<< На главную страницу

Основной целью настоящей работы является попытка наметить направление для создания типологии сюжетов устных демонологических рассказов (указателя сюжетов) на основе логически непротиворечивого описания их структурных модификаций.

Современный этап исследований по систематизации и каталогизации устных нарративов характеризуется интенсивными поисками сближения методов и результатов структурного описания с имеющей давнюю традицию практикой составления указателей сюжетов и мотивов сказочной и несказочной прозы, опирающейся при выделении единиц систематизации отчасти на исторические сюжетологические разыскания, отчасти на исследовательскую интуицию. Симптоматичны, прежде всего, работы Б.Кербелите на материале литовского повествовательного фольклора¹ и сказковедческие штудии финской исследовательницы Сату Апо², в которых наиболее последовательно предпринимаются шаги к созданию типологизирующей модели на основе синтеза структурно-морфологического и "культурно-аналитического" подходов. Ранее принципы структурно-семантического анализа сюжетики(?) фольклорного нарратива высказали и разработали на материале волшебной сказки в своей известной работе Е.М. Мелетинский, С.Ю.Неклюдов, Е.С. Новик и Д. Сегал³. Поискам путей сближения уровней описания нарративных моделей посвящены относительно недавние работы ряда европейских фольклористов: Ю.Пентикайнена, А.- Л. Сийкала и др. В частности, С. Апо своими задачами считает "отказ от единственной базовой схемы" и "типологическую проверку сюжетов" с опорой на теорию многоуровневого анализа К.Бремона⁴ .

Без сомнения, существующий указатель сюжетов русских демонологических рассказов, составленный Э.В.Померанцевой и С.Г.Айвазян⁵ и дополненный В.П.Зиновьевым (который осторожно обозначил его как "указатель сюжетов-мотивов")⁶, сыграли важную инициирующую роль в изучении мифологической прозы. Вместе с тем мы не можем не признать (вслед за многими фольклористами) очевидных трудностей использования этих указателей при идентификации сюжетов, что обусловлено "содержательным" принципом их построения⁷. В свою очередь, они продолжают европейскую традицию каталогизации мифологических нарративов, известную, прежде всего, по труду Л.Симонсуури⁸. Указатель Л.Симонсуури фактически имеет три уровня построения (иерархически четко не обозначенных): персонаж и его разновидности, действия персонажа, в ряде случаев - с учетом обстоятельств совершения действия. Подобные указатели реально представляют перечни эмпирически, без общего логического основания выделенных мотивов, сориентированные на принятую рабочую классификацию персонажей.

К сожалению, в большинстве своем не могут служить практическим целям систематизации текстов результаты структурно-семантических исследований устной прозы, несмотря на их теоретическую значимость для идентификации базисных когнитивных структур (макроструктур нарративов и культурных практик в целом). Высокий уровень абстрагированности схем и языка структурно-семантических описаний препятствуют их использованию на текстовом уровне.

Не претендуя на ревизию имеющихся методов структурного анализа, а, скорее, в развитие ряда высказанных в них позиций, рассмотрим один из возможных способов описания структуры мифологических рассказов, который, на наш взгляд, может явиться этапом сюжетной систематизации, т.к. представляет переходную ступень от собственно структурного анализа к сюжетно-типологизирующему (уровень композиционно-повествовательной стереотипии).

Принципы отбора материала.

Принятое в современной фольклористике обозначение "мифологический рассказ" используется по отношению к широкой категории нарративов (от специализированных меморатов о демонологических существах до устного рассказа в целом). Не говоря уже о сомнительности дихотомии мифологическая проза / историческая проза, объединение различных по структуре, типу функционирования, тематике и другим признакам групп устных нарративов в такого рода "сверхобщность" создает ложное представление об их по крайней мере типологическом (а следовательно, и жанровом) единообразии. Это, в свою очередь, затрудняет типологический анализ, т.к. порождает иллюзию возможности создания универсальной модели описания. Мы решили отказаться от такого метажанрового предопределения материала и ограничиться мифологическими нарративами о демонах природного и культурного пространства. Этот выбор обусловлен тем, что, в соответствии с прагматикой демонологических расказов, их структурно-семантическую основу составляет коммуникативная ситуация "человек <—> демон", что определяет структурную однотипность текстов. Нами, таким образом, исключены не только рассказы о кладах, предсказаниях судьбы, предзнаменованиях и т.п., но и " о людях со сверхъестественными способностями" (ведьмах, колдунах, знахарях), которые, по нашим предварительным наблюдениям, имеют в основе несколько иные нарративные схемы. Это связано с природой данной категории персонажей, включающей, в отличие от собственно "демонов", сущностные социальные характеристики, которым, в свою очередь, соответствуют иные сюжетопорождающие возможности.

Основной материал для анализа составили тексты соответствующих групп из сборника В.П.Зиновьева⁹, контрольный материал - тексты из сборника В.П.Кузнецовой¹⁰ и неопубликованные полевые записи.

Принципы структурного анализа

Нет оснований утверждать, по крайней мере, до обобщения результатов фронтального анализа репрезентативного корпуса текстов, что сюжетная структура демонологических рассказов монотипична.

Первая стадия работы - анализ текстов с целью установления основных сюжетообразующих элементов, их устойчивых сцеплений (макросов) и, далее, — типов амплифицированных структур. Методом и одновременно результатом такого анализа является построение комплекса схем как суммы разнонаправленных возможностей, на основе которых выстраиваются конкретные тексты.

При составлении сюжетных схем мы исходим из того, что story system должна быть представлена одновременно как последовательность событий и отношений (способов коммуникации). Поэтому основные элементы, формирующие сюжетную структуру, и, соответственно, единицы анализа - это Акция (ср. аналогичное использование термина у Б. Кербелите) и Реакция (ответное действие) ключевых персонажей.

Объект повествования (главное действующее лицо) демонологического рассказа - демон (Д). Объект его действия - человек (Ч). Дифференциация демонологических персонажей нерелевантна заданным принципам описания сюжета. Согласно той же логике, ни обстоятельства, в которых происходят события, ни знаковые атрибуты персонажей, ни формы осуществления акций персонажей не эксплицируются на уровне фабульной структуры. Вместе с тем они выполняют дифференцирующую роль на уровне текстообразования и поэтому в дальнейшем должны быть учтены в качестве типологизирующих признаков "второго ряда".

Ключевая сюжетообразующая ситуация создается акцией демонологического персонажа (А д). Соответственно минимальный в структурном отношении сюжет — явление демона, воспринимаемое человеком визуально, акустически, тактильно или экстрасенсорно. В данном случае реакция человека, представляющая идентификацию демонологического персонажа (его явления как события), вынесена за рамки сюжета.

Первичная амплификация происходит за счет присоединения коррелирующего элемента — реакции человека на проявление демона (R ч) либо акции человека (А ч), по отношению к которой действие демона, в свою очередь, — ответная реакция (R д).

Дальнейшее развертывание сюжетной схемы может происходить двояким образом. При однолинейном усложнении сюжетная схема представляет собой цепь взаимноответных действий персонажей (А/R), и только инициальное и финальное являются собственно акцией (А-in) и реакцией (R-fin). В подобных структурах сюжетная когезия осуществляется по принципу последовательной подчинительной связи.

Другой путь распространения сюжета — сочинительная связь структурных элементов. В этом случае происходит нанизывание изофункциональных акций одного персонажа по принципу кумуляции и/или редупликации. Если каждое из действий провоцирует соответствующую реакцию другого персонажа, возникает кумулятивная цепь фабульных блоков A — > R, т. е. сюжетная структура формируется как параллельно-подчинительная конструкция.

Анализируя совокупность полученных схем, мы пришли к следующим заключениям:

1) ядерной структурой сюжетов демонологических рассказов является элемент, соответсвующий основной акции демона, которая может как являться инициальной, так и представлять собой реакцию на инициальную акцию человека; однако вне зависимости от этого обстоятельства именно тип основной акции демона, в отличие от типов акций человека и других (неосновных) акций демона, характеризуется одновременно неизменяемостью и незаменимостью в данной фабульной цепочке, а следовательно, имеет сюжеторазличительное значение;

2) все остальные элементы цепочки акций-реакций могут присутствовать как факторы амплификации, причем некоторые их сцепления характеризуются "сильной связью" и образуют устойчивые макроструктуры (определенных сюжетов) (например, "человек совершает целенаправленные действия - демон является человеку"); в остальных случаях возможные реакции на однотипную акцию чередуются друг с другом или с нулем (например, демон увлекает человека за собой, человек а) следует за демоном, пока тот не исчезнет, б) случайно или намеренно совершает обережные действия; демон увлекает человека в потусторонний мир, человек а) следует за демоном - с различными последствиями, б) идет, но возвращается с полпути, в) отказывается);

3) макроструктуры образуют также (или входят в них) группы акций одного персонажа (как правило, демонического), из которых последующая является не реакцией на действие другого, а продолжением предыдущей акции данного персонажа, представляя ее редупликацию (как в вышеприведенном примере, когда демон троекратно предлагает человеку уйти с занятого им места), интегральное действие с одним ведущим компонентом и одним значением (демон приходит к человеку и просит предмет), или ее завершением, когда мы имеем дело с т.н. парными элементами (ср.: демон появляется — демон исчезает);

4) помимо элементов, составляющих цепочки акций/реакций, в повествовательную структуру рассказов включаются дополнительные сюжетные элементы, способ присоединения и комбинирование которых в рамках конкретного нарратива, как и сам факт их наличия/отсутствия, не меняют фабульной структуры; общий набор этих элементов ограничен; часть из них может входить лишь в структурно однотипные рассказы, часть закреплена за рассказами о том или ином демоническом персонаже, тогда как другие составляют как бы общий жанровый фонд, и могут в любых сочетаниях включаться в тексты различных сюжетных конфигураций; все это позволяет условно обозначить названные элементы как "плавающие" мотивы;

5) однотипная по своей функциональной направленности и по месту в структурной цепочке акция может быть осуществлена персонажем в одной из нескольких форм (например, обережная реакция на действие демона - в форме вопроса, молитвы, крестного знамения, матерной брани и проч.); выбор того или иного из возможных способов действия, играя необходимую роль в формировании "облика" текста, вместе с тем также не влияет на общую фабульную структуру рассказа;

6) особую группу составляют мотивы идентификации демонического персонажа (или демонической сущности происходящего), которые либо оформляются в виде самостоятельных предикативных единиц повествования и имеют более или менее закрепленное положение в отдельных сюжетах (хлеб, переданный демоном человеку, превращается в навоз), либо окказиональны (когда человек следует за демоном, оба выходят сухими из воды - один вариант), либо совмещаются в области значений с другими мотивами (например, описанием внешнего облика персонажа).

Демонологический рассказ - в силу высокой степени функционально-семантической определенности, ограниченности словесного пространства и собственно фабульных ходов - особенно отчетливо демонстрирует механизм сюжетообразования: совмещение уровня устойчивых структур, число которых для нарративов данного типа очень невелико, с уровнем тех сюжетных элементов, которые обладают более или менее свободной сочетаемостью и создают чрезвычайно широкое поле замен.

Это позволяет, по крайней мере на данном этапе учета и каталогизации сюжетных схем и отдельных составляющих, отказаться от существующей, в частности, в сказковедении традиции придавать устойчивым совокупностям постоянных и варьирующих элементов статус конкретных сюжетных модификаций, фиксируя их в формулировках и описаниях. В предлагаемой модели указателя в качестве идентифицирующих единиц избраны сюжетный тип, определяемый по основной акции, и его разновидности, созданные относительно стабильными амплифицированными формами. Элементы низших уровней сюжетообразования регистрируются как парадигма мотивов, способных, более или менее свободно варьируясь и встраиваясь в макроструктуры, образовывать многовариантные модификации сюжета, подробная каталогизация которых по существу является избыточной, если вообще возможной.

Такая форма рабочего указателя представляется не только адекватной структурной и функциональной специфике (жанровой природе) материала, но и более удобной для решения ряда исследовательских задач, в первую очередь — сравнительно-типологического анализа на всех уровнях: определение общего и специфического как в наборе функций каждого из демонологических персонажей, так и в формах их реализации, характере идентификации, степени стабильности/мозаичности образов и т.д.; выявление сочетаемости и значений отдельных мотивов; рассмотрение типов реакции человека на демоническое воздействие и многое другое, что, в свою очередь, дает ключ к культурно-аналитическим интерпретациям.

Указатель

Собственно тип сюжета определяется "способом движения" (С.Апо) от инициальной ситуации к финальной. В идеале этот "способ движения" и должен быть выражен предикатом в формулировке сюжетного типа. Формула обозначает, таким образом, минимально необходимый и достаточный для развертывания самостоятельного нарратива сюжет (в отличие от инвариантной схемы).

Тот список типов, который мы на данный момент могли бы представить, составлен по материалу одного сборника (Зиновьев) и, разумеется, не претендует на исчерпывающую полноту. При последующем расширении корпуса анализируемых текстов, подключении материала других региональных традиций этот реестр будет дополняться и корректироваться. Поэтому приведем лишь несколько примеров формулировок сюжетного типа:

Демон сбивает человека с дороги.

Демон удерживает человека у себя.

Демон предсказывает человеку

Демон сгоняет человека с занятого им места

Демон берет у человека предмет

Демон выводит человека из зоны опасности

Демон защищает человека от другого демона

Демон увлекает человека в потусторонний мир

Демон включается /вмешивается/в домашние дела человека

Демон приходит к человеку за своим предметом

Устойчивые макросы амплифицированных структур создают дополнительные (синтагматические) сюжетные разновидности данного типа, которые и даются в указателе в виде описательных формулировок. На данном этапе они приводятся со знаком*, что упрощает нумерацию.

Далее приводится каталог основных сюжетных элементов, включающий типы демонических персонажей (а также персонажей-людей), действующих в круге данного сюжета, перечни способов осуществления акций и типов реакций. Варьирование этих элементов также образует сюжетные разновидности (парадигматические), описывать каждую из которых не представляется целесообразным.

Каталог дополнительных сюжетных элементов, по которым могут быть идентифицированы подтипы, версии сюжетов и, возможно, единицы каких-то следующих субуровней, включает исходные акции человека и демона, итоговые (т.е. находящиеся за пределами финальных акций) последствия их контакта (например, после пребывания в пространстве демона человек сходит с ума, болеет, прибегает к помощи магов-профессионалов), формы идентификации демонической природы персонажа (дары которого оказываются фиктивными, или в момент его исчезновения слышатся смех, хлопанье в ладоши и т.п.), факультативные мотивы (совместное курение демона с человеком) и окказиональные мотивы .

При описании сюжета и его парадигматических элементов в скобках могут быть указаны конкретные зафиксированные и устойчивые прецеденты реализации того или иного мотива (например, (человек отправляется в дорогу в запретное время (в праздник, ночью)), а также дополнения к формулировке — уточняющего, пояснительного (например, демон принимает облик человека (родственника, знакомого)) или альтернативного характера (например, человек обнаруживает себя в опасном (незнакомом, удаленном) месте).

Таким образом, матрица описания сюжета в указателе выглядит следующим образом:

1) № N Название типа

2) N* описание разновидности сюжета

3) каталог основных сюжетных элементов:

Д - демонические персонажи

Ч - персонажи-люди

Сд - способ действия демонического персонажа

Сч - способ действия персонажа-человека

Рд - типы реакции демонического персонажа

Рч - типы реакции персонажа-человека

4) каталог дополнительных сюжетных элементов:

Ад - исходная акция демона

Ач - исходная акция человека

И - формы идентификации демона

П - последствия контакта с демоном

Ф - факультативные мотивы

О - окказиональные мотивы

В качестве примера приведем описание одного из распространенных сюжетов, не имеющего синтагматических разновидностей (по учтенному нами материалу).

№ 2. Демон заводит человека в опасное пространство

Демон увлекает человека за собой (1);

человек следует за демоном, воспринимая происходящее не в истинном виде (2);

демоническое воздействие прекращается — человек обнаруживает себя в опасном (незнакомом, удаленном) месте(3).

Д: а) леший

б) черт

Сд (1):

а) предстает в человеческом облике и ведет (сопровождает, указывает путь)

б) в облике домашнего животного убегает от хозяина

в) манит звуком голоса (человека или животного)

Сч (3):

а) одномоментно (вдруг) обретает адекватность видения

б) засыпает и, проснувшись, обретает адекватность видения

Рч (2):

а) следует за демоном, пока тот не исчезает

б) намеренно или случайно совершает обережные действия

Ач: а) отправляется в дорогу (в лес) в запретное время (в праздник, ночью)

б) нарушает этикет поведения (матерится, ...)

Ид: а) человек и демон проходят сухими через воду

б) дары (помощь) демона оказываются фиктивными (собранное корье — головни, ...)

в) в момент исчезновения демона слышится смех (хлопанье в ладоши)

Ф: а) демон просит (предлагает) закурить

П: а) человек выбирается (возвращается) из опасного места

б) другие люди извлекают человека из опасного места

№ 1. Демон является человеку

1* Демон является человеку.

Д: а) леший

б) водяной

в) русалка

г) черт

д) домовой

е) банник

ж) покойник

Сд: а) в демоническом облике

б) в облике человека

в) в облике животного

г) акустически

д) тактильно

е) экстрасенсорно

Рч: а) пугается (убегает)

б) принимает за человека (родственника, знакомого...)

П: а) демон оставляет следы своего присутствия

Ф: а) демон просит (предлагает) закурить

б) демон приветствует человека

1** Человек совершает целенаправленные действия (1) —

демон является человеку (2).

Д: а) домовой

б) черт

в) покойник

Сд: а) в демоническом облике

б) в облике человека

в) в облике животного

г) акустически

д) тактильно

е) экстрасенсорно

Сч: а) вызывает с помощью магических действий

б) призывает мысленно

в) подкарауливает (подсматривает)

Рч: а) пугается (убегает)

Разумеется, за пределами текста доклада осталось множества частностей, уточняющих замечаний, не до конца проясненных моментов. "Озвучить" и обсудить их мы надеемся в ходе ответов на вопросы и дискуссионных выступлений. Спасибо.

1. Кербелите Б. Историческое развитие структур и семантики сказок (на материале литовских сказок). Вильнюс, 1991; Кербелите Б. Каталог литовского повествовательного фольклора: Сказки о животных // Фольклор. Комплексная текстология. М., 1998.
2. Apo, Satu. Ihmesadun rakenne. Helsinki, 1986 / SKS, 446.
3. Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д. Проблемы структурного описания волшебной сказки //
4. Apo, Satu. Ihmesadun rakenne. P.347.
5. Указатель сюжетов русских быличек и бывальщин о мифологических персонажах // Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975. С.162-182.
6. Указатель сюжетов сибирских быличек и бывальщин /Сост.В.П.Зиновьев //Локальные особенности русского фольклора Сибири. Новосибирск, 1985. С.62-76.
7. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. С.162.
8. Симонсуури Л. Указатель типов и мотивов финских мифологических рассказов. Петрозаводск, 1991.
9. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири /Сост.В.П.Зиновьев. Новосибирск, 1987.