<< На главную страницу

С.Г. Леонтьева (С-Петербург)

"Раньше спали по-хорошему..." (представления о "запретном" в современной деревне)

В целом в среде пожилых информантов-деревенских жителей тема взаимоотношений полов не является популярной, что связано с особенностями отношения носителей традиционного знания к презентации своего личного опыта в этой сфере. Ситуация интервью не предполагает откровенности по поводу "сокровенного" опыта, поэтому во многом материал извлекается из контекстов (по большей части это описание календарной (прежде всего святки) и семейной (родины и свадьба) обрядности).

Условия интервью лишь отчасти объясняют содержание рассказов. С одной стороны, зачастую текст рождается из интенции рассказчика поделиться неким опытом с "молоденькими девочками", т.е. можно было бы предположить, что ситуация диктует содержание текста, хотя, с другой стороны, идеализация прошлого вообще не ситуативна, а связана с общими стереотипами восприятия настоящего и прошлого.

В то же время применительно к гендерной теме об идеализации прошлого следует говорить с очень существенными уточнениями. Они касаются в первую очередь "периодизации" личного прошлого и специфичности восприятия периодов рассказчиками.

Таковых периодов два: до свадьбы и после (в текстах это разделение определяется не столь четко). Добрачный период представлен как "гулянье", с ярко выраженным культом платонических отношений. Рассказы о них стереотипны, лишены индивидуальной конкретики естественных переживаний. Ретроспективное описание с позиций умозрительных этико-эстетических идеалов характеризуется крайним инфантилизмом восприятия ситуации времен молодости. Романтизированная рафинированность изображаемой "действительности" осуществляется за счет заявления в текстах позиции "лирической героини" - девушки и наличия фигуры "хороших парней". Рассказы строятся на нескольких мотивах: правильный внешний вид, достойное общественное поведение (без вредных привычек, скромные танцы, качели и т.п., платонизм близких отношений). Причем попытка убедить слушателей в своей личной благопристойности и благопристойности своего поколения приводит к возникновению текстов-эпигонов, когда рассказ о приукрашенном, но все-таки действительном опыте подменяется абсурдным экзамплом.

Послебрачный период , в т.ч. и период скрытых "гражданских отношений", описывается в сугубо реалистических красках. Можно говорить даже о специальном натурализме рассказов. Мотивы этой группы текстов связаны с темой тягот женской доли: способы скрыть или избыть нежелательную беременность (с выделенной ролью жестокого до садизма мужа), умерщвление младенца и т.п. Причем этическая оценка будет касаться индивидуального поступка, который маркируется обязательно как греховный.

В рассматриваемых текстах традиционно девичья жизнь предстает как беззаботное, веселое времяпрепровождение без агрессии со стороны социума в лице "добрых парней", а женская - принципиально иная: социум навязывает решение проблемы, которая неизбежно возникает в других стратификационных условиях. Таким образом, рассказывая о "сокровенном" прошлом, информанты репрепрезентируют его в полном соответствии со стереотипами традиции, расставляя необходимые им акценты.

Эти акценты оказываются обусловлены противопоставлением а priori "хорошего" прошлого и "плохого" настоящего. Если описание добрачных отношений укладывается в традиционную схему представлений об этом периоде, то социально вынужденное умертвление младенца не становится основанием для отрицательной оценки: прошлое остается в целом идеальным, а порицания заслуживает греховный поступок, в конечном счете конкретный член крестьянского социума. Кроме того, всякая "антинорма" приписывается не только чуждому времени - настоящему ("нынешней молодежи"), но и чуждым социально - "двусбруйная барыня", "городские" (как в случае с периферийными, но все-таки имеющими место текстами о нетрадиционной сексуальной ориентации).

Svetlana Leontjeva (St. Petersburg)

Conception of "forbidden" in contemporary rural culture

The objective of the paper is analysis of gender interaction presented by narratives by contemporary Russian peasants. In general, the theme of gender behaviour and sexual relations is unpopular amongst the elderly village-dwellers, due for peculiarities of their attitude to presentation of own experience in this sphere. A situation of interview is not supposed to cause frankness about intimate experience, therefore the material, used in the paper is mostly taken from contexts like descriptions of calendar rituals (first of all, yule rituals) and family rituals (natal and wedding rituals).

Conditions of an interview account for content of the stories considered only partly. On the one side, the main intention of a text is often to confide some experience to "young girls" (interviewers), thus one can propose that the situation provides content for the text. On the other side, idealisation of the past has situational specific but depends on general stereotypical conception of the past and the present. At the same time, idealisation of the past, viewed in gender respect, should be regarded with some essential specifications. The latter concern primarily the division of the past into certain periods and specific attitude of the narrators to the each period.

There appear to be two periods: before and after marriage. (But this division is not explicit in narratives.) Girlhood period is presented as "outdoor fete" with strongly pronounced cult of Platonic love. Narratives referring to this period are stereotypical, devoid of individual concrete of emotional experience. Retrospective description based on speculative ethic-esthetical ideals is characterised by extreme infantilism of perception of situations in one's own youth. Such an effect is provided by stating positions of girl and "good fellows" in stories. Narratives are based on several typical motifs: "right" appearance, worthy behaviour (shy dancing, not smoking, not drinking alcohol), Platonic love. An attempt to convince the listener of decency of the speaker and his generation as a whole often leads the speaker to substitute real experience, though decorated, with absurd example.

The period of married life is described in particularly realistic tone and even with specific naturalism. This group of narratives is based on motifs associated with the theme of hard life of the woman: ways of hiding or aborting undesirable pregnancy, killing of infant with marked role of cruel and even sadistic husband. In this narratives individual act treated as a sin is an object of ethic assessment.

In the narratives analysed girlhood is described as untroubled merry time without aggression from society (which is presented by "good fellows"). On the contrary, in descriptions of married life society dictates solution to a problem which will inevitably arise in woman's life. Thus speaking of the "intimate" past, informants present it accordingly to the stereotypes of tradition, posing necessary accents. These accents are stipulated by opposition of a priori "good" past and "bad" present. Thus presentation of girlhood corresponds to general conception of the "ideal" past and the infant murder, forced by the society, does not entail negative assessment of the past in whole: this fact is treated as individual sin of the member of traditional society. Broken norms of tradition are associated with present time and also with another social groups such as urban population.