<< На главную страницу

Фольклорная экспедиция ИВГИ в Пермскую область

В сентябре 2002 при финансовой поддержке РФФИ (проект № 01-06-80191) и фонда Форда (проект № 1015-1063) состоялась экспедиция аспирантов и докторантов Института высших гуманитарных исследований РГГУ в Пермскую область. Мы посетили несколько населенных пунктов в Верещагинском и Сивинском районах, входящих в историческую область Верхокамье - территорию традиционного (с конца XVII - нач. XVIII в.) проживания старообрядцев-беспоповцев поморского согласия. Эта территория достаточно хорошо изучена историками и этнографами - с 1972 г. существует Верхокамская экспедиция Археографической лаборатории исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова (под руководством И.В. Поздеевой), работали здесь и пермские исследователи [1]. Однако не все области культуры верхокамских старообрядцев изучены равномерно. В отличие от истории раскола, хозяйства, книжности, недостаточно исследована, на наш взгляд, фольклорная традиция Верхокамья. Работавших в этих местах фольклористов (из которых упомянем прежде всего С.Е. Никитину) интересовали главным образом явления, находящиеся на стыке книжной и устной традиций - духовные стихи, пересказы и толкования "божественных" книг (богослужебных, церковно-учительных, полемических) [2]. Во многом это было обусловлено характером самой традиции: еще 20 лет назад в Верхокамье было много грамотных "стариков", во всех деревнях существовали старообрядческие соборы, налагавшие целую систему запретов на повседневную жизнь своих членов. "Под запретом" находился и светский фольклор: грехом считалось "песни ухать" и "плести чё попало". И сегодня соборные старушки стараются следовать этим запретам: Ну ладно, я тут много вам наговорила всё. Простите меня. Разговорилась дак... Соб.: А разве грешно поговорить? - Это не грех поучать кого-нибудь, а если так, чё попало говорить дак, конечно... (Екатерина Ивановна Безгодова, 1926 г.р.). Еще одна причина того, что сфера устной наррации оставалась вне сферы внимания исследователей, видится в том, что информантами наших предшественников были соборные, книжные люди, и сейчас неохотно поддерживающие разговоры на демонологические и тому подобные темы. По нашим же данным, основными носителями устной фольклорной традиции в Верхокамье являются мирские (те, кто не еще приобщился к собору) либо же далекие от веры люди, а также представители других конфессий (в некоторых населенных пунктах живет довольно много "никониан", обойденных исследовательским вниманием). Кроме того, в последнее время в Верхокамье наблюдается некоторое расширение сферы устной традиции, коррелирующее с постепенным угасанием книжности.

Во время полевой работы, имевшей скорее разведочный характер, мы старались выявить "составляющие" фольклорной традиции Верхокамья - насколько широко представлены в этом регионе сказки, каковы основные сюжеты быличек и тематика поверий. При этом мы обращали специальное внимание на сбор повторных записей и текстов пересказов "по цепочке" для прояснения особенностей варьирования. Интересовало нас и современное бытование текстов книжного происхождения (притч, духовных стихов). Обязательно фиксировались комментарии исполнителей к текстам - то, что можно назвать "народной герменевтикой".

В результате двухнедельной работы участниками экспедиции был собран обширный корпус текстов (сказки и несказочная проза, лирические песни и духовные стихи) на аудио- и видеоносителях (25 ч и 3 ч записи соответственно). Далее кратко описываются наши основные "фольклорные находки".

О.Б. Христофорова,

кандидат культурологии,

докторант ИВГИ РГГУ

Сказки

Жители старообрядческих сел Верхокамья привыкли к работе собирателей из Москвы. В некоторых домах нас встречали вопросом: "А что это, московские приехали, а к нам не заходят?" Однако наша экспедиция отличалась интересом, по выражению одной из информанток, "ко всяким глупостям": быличкам и сказкам.

Сказок, в отличие от быличек, нам рассказывали мало. Нам удалось записать четыре сюжета: "Колобок" (АТ 2025), "Медведь на липовой ноге" (АТ 161*), "Хамка" (АТ 480B*) и "Про двух сестёр" (АТ 480A*).

Сказку "Колобок" рассказала Зоя Александровна Горбунова, 63-х лет, православная. По словам Зои Александровны, сказку она прочитала в книжке и рассказывала своим детям. Рассказывала она неохотно, поскольку основная тема, которая ее занимала в разговоре с нами - близящийся конец света. В результате вариант, записанный нами, представляет собой не столько саму сказку, сколько объяснения, как эту сказку "построить":

Соб.: А как у вас про колобок рассказывают?

З.Г.: Заяц, да медведь да там, волк, да лиса съела его, вот и вся сказка. Сначала заяц попался, потом волк попался, потом медведь попался, потом лиса попалась да съела его. Вот и вся сказка про колобок. Замесила, значит, баба тесто, по сусеку помела, по амбару помела, по сусеку поскребла, наскребла мучки горсточку, замесила колобок, положила, на сметанке замесила, на масличке испекла, положила на окошечко студить. Он остыл и покатился. И вот, и вся сказка. С этого начинаешь и лисой кончаешь.

Соб.: А как они попались-то?

З.Г.: Кто попались?

Соб.: Ну вот, Вы говорите, заяц.

З.Г.: Он по лесу покатился, по тропиночке в лес. И вот ему идёт навстречу заяц. "Колобок, колобок, я тебя съем". Ну и так далее, он говорит: "Не ешь меня, я те песенку спою". Вот и запел. Там: "Я колобок, я румяный бок, по амбару метён, по сусеку скребён, на сметанке мешон, на масле печён, на окошке стужён, я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, и от тебя, заяц, не хитро уйти". Вот, дальше покатился. И так далее, вот.

Иван Семенович Тиунов, 1953 г.р., относящий себя, хотя и несколько неуверенно, к старообрядцам максимовского согласия, напротив, готов был говорить на любые темы и рассказывал сказки выразительно и с воодушевлением. От него были записаны сказки "Медведь на липовой ноге" (СУС 161*), "Хамка" (СУС 480B*) и "Две сестры" (СУС 480A*).

Соб:. А расскажите еще.

И.Т.: Чё, полностью?

Соб.: Ну да. Если не сложно.

И.Т.: Чё сложного-то. Ну давайте, расскажу. "Скрыпи липова нога" называется сказка. Ну, короче, старик посадил на вышку репу <…> А у них было внучка и внук. Ну и там коровы, овцы были. Вот. Ну и, значит, посадил он репу, и выросла репа большая, и он её полез репу чистить. Вот чистит репу и, значит, это, видит, кто-то лезет к нему по лестнице, слышит и это. Посмотрел - медведь. Ну он замахнулся топором, ему ногу отсек топором, и, значит, медведь ушёл в лес, ну он сделал липову ногу. Ну и там, значит, идёт, напеват песенки:

Сркыпы, липова нога

До старушкина двора

Все селы-и спят,

Одна старушка не спит,

На моей коже сидит,

Мою шёрстку прядёт,

Моё мяско жрёт.

Отдавай, старик, старуху!

Ну чё, дальше продолжать?

Соб.: Да.

И.Т.: Ну, значит, старик думал, думал, ну кого отдать? Отдал куриц. Куриц медведь унёс, закопал в землю, обратно идёт:

Сркыпы, липова нога

До старушкина двора.

Все селы-и спят,

Одна старушка не спит,

На моей коже сидит,

Мою шёрстку прядёт,

Моё мяско жрёт.

Отдавай, старик, старуху!

Нет, не отдал. Думал, думал, кого отдать? Овец отдал. От овец отдал, медведь опять ушёл, закопал, опять идёт. Опять также поёт. Ну, всё рассказывать?

Соб.: Рассказывать.

И.Т.:

Сркыпы, липова нога.

До старушкина двора

Все селы-и спят,

Одна старушка не спит,

На моей коже сидит,

Мою шёрстку прядёт,

Моё мяско жрёт.

Отдавай, старик, старуху!

Нет, не отдам. Отдал бурёнушку, корову. Ну, значит, бурёнушку, отдал, значит это, старик, то есть медведь ушёл, закопал опять, идёт. Опять идёт и поёт песню:

Сркыпы, липова нога

До старушкина двора.

Все селы-и спят,

Одна старушка не спит,

На моей коже сидит,

Мою шёрстку прядёт,

Моё мяско жрёт.

Отдавай, старик, старуху!

Нет, не отдам. Ну и, значит, отдал внука. Вот, внука отдал, и опять медведь ушёл, закопал его и опять это идёт. Ну там закопал, не закопал, короче, спрятал, вот. А он же ест тухлое мясо, медведь. Слыхали это?

Соб.: Да.

И.Т.: Ну и, значит, это, идёт снова, песенку поёт:

Сркыпы, липова нога

До старушкина двора.

Все селы-и спят,

Одна старушка не спит,

На моей коже сидит,

Да мою шёрстку прядёт,

Моё мяско жрёт.

Отдавай, старик, старуху!

Нет, не отдам. Он думал, думал, шо, отдали внуку, внучку. Там медведь ушёл, старик старухе наказывает: залазь, говорит, в трубку - ну, печка русская - вот, залазь в трубку и, говорит, смотри, не перди! Как пёрнешь, трубка развалится, и ты выскочишь, и медведь тебя возьмёт. Ну и значит это…А я, говорит, в сеянца залезу. Знаете, что такое сеянца?

Соб.: Нет.

И.Т.: Ну, раньше, значит, делали ну, толстое бревно, распилят его вдоль, ну как, пополам. Вот. Ну такое, допустим. И выдолбят, как корыто, под вид корыта. Так оно и называется сеянца, муку сеять. Ну и, значит, это, он залез в сеянцу, а сеянца стояла ну, на высоком месте, на полке. Вот, значит, сидит. А старуха залезла на трубку, сидела, сидела - ну там же духота - ну, сидела, сидела, не стерпела. Ка-ак ризнет! Трубка развалилась, медведь:

- О-о! Кирпичи-то по мине повалились, но всё равно, говорит, я старуху заберу! Вот. Там ну он вначале не забрал, ушёл домой, потом опять идёт. Пока там посрав, пока чего, снова идёт, пришёл. А как раз старуха была в огороде. И забрал эту старуху, забрал. О. А потом, значит, старик ушёл. Всех с собой, и куриц нашел, и это…ну, всех. Как обычно, всех собрал, домой привёл, стали они жить-поживать и добра наживать и, значит, и так обратно всё возвратилось у них. Вот сказке конец, кто слушал, тот молодец.

Приведем повторные записи сказок "Хамка" и "Две сестры". Следует отметить, что в повторной записи сказки "Хамка", вообще более подробной, оказались опущены детали, подчеркивающие каннибализм лесного демона (красный костюм - человеческая кожа, брюква в печке - человеческая голова и т.п.) и, следовательно, опасность, грозившую героине.

Хамка

И.Т.: Это мне ещё в детстве, я ещё маленький был, мать рассказывала эти сказки. Вот, значит, жили-были, ну как, муж с женой. У них было трое девочек. Ну, значит, это… а раньше же электричества не было, я даже сам помню, что у нас в деревне электричества нет. Ну и, значит, это… А раньше пряли пряжу. Знаете, что это такое? Вот. Ну и, значит, пряли пряжу, и, значит, родители им сказали: кто, грит, больше напрядет, а они, грит, поехали на базар, кто больше напрядёт, того самый хороший подарок. И, значит, это, трое остались прясть, а мать с отцом поехали на базар. И, значит, одна пряла, пряла, пряла, спать ушла. Вторая пряла, пряла, пряла, опять спать ушла. Третья пряла, пряла - огонь погас. Ну что же я тут, не сказал ещё, так она сказка называется - "Хамка"? Вот она пошла к хамке за огнём. Там, значит, навстречу ей, это, заяц. Заяц спрашиват: "Куда, девочка, пошла? " "К хамке по огонь". "Не ходи, тебя хамка съест! " Она не послушалась, дальше пошла. Следущей ей попадает лиса. Лиса спрашиват: "Куда, девочка, пошла? " "К хамке по огонь". "Не ходи, тебя хамка съест! " Она не послушалась, дальше пошла. Встречь попадает волк. Волк спрашиват: "Куда, хам… девочка, пошла? Не ходи…" "К хамке по огонь". "Не ходи, тебя хамка съест! " Но она не послушалась, дальше пошла. Вот. Вроде ещё медведь ещё, но я забыл уже, вроде медведь ещё попал. Ну, короче, медведь попал и спрашиват: "Куда, девочка, пошла? " "К хамке по огонь". "Не ходи, тебя хамка съест! " Звери знают как, значит, надо слушать, но она всё равно, ну, вроде, смелость взяла. Пошла в лес, приходит в лес, значит, это, смотрит, дом стоит, ограда, заходит в ограду, верёвки висят. Это. Зашла, костюм висит, красный такой, полосатый. Вот. Ну и вот, посмотрела, в избу заходит, раньше лавки были, вот на лавке палки лежат, а у стола, это, тоже на лавке, покороче палки лежат, а в печке калик кипит. Знаете, что такое калик? Калик - это… Как называется-то? Калик -это брюква, брюква. Калига. Ну и, значит, это, открыват подполье, подполье открыват, хамка выходит: "Щас тебя, грит, съем! " "Нет, грит, не ешь, я говорит, за светом пришла, за огнём то есть". Ну и это, хамка грит: "Ну ты, такая смелая, что за огнём, ко мне все, грит, все люди идут, все боятся вроде, а ты, грит, вроде пришла и не боишься". Ну и, значит, это хамка грит: "Ну ладно, я тебе дам огня, иди домой". Вот она пошла домой, и видит, значит, медведь идёт, шарахатся, со с такого страху, что от хамки идёт и жива. Медведь удивился. Дальше идёт, волк тоже так: "Ну уж мы какие звери, грит, злые, людей едим, хамка, грит, нас может съесть, а ты вроде бы шо победила". А лиса - лиса тоже так же: "Вот это да-а. Вроде я хожу по лесу, треску боюсь, а тут ты сходила ночью, да и к хамке ещё за огнём! " Ну и а заяц: "А уж - уж точно боюсь, как ходить по лесу, да что уж меня так страшит, я каждого сучка боюсь, каждого треска боюсь, а то она не побоялась ночью идти к хамке за огнём! " От. Ну, домой, значит, приходит, а домой приходит, это, огонь принесла, и давай снова прясть. Пряла, пряла, утро пришло. Ну и, значит, это, родители привезли подарки. В смысле это, проверяют, кто сколь напрял, она рассказывает, вот, значит, так, ну, значит, ей самый хороший подарок, самый, это, лучший. И вот она стала жить, поживать и добра наживать. Вот вышла замуж, и сейчас живёт, и горя не знает. Вот и сказке конец.

Две сестры

Соб.: А про двух сестёр?

И.Т.: А, про двух сестёр? Ну да, щас расскажу. Вот. Жили-были две сестры, одна богатая, другая бедная. Ну и, значит, богатая, то есть бедная сестра пошла за грибами в лес. Ну и, значит, это, идет в лес и видит, это, овцы пасутся, овцы говорят:

- Бе-е-е-е, постриги нас, нам жарко ходить!

Она, эта, бедная, вот такая, значит, работящая, и ну не откажется от работы. Ну, значит, постригла их, дальше идёт. Дальше идёт - коровы:

- Му-у, подой нас, у нас молоко накопилось, тяжело ходить!

Ну, она подоила, подоила коров, дальше пошла. Смотрит - эти, кони пасутся. Кони говорят:

- Иго-го! Развяжи нас, нам на волю надо!

Ну, она развязала, развязала лошадей, вот, и, значит, это, идёт дальше. Идёт, идёт, смотрит - лес. Ну, значит, это,заходит в лес и увидела, это, значит, дом. Заходит в этот дом, а… Вот как у нас вот печка русская стоит посредине. А там же так же было. И значит, ну как, на стенке два висят кошелёчка с деньгами, один побольше, другой поменьше. Ну, раз она бедная, так и <нрзб.> бедный сняла, я маленький возьму. Ну, значит, взяла она маленький и, это, пошла домой. Пошла домой, опять снова лошади:

- Иго-го, нас привязали, нас опять привязали, на волю надо, отвяжи нас!

Она ну отвязала и дальше идёт, ну, коров также, значит, подой, ну, это. Что, как, рассказывать, не рассказывать?

Соб.: Рассказывать.

Ну, ладно. Коров подоила, потом это, овцы опять говорят, что, вот, у нас шерсть опять выросла, постриги нас. Она опять постригла, дальше идёт. Ну, домой приходит, богатая увидела, что бедная эта принесла деньги. Ох, обрадовалась и давай - ну, пошла. А она была… ха, позавидовала. Ну она была такая, вредная и, значит, это, кто ей чем скажет, она никому ничего не делала, короче, неохота было. Ленивая. Ну и, значит, это, смотрит, овцы опять ей это встречают ее:

- Ме-е-е, постриги нас, нам жарко ходить!

Она:

- Да ну вас, ну, не до вас ещё, надо мне вперёд идти!

Знаешь, значит, это…Коровы тоже, значит:

- Му-у, подой нас!

Она:

- Да ну, есть у меня с вами это, вроде, возиться. Пойду дальше. И некогда (?).

Ну и, значит, смотрит, кони пасутся. Кони:

- Иго-го, развяжи нас!

- Да, вас ещё не хватало тут! Дальше пойду.

Ну и, значит, пошла в, это, в дом. В лес заходит и смотрит, дом стоит. Ну и, значит, заходит и видит деньги, большой куль висит. Ну, она взяла это и домой идёт. Ну и, значит, идёт домой, тоже, значит, как эти, лошади говорят, что развяжи нас, она, значит, ну, как, никому не услужила, и это… А хозяин-то домой пришёл, смотрит… Да, он в первый раз, когда первый-то у него кулёк потерялся, он спрашивал у этих, у коров и у овец и это. От. Все сказали, мы, говорит, не знаем, не видали, потому что она им пользу сделала. Вот. А эта, значит… Спрашивает, а они сразу сказали, она за нашу сторону убежала. Он ещё быстрей бежит. Ну и догнал ее, отобрал эти деньги и давай её этим кошельком колотить, до того доколотил, что она кое-как домой ноги приволокла. Стала жить ещё хуже, чем бога… та, бедная. А эта стала жить хорошо и богато.

А.В. Рафаева,

кандидат филол. наук

докторант ИВГИ РГГУ

Былички

В селах Верхокамья экспедиции удалось записать значительный корпус быличек. Тематически их можно разделить на несколько групп. Прежде всего, это былички о "лесном" и о проклятых родителями детях, которых он забирает к себе в лес (А I 7а) [3]. "Лесной" описывается то виде "дедушки", то в виде вихря, иногда не имеет облика вообще. Был записан любопытный текст, как лесной в виде старичка расплатился в магазине за водку сухими листьями.

Зафиксированы былички о том, как черт подталкивает к самоубийству человека, неосторожно обмолвившегося о желании покончить с собой (B I 12a), а также о том, как самоубийца служит у черта лошадью, которую нечистый ночью приводит к кузнецу подковать (В I 13).

Следующая группа текстов - о женщинах, которых нечистый посещает под видом погибшего мужа (сюжет Г III 1а). Среди них был зафиксирован интересный вариант, в котором муж, чье обличье принимает демонический персонаж, не умер, а просто переехал в другое место.

Чрезвычайно распространены былички про колдунов. Особенно часто встречаются рассказы о том, как колдун портит свадьбу, заставляя коней, запряженных в свадебный поезд, остановиться, или оборачивает свадьбу волками (Г II 6a). В частности, был записан несколько необычный текст, в котором расколдованная женщина рассказывает о своей жизни в волчьем обличье. Любопытно варьирование одного мотива, связанного с обучением колдовству. В рассказе Ивана Семеновича Тиунова человек, захотевший пройти обучение у колдуна, должен был 12 раз пройти через баню, в которой сидели некие чудовища, в пасть к которым нужно было прыгать. Человек прошел только шесть испытаний, затем испугался, не сумел прыгнуть в пасть и поэтому сошел с ума. В рассказе Елизаветы Егоровны Никоношиной тот же мотив представлен в следующей форме: человек увидел страшную собаку с разинутой пастью, в которую он не решился броситься. Римма Александровна Горбунова предложила рационалистическую интерпретацию мотива: человек видит баню, которая похожа на собаку, прыгает в пасть и оказывается в бане.

Были записаны также былички о святом Николае - спасителе тонущих. Неверующий пытается переплыть реку, начинает тонуть и взывает к Богу. Его спасает неизвестный старик, которого он впоследствии видит в церкви на иконе, изображающей святого Николая.

Удалось обнаружить в Верхокамье и следы легендарной традиции, например, пос. Северный коммунар зафиксирован классический вариант легенды о том, почему зерна на колосьях стало мало ("Собачья доля"). Мария Ильинична Патракова, 1936 г.р., рассказала легенду о праведном юноше, по-своему перетолковав евангельскую историю о богаче (Мф 19: 16-24, Мк 10: 17-25, Лк 18: 18-25).

В.С. Костырко,

А.В. Козьмин

аспиранты ИВГИ РГГУ

* * *

Записано от Ивана Семеновича Тиунова.

И.Т.: В волков, в медведей делают [превращают]. Вот я помню у нас, это, один пахал на тракторе и увидел, значит, медведь идет и вроде по…, ну как, по-большому хотел поправиться, и, значит,...

Соб.: Медведь?

И.Т.: Да, медведь. А этот тракторист увидел покойный, увидел и, значит, кеть подымает и вроде как за ним. Погнал а сё, в лесу транспорт быстро не бегает, а лес недалеко был. А потом, значит, через несколько времени, это, узнали, что это медведь родuла, родuла ребёнка.

Соб.: Так это медведица была?

И.Т.: Да, медведица. Родuла ребёнка, и потом увидели под зародом, что значит это… зарод, это, стог сена вот, под окном.

С.: Ребёнка человеческого?

И.Т.: Да, человеческого ребёнка. И потом, значит, догадались, что, значит, это обворотень. Обворачивает людей на зверей.

Записано от Зои Александровны Горбуновой.

Соб.: Бывает, что люди пропадают в лесу?

З.Г.: Это скоко хочешь бывает. У меня вон муж тоже скоко раз плутал в лесу. Вроде бы, гот, и с молитвой пойду, а все равно, там же лесной, бесы-то они всякие - водяной, лесной, домовой. В бане другой бес. Всё бесы. У них свои все, как сказать, ну где вот он живёт, такой и есть бес. Лесной водит, да. Вот у нас случай был здесь <…> Старичок был, ну у нас здесь свой был. В сенокос он, значить, как раз того сгрёб копну, копёшки сгрёб, и раз, откуда ни возьмись, вихрь налетел и у него копны все разметал. Разметал копны. А он с матюками взял литовку и давай за этим вихрем гоняться. "Ты такой, растякой ты этой", литовкой его косит, как это вроде бы, вихрь-то этот. Ладно, вихрь прошёл, он копны сложил снова, а потом осенью он пошёл, он порядок всегда наводил на своём участочке, пошёл, это, стожары, и в подпоры всё это сложить. В бабку в такую. Прибраться на своём покосе. И пошёл с саной, как раз снежочек такой токо напал первенький, он пошёл с саночками туда, с топориком, всё, это всё перебрать. И вот там всё это прибрал, сделал и пошёл домой. И всё, и пошёл, и пошёл, и пошёл, и пошёл. И вот потом его ходили искали, и его не было дома, двое суток его не было дома. Старушка у него вся уже тут извелась. И, значить, все, мой муж ходил, много мужиков пошли. Дак вот он знаете, как шел? Дак вот совершенно вот рядом можно пройти, дак он в лес под ёлками, с санками пробирался там вот, где совершенно пройти нельзя. И вот шёл, шёл, обессилел, видимо, дошёл до зарода, до какого-то, в зароде переночевал, потом утром вышел, тут дальняя деревня, называется так она тут, Пестери. Вышел в эту деревню. И в первую избу постучался, и его, значить, пустили, накормили, обогрели, и та старушка-то лошадь запрягла, и поехала сюда, в Фабрику, ей сюда надо было. Его привезли домой.

Соб.: А это его водило?

З.Г.: Водило, да. А, значит, его жена-то, старушка-то, тоже умудрилася. Побежала к ворожее: где старик? Когда, это, придёт? Токо к ворожее-то пришла, а та ей сразу: "Его тебе баба на лошади привезёт. А ты скоро умрёшь". Вот так ей в упор и сказала. Та, значить, психанула и выбежала из избы. И правильно: его баба на лошади привезла, а она умерла через месяц сама.

Соб.: Болела? А откуда ворожея это знала?

З.Г.: Не болела, ничего. Инфаркт, и всё. А они же ведь, обращение к сатане, он же всё знает тоже. Но не надо к нему обращаться, даже за правдой, написано. Даже правду от него не надо принимать. Потому что он враг Господень.

Записано от Дарьи Осиповны Князевой.

Д.К.: Ну я вот своего сына, в школе учился в десятом или, ну да, наверно, в десятом. Лет пятнадцать ему, шестнадцать уже было <…> И я его просто никак не проклинала, просто сказала, сильно на него рассердилась, что пошли мы в лес с дочерью, дочери было ещё только десять лет, а ему шестнадцать. И мы пошли за черёмухой, собирать черёмуху в лесу, там одна черёмуха была. Он не захотел, ему не понравилось, не нравилась черёмуха. Вот он не стал с нами собирать, пошёл по грибы, а не посуды, ничего нет, я его, ну просто, в душе, как вроде, обиделась на него что ль, ну, не послушался меня и посуду никаку не взял, хоть бы взял, дак ну что собирать грибы, пошёл и всё. Один. Ну что ж не маленький, я не боялась, его отпустила. А сама-то в душе его изругала. Не как-нибудь, не такими словами, а просто, с обидой на него вот так вот подумала, ну, вот так чего-то вот. И представляете, мы домой пришли, его дома нигде нет, мы пришли и ждали его до десяти почти вечера, это ещё светло почти. Черёмуха-то уже вот в августе где-то уже была. Уже не так светло было. Ну и что делать? Нет его дома. Пошли искать его в место туда же, где от нас ушёл, мы пошли со своей дочерью в лес. Кричали, плакали, кричали его и звали, сколько места обошли кругом, другой лес, дальше ходили, и в ту, и в другу сторону - нигде его нету. А его представляете, куда увело? Совсем на другую сторону, в лес ушёл, на много километров ушёл далеко. И потом, а моя мама, ещё живая была, она старый человек, и догадалася, вспомнила, вернее, такие есть случаи, что если человек потеряется, надо кричать, открыть в русской печке трубку и кричать в эту трубку, кричать: "Чур, наш аминь! Чур, наш аминь!" Она кричала: "Миша, иди домой, иди скорей домой! Мы тебя потеряли", вот такие слова.

Соб.: Чур, а дальше что?

Д.К.: Чур, наш аминь. Чур, наш аминь. Ну а как чур от него. И это, как от нечистого, сразу он от него отходит.

Соб.: Нечистый его увёл?

Д.К.: Леший. Конечно, кто же его ещё. Я его изругала. Ну, осердилась, со зла, с сердцем его отправила. Разозлилась на него. И всё, он приходит домой, а мы ещё там ходим, его ищем. Его сразу отпустили, он сам рассказывал. Ходил с ребятами, малину собирал. Какие ребята были - незнакомые, совсем не наши, не фабричные. Как только она его покричала в трубку, в то же время они его и отпустили - иди домой. Показали дорогу ему, как идти. Пошёл на трассу, вышел на асфальт. И пошагал по дороге <…> Домой, пришёл домой. Мы приходим, и он дома уже. Вот, всё, он рассказал. Как сходил с ребятами, малину собирал. И сказал место, где ходил. А не мог сам уйти домой, что они его держали. Сам не понимал, уже темно, время можно было подумать, домой идти, нет. Вот такое вот случалось <…>

Мы с дочерью ходили, заблужались. Вот однажды по грибы пошли, по ягоды, так время было, ну таки места, что там и грибы, и ягоды. Ну и то и другое собирали, собирали, а так чё что, если обратно возвращаться, очень далеко. По этому месту, и мы решили прямо уж мы пошли, а то место забыли. Оно тут есть, такое место <…> И ходили, ходили мы с ней, ходили, ходили, все комары нас съели, она уже плачет, ей лет семь было. И я вспомнила как, чудом просто вспомнила, что… ещё тогда молодая была, не верила, ну забыло просто про это дело. Ещё и не верила, что мы заблудились, ну что, днём, среди бела дня, в лесу. Лес-то, не такая уж тайга непроходимая, просто лес, такое место, где он живёт-то. Он и путает в лесу. И коровы даже там заблужались. И не поверила я, ну просто вот, ну тогда ещё не такая была (нрзб.) А вот он, думаю, ну что, на всякий случай взяла все и перевернула, всю, всю, всю одежду, кака на себе была, всю перевернула на леву сторону. Вывернула. И всё сразу-то вышли к людям. А то кричали уже мы даже с ней. И никто нас не слышал. Мы уже даже кричали, да что откликнется где-то кто-то. Собирает грибы или что-то. И как только вывернула, всё, сразу же вышли к людям, люди ягоды собирают, на место открытое, на поляну вышли сразу же. Сразу нам дорога открылась. А то не было никакой дороги. Не могли, не знали, куда идти. Шли, ходим, ходим, кружим, кружим. Никуда, никакого просвета нету, никакой, никакого, не можем никуда выйти. На чистое место. Как только сделали, так всё. Такое чудо.

Записано от Риммы Александровны Горбуновой и Елизаветы Егоровны Никоношиной.

Е.Н.: Ну, в общем, разбились все, помогли ей в похоронах, в общем, она решила домой не ездить, а осталась в этой же комнате, жили они на квартире в (нрзб.) Вот, рассказывали, что ей стало казаться, она рассказывала про себя, что ей стало казаться, что её муж ходит к ней в гости. По вечерам. Она старалась выпроводить всех, чтобы кто-нибудь там не зашёл случайно, она закрывалась в комнате, накрывала стол на два, на два прибора и ставила хозяйкин цветок, фикус. Большие листья у него. Вот в этом фикусе она видела своего мужа. Якобы он приходил каждый вечер. Он её навещал. Потом хозяйка кому-то пожаловалась, что вот закроется и сидит там, вроде как что, что-то ненормальное. К ней попытались кого-то подослать там, это, сами подходили, никого не пускала. И ей казалось, что если, вот, она разговаривает с ним, он ей назначает, что, время, когда они встретятся снова. Она говорит, он на скамеечку, вот ветер дует, это, со стороны кладбища, это он мне привет посылает. Вот шо-то такое, ей сказали, что урони специально вилку-то, муж, и посмотри, кто сидит с тобой за столом. Ну она, видимо, в расположении листьев этих видела своего мужа. А ей говорили уже, что тебе что-то сделано, ты урони и посмотри, и на ноги, он должен сидеть - ноги вроде чертовские копыта. Но она говорит, никогда я не решилась бы сделать этого, и не роняла ничего специально, но потом ей стали как-то помогать медики, вылечилась она. Это она рассказывала про себя <…>

Е.Н.: Самый главарь учится, самый-самый главарь, вот мама, на хуторе жили же, там свёкор, все, раньше же хутора были, вот в Кулигу ехать, там на большой дороге, и всё. Ну вот, свекровка умерла, она ведь, не знаю, как-то она, погуливала, а её мужик не может, если он её будет бить, она щас упадёт на пол и лежит, ей плохо, у неё из роту слюна, всё. Обманет его. А он её не будет бить - она опять нормальная. Так она обманывала всем. И вот, у них сын Ваня был. Они умерли. Мама с детьми, ну я уже последняя тоже, а отец тогда какая-то, какие-то тогда были белые, да какие ведь, вот. Мама одна, спали на полатях, одна кровать была деревянная, раньше не было всякого. Изба большая. И этот Ваня один остался. Взрослый парень, и он придумал, хто-то его поучил. На Иванов день ты иди, ну кругом же лес, там речка, всё, и поля, там же нет ничего, ты вот иди туда, папоротник на Иванов день цветёт, ты цветочек возьми. И ты с этим цветком всё, что можешь взять у кого и где, и ты не будешь, и тебя нигде нихто не видеть не будет. Ты что хочешь, будешь брать. Это его научили. Он пошёл на этот Иванов день, папоротник-то никогда не цветёт, вот только на Иванов день будто цветёт. Он пошёл туда, там собака стоит, собаки, три собаки, рот разинули, сидят. Это, он как закричит, испугался же, ночью, двенадцать идти в лес, папоротник цветок брать. И он испугался, и прибежал, дверь стучит, мама: "Кто там?" Маму Пелагея звали. "Палаша, открывай дверь, открывай!" Самого трясёт. "Чё случилось, что случилося?" Он залезат, гот, на… ну, к ребятам, меня-то не было, все в середину, его трясёт. Всю. Потом, он ничего не рассказыват, потом опять. Его манит опять, ночь настанет - он опять идёт, это, эту, собака кажется, ну он в лес уже не идёт. А собака перед ним, там станут три собаки. Так вот, говорит, надо учиться, если он хотел, это надо лезть в рот, этой собаке. Не надо испугаться. Не надо, ну он не влезет, конечно, ну просто, а он испугался. И так и он боялся, вот сидит, говорит, дома, ну там, кочергой там, может, может не железна кочерга, а вот так в печке мешают, или уголь возьмёт, он богов нарисует, говорит, сидит дома. Лапти плетёт, и боги у него кругом.

Соб.: Что у него кругом?

Р.Г.: Иконки богов.

Е.Н.: Мама придёт и заругается, ты чего?

Соб.: Каких богов?

Е.Н.: Ну, иконки, нарисует Бога, сам. Углями. Мама заругается: Ты что, ты взбесился, ты чё, тебя куда, тебя лечить надо? Ты что делаешь?" А он говорит: "А если я богов не нарисую, то из подполья выходит хохлатая баба. С волосьями". Вот. "Какая тебе баба выходит? Твори молитву, есть икона". А иконы-то уже у него нету, он выбросил настояшши-то иконы. В доме нету икон. И куда он их девал, её, мама гот, не нашли иконы. Где иконы - не сказыват, не знаю. Куда-то он выбросил. А сам углями нарисует, и вот сидит. Билися, билися, а потом он сдурел. Совсем. И его отправили, и он там умер, в дурдоме где-то. Вот мама это вот, вот всё рассказывала, это вот не какая-то быль, а это правда.

Соб.: Вы его знали?

Е.Н.: Да где знали, меня ещё не было, это было в гражданскую войну. Это мама рассказывала. Все сёстры, вот так. Да, вот так это было. Это надо учиться на плохое, не надо уже трусить. Не надо бояться-то. А он, ну где, он собак увидел, они, гот, рот разинули, там огонь прямо, у их во рту. А он испугался. И потом ему они постоянно.

Р.Г.: Про собак тоже, вот, говорили, это, одна женщина рассказывала, что у неё осудили мужа и она ходила к какой-то женщине, которая должна была помочь. Та пообещала, и говорит, что когда суд идёт, важно коснуться судьи устами, я, говорит, постою за дверью, и договаривались, что ты там подай знак, что там, судья пойдёт по коридору. И она в это же время должна выскочить в дверь, его задеть. И тогда, говорит, вяло идёт суд, и, в общем-то, вроде она помогает. Ну и вот, эти две женщины как-то потихоньку, а я вот была у одной, приехала туда случайно я, оказалась на этом разговоре. Проснулась - они говорят, начала разговора я не слышала. А потом слышу - они договариваются, что вот эта должна помочь на суде, а хозяйка спрашивает: "Так ты как научилась-то? Где ты училась этому?" Они уже выпили, видимо, хорошо. И та рассказывает, что по молодости, сейчас я этой магией не владею вполне. Помогу я твоему горю. А стала рассказывать, что когда-то в молодости тоже вот так, в двенадцать ночи, это обязательно надо делать, она должна была бежать под гору куда-то и в баню зайти и там что-то, не знаю, что там сделать. И она, говорит, побежала, и под гору, какая-то крутая гора, я, гот, бегу туда в баню, и, видимо, у неё то ли впечатление какое-то, ну, в общем, ей казалось, что когда стала подбегать, что баня - это какой-то животное типа собаки, что ли. Открывается пасть, и я, говорит, туда прыгнула прямо, и оказалась в бане. Вот в этот момент, видимо, момент как бы присоединения к чему-то.

Е.Н.: Ну, она не испугалась.

Р.Г.: И она вот стала учиться после этого. И якобы она владеет этой магией. Не знаю. Ещё один случай рассказывали, это в войну было. Ну так вот, собирались тоже в тёпленькое местечко и говорили, что отец занимался, шорник, не шорничал, говорили, это значит, шубу чинил, ну там лошадиную сбрую, ну, по коже работал. Маленькое сидение у него было, видимо, дупло делают, прогнившее дерево и обтягивают сверху кожей. Пробивают, наверно. Вот такие маленькие сидения у них, и вот, он привлекал своего сына. Сын тоже шорничал, и вот однажды, пришёл к нему друг, разговор пошёл о том, что, вот, какая-то нечистая сила существует, что вот, как это, ну кто боится, кто не боится. Этот парень говорит: "А я ничего не боюсь", и маленький ремешок отрезал, ну, по коже работал. И говорит: "Да, вот так", ну, что-то шутя, что вот, петлю одевает на шею, как давятся люди, разговор пошёл о том, что удавленники. И он одел себе эту петлю на шею, отец рядышком сидел, этот парень друг, ни с того, ни с сего он дёрнулся, и стал давится уже, ну петля-то, она затянулась быстро на шее. Парень-то хочет её растянуть, не может, отец схватил нож и быстро перерезал шнурок этот. И стали спрашивать у парня, что: "Ты что? Почему ты дёрнулся? Сидел на этой сидушке вроде". Он говорит: "Ну я увидел, что большая яма, и меня кто-то толкнул вроде", или что-то такое, чего-то испугался, и рванулся, или от этой ямы он, наоборот, рванулся. Вот что-то такое, но его спасли. (нрзб.)

Соб.: А кто толкнул?

Р.Г.: Видение какое-то ему показалось. Что он сам-то бы и не хотел, он шутя вроде одел эту петлю на шею, и при всех, но вот что-то его как бы испугало, он говорит, видел - они втроём сидели, и он перед всеми вот видел большую яму. И вроде как испугался, что туда упадёт, в яму-то, что ли, рванулся в другую сторону.

Е.Н.: Моя сноха, наша братова рассказывала. Что там шли на горку. На ростани, там повёртки, ну ростанью зовём. Туда дорога, туда дорога, вот так, на перекрёстке. Ну, прикрылися скатёркой, что на стол стелят, а там на шкурку на какую-то сели, на шкуру. Ну и вот, где женихи будут, мой жених будет. Это девчонками были они. Оне очудилися, их уташили, а у нас же река. Не у Камы, Кама там, где там. Там зимой (нрзб.) колодцев нету, мы из проруби воду таскали. Там колодец, э, прорубь такая большая. Оне очутилися у проруби.

Соб.: А кто утащил?

Е.Н.: Лукавые. Ворожили, так чертёнки. Так вот это. Оне перепугалисе, что вобще, они и не знаю как. Ну, как так: были там на повёртках, а очутилися у речки, у этой. От, не сташшили же в прорубь. Вот. А они не слышали. Они ничего не слышали, хто их ташшит.

Записано от Марии Ильиничны Патраковой.

М.П.: Дак это я тоже так это, крайчиком уха слышала. Ну, когда Исус Христос ходил, видимо, по земле, он встретился с ним и спрашивает: как мне - ну… ну как бы сказать вроде уж так - загладить свои грехи. А состоянье-то было большое, родители умерли, ему там скота много осталось, строение большое. Вот он ему сказал: продай всё своё имущество, деньги раздай бедным, нищим. Сам иди за мной. Ну и он запечалился, жалко же было, такое состояние родители оставили, и вдруг, это, отдать кому-то его. Ну и решился, все равно надо как-то спасаться, и вот он всё это продал, нищим деньги раздал, ушёл в лес. Построил, говорит, себе келью и молился. Молился и постился. И вдруг пришёл к нему старичок. И старичок пришёл, он говорит, пригласил его - что, мол, давай пообедаем, - этот юноша. Пообедали они, потом старичок говорит: вот, ты приходи теперь ко мне. Старичок ушёл по тропинке. А куда же, говорит, я пойду? Вот иди по этой тропинке, куда я пошёл, и придёшь ко мне. Он пришёл к нему тоже - тоже домик. Он его посадил обедать, сам пошёл и наказал: вот в это окно ты смотри, а в это не смотри. Но ему же любопытно. Вот он в одно окно посмотрел - увидел своего отца. Отец сидит, обедает, на столике цветок стоит. Вот это мой отец, комнатка светлая. А в которую… в которое окно он ему запретил посмотреть, он посмотрел, и увидел своего отца на огненном… - ой! - своего… свою мать на огненном колесе. Это я слышала, не читала, а слышала. От старух от кого-то слышала. Где-то кто-то читал, видимо.

Соб.: Всё, да? А что это значило, что на колесе?

М.П.: Ну. Какие-то согрешенья великие были.

Соб.: А, то есть она вот…

М.П. Ну. На огненное колесо попала. Я слыхала такое, что, кто делает аборты, и вот тот, та женщина попадает на огненное колесо, и дети выставляются меж рёбра (показывает) и плачут: мати моя душегубка, погубила мою душу. Не знаю, насколько это правда.

Соб.: А на том свете так никто не побывал, чтобы вот так возвращаясь рассказывать?

М.П.: (Смеется). Многие обещали, я, говорит, умру, оттуда письмо напишу. Нет, ни одного письма не пришло, никто не получил.

Эсхатологические представления

Ощущение близости Страшного суда, "конца века" у большей части опрошенных староверов и православных, скорее всего, не столько определяет мировоззрение (как, например, у современной прицерковной среды), сколько является привычной составляющей духовной культуры. С одной стороны, почти все информанты на вопрос, живём ли мы сейчас в последние времена, отвечают утвердительно. С другой, в течение разговора от одного и того же человека можно было услышать и подтверждение исполнения пророчеств Апокалипсиса (о звезде Полынь, от которой реки стали горькими, информант говорит: "Это уже есть"), и утверждение, что Суд ещё не скоро, поскольку Господь "прибавил век" из-за того, что на земле еще остались верующие.

Записанные эсхатологические нарративы строятся по двум схемам:

В последние времена случится А (повествование обращено в будущее);

В последние времена случится В, а сейчас происходит В1, значит, уже последние времена (повествование обращено в настоящее, и пророчеству ищутся подтверждения в современных реалиях).

Также записывались практически дословные пересказы Апокалипсиса.

Среди перечисляемых ожидаемых признаков конца света старообрядцы называют, во-первых, всемирную войну (один раз названа одновременно и всемирной, и гражданской). Во-вторых, рассказывают, что в последние времена вместо коров будут разводить только коз. Этот нарратив может быть вариантом универсального представления об уменьшении человеческого роста и о деградации человеческого рода в последние времена. При этом в одном случае информантка подчеркнула, что те, кто держит коров, будут находиться по правую руку Христа, а кто держит коз - по левую, что, вероятно, связано с переосмыслением новозаветного текста о Страшном суде, где праведники сравниваются с агнцами, а грешники - с козлищами. Наконец, ожидается разрушение Москвы и Ленинграда, подтверждение чему информанты видят в частичном затоплении городов. Нарратив об ожидании нашествия китайцев, популярный в православной прицерковной среде, не зафиксирован.

Сама гибель мира изображается следующим образом: с востока на запад пойдет огненная река, и земля "выгорит на тридевять локот", после чего станет белой. Возможна связь этого представления с книжными текстами (см. например, апокрифическое Откровение Иоанна Богослова: "Будет лицо земли от восхода до заката гладким как стол и белым как снег. И выжжены огнем будут недра земные" [4]).

Значение признаков конца света придается и современным реалиям. Так, по мнению информантов-староверов, признаком "последних времен" могут являться "большие деньги", то есть, дороговизна продуктов, а также денежная реформа. Один раз упоминается "царь Меченый", о котором информант, по своему утверждению, читал в Библии за пятнадцать лет до перестройки, что представляется достаточно интересным, поскольку подобные нарративы были актуальны в конце 80-х - начале 90-х гг. Был записан текст о небе, опутанном железной проволокой, и железных птицах; по словам информантки, об этом рассказывали в 30-е гг.

Один рассказ об антихристе отражает некоторый циклизм в восприятии истории. Согласно этому рассказу, антихристом был Ленин, в подтверждение чего информант из одинакового количества спичек выкладывал слово "Ленин", пятиконечную звезду и число 666. С другой стороны, он говорил о вероятности воскрешения Ленина, ссылаясь на отрывок из Апокалипсиса, повествующий о раненом и исцеленном Звере.

Другой рассказ описывает ожидаемого антихриста как имеющего под короной рога, а в сапогах копыта. Как представляется, это описание связано с сюжетом о когтях на руках антихриста, иногда скрываемых перчатками (в православной традиции - см. "Видение Иоанна Кронштадского" (20-е - 30-е гг.), пророчества Лаврентия Черниговского (ум. в 1950 г.); сюжет используется в "Трех разговорах" В. Соловьева). Рога и копыта (атрибут скорее черта) усиливают инфернальную природу антихриста, который становится уже не просто нечестивым правителем всемирного царства, но самим сатаной.

Эсхатологические тексты православных, в целом, повторяют концепты современной прицерковной среды. При этом определяемая как "грамотная", знакомая с соответствующей литературой информантка, более была склонна говорить о "франмасонах", тайном мировом правительстве, "развращении молодежи" с помощью телевидения и т. д. От менее сведущей в духовных проблемах информантки был записан нарратив о пластиковых карточках с печатью антихриста, время которого приближается. При этом она была настроена скорее обреченно, ведь если не принимать печать, нельзя будет выжить.

Иван Семёнович Тиунов, старообрядец, 1953 г. р.:

Ну, видите, опять написано, ну значит, от Адама идёт седьмая тысяча. Восьмая уже пошла. От Адама. Вот. Местами написано, якобы не ополовинит как восьма тысяча, так придёт Христос судить. Вот. А по идее-то, уже ополовинило. Уже ополовинило. Значит, Господь прибавил век. Прибавил из-за чего? Из-за того, что верующие ещё есть. А ведь Господь сказал: "Приду, говорит, Я судить, найду ли Я кого-то верущих? На земле". Вот то-то время тогда и будет.

Значит, пойдёт, эта, саранча большая, по подобию как лошади большие. Вот это ещё не было. Эта саранча будет людей кусать. И она будет, у её крылья, как у орла, большие. Вот. И она будет людей кусать неверущих, кто не верит в Бога. И она будет людей кусать полгода. Если кого укусит, тот будет, значит, смерти искать, но смерть убежит. Смерти не будет тогда. И стараться будут, допустим, ну, гора вот, скалы такие, значит, под скалы будут ложиться, чтобы камень вроде упал, вроде убил бы. А камень наоборот его обойдёт. Вот что будет.

(Об антихристе). Это враг, сатана (…) Ну да, он покажется как человек. Пока. Он будет три с половиной года. Но три года он будет как вроде такой ласковый к народу, что его все полюбят, и он, значит, это. А уже останется полгода - и тогда он будет такой яростный. У него будет корона на голове, он корону снимет - у него образуются как рога (…) А ноги, на ногах у него копыта.

Елизавета Егоровна Никоношина, православная, 78 лет:

Е.Н. - Да, чего-то, чего-то там. Нам не велели брать.

Соб.: А кто не велел?

Е.Н. - Вот хто грамотные. Но всех заставляют. (…)

Соб.: А почему нельзя?

Е.Н. - Ну сказали, что там будет печать на лоб ставить нам. Паспорта не будут. Деньги не будут. Придёте в магазин - будет светиться, это, у тебя номер. Этот. Какой дадут.

Соб.: А кто такой антихрист?

Е.Н. - Антихрист? Так и говорят, что мы нынче будем служить ему (…) Самый плохой. Там говорят, он будет управлять всеми делами. Это никаких никто не будет. Президенты всякие. Это всё он будет управлять, все там это внушали ужо тут-то, что я знаю? Я же маленькая, неграмотная, это у грамотных спросите (…) Скоро, говорят, будет он командовать. Все пойдём ему служить. Вот и печати будут, и всё. Так вот. Кто ё знает? Мы-то, может, скоро умрём, а вы-то жить будете.

Соб.: А если не пойти?

Е.Н. - А как не пойдёшь, ничё не будет тебе, ничё не будут давать. Как ты к ему не пойдёшь служить. Власть будет его, так же? Все будут жить (…) Это уже к Богу не пойдёшь. Дьявола будешь.

Соб.: То есть, все у дьявола будут?

Е.Н. - Ну. Он будет командовать.

Зоя Александровна Горбунова, православная, ведущая церковного хора, 63-х лет:

Раньше ведь не знали никаких этих Майки Маусов, и какие теперь страшные сказки идут по телевизору. Это уже как, это уже чистые бесы там показывают. Не мультики. Щас всё страшно видеть. Опасно, да. Пичкают сейчас детей тем, что, ну, конечно, и Господь сказал, в Евангелии-то написано, что то, что раньше вам могли сказать только на ухо, всё будут провозглашать на кровлях. На кровлях, то есть, по телевизору. На кровле же антенна. Вот ведь чё сказано-то было. Было всё вперёд сказано. Теперь ведь вот что, пичкают чем народ? Дети слышат всё и видят эти сцены все, разве это допустимо? Разве Господь долго потерпит такой народ? Уже неча даже и думать, что долго продлится жизнь.

М.В. Ахметова,

аспирант ИВГИ РГГУ

Духовные стихи

Мы записали шесть духовных стихов, пять из них - от Марии Ивановны Урбель, 1938 г.р., соборной, грамотной. Эти стихи не новы для Верхокамья, неоднократно встречаются в рукописных и старопечатных книгах, собранных московскими археографами в этом регионе [5]. Три стиха до сих пор не были опубликованы, поэтому позволим себе привести здесь их тексты.

I.

О Содоме

Вечер, сумерки наступили у Содомских у ворот,

Добродушный святый старец в гости странничков зовет:

- Вы пойдите, отдохните под покровом у меня.

Вижу, вижу, непростые ко мне страннички идут.

У них кудри завитые и вся Троица в лице.

Вы скажите, вы скажите, куда вас Господь послал?

Принесли спасенье дому, он вас вывести послал.

Собирайтесь, одевайтесь, выходи отсель скорей!

И большие, и меньшие окружили Лотов дом.

Они Лота окружили, самого хотят убить.

Лот их вышел успокоить, беззаконье прекратить.

Заря медленно занималась над Содомской тишиной.

Семья Лота собиралась, пошли на гору толпой.

Не успел ангeл промолвить, провалился весь Содом.

Жена Лота оглянулась - стала каменным столбом.

II.

Покайтеся, люди, покайтесь.

Молитеся Богу со слезами,

Со всем со сердечным со рыданием.

Уж Антихрист на земле родился,

Ты еси змей лукавый, семиглавый.

Изрыкал он всю горькую ярость

По всей земли, по вселенной.

Князи, бояре убоялись,

Всю его горькую волю сотворяли.

В среду, в пяток мясо ели,

Во в латынское платье облекались,

Во погибельную яму собирались.

III.

Два те голуба, два те сизыё,

Два те ангела, два архангела,

Вы куды, куды лётали?

А мы лётали на широкие,

На широкие на росстанюши.

Вы кого, кого тамо видели?

А мы видели, как душа с телом,

Как душа с телом расставалася.

Расставалася, не простилася.

Ты прости, прости, тело грешное.

А тебя, тело, во сыру землю кладут,

А меня, душу, на ответ ведут.

На ответ ведут к самому Христу,

К самому Христу, Царю Небесному.

Соб.: А что будет на том свете?

М.У.: Да чё заработашь! Я вот пою, дак вот так и там буду петь сидеть, на огне-то. Вот там буду в огне гореть да петь.

В прошлом пение духовных стихов составляло неотъемлемую часть старообрядческого моления - их пели и перед трапезой, по окончании моления, и после трапезы наряду с чтением "на рассуд" и наставлениями в вере присутствующих мирских. Нам удалось побывать на двух старообрядческих молениях - воскресном в пос. Северный коммунар и к празднику Рождества Богородицы (21 сентября) в с. Соколово. Оба собора оказались "не поющие", однако один стих нам все же удалось записать. В пос. Северный коммунар, по причине рядового моления, никого из мирских не было, однако визит трех членов экспедиции послужил хорошим поводом к поучениям: во время трапезы соборных прозвучала "божественная сказка" о "милостивом Ванюшке" и подходящие к случаю выдержки из жития Марии Египетской: Как она в пустыне-то пoстовала! А мы-то грешные! Я бы не выдержала, сбежала бы обратно в мир! (Евдокия Александровна Чадова, 1932 г.р., духовница; после трапезы специально для нас она пересказала житие полностью), а потом хозяйка достала со шкафа стиховник и... мы вместе с соборными, дружно склонившись над книгой, запели "Воскресли бурные порывы...":

Воскресли бурные порывы, с души и с тела спала сталь.

Несутся смелые мотивы, минувших дней ничуть не жаль.

Томились, братья, мы, страдали, дни наши шли в тоске, в слезах.

Теперь хотя оковы пали, а слезы всё блестят в глазах.

О, время, время, где ты было? Давно пора тебе придти.

О, сколько сил ты погубило, о, сколько сбило сил с пути!

О, сколько было пережито в мученьях, страхе пред дыбой.

О, сколько братьев наших скрыто земли под крышкой гробовой!

Лилася кровь, бряцали цепи, борцы идей свободно шли

На казни, пытки, трудны степи, к свободной вере вы снесли.

За что, за что же их томили, за что сжигали на огне?

Ужель они не люди были, ужели света несть в огне? [6]

О.Б. Христофорова

Примечания

[1] См.: Русские письменные и устные традиции и духовная культура (по материалам археографических экспедиций МГУ 1966-1980 гг.). Сборник статей. М.: МГУ, 1982; Чагин Г.Н. Дружка Верхокамья // Живая старина. 1999. № 3. С. 8-10; Традиционная народная культура населения Урала: Материалы международной научно-практической конференции. Пермь, 1997.

[2] См.: Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М.: Наука, 1993.

[3] Номера сюжетов даются по указателю Зиновьева ( Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. В.П.Зиновьев. Новосибирск, 1987.)

[4] Апокрифические апокалипсисы. СПб.: Алетейя, 2001. С. 270.

[5] См.: Агеева Е.А., Кобяк Н.А., Круглова Т.А., Смилянская Е.Б. Рукописи Верхокамья XV-XX вв. Каталог. Из собрания Научной библиотеки Московского ун-та им. М.В.Ломоносова. М., 1994.

[6] Старообрядческий духовный стих, называемый "Настоящее и будущее, к годовщине 17 го апреля 1905 г." (в этот день был обнародован Указ о веротерпимости, которым разрешался переход из православия в другие христианские конфессии и отменен ряд запретов и ограничений для старообрядцев и сектантов), опубликован в: Духовные стихи: Сб. духовных стихов. М., 1916. № 26.