский р-н, 2000 г.)) связано с мифопоэтическими представлениями о водной стихии и темпоральном отрезке. Причина, по которой после Ильи нельзя купаться, в одном из вариантов, записанном в с. Никольском Мухоршибирского района, звучит так: "Знаю, что бабушка всегда говорила: "Пришел Илья и купаться нельзя, уже олень рога намочил."" (зап. от Леоновой М.П.,1934г.р.). В запрете фигурирует образ оленя, встречающийся у семейских в обрядовой игре, отмеченной Ф.Ф. Болневым в зимнем календаре. Параллели в важнейших солнечных циклах не случайны, так как олень - существо, соотнесенное с солнцем. Солярная символика данного животного, по мнению А. Голана, связана с мифом, восходящим к временам более древним, чем эпоха бронзы о том, "что солнце перемещается по небу на рогах чудесного оленя, за которым гонится существо преисподней, к концу дня настигающее оленя, отчего происходит закат и наступает ночь" (1, с. 39). Опущенные в воду рога оленя символизируют прекращение летней солнечной активности, следовательно, ограничено и купание (по-видимому истоки некоторых запретов идут со времен поклонения солнцу, как тотему).

Сакральность темпорального отрезка (календарные праздники обычно приурочены к важным земледельческим периодам, что в свою очередь основано на солнечных или лунных ритмах), способствует общению с предками, от которых может зависеть ниспослание дождя. На наивысшей ступени коммуникации, с которой возможно "прямое" обращение к потусторонним силам находятся ближайшие "посредники" между миром усопших и земным - старики, играющие в процессе общения с покойниками в старообрядческой традиции особую роль на протяжении всего календарного цикла (например, людям преклонного возраста принято подавать в родительские дни печеным и/или деньгами). В период засухи акциональная сторона обряда - поливание могил, хождение на гору и т. д.; вербальный компонент - моления о дожде, воззвание к предкам и к христиаским святым о помощи (причитания, присловья) совершаются людьми старшего поколения.

Языческое мироосознание (просьба предков о ниспослании блага) - реалия сегодняшней жизни старообрядцев Забайкалья. В засушливое лето 2000 года семейские Тарбагатайского, Мухоршибирского и других районов Бурятии просили живительной влаги для своих полей и огородов. В некоторых случаях с просьбой обращались и к только что усопшим (не обязательна календарная приуроченность): "Она умерла - шел, а когда хоронили - не было: "Феня, ну дак ты позаботься, пошли ты нам дожжа, не ради нас, ради младенцев"" (зап. от Кравцовой А.М., 1929 г.р., с. Никольское Мухоршибирского р-на, 2000 г.). Покойник, перешедший в разряд предков сразу же после смерти, способен влиять на земную жизнь и происходящие в ней процессы. В структуре малых жанров, в частности в присловьях, образ (в частности, образ усопшего), к которому обращается адресант - это основа повествовательной системы, в дальнейшем построении используются формулы обрядового фольклора.

Наиболее употребительны в ритуале вызывания дождя малые фольклорные формы, где значимо каждое слово, имеющее заговорные потенции. Фольклорное слово - особая категория, "обеспечивающая хранение и актуализацию культурной памяти" (5, с. 64), включенное в обрядовое поле оно "приобретает своего рода реальность, как бы материализуется - сказитель рискует вызвать персонаж и события, описываемые в произведении (или сознательно это делает)" (5, с.66). Слово наделяется свойствами фидеистического общения, противоположного межчеловеческой коммуникации (своего рода разговор с потусторонним миром). Вызывая небесную влагу, посредник пользуется вербальным текстом, способным активизировать силы небесные и земные, следовательно, затрагивающим глубинные пласты человеческого сознания, хранящие архаическую символику.

В малых фольклорных формах сочетаются знаковые системы, имеющие христианские и языческие семантические уровни. В прошении к Пророку Илье - религиозному символу мироупорядоченности присутствует архаичный образ Матери сырой земли ("<…>помочи матушку сырую землю" (3, с. 58)). Желание умилостливить ее ниспосланием влаги возникает из представления о земле, как олицетворенной праматери всего живого, дающей пищу для своих чад. В современных воззрениях старообрядцев Забайкалья, как людей непосредственно связанных с этой стихией, зависящих от ее плодовитости, земля до сих пор находится в ряду наиважнейших ценностей.

Ядром вербального компонента обряда является просьба-обращение к высшей иерархической ступени, на которой находятся христианские святые, а так как в религиозном мировозрении жива мысль о том, что порядок на земле и на небе зависит именно от них, в подавляющем большинстве случаев старообрядцы Забайкалья аппелируют к Илье Пророку, исполняющему функции языческого Перуна. Обозначенный в присловьях, как батюшка ("Батюшка Илья, намочи наши поля" (3, с.58)), образ грозного повелителя стихий ("Илья это там вроде ведает дожжом" (зап. от Медведевой А.И., 1919г.р., с. Тарбагатай Тарбагатайского р-на, 2000г.)) приобретает качества родового предка.

Осмысление образа Ильи, как прародителя, находит продолжение в причитаниях, обращенных к святому: "О-ой, милостливый-то батюшка Илья Пророк,/Да глянись ты на нас грешников,/Да помочи ты нас грешников" (зап. от Медведевой А.И.,1919 г.р., с. Тарбагатай, 2000 г.). Голошение, обычно строящееся "на рассказе о покойном, воспоминаниях о нем" (4, с. 131) переходит из области семейно-обрядового фольклора в календарно-обрядовую, рассказ о покойном замещается просьбой-заклинанием, при этом все же сохраняется мелодика и частично структура традиционных причитаний.

Зафиксированный текст соотносится со вторым звеном голошений по усопшему - "плачем-оповещением". Но иная предназначенность вербального компонента диктует выбор образов и стилистических приемов. В отличие от собственно причитаний в голошении вызывания дождя помимо основного образа действует просящая сторона, охарактеризованная знаковым существительным "грешники". Внутренний потенциал просителя позволяет вести разговор с высшими силами и тем самым обратить внимание святого на свои беды ("Да глянись ты на нас грешников,/Да помочи ты нас грешников" (зап. от Медведевой А.И.,1919г.р., с. Тарбагатай, 2000 г.)). Осознание себя грешниками, следовательно, засухи, как наказания за людские прегрешения, заставляют обращаться к Илье неоднократно на всем протяжении неблагоприятных погодных условий: "Давно ряву и не могу доряветься" (зап. от Медведевой А.И., 1919г.р.).

В причитании задействована клишированная формула "не за нас, а за младенцев", которая с небольшой степенью вариативности является сквозной в жанрах, включенных в ритуал вызывания дождя (за исключением детских закличек). Символика клише, входя в антитезу грешные - младенцы (то есть безгрешные), призвана активизировать воздействие на адресата в образе покойных предков или христианизированного бога-громовержца с целью спасения от бедствия чистых душ.

В рассмотренных жанрах фольклорное слово, способное к "материализации", - один из способов фидеистической коммуникации (общения с потусторонним миром). Характерно, что чаще всего это малые фольклорные формы или причитания, состоящие из одного-двух основных звеньев. Очевидно, этого требует специфика обрядовой ситуации, которая заключается, как пишет Неклюдов С.Ю., в том, "что в неком параллельном хронотопе существует другая действительность, которая и актуализируется в процессе исполнения. Предотвращать подобную актуализацию, так сказать, смягчать манифестационные потенции звучащего текста, призвана система запретов и правил; если им следовать, исполнение перестает "работать". <…>Для избегания неприятных последствий текст лишается типовых начала и конца; излагается только одно содержание, после чего он перестает быть равен самому себе. Текст утрачивает цельность, а, следовательно, - свою замкнутость и структурную завершенность" (5, с.66). В обрядовых вербальных элементах отражена вера в магическую значимость слова, его способность влиять на земные процессы посредством связи с иным миром. В текстах вызывания дождя медитативная функция поэтического слова становится первостепенной.

Роль вопрошающего влаги в летний период тождествена роли медиатора-посредника между мирами в святочных гаданиях (отличие лишь в возрастном статусе). Не случайно последующие действия ритуала семейские называют ворожбой: "Заворожили дождя, забегали. Ну, обливаться" (зап. от Ефимовой У.В., 1936 г.р., с. Тарбагатай, 2000 г.). Обливаться принято было из реки или из колодца, черпая воду ведрами. В этом обрядовом этапе может участвовать вся деревня, но с преобладанием молодежи. В молодежной части ритуала отсутствует вербальный компонент, магия слова восполнена магической силой водной стихии. Признаки имитативной магии, основанной на законе подобия, проявляются в попытке действиями коллектива (общины) реализовать желаемое. Имитируя природные явления, а в мифопоэтическом осознании, исполняя божественные функции на земном уровне, человек, как часть Вселенной сам участвует в космическом процессе, чем обращает на себя внимание высших сил и способствует скорейшему улучшению положения.

Обряд вызывания дождя превращается во всеобщее увеселение, а исполнение магических функций передается детям, которые исполняют заклички. Обрядовое слово в устах младшего поколения не теряет заклинательного характера и актуализируется еще и тем, что детьми осмыслена целенаправленность вербального элемента - просьба-заклинание небесных вод.

В образный ряд закличек входят: а) религиозно-мифологические персонажи (Бог, Илья Пророк, водяной царь); б) абстрагированные природные явления (дождь, тучи). В семантике религиозно-мифологических образов заложена посредническая функция, реализовав которую, персонаж осуществляет одну из своих благостных миссий - подачу небесной влаги (процесс проходит в рамках коммуникации - обращение со стороны человека влечет ответ от высших сил). Главную роль в этих случаях исполняет царь: "Царь, царь, сирота,/Открывай ворота/Ключиком, замочком,/Шелковым платочком" (фольклорные материалы КФН ВСГАКИ). Образ из детских заклинаний дождя (царь), осуществляющий священодействие, он же персонаж заговора (водяной царь), из сюжетно-тематической подгруппы с "семантикой "основного действия": "уничтожение водой"" (2, с. 28) болезней и недомоганий. Очевидно, вызывание дождя - это просьба об исцелении Матери - земли от недуга-засухи посредством живительной влаги.

Заговорные истоки заклички проявляются через универсалии вещественного мира. В их число входят ворота, мыслящиеся как преграда, только после ликвидации которой, пойдет дождь. Эта сюжетная тема заговорных текстов А10 (2, с. 42) характерна для детских закличек. Как и в заговорах, преграду можно раскрыть при помощи ключа. В обрядовом контексте данный знак обретает семантику разрушения границ.

В некоторых вариантах закличек наряду с языческим персонажем фигурируют: христианский повелитель водной стихии - "Илья Пророк, помочи <…>" (зап. от Медведевой А.И., 1919 г.р., с. Тарбагатай, 2000 г.) и олицетворение небесной влаги - "Дождь, дождь, пропусти <…>". Сочетание трех образных уровней в момент коммуникации активизирует слово-действие с целью получения незамедлительного результата.

В закличках с иным образным составом (когда прошение о дожде обращено только к природным явлениям (собственно - дождю, тучам)), отсутствуют атрибутивные универсалии вещественного мира. Текст предельно упрощен, что свидетельствует о его более позднем происхождении. Магическая функция слова не исчезает совсем, но постепенно нивелируется. Коммуникативная ситуация теряет фидеистичность (утрачена связь с потусторонним миром). Содержание наполнено не заклинательными формулами, а обычным требованием полить окружающее пространство: "Тучки, тучки,/Сойдитесь у кучки,/Полейте грибочки у нашем лесочке" (фольклорные материалы КФН ВСГАКИ).

Жанровый состав вербальных текстов обряда вызывания дождя многообразен - от малых фольклорных форм и детских закличек, до причитаний, перешедших в сферу календарно-обрядовой поэзии. Но в силу ритуальной специфики (исполнение обряда только в зависимости от погодных условий) на вербальных компонентах не отразилась тенденденция "подвижности" текстов по циклам календаря (как это происходит, например, с троицкими песнями, которые теперь могут исполняться семейскими и на другие праздники), а архаическая семантика образного ряда и символики признается самими старообрядцами.

1. Голан А. Миф и символ, 1994

2. Кляус В.Л. Сюжетика заговорных текстов славян в сравнительном изучении, М., 2000

3. Любимова Г. В. Град и засуха в народном календаре забайкальских старообрядцев//История, культура и язык старообрядцев Забайкалья. Тезисы региональной научно-практической конференции 19-20 октября 2000г., Улан-Удэ,2000

4. Матвеева Т.И. Похоронные причитания старообрядцев Забайкалья конца 20в.//Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Материалы международной научно-практической конференции (2-3 июля 1999 г.), Улан-Удэ, 1999

5. Неклюдов С.Ю. Звучащее слово в фольклоре//Евразийское пространство: звук и слово. Международная конференция 3-6 сентября 2000. Тезисы и материалы, М., 2000